– Да, – Хэлстон повел ушибленным плечом и демонстративно поморщился. – Только на этот раз ты сам будешь держать его.
– Я вирусолог, а не агент ФБР.
– Хороший же ты вирусолог, раз даже с вирусом на своей фабрике не смог разобраться.
– Да я сам чуть не умер, пытаясь спасти других!
– Ну конечно. Ты еще скажи, что у тебя свидетели есть этого подвига.
– Ну хватит вам! – вступилась за Макговерна Даяна. Она отошла от стола и начала переодеваться. – Сходи за вакциной, Тони.
– Не думаю, что нам удастся удержать его, – сказал Макговерн, окончательно потеряв уверенность в себе. Стыд и унижение застлали глаза. В чем-то Хэлстон был прав. Не нужно было врать управляющим «А-синтез», преувеличивая свои знания и способности. Но разве не все так делают? Да, но не все попадают в подобные ситуации.
Макговерн закусил нижнюю губу и затравленно огляделся по сторонам. Разве не об этом он мечтал? Собственная лаборатория, собственный кабинет, подчиненные…
– Не нужно будет никого держать, – сказала Даяна, но Макговерн не понял смысла этих слов, даже не услышал их. Все его усилия уходили сейчас на то, чтобы не моргнуть, выдавив скопившиеся в глазах слезы отчаяния.
– Что ты задумала? – спросил Даяну Хэлстон.
– Не думаю, что Данинджера придется заставлять что-то делать. Когда я расскажу ему, как обстоят дела, то он не станет возражать.
– А если станет? – боль в плече напомнила Хэлстону о полете через комнату, но он сдержал ее внутри себя, не выдав на лице ни одним дрогнувшим мускулом.
– Не станет, – Даяна выбросила в урну перчатки. – Доктор Макговерн, кажется, вы обещали принести мне вакцину!
– Не обещал, – он сжался, но не двинулся с места. – Я сказал, что не думаю…
– Я слышала, что вы сказали, но мне нужна вакцина, а не ваши размышления, – голос Даяны был резким и грубым, но сейчас на Макговерна вряд ли подействовало бы что-то другое.
Хэлстон молчал. Злость кипела в нем, но вставать на пути Даяны не было смысла. Да и в чем-то она была права. Кому как не бывшей жене знать, как уговорить бывшего мужа?
– Плечо сильно болит? – спросила Даяна, когда Макговерн ушел в свой кабинет. Хэлстон качнул головой. Даяна кивнула.
Мысли снова вернулись к предстоящему визиту к Данинджеру. Перед глазами замаячил образ Деби. Нет, она не допустит, чтобы дочь осталась без отца. Каким бы хорошим мужчиной ни был Хэлстон, он никогда не сможет заменить Деби Данинджера. Девочке девять, и вряд ли она забудет о том, кто ее родитель.
На работе Даяна достаточно насмотрелась на проблемы разведенных родителей, возникающие при их последующем общении с детьми. Да и дети зачастую начинают вести себя крайне странно. Особенно когда в доме появляется чужой мужчина, мать рожает ему ребенка и дети от первого брака начинают чувствовать себя забытыми и лишними.
После развода Даяна делала все, чтобы Деби никогда не пережила нечто подобное. Ее отец был всегда рядом. Он брал дочь на выходные, приходил на дни рождения, даже на праздники ему находилось место в доме, где поселился посторонний мужчина. Хэлстон, казалось, все понимал и даже одобрял и ценил подобную заботу Даяны о своем ребенке, но сейчас…
Даяна оторвалась от своих мыслей. Макговерн вышел из кабинета. В руках у него был медицинский саквояж.
– Тебе не нужно ехать с нами, – сказала Даяна.
Макговерн нахмурился, помрачнел. Он представил, как Данинджер бьет Даяну в лицо. Видение было мимолетным, но и этого хватило, что испугаться за жизнь агента ФБР, с которым он успел подружиться.
– Если мы будем держать Данинджера вместе с агентом Хэлстоном, то у вас будет больше шансов сделать ему укол, – попытался возразить он, но Даяна лишь раздраженно отмахнулась.
– Вы и так уже показали сегодня все, на что годится ваш подход, – она не злилась, но и одобрять желание сделать Данинджеру укол насильно не собиралась. Он ведь все понимает. Просто нужно объяснить, заставить его задуматься, и все получится. – Думаю, на сегодня мы закончили, доктор Макговерн, – сказала Даяна и мельком посмотрела на оставшиеся на столе тушки животных. – Приберитесь здесь и попробуйте отдохнуть. Завтра нам предстоит проделать большую работу, – она выдержала паузу, раздражаясь тому, что обязана успокаивать Макговерна, но он был нужен ей, чтобы разобраться в том, что происходит в этом городе. – Я могу полагаться на вас, доктор Макговерн?
– На меня? – он смутился, покраснел, пожал плечами. – Ну да, конечно… – в горле встал ком, который ему так и не удалось проглотить вплоть до тех пор, пока не ушли агенты.
– Ты действительно доверяешь ему? – спросил Хэлстон Даяну.
– Почему бы и нет? – она пожала плечами.
Они шли по двору фабрики, над которым месяц назад птицы обезумели и стали убивать друг друга. Полумрак скрывал детали, прятал в своем брюхе извивающиеся трубы и насосные станции. Изо рта паром вырывалось тяжелое дыхание, взволнованное. Какое-то странное, дурное предчувствие заставило Даяну еще раз обдумать, что ей предстоит сказать Данинджеру, как убедить его сделать укол.
– Холодает, – отрешенно подметил Хэлстон. Следующая мысль, пришедшая в голову, понравилась ему. – Может быть, это разгонит пикетчиков по домам?
– Сомневаюсь, – Даяна прошла через проходную, кивнув на прощание охраннику.
Остывший двигатель «Шевроле» недовольно кашлянул и сипло заурчал. Хэлстон дал ему прогреться и выехал со стоянки. Объезжая поваленный на дороге дуб, он посмотрел на собравшихся в небольшие группы горожан, и решил, что Даяна права – никакой холод не заставит их разойтись по домам. Они не ждут, когда им скажут, что все хорошо и можно снимать пикеты. Они ждут, когда кто-то скажет, что терпению пришел конец и настала пора действовать. И пауза, которую они взяли, – это не более чем затишье перед бурей. Хэлстон передернул плечами, стараясь не думать, что будет, когда ситуация выйдет из-под контроля. Он посмотрел на Даяну, но она была сосредоточена и следила за дорогой, словно сама сидела за рулем. «Шевроле» свернул на перекрестке. Ни других машин, ни пешеходов. Поздний вечер, перетекал в ночь. Светились окна жилых домов.
– Может быть, мне все-таки пойти с тобой? – осторожно предложил Хэлстон, останавливаясь возле отеля.
Даяна посмотрела на него ничего не выражающим взглядом. Воспоминание о его полете через комнату мелькнуло в их головах: у Хэлстона – реальное, у Даяны – рожденное воображением.
– Не думаю, что это хорошая идея, – Даяна взяла медицинский саквояж. Хэлстон кивнул. Не было смысла спорить.
– Если что, то я буду за дверью, – он понял, что и это лишнее.
– Иди в наш номер и ложись спать, – сказала Даяна. Ее взгляд не терпел возражений.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – Хэлстон тяжело вздохнул и достал из кармана ключи от номера.
Даяна молча наблюдала, как он открывает дверь. Хэлстон обернулся, встретился с ней взглядом, но так и не нашелся, что сказать еще. Дверь закрылась. Даяне показалось, что тишина стала гуще. Ночь окружила ее. Даже холод стал более ощутим, чем прежде. Даяна поежилась.
Белая дверь в номер Данинджера звала ее. Решительность, которая придавала сил, когда Хэлстон был рядом, кончилась. Осталось лишь желание сохранить своей дочери отца и, может быть, что-то еще, подобно заботе о нерадивом родственнике, судьба которого не особенно заботит тебя, пока не увидишь, что ему нужна помощь.
Даяна подошла к двери, взялась за ручку. В голове мелькнула мысль, что Данинджер мог проснуться и закрыться изнутри. Тогда ей придется стучать. Тогда она сможет уйти, позвать Хэлстона. И снова воображение нарисовало, как Хэлстон пролетает через всю комнату, ударяясь в стену. Они никогда не были друзьями с Данинджером, и сейчас ничего не должно измениться. Ей придется сделать все самой. Сделать, чтобы не подвергать Хэлстона опасности. Даяна повернула ручку. Замок скрипнул. Дверь открылась. В нос ударил застоявшийся запах пота.
– Уэл? – негромко позвала Даяна. – Уэл, это Даяна, – она нерешительно перешагнула через порог.
Данинджер услышал сквозь яркий, красочный сон ее голос: знакомый, близкий. Он открыл глаза, удивляясь окружившей его темноте. Одеяло, которым он закутался с головой, взмокло от пота. Даяна пошарила рукой по стене, пытаясь отыскать выключатель, но когда пальцы нашли его, решила не включать свет. Глаза Данинджера привыкли к темноте, и яркий свет может напугать его. По телу Даяны пробежали мурашки. Теперь воображение нарисовало ей, как через комнату летит она сама, отброшенная Данинджером. «Он не сделает этого… А почему бы и нет? Кто знает, насколько сильно может изменить человека вирус? Но только не Данинджера! Но почему? Что в нем особенного?»
– Уэл? Ты слышишь меня, Уэл?
Данинджер выглянул из-под одеяла. В открытую дверь врывался ледяной воздух. Его дыхание обжигало лицо, которое казалось настолько ранимым и незащищенным, что Данинджер испугался, не изменилось ли оно, не утратила ли его кожа свою защитную функцию. Он осторожно прикоснулся к лицу. Пальцы были теплыми и не причиняли боль. Значит, все дело в холоде.
– Закрой, пожалуйста, дверь, – попросил он хриплым, срывающимся голосом, который никогда не принадлежал ему и который невозможно было узнать. Но Даяна узнала.
Она обернулась, увидев за спиной зияющий пустотой дверной проем. Открытая дверь искушала сбежать из номера, позвать Хэлстона и уже вместе вернуться. Проглотив скопившуюся во рту слюну, Даяна взялась за ручку и захлопнула дверь. Холод ушел. Данинджер почувствовал это, потому что лицо перестало болеть.
– Уэл, ты в порядке? – спросила Даяна.
– Нет, – он вглядывался в ее темный, размытый образ. Ее лицо, так же как и голос, было размытым и неестественно темным. Оно пугало его, заставляло напрягать инстинкты, готовясь отражать нападение. Это не Даяна. Не бывшая жена. Это… Это… Данинджер не знал, кто стоит перед ним. Не мог понять. Не мог найти ответы в своем раскаленном мозгу.
– Хэлстон сказал, что ты отказался принять вакцину, – голос Даяны предательски дрогнул.
Она вдруг поняла, что называть имя Хэлстона было не очень хорошей идей. Лучше было сослаться на Макговерна. Да, Макговерн не должен вызывать у Данинджера недоверие и агрессию. Макговерн не уводил у него жену, не ломал его жизнь.
– Не знаю, что они тебе сказали, но ты обязан позволить сделать тебе укол.
– Зачем? – Данинджер зажмурился. Нет, перед ним была не Даяна. Не могла быть Даяна. Это была тень, призрак, видение.
– Затем, что если ты не примешь вакцину, то с тобой произойдет то же, что произошло с доктором Дэем, – Даяна осторожно сделала шаг к кровати. – Затем, что я не могу позволить тебе причинить боль Деби.
– Деби? – и все-таки это была Даяна. Не ее голос, не ее лицо, но ее мысли, которые никто другой не сможет подделать. – Почему я должен причинять Деби боль? – Данинджер услышал свой голос. Этот голос не мог принадлежать ему. Но ведь принадлежал. Значит, и голос Даяны принадлежал Даяне.
– Потому что если с тобой что-то случится, то ей будет очень больно, – Даяна сделала еще один шаг. Данинджер не видел, как она приближается к нему, не слышал звука шагов, но он чувствовал, как содрогается воздух. Эти невидимые эманации проникали в его сознание, рисуя картину происходящего. – Ты же не хочешь причинить Деби боль?
«Нет», – подумал Данинджер, надеясь, что ему не придется произносить это вслух, не придется слушать свой ужасный, сводящий с ума голос, надеясь, что Даяна поймет все и так, но она не поняла, не услышала его мыслей.
– Не хочу, – очень тихо произнес Данинджер, стараясь не слушать свой голос. Голос, который больше не принадлежал ему. Все растягивалось, обретало уродливые формы.
– Ты вернешься в Вашингтон, и все будет хорошо, – сказала Даяна, приближаясь к кровати.
К удушливому запаху пота добавился еще один. Точно так же пахло в комнате доктора Дэя: болезнью и близкой смертью, горем и страхом, безнадежностью и отчаянием.
– Я должна сделать тебе укол, Уэл, – сказала Даяна, стараясь заставить свой голос не дрожать. В голове мелькнула мысль, что, возможно, она опоздала и ничего нельзя исправить. Данинджер выглядел истощенным и обессиленным. Он напоминал ей доктора Дэя в последние минуты своей жизни. И снова мороз заставил Даяну содрогнуться. Данинджер не умрет. С ним все будет в порядке. Он не может умереть! Не смеет. – Уэл, ты слышишь меня?
– Слышу, – он произнес это почти беззвучно, но Даяна на этот раз разобрала его. Из ее груди вырвался облегченный вздох.
– Нельзя больше медлить, – она поставила на прикроватную тумбу медицинский саквояж, открыла его, сдерживаясь, стараясь не суетиться. – Помнишь, что случилось с доктором Дэем? – эти слова вырвались у нее случайно, но Даяна решила, что хуже от этого не будет. Если Данинджер не окончательно потерял рассудок, то он сможет понять.
– Доктор Дэй умер, – Данинджер почувствовал, что его снова начинает тошнить. В груди что-то вспыхнуло, выдавив из глаз слезы. Крупные капли пота выступили на лбу и скатились на щеки. – Я тоже умру? – вопрос родился сам по себе, помимо воли Данинджера.
– Нет, Уэл. Ты не умрешь, – Даяна набрала в шприц бесцветную жидкость. – С доктором Дэем мы слишком долго ждали. Сейчас все будет иначе, – слова звучали как заклинание. – Сейчас мы сделаем тебе укол и…
– А если уже слишком поздно? – Данинджер открыл глаза, пытаясь увидеть лицо Даяны.
Тени вздрогнули, сложились в причудливые образы. Облик бывшей жены исказился, стал похожим на бессмысленный сгусток глины, который только готовится к тому, чтобы стать под талантливыми руками скульптора человеком. Данинджер моргнул. Желание увидеть Даяну стало настолько сильным, что у него заболели глаза. Тени вздрогнули еще раз. Бессмысленный слепок начал обретать форму. Но не ту форму, что Данинджер ожидал увидеть. Талантливый скульптор оказался безумцем. Он изуродовал то, что должно было стать человеком, придал ему чудовищные формы. Шея вытянулась, скулы утратили контур, челюсть выдалась вперед. Если бы не тени, которые прятали детали, то Данинджер бы закричал от страха, но тени скрывали истинный ужас. Они оставляли лишь жалкие клочки произошедшей перемены, позволяя додумывать остальные детали.
– Нет, – Данинджер застонал и зажмурился.
– Никаких «нет», – Даяна села на край кровати, запустила руку под одеяло, пытаясь отыскать там руку Данинджера. – Все будет хорошо, Уэл. Ты поправишься, я обещаю тебе.
– Доктор Дэй не поправился, – Данинджер вспомнил доктора, и это позволило ему хоть как-то отвлечься от чудовищных форм, которые рисовало ему сознание.
– С ним мы слишком долго ждали. Сейчас все иначе, – теплые пальцы Даяны коснулись влажной от пота руки Данинджера. Он почувствовал ее прикосновение, вздрогнул. – Сейчас еще есть время.
– А если нет? – Данинджер зажмурился еще сильнее. Кожа Даяны была горячей, но ему нравилось это тепло. Нравилось ощущать его под одеялом.
– Не упрямься, – Даяна сжала его руку и попыталась высвободить из-под одеяла.
– А если нет? – повторил свой вопрос Данинджер, и Даяна почувствовала, как напряглись его мышцы. – Что если вакцина убьет меня так же, как убила доктора Дэя? – мысль была далекой, но она вселила в него какую-то странную надежду, что ход его размышлений на верном пути. Это было скорее интуицией, чем результатом дедукции, но Данинджер привык доверять чутью. «Что если доктор Дэй умер, потому что вакцина была введена ему слишком поздно, господа присяжные заседатели? – спросил он в своей голове, присутствуя на невидимом судебном процессе. – Что если бы не было этой инъекции и он пошел бы на поправку, как Луиза Маккоун?»
– В крови доктора не было обнаружено ни вируса, ни вакцины, – сказала Даяна, снова пытаясь высвободить его руку. – Скорее всего, он просто не смог победить болезнь.
– Но ведь Луиза Маккоун победила, – Данинджер почувствовал, как напряглись пальцы Даяны, сжимавшие его руку.
– Луиза? – Даяна заставила себя умерить раздражение. Какими же странными порой бывают мужчины. Даже на смертном одре не перестают вспоминать свои сексуальные подвиги!
– Доктор Дэй ведь заразился от нее, – слышать свой собственный голос было невыносимо, но Данинджер не мог не попытаться объяснить Даяне то, что пришло ему в голову.
– Мы не знаем, – Даяна пыталась унять раздражение. Мысли отказывались настроиться на нужный лад, чтобы начать понимать, что пытается сказать бывший муж.
– Она заразилась от Сьюзен Чесс, затем заразила доктора Дэя, – продолжал Данинджер. – Сьюзен Чесс принимала вакцину. Луиза – нет. Но они обе сейчас живы и здоровы. За исключением того, что у Луизы не было повторного проявления вируса.
– Хочешь сказать, что наш организм может сам победить вирус? – Даяна медленно начинала понимать, но понимание не принесло облегчение. Ревность и обида ушли, уступив место растерянности и сомнениям. – Но…
– Я не хочу причинять боль Деби, – сказал Данинджер, и Даяна подумала, что, даже умирая, он остается больше юристом, чем обыкновенным человеком. Даже сейчас он приводит свои неоспоримые доводы. Даже сейчас продолжает производить впечатление на присяжных, вгрызается в их сознание, ищет их слабые места, вглядывается в глаза прокурора, использует против него его же слова.
– Но как же вакцина? – спросила Даяна, заранее зная, что проиграла этот спор. – Ты поэтому не позволил Макговерну сделать тебе укол?
– Я не помню, – странный холод забрался под одеяло, заставив его тело задрожать.
– Он сказал, что ты ударил Хэлстона, – Даяна понимала, что сейчас не время для подобного выяснения отношений, но отчаянно цеплялась за каждую возможность оттянуть признание своего поражения.
– И этого я тоже не помню, – зубы Данинджера начали выбивать неровную дробь. Казалось, температура под одеялом понижается критически быстро. Холод был повсюду. Данинджер сжался, крепче вцепился в руку Даяны, словно это был сейчас единственный источник тепла для него. – Дай мне один день, – попросил он.