Три закона Дамиано - Ротарь Михаил Владимирович 10 стр.


– Ну, тонкие стенки бывают не только в домах. Это давно уже было, мужик купил машину, нашу, «Ладу». Ему кто-то сказал, что на заводе плохо покрывают ее днище. Надо его промазывать битумной смазкой. Он снял все сиденья и коврики и стал промазывать кузов. Пока все высохло, наступил вечер. Все это делалось на улице. Надо машину в гараж загнать. Сиденья сняты, садиться некуда. Поленился толкать руками, да одному это и трудно сделать. Взял деревянный ящик и сел на него вместо сиденья. Гаражи кирпичные, в два ряда, с общей короткой стенкой.

– Да, такие гаражные городки есть во многих местах.

– А надо было перескочить через высокий порожек. Он газанул, но не заехал с первого раза. Газанул еще раз и выжал педаль до пола. Машина подпрыгнула на пороге и поехала дальше. Водила слетел при прыжке с ящика и упал на спину. А автомобиль пробил стенку, проехал в соседний гараж и протолкнул стоявшую там машину до тех ворот. Теперь ему надо чинить целых две машины, да еще и гаражи ремонтировать!


В тот вечер мы неплохо нажрались. Но пора и честь знать. Я захотел вызвать такси. Ленчик предложил мне остаться у него переночевать.

– Нет, знаешь, мне все-таки обязательно надо попасть домой. Во-первых, меня ждет любовница. А во-вторых, мне надо собраться в дорогу.

– Так Витесса тебя довезет! Она же ни грамма не выпила. Десять минут – и ты дома!

– А она водит машину?

– Лучше Шумахера!

Я не слишком поверил в это. Но Витесса села за руль и приказала мне пристягнуться.

Существует стереотип, что женщины водят машину хуже мужчин. Но она спокойно, без нерв, тронулась и легко объехала все машины, стоящие во дворе. Мы выехали на трассу, и машина набрала скорость 100 километров. Светофоры она чувствовала заранее. Впереди идущие машины опережались так аккуратно, словно их и не было вовсе. При этом она не нарушила ни одного правила. По пути я увидел огромный плакат миссионеров: «Иисус ждет тебя!» Я не спешил на встречу с ним, по крайней мере сегодня.

Она легко свернула в нужный поворот и влетела в узкий проезд. У моего дома во дворе было единственное свободное место. Она его не искала, а просто заехала туда одним маневром. Несмотря на скорость, припарковалась она очень плавно.

Я спросил, выходя:

– Кто тебя научил так водить машину?

– Папа. Спокойной ночи!

Я поднялся домой. Дженни не спала. Я объяснил ей ситуацию. Она сказала:

– Если тебя не будет столько времени, то всю порцию любви за это время ты должен отдать мне сейчас, авансом. Прими это.

Она дала мне какой-то напиток. Я выпил его. Он расслабил мне голову, но возбудил тело. Я рассказал ей про суккубов и инкубов.

– Душа мне твоя не нужна. Зато я смогу тебе сделать так хорошо, как никакому черту и не снилось!

– Я не черт, а человек!

– А мне начхать! – взревела она и навалилась на меня.

Здравствуй, Русь!

Дамиано заканчивал свой инструктаж в вокзальном буфете:

– Вот Ваши российские документы, билеты и деньги. В провинции система карточек пока слабо развита, там рассчитываются в основном наличкой и рублями. Резервные деньги буду переводить на карточку. Да, Ваш телефон явно устарел, поэтому даю новый. И еще одна вещь. Это последняя модель планшета. Здесь есть все: карты всех городов и дорог мира, заячьи тропинки, переводчик с суахили, рецепты приготовления манной каши и так далее. Денег Вам хватит, если только не будете танцевать на столах с Леди Гага и Мадонной. А теперь дайте Вашу левую руку!

Я протянул ее. Он надел на нее браслет, который защелкнулся автоматически. Не было видно ни единого отверствия, с помощью которого его можно было бы открыть. Он был очень эластичен, нисколько не мешал и не натирал. И выглядел он вполне органично на моей руке.

– В поездке все может случиться. Деньги, карточки, телефон – все могут украсть или отобрать. А этот браслет можно снять, если только отпилить Вам руку. Но, надеюсь, до этого не дойдет. На браслете есть маленькая кнопочка. Нажмете ее в случае безвыходной ситуации. Но нажать ее можно только три раза. На большее не хватит энергии батарейки.

– В чем принцип его действия? Я все-таки немного разбираюсь в электронике.

– Излучение сверхнизкой звуковой частоты. Аппарат не определяет точные координаты места, зато дистанцию показывает с точностью до сантиметра. И для этого сигнала нет преград. Его можно послать со дна Марианской впадины или из глубокой шахты в Австралии. Через какое-то время надо нажать кнопку второй раз. Тогда уже можно определить место точнее. Пеленгация по двум точкам.

– А что это за маленькая красная точка?

– Светодиод. Если он загорится, то это сигнал от Вашего партнера, что он в беде. Получив сигнал, немедленно двигайтесь.

Я немного пошевелил извилинами и понял основные постулаты. Пнленгация по двум точкам.

– А откуда у Вас мои фотографии для паспорта?

Дамиано усмехнулся:

– Я взял их в Вашем шкафу. Хотя мог бы и соврать что-нибудь покрасивее. Вы собирались как-то за границу. Но тогда командировка сорвалась, а фотографии остались. Паспорт выписан на Ваше настоящее имя, так что осечки не будет. Прописаны Вы в Рязани по такому адресу. Вот название и адрес фирмы, где работает Ваш полный тезка и однофамилец. Кстати, Вам повезло. Эта фирма работает в той же области, что и Вы. Так что изучать их специфику и терминологию не придется. И он сейчас тоже в отпуске. В базе данных МВД и ФСБ все сведения, включая антропологические и дактилоскопические, уже совпадают с Вашими.

Я не переставал удивляться:

– Вы дьявол!

Дамиано ответил спокойно:

– Я уже говорил, что это означает «клеветник».

– Извините, сорвалось. Но как же мой кот? Он же помрет за это время без еды!

– Поедете через Москву. И постарайтесь решать все проблемы сами. Границу пересечете иностранцами. Затем скинете все лишние документы вот по этому адресу. Не обращайте внимания на странности этого профессора, он вполне адекватен и надежен. Пока Ваш напарник будет отдыхать, Вы в одиночку должны будеть выполнить еще одно задание. Инструкции я вышлю. Затем поездом в областной центр и дальше до места автобусом. Avanti!

Я вышел на перрон, оставив Дамиано в кафе. На перроне стоял мужичок с двумя чемоданами. Он спросил меня:

– Скажите, Вы местный?

– В некотором роде, да, – ответил я.

– Тогда как мне пройти к восьмому вагону?

Я пожал плечами:

– Он должен быть где-то на этом пути между седьмым и девятым, если я правильно помню арифметику. Но после одиннадцатого поверните назад. Если упретесь после этого в здание вокзала, киньте чемоданы и возвращайтесь домой. Так будет лучше!


В четырехместном купе теперь обычно ехали по два человека. До отправления поезда оставалось десять минут. Развернув газету, я стал убивать время.

Просмотрев дежурные новости и очередной политический бред, я перешел к криминальной хронике: «На станции обнаружен труп неизвестного. Причина смерти не установлена из-за отсутствия внутренних органов неизвестного».

«Вчера в парке был обнаружен неизвестный мужчина в бессознательном состоянии. Он не был в состоянии наркотического или алкогольного опьянения. Следов насилия не обнаружено. Мужчина помещен в психиатрическую больницу. Полиция просит всех, кто может помочь выяснить его личность, позвонить по телефону …. Особые приметы: татуировка „999“ на левой руке и пятиконечная звезда на груди. Версии принадлежности к группировкам левой ориентации и агентам влияния восточного соседа проверяются».

По фотографии я сразу опознал Никколо. Но я им не помощник в этом деле.

Идиоты! Не могут отличить звезду красноармейскую от сатанинской. На флаге США 50 красноармейских звезд. И журналистам, наверное, дали перевернутую фотографию. «666», а не «999»! Интересно, не попытаются ли журналисты еще приплести настойку «Три девятки» к этому делу?

Значит, этот Никколо жив, хотя и свихнулся. Дамиано надел на него манжеты и отпустил на все четыре стороны. Он не обманул меня. А интересно, как он сумел вывести за пару часов из его организма две бутылки водки, да так, что и следов не осталось? Капельница или еще что-то новенькое?


В купе вошел мой сосед, будущий «подопечный». Я его сразу узнал.

– Bon giorno! – поприветствовал я его с порога.

Он уронил сумку от неожиданности, но быстро сориентировался и поднял ее.

– Здравствуй, – и протянул мне руку.

– Как работает Ваш мобильник?

– Уже нормально.

Это был тот самый неуклюжий посетитель ночного бара, который тогда не мог справиться со своим сотовым.

– Иван, – представился он.– Иван Мартынов.

– Виктор. А как, если не секрет, Вас зовут по-настоящему?

– Как ни странно, почти так же. Я урожденный Иван Мартини. Иван и Ивано в двадцатом веке стали довольно популярными именами в Италии, особенно на севере. А мои родители служили у русских. Их графиня вышла замуж за одного нашего аристократа, а после революции навсегда переехала в Италию. Со своими детьми она говорила только по-русски, заодно и нас знакомила с русской литературой. Моей матери очень понравился Иван Бунин. В его честь меня и назвали. А потом, во время войны, мои родители укрывали русского военнопленного, который сбежал из концлагеря. Его тоже звали Иваном. Он так и остался жить в нашей деревне, пристроился к вдове Пескаторе и не захотел возвращаться к себе домой в Россию.

Я внимательно посмотрел на него.

– Правильно сделал, его бы посадили лет на двадцать. А скорее всего, расстреляли.

Его южный акцент уже исчез напрочь, словно его и не было.


Граница работала по системе «нипель». Нашим пограничникам и таможенникам было до фонаря, что ты вывозишь отсюда, за исключением скульптур и картин. Зато сопредельная сторона смотрела с нескрываемой ненавистью на всех въезжающих, вне зависимости от их гражданства и языка. Но обслуживали без грубости.

Сначала пограничники проверяли паспорта. Затем шли таможенники с собакой. Собака вынюхивала не наркотики, а бумажные деньги по запаху пота.

Какой-то пассажир купил в нашем книжном магазине типографскую копию картины Рембрандта. Тираж – пять тысяч экземпляров. Цена копии – один доллар.

Но кто-то подсказал ему, что таможенники институтов культуры не заканчивали, могут даже к этому прицепиться. Рвать на клочки сей шедевр ему было жалко, а выкинуть в окно – уже поздно. Он просто прошел в туалет и оставил сей уникальный холст там, свернув его в трубочку.

Но туалет таможенники проверяют в первую очередь. Молодой сержант не отличил бы Рубенса от Шагала, он и Гойю путал с геями. Но печать «офсетная глубокая» была такой глубокой, что сержанту уже снились сразу две новые лычки на погонах, отпуск на месяц и денежная премия в размере трех окладов.

Он вспомнил слово, которое когда-то услышал по радио, и стал вопить на весь вагон:

– Это эстамп! Это эстамп!

Массовая продукция для студенческих общежитий и старых дев. Такой шедевр вывешивают на дверь или шкаф, крепят кнопками или скотчем, а не помещают на видном месте в гостиной в дубовой рамочке. Но сержант этого не знал и стал бегать по всем купе и спрашивать:

– Это ваше? А вы не видели, кто это оставил в туалете?

Раскрытие «контрабанды века» сегодня не состоялось. Ценнейший экспонат был конфискован, но ни Лувр, ни Прадо так и не дождались его. Он так и остался лежать в предбаннике местного таможенного пункта.


Наконец, проверка была окончена.

Поезд подъехал к первой станции на новой земле. К вагону подошли девочки с «мамочкой». Два окна соседних купе открылись, и мы слышали их переговоры.

Иван недоуменно спросил:

– Чего они хотят?

– Секса за умеренную плату. Наше слово «путана» пришло, кстати, от вас, итальянцев. Они обслужат пассажиров по дороге, выйдут на следующей станции, а там поедут ловить клиентов на встречном поезде. С ними СПИД подхватить маловероятно, а трипперок – элементарно.

– А что такое СПИД?

– Синдром Приобретенного Иммуно-Дефицита, по-итальянски AIDS.

Странно. Это слово не так давно гремело, как проклятие над всем родом человеческим. И еще находятся люди, которые его не знают! Но в его деревне, может, и обошлось. А газеты там, возможно, читает только каждый десятый.


Стоянка поезда – пятнадцать минут. К привокзальному киоску ринулась толпа. Первым оказался шустрый паренек, который сразу заказал десять бутылок пива на своем родном языке. Та переспросила. Сначала он ругал продавщицу, что она до сих пор не освоила государственного языка. Потом до него дошло, что он уже находится на территории «потенциального агрессора», и моментально перешел на русский, которым владел совсем неплохо. Получив свое пиво, он все-таки захотел показать свое «высокоевропейство»:

– Здесь каждый день проходят наши поезда. Могла бы за это время и наш язык выучить!

В ответ продавщица выдала ему столько ругательств на его языке, что он даже уронил одну бутылку. Бурные аплодисменты продавщице из длинной очереди заставили его уронить и вторую.


Поезд тронулся. Я вовремя запрыгнул в вагон. Иван сказал, что пиво он не будет.

– Ну извините, «Мартини» в киосках не продают. Для этого есть вагон-ресторан. Сходим туда попозже.

Я развернул местную газету. Итак, криминальная хроника:«Утерянное 15 апреля сего года табельное оружие марки „ТТ“, номер „12345“ считать недействительным». Наверное, потом объявят пострадавших из этого оружия симулянтами, а убитых – живыми.

«На улице Красной, у дома номер 7, произошло убийство. Пострадавших нет».

Небольшая заметка-опровержение: «Дорогие читатели! Во вчерашнем номере нашей газеты была опубликована статья „О, счастливчик!“ К сожалению, в статье были обнаружены опечатки. Не Иван Иванович Иванов, а Моисей Залманович Шмеерсон, и не в лотерее, а в преферанс, не выиграл, а проиграл, и не 10 000, а 5 000, и не рублей, а долларов. Все остальное верно!»

По вагону пошли коробейники. Отец мне рассказывал, что раньше по вагонам ходили псевдоглухонемые, которые предлагали пассажирам черно-белые календарики на две темы: эротическая и портреты Сталина. Выйдя на следующей станции, они общались между собой уже не жестами, а словами, как и все остальные люди.

Потом, когда я вырос выше стола, уже совсем другие коробейники носили по вагонам товары своих заводов. Зарплату им выдавали не деньгами, а своей продукцией. Они хоть таким образом пытались получить наличные на хлеб и молоко. Не кормить же хрустальной вазой малолетних близнецов! И в таких поездках можно было купить за бесценок очень неплохие вещи.

Сейчас пошла эпоха совсем других торгашей.

Миссионеры различных конфессий раскладывали свою литературу на столах. Иногда за это они просили чисто символическую оплату, но чаще всего раздавали ее бесплатно. Одна книга была издана православным похоронным обществом. Я раскрыл ее на середине: «Формула нравственности общества по отношению к усопшим. Этот показатель можно рассчитать по следующей формуле: „Показатель“ = „Число похороненных в гроб“ – „Число кремированных“– „Число невостребованных тел“ / „Общая численность умерших“. В идеале показатель стремится к единице, что можно принять за 100 %».

Отлично! Каждому приходу теперь можно присвоить рейтинг и выдавать поощрения или наказания на научной основе.

Я вопросительно посмотрел на Ивана. Он одарил меня таким взглядом, что все сомнения у меня сразу отпали. Я закрыл все эти фолианты и вежливо отодвинул в сторону.

В нашем городе недавно обосновались мормоны. Вместо привычных дедков в черных балахонах с огромными крестами на пузе, теперь ходили юноши в черных брюках и белых рубашках. По-местному они говорить еще не научились, но некоторые из них что-то лопотали по-русски, хотя и со страшным акцентом. Ради практики в английском и просто ради прикола я иногда заговаривал с ними.

Бывало, я представлялся им владельцем шикарного дома за городом, который просто прогуливается здесь от скуки. Я унаследовал его после авиакатастрофы рейса «Амстердам-Куала-Лумпур», где летели все мои родственники. И сейчас я в тоске и депрессии. Я не знаю, зачем на меня свалилось такое богатство и все такие проблемы. Они сразу воодушевлялись и интересовались мною необычайно, тянули меня в свою молельню, старались узнать поскорее мой адрес и телефон.

Поразвлекавшись так полчасика, я сворачивал лавочку под предлогом того, что мне надо покормить дома прирученного оленя. Они непременно хотели поехать со мной, но я утверждал, что олень пока еще пугается чужих людей, и я должен кормить его только один. Они просили непременно зайти к ним завтра и шептались между собой.

Но иногда я представлялся твердым, уверенным в себе рабочим из Таджикистана, который приехал сюда две недели назад с заданием заштукатурить весь город. В этих случаях я говорил по-русски с таджикским акцентом. Их не смущала моя внешность. Таджики тоже всякими бывают. Только у меня, говорил я, появились заморочки с документами и регистрацией. Проклятый бригадир все не может меня оформить из-за какой-то мелочи. И все только из-за того, что я прибыл сюда в багажном отделении автобуса. Не поможете ли вы страждущему деньгами? Тогда они кидали мне брошюрку и убегали со скоростью метеора, забывая о том, что даже мусульманская душа заслуживает сострадания и помощи.

Иногда такие миссионеры ходили по домам. Я побеседовал с одной такой делегацией пару минут на лестничной площадке, но скоро мне это надоело. Я заявил, что я атеист, и намерен гореть вечно в геене огненной.

Захлопнув перед ними дверь, я услышал:

– Ну и хер с тобой, грешник гадский! Гори ты синим пламенем, козел вонючий! Аминь!


Мы прошли в вагон-ресторан. Я с интересом стал изучать меню.

Вино «Молоко любимой женщины» (Германия). «Безбилетный пасcажир № 2 – нежное каре новозеландского ягненка под винным соусом с баклажанами, помидорами и аджикой».

На каждой страничке был написан девиз: «Вагон-ресторан знает, в чем вкус жизни!»

Иван искал что-то для себя привычное, но не нашел. Я посоветовал:

– Возьмите пельмени, это типа ваших «равиоли». Там, на перроне, продавался сыр «Херр Де Мудон», да я не догадался, надо было взять. Да, кстати, здесь есть «Высоковольтные провода», это спагетти с цыпленком и беконом в соевом соусе. Они Вам подойдут! Этот цыпленок не соблюдал правила безопасности. Вот его и шарахнуло током!

Назад Дальше