Макговерн нахмурился. Все это не так просто. А что если они потеряют интерес к этой птице? Или же у них изначально имеется указание о том, что нужно закрыть фабрику? Или же наоборот, заставить жителей Форестривер отступиться? Кто знает, как далеко распространяется власть учредителей и вкладчиков «А-синтез»?
Макговерн заставил себя вернуться мыслями к шерифу. Заставил думать не о глобальном заговоре, а о своей собственной судьбе. Чем закончится его желание помочь доктору Дэю? И что это за чертова птица, которую поймал один из агентов?! Он наклонился к голубю и сделал первый разрез. Макговерн не знал, но в этот самый момент шериф Бригс впервые за это утро серьезно задумался о причинах смерти доктора Дэя и о том, какую выгоду может принести ему самому эта смерть.
Это произошло в тот самый момент, когда он вышел за ворота фабрики и увидел спущенное колесо на своей патрульной машине. Случилось это не то от старости, не то когда он объезжал поваленный дуб, получив прокол. Шериф решил, что пришлет помощника разобраться с проблемой, а сам доберется до участка на машине агентов.
«Шевроле» свернуло с дороги, объезжая поваленный дуб. Пикетчики загалдели и стали приближаться. Четверть часа назад девушка Стивена Крампа позвонила из больницы и сообщила о смерти доктора Дэя. Спичка вспыхнула, и теперь остается лишь вопрос о том, сможет ли она прогореть, не затронув сухие листья, учинив лесной пожар. Обстановка накалена до предела. Шериф почувствовал это на своей коже. Почувствовал, как пролегла незримая черта между жителями Форестривер и агентами ФБР. Он бросил короткий взгляд на Хэлстона, прислушался к тяжелому дыханию Данинджера на заднем сиденье. Смогут ли эти золотые дети Вашингтона урегулировать конфликт? И если нет, то на какой стороне оставаться ему, шерифу Бригсу?
Он снова посмотрел за окно и встретился взглядом с Дэйвидом Маккоуном. Как много решимости и гнева было нарисовано на лице Маккоуна! Какая-то неясная вспышка озарила сознание Бригса. Если он сможет встать во главе этой стихии, то власть, оказавшаяся в его руках, сможет затмить любую власть, которую дают агентам ФБР их удостоверения. Впервые в жизни ему удастся стать значимым, важным. Заставить других считаться с собой. От подобных размышлений у шерифа перехватило дыхание. Сердце начало так сильно биться в груди, что ему показалось, еще немного – и Хэлстон услышит эти удары.
Шериф поднял руку в предостерегающем жесте. Он сделал это наудачу, желая просто проверить, есть ли у него хоть толика власти над жителями своего города. Дэйвид Маккоун остановился. Его взгляд с разгневанного превратился в вопросительный. Он словно спрашивал шерифа: «Ты уверен, что все в порядке?» Шериф кивнул, медленно, важно. «Нужно привыкать к новой роли», – решил он. Хэлстон вдавил педаль газа, заставляя «Шевроле» вернуться на дорогу. Данинджер качнулся и ударился головой о боковое стекло.
– Черт! – буркнул он, но никто не обратил на него внимания.
Шериф достал из папки листы с объяснением Макговерна и положил их себе на колени, делая вид, что читает.
– И что вы об этом думаете? – спросил он Хэлстона.
– Думаю, что не стоит поднимать шум, пока не проведут вскрытие и не определят причину смерти доктора Дэя, – сказал Хэлстон, не отрываясь от дороги.
– Значит, вы рекомендуете пока не начинать расследование?
– Я рекомендую вам следовать установленным правилам и не будоражить сознание горожан до тех пор, пока в этом нет необходимости.
– Вот как? – шериф прищурился. – Поправьте меня, если я не прав, но по-моему, вы поддерживаете «А-синтез»?
– Нет, – голос Хэлстона звучал сухо и монотонно.
– Но и жителей Форестривер вы тоже не поддерживаете.
– Нет.
– Что ж… – шериф нетерпеливо забарабанил пальцами по папке с бумагами, надеясь, что это произведет эффект на агента, но Хэлстон притворился, что не замечает этого.
– Я заеду завтра, – сказал он перед тем, как остановиться возле участка.
Они простились с шерифом сухо и официально. По дороге в отель Хэлстон взвешивал и анализировал. Данинджер молчал, и казалось, что все его усилия уходят сейчас лишь на то, чтобы хоть как-то держаться на ногах.
– Дойдешь до номера сам или тебе помочь? – спросил Хэлстон.
Данинджер проворчал что-то нечленораздельное и выбрался из машины. Его качнуло, словно пьяного, но следующий шаг вышел уверенным и твердым. Он не обернулся, не поблагодарил Хэлстона, не сказал, что думает по поводу шерифа. Он просто шел, понимая, что силы покидают его подобно воде, вытекающей сквозь ладони. Хэлстон убедился, что Данинджер вошел в свой номер и, включив передачу, выехал на дорогу.
Перед глазами мелькал образ шерифа. В ушах звучал его голос. Даже запах шерифа – и тот остался в машине и теперь наполнял салон, оживляя воспоминания. «Кажется, у нас появилась еще одна проблема», – решил Хэлстон, возвращаясь на фабрику. По дороге он гадал, пропустят его пикетчики в «А-синтез» или нет, но, объезжая старый дуб, не увидел ни одного из них. Скорее всего, когда они ехали с шерифом, люди просто хотели задать не дававшие им покоя вопросы о смерти доктора Дэя. А сейчас…
Пришедшая в голову Хэлстона мысль не понравилась ему. Сейчас пикетчики потеряли интерес к агентам, потому что позвонили шерифу, и тот уговорил их подождать еще день. Скорее всего, он сослался на то, что нужно дождаться результатов вскрытия, убедив не поднимать шум прежде времени…
Что ж, кажется, вопрос о том, на чью сторону встанет шериф, если начнутся беспорядки, не вызывал сомнений. Он поддержит горожан. И сделает это не только потому, что любит свой город, но и потому, что любит власть. Такие люди боятся борьбы за власть, но если она идет к ним в руки, то никогда не отказываются. А сейчас власть буквально бежала в распахнутые объятия шерифа Бригса. В этом Хэлстон не сомневался.
– Простите, сэр! – остановил его охранник на проходной и смущенно напомнил, что должен проверить удостоверение. Камеры над входом зафиксировали визитера. Камеры в проходной зафиксировали исправную работу охранника.
«В тюрьму пройти проще», – подумал Хэлстон, отметив, что подобные мысли скорее присущи Данинджеру, чем ему. Очевидно, виной всему было длительное и тесное общение, но тенденция ему не понравилась. Если так пойдет и дальше, то скоро он начнет разговаривать как Данинджер.
– Все в порядке, сэр. Можете проходить, – сказал охранник, тщательно маскируя свою усталость. Хэлстон кивнул.
Открывшийся вид двора фабрики напомнил ему о птицах. Сейчас, когда в планы на вечер входило лишь забрать Даяну и обсудить результаты вскрытия голубя, ему почему-то отчетливо представилась картина, как черная птичья туча, зависшая над «А-синтез», ведет междоусобную войну. Как бы отнесся к этому он сам, если бы все это произошло в его родном городе? Если бы птицы начали убивать друг друга недалеко от дома, где растут его дети. Если бы вспышка вируса произошла на фабрике, где работает лучший друг, от которого может заразиться он сам, его жена, дети… Стал бы он терпеливо наблюдать за происходящим, осознав, что все, ради чего жил, может перевернуться с ног на голову в один момент лишь потому, что чужаки построили в родном городе фабрику и решили заработать немного денег. Ответ был настолько очевиден, что Хэлстон на мгновение представил себя в рядах пикетчиков. Он станет одним из них. Станет тем, кто хочет защитить свой город, сохранить свою жизнь. Костры будут согревать его, а жить он станет в палатке перед фабрикой. И даже дерево, которым он и его соседи преградят дорогу, они принесут все вместе. Принесут ради того, чтобы спасти свои маленькие, но от этого не менее важные жизни.
Тряхнув головой, Хэлстон направился в сторону корпуса, где находилась лаборатория Макговерна. Мысли о защите своей семьи не закончились, но теперь они уступили место реальности. Даяна. Его Даяна. И ребенок. Их ребенок, которого он защитит любой ценой. Хэлстон решил, что, как бы ни упрямилась Даяна, но как только он заметит малейшие признаки беспорядков и волнений в Форестривер, то сразу увезет ее в Вашингтон. Возможно, сделает это силой, но не потерпит возражений. И никакой Данинджер не сможет повлиять на его решение.
Он вышел из лифта, отметив по дороге еще пару камер внутреннего наблюдения, которые не заметил прежде. Странным показался ему не подобный контроль, а скорее отсутствие тех, за кем нужно наблюдать. Конечно, современная фабрика предполагает полную автоматизацию, но кто-то же должен все-таки управлять машинами.
Изменив планы, Хэлстон решил отыскать Сьюзен Чесс. Скорее всего, ей будет интересно выслушать первичные результаты исследований Даяны. Вакцина Макговерна не ответила ни на один из вопросов о природе вируса, вспыхнувшего на фабрике. Отчеты из Вашингтона придут не раньше чем через пару дней. Но несмотря на это, Хэлстон все равно считал, что должен встретиться со Сьюзен. Он отыскал ее на жилом этаже. Она лежала в кровати, укрывшись одеялом, и дверь в ее апартаменты была закрыта.
– Сьюзен! – позвал Хэлстон и постучал чуть более настойчиво.
Она тихо застонала и поднялась с кровати. Ночная рубашка была мокрой от пота. Волосы спутаны. Под глазами синяки.
– Сьюзен! – поторопил Хэлстон.
Сьюзен достала из-под кровати розовые тапочки. Кафельный пол обжог ступни ног. Шерсть тапочек согрела и приласкала. Сьюзен показалось, что все ощущения обострились.
– Иду, – тихо сказала она.
Ноги пружинили, и передвигаться было сложно. Последний раз, когда она ходила в туалет, движения давались менее болезненно. Сейчас каждый шаг отдавался во всем теле нарастающим покалыванием. «Должно быть, ноги просто онемели», – подумала Сьюзен. Она открыла дверь, впуская Хэлстона в свою квартиру. Сквозняк из коридора окутал тело, вызвав озноб.
– Простите, что в таком виде, – Сьюзен пошатнулась и удержалась лишь благодаря тому, что ухватилась руками за дверную ручку. Немота растеклась по всему телу. Покалывали даже щеки.
– Вам плохо? – спросил Хэлстон.
Она посмотрела на него, невольно сравнив с бездушной машиной. «Он просто хороший агент», – решила Сьюзен и направилась обратно к кровати.
– Вы заболели? – задал свой очередной вопрос Хэлстон. План разговора, который он построил по дороге сюда, развалился на части, уступив место пустоте. – Хотите, чтобы я позвал врача?
– Нет, – Сьюзен забралась под одеяло. – Я выпила пару таблеток и… – она тяжело вздохнула. – Что вы узнали о вакцине, которую я дала вам?
– Не так много, – Хэлстон все еще не мог заставить себя вернуться к первоначальному плану. Он пододвинул к кровати стул, словно был в больнице. – Агент Кросс изучила записи Макговерна о создании вакцины и… – Хэлстон замолчал, не в силах не замечать болезненный вид Сьюзен. – Вы уверены, что вам не нужен врач?
– К какому выводу пришла агент Кросс? – спросила Сьюзен, игнорируя его вопрос, – Макговерн замешан в случившемся или нет? Вы исследовали ту слизь, которую нашли во дворе фабрики?
– Агент Кросс поручила Макговерну провести анализ, и теперь мы ждем результаты, которые придут из Вашингтона, чтобы сравнить их.
– Так Тони причастен к этому? – нетерпеливо повторила вопрос Сьюзен. – Да или нет?
– Мы считаем, что нет, – сказал Хэлстон, хотя в его планы и не входило высказывание гипотез постороннему человеку. Сьюзен шумно выдохнула. Напряжение спало с ее лица.
– Значит, я могу позвать его и попросить сделать еще один укол? – спросила она Хэлстона.
– Еще один укол? – он нахмурился. – Вы хотите сказать, что снова больны? – Хэлстон увидел, как Сьюзен устало кивнула.
– Не знаю, как это получилось, но симптомы такие же, как и в прошлый раз. Вчера я едва смогла доработать свою смену, а сегодня лежала в кровати и боялась позвать Тони, не зная, могу ему доверять или нет. Но раз вы сказали, что он чист…
– Я не говорил… – Хэлстон замолчал, понимая, что если продолжит, то придется рассказать о смерти доктора Дэя. Он еще раз окинул Сьюзен внимательным взглядом, оценивая серьезность ее состояния. – Сегодня утром…. – он кашлянул. Сьюзен кашлянула следом за ним. В груди у нее что-то булькнуло. – Сегодня утром Макговерн сделал укол местному доктору и… – Хэлстон замолчал, пытаясь подобрать нужные слова. – Все симптомы говорили о том, что Дэй заразился тем же вирусом, что вспыхнул на фабрике. К тому же его пациентом была Луиза Маккоун, которая перенесла подобное заболевание после встречи с вами.
– И что с ним случилось? – поторопила Сьюзен, чувствуя что-то недоброе. – С ним ведь что-то случилось? Так?
– Он умер, – Хэлстон прикрыл глаза, считая, что это может оказаться слишком тяжелым ударом для человека, который ожидал от вакцины спасения, а получил известие о смерти.
– Умер? – на лице Сьюзен отразилось сомнение. Она представила, что придется пережить, если не сделать очередной укол. Представила мучения, которые ждут ее. А что будет только хуже, сомнений не было. – Но ведь вакцина помогла всем работающим на фабрике людям, – сказала Сьюзен, подозрительно вглядываясь в глаза Хэлстона. – Я сама могу подтвердить, что она помогла мне. Вылечила меня, – она нервно закусила губу, отчаянно пытаясь найти объяснение случившегося. – Этот доктор…
– Илай Дэй, – помог Хэлстон.
– Этот доктор Дэй… Сколько ему было лет?
– Шестьдесят семь, – Хэлстон понимал, о чем думает Сьюзен, видел все ее мысли насквозь, но не мог не дать ей шанс убедить его, что вакцина поможет. Он и сам хотел верить, что поможет. Особенно сейчас, когда женщина, которая еще вчера была здорова, сегодня лежала перед ним в кровати и отчаянно цеплялась за надежду избавиться от болезни.
– Может быть, он умер, потому что был стар? – Сьюзен нервно начала кусать губы. – Может быть, у него вообще была другая болезнь? Вы спросили его о симптомах? Спросили, какие лекарства он принимал до того, как в его кровь впрыснули вакцину? – она уставилась на Хэлстона, ожидая ответа.
Он решил, что будет честен. Решил, что эта женщина имеет право на подобную честность. Сьюзен увидела, как он покачал головой, и в глазах у нее появилась надежда.
– Вот видите! А я уверена, что у меня те же симптомы, что были прежде. Это вирус. Тот самый вирус гриппа или что это там было? – она нахмурилась, но тут же прогнала сомнения прочь. Если что-то спасло ее однажды и не убило, то не убьет и во второй раз. – Вы должны позвать ко мне Макговерна, – сказала она Хэлстону. – Пусть он придет и даст мне вакцину. Если надо, то я даже поставлю подпись в любом документе, снимая с Тони всю ответственность, – Сьюзен высвободила из-под одеяла руку и сжала в ладони пальцы Хэлстона. – Пожалуйста. Вы не представляете, как мне плохо. – И это не было ложью.
Ухудшения ощущались с каждой новой минутой. Они пульсировали и распространялись по всему телу. Меняли цвет ее лица. Отнимали блеск ее глаз, придавали им болезненный вид. Даже Хэлстон заметил это и ужаснулся своему открытию. «Что если пройдет несколько часов, и Сьюзен станет такой же беспомощной, как доктор Дэй? – подумал он. – Что если смерть доктора была вызвана не ошибкой Макговерна, а всего лишь критическим промедлением?» Последняя мысль придала ему решимости.
– Я позвоню Макговерну и скажу, чтобы он пришел, – решился Хэлстон.
Он услышал тяжелый вздох облегчения, вырвавшийся из легких Сьюзен. Обернулся и попытался улыбнуться ей, желая подбодрить, но так и не смог. Волнение и чувство, что может случиться что-то недоброе, оказались сильнее. Внешне он остался прежним, но внутри разгорелось странное чувство дежавю. Особенно дикий, истошный вопль доктора Дэя. Забудет ли он когда-нибудь его? И не придется ли ему услышать этот вопль еще раз? Вопль, который будет на этот раз рожден Сьюзен? Эти мысли принесли какой-то странный, необъяснимый холод, заполнивший низ живота.
Хэлстон позвонил по внутреннему телефону в лабораторию и сухо рассказал Макговерну о болезни Сьюзен Чесс. Странно, но уверенность этой женщины, что вакцина поможет, каким-то образом передалась и ему. «Как бы повел себя Данинджер?» – невольно подумал Хэлстон. Подумал не потому, что ставил себе в пример этого адвоката, а потому, что знал, что в экстренных ситуациях Данинджер соображает намного лучше, чем многие из них. Возможно, здесь имеет место внутреннее чутье, благодаря которому он и построил удачную карьеру адвоката. Обвинение загоняет его в тупик и нужно срочно что-то делать. И вот здесь-то и включается этот талант, а что это талант, Хэлстон не сомневался, особенно после того, как услышал так много историй об этом из уст Даяны.
– Думаешь, с ней все будет в порядке? – спросил он Макговерна, после того, как тот закончил осмотр Сьюзен Чесс.
Макговерн промолчал, лишь обернулся и вопросительно посмотрел на Даяну. Этот взгляд напомнил Хэлстону взгляд маленького мальчика, устремленный к матери, в надежде, что она сможет ответить на все вопросы, сможет объяснить абсолютно все и защитить его от всех ненастий.
– Думаю, это поможет, – сказала Даяна и жестом предложила Хэлстону выйти в коридор. Макговерн собрался пойти за ними, но Даяна остановила его. – Побудь со Сьюзен. Перепроверь все несколько раз, чтобы не вышло ошибки, – услышал Хэлстон сухой, отрешенный голос будущей супруги, и последнее слово вызвало озноб.
«Ошибки? Значит, с доктором Дэем вышла ошибка?» – подумал Хэлстон. Дверь в комнату Сьюзен Чесс закрылась, но он все еще слышал голос Макговерна за ней. Он о чем-то спрашивал Сьюзен. Кажется, шутил. Как можно шутить в подобные моменты? Как можно шутить вечером, забрав утром этого дня жизнь человека? Все это вызывало возмущение и отвращение. Неужели Макговерн относится к людям как к подопытным крысам?!
Даяна увидела, как красные пятна заливают щеки Хэлстона. Обстоятельства явно развивались слишком быстро, чтобы пытаться удержать все под контролем. В голове Даяны промелькнул вопрос о том, как поведет себя Хэлстон в экстренной ситуации. Сможет ли собраться? Сможет ли адаптироваться? Поджав губы, она попыталась собраться с мыслями. Будь сейчас на месте Хэлстона Данинджер, то ей не пришлось бы подбирать слова, он бы все понял, отфильтровал, выбросил ненужное, оставив важное, и мгновенно принял решение. Но Хэлстон не Данинджер. С ним нужно тщательно обдумывать каждое слово. Иначе он запутается. Вирус, вакцина, птицы… С чего же начать?