Потом Наташа и Женя, сбросив с себя все тряпки, с криком бросились в неласковое, мрачное море.
Я поежилась. Вот ни за какие бы деньги! Ни за какие блага мира! Только если спасти чью-то жизнь!
Потом к воде подошла Галина. Подружки активно и громко приглашали ее разделить удовольствие. Та долго не решалась, а потом резко скинула халат и бросилась в воду.
– Смотреть больно, – прокомментировал мой муж.
А они резвились, хлопали ладонями по воде, громко хохотали. В общем, опять радовались жизни.
Честно говоря, даже завидно стало. Мне-то хотелось поныть, поскулить по поводу испорченного отдыха и потерянных пляжных дней.
Мы замерзли и ушли в номер. Хватило нас ненадолго.
Вечером, на ужине, я столкнулась с Женей. Она удивилась тому, что мы не купались.
– Холодно же, – оправдывалась я. – Да и без солнца как-то… Ветер к тому же. Не пляжная погода. Совсем.
– Так море же! – удивилась Женя. – Оно-то на месте. Никуда не делось! Что ж теперь, в номере валяться, денечки золотые терять?
Она нас не понимала и, наверное, осуждала.
А через два дня уже ярко светило солнце, словно и не было никакой непогоды, и все дружно ринулись на пляж, наверстывать упущенное.
Подружки пили пиво и чистили воблу. Я видела, как мой супруг сглотнул слюну.
– Интересно, – задумчиво произнес он. – А где эти красавицы воблу-то взяли?
Наташа, приветливо махнув нам, предложила разделить трапезу.
Мы вежливо отказались. Почему? Комплексы, наверно. Хотя можно было взять в баре пива, орешков и присоединиться к веселой компании.
Муж принес пива, и мы грустно заедали его соленым фундуком. Тут подошла Женя и положила перед нами разделанного аппетитного, жирного леща, объяснив, что рыбы у них навалом, берут с собой всегда, потому что здесь такого не найдешь «ни за какие валюты». Это было абсолютной правдой.
Мы распинались в благодарностях, а Женя удивленно ответила:
– Да о чем вы? Такая ерунда! Отчего не поделиться с приятелями?
Итак, нас приняли в приятели. Нас, скучных, тоскливых и необщительных. Такой вот бонус – в виде копченого леща и хорошего отношения.
Потом Женя доверительно сообщила, что вечером их ждут серьезные дела. А именно – покупка мехового жакета для Галины, кожаной куртки для Наташиного мужа и всяческих подарков для родственников, друзей и детей.
Мы жарко пожелали им хорошего шопинга.
Вечером после ужина ко мне подошла общительная Женя и принялась зазывать в номер посмотреть «шикарные покупки».
Я, примерно представляя, что это может быть, вяло отказывалась. Но куда мне против Жениного напора! Силы были явно не равны. И я потащилась в их номер. Знаю за собой грех – если мне что-то активно не нравится, хвалить я это точно не стану. В лучшем случае произнесу что-то вроде: «Ну ничего. Миленько так». А лицо у меня при этом будет… В общем, артистка я никакая. Плохонькая.
В номере подруг стояли шум и крики. Пахло пивом, кожей, пластиком и духами. Кровати, ковролин и тумбочки были завалены пакетами, пакетиками и клочьями упаковочной бумаги. Перед зеркалом стояла Галина – в трусах и без лифчика, на ней красовался норковый жакет. Она поворачивалась перед зеркалом, пыталась увидеть себя со спины и сбоку, вертелась и вытягивала шею.
Наташа возлежала на кровати и отпускала восторженные комментарии.
– Королева. Галка, ты королева. Просто модель. Звезда подиума. Наоми Кэмпбелл против тебя – пионерка. Кейт Мосс – ваще октябренок.
– Да? – недоверчиво протянула Галина.
Тут подхватилась вошедшая Женя:
– Ой, описаюсь сейчас! Галка! Все наши сдохнут от зависти! Застрелятся просто. А Еникеева выпьет яду. Надоит из вены и выпьет!
– Ну… Не знаю, – кокетничала Галина.
Женя ткнула меня в бок:
– Нет, ну ты, Тань, скажи! Офигенно, правда?
Я кивнула и промямлила:
– Да, очень идет. Правда.
Женя возмутилась:
– «Идет»! Да она лет двадцать скинула! А стройнит как! А цвет! Шоколад молочный! К Галкиным карим глазам!
– Ну да, – пролепетала я, стараясь придать живость голосу. – Не, честно. Здорово.
Женя бросила на меня недовольный взгляд и махнула рукой – типа, зря позвали.
Наташа разлила в пластиковые стаканы белое вино.
– За шубу! – торжественно произнесла она.
Мы чокнулись.
Я села в кресло, поняв, что скоро уйти не удастся. Ладно, в конце концов, покупки – это всегда интересно любой женщине. Даже такой скучной, как я.
Наташа требовала смены декораций, и Галина померила кожаный плащ ярко-салатового цвета. Потом еще раз меховой жакет (кусочки норки, не очень ловко собранные).
Потом пошли джинсы, платье и два купальника (брать надо было обязательно, потому что два по цене одного).
Наконец Галина в изнеможении рухнула на кровать, и на сцену вышла Наташа.
Джинсы с дырками, джинсы со стразами и вышитыми на попе розами. Кожаная курточка типа косухи, вся в «молниях», рокерского вида, и ковбойские сапоги – острый нос, строчка, скошенный каблук. Наташа тяготела к молодежной моде. Это было очевидно.
Теперь восторгались Галина, Женя и немножко я. Выпили еще по стакану. Чокнувшись, разумеется.
Потом со вздохом, как бы нехотя, поднялась Женя. Восторженной публике продемонстрировали шелковое платье до пят, в ярких цветах, свитера с аппликацией, кожаные брюки и меховую жилетку из песца, крашенного в фиолетовый цвет.
Женя не кокетничала – вертелась перед зеркалом и приговаривала:
– Здорово, правда? Нет, я роскошная женщина! Куколка просто!
Она озабоченно втягивала живот, вставала на цыпочки и делала гримасу типа «жена президента на приеме Большой восьмерки». Угомониться она долго не могла, грозилась какой-то Райке, которую «точно хватит удар».
Райку становилось жалко.
Женю хвалили мы вяловато – она была так активна и так радовалась себе, что наших усилий почти не требовалось. К тому же все немного устали. Допили вино. Наташа предложила открыть вторую бутылку. Я испуганно вскочила с кресла.
– Сиди! – жестко бросила Женя. – Сейчас будет самое главное.
Мне стало немного не по себе.
Наташа вынула из коробочки цепочку и с туманным взглядом протянула мне – главному, судя по всему, эксперту.
– Красивая, – прокомментировала я. – Нет, правда, симпатичная!
Что может быть плохого в золотой цепочке якорного плетения?
Потом со вздохом приподнялась Галина и протянула мне руку – как для поцелуя. Я поняла этот жест – на ее узком запястье поблескивал золотой браслет с зелеными камешками.
– Изумруды, – небрежно произнесла обладательница браслета.
– Ух ты! – Я начала исправляться. – Неужели изумруды?
Галина повела плечом и с достоинством кивнула.
– Ослепнуть можно, – тихо произнесла нетихая Женя.
– Да сдохнуть просто, – подтвердила Наташа.
Мы дружно и шумно вздохнули.
Наташа открыла вторую бутылку, разлила по стаканам.
– За счастье! – со значением произнесла она.
Отказываться, разумеется, был грех.
Женя скомандовала подъем и сбор: мои приятельницы собирались на танцы в соседний отель. Там сегодня пели цыгане.
– С нами? – без особой надежды и энтузиазма спросила Женя.
Я отказалась. Причина вполне уважительная – муж скучает и ждет. Да еще наверняка злится.
Доводы убедительные. Только Наташа разочарованно бросила:
– Жаль! Жизнь-то проходит. Надо пожить и для себя.
А Галина добавила:
– Хотя бы двадцать дней.
И подруги громко, протяжно вздохнули.
Когда я явилась в номер, муж подозрительно повел носом.
– Да! – гордо подтвердила я. – Выпила с девочками! А что, нельзя? – Я была явно готова к скандалу.
Муж посмотрел на меня с интересом и иронично произнес:
– С девочками – можно. Как не выпить с девочками?
Я бухнулась в кровать и закрыла глаза.
Человек по природе независтливый, я почему-то поймала себя на том, что завидую этим трем теткам. Нет, не танцам под громких и навязчивых цыган. И не покупкам – довольно, честно говоря, безвкусным, ну, по крайней мере, на мой взгляд, а их энергии. Желанию взять от жизни все. Их непотерянному вкусу к жизни, способности получать удовольствие от всего: банальных тряпок, цепочки, дешевого полушубка. От сладкого вина. От неба, затянутого тучами. От подкидного дурака и пива с копченым лещом.
Очень, надо сказать, позавидовала – для меня с возрастом все как-то поблекло, потускнело и многое потеряло смысл. А ведь они мои ровесницы. Ну или почти ровесницы. В нашем возрасте три-пять лет не имеют особого значения. Впрочем, я и пять лет назад была уже вяловата, скучновата, ленива, и мало что приводило меня в неописуемый восторг. А уж смеялась я в голос точно лет пятнадцать назад. Придавили проблемы, заботы, болячки, разочарования (в людях в том числе).
Разучились мы радоваться простым, обыденным вещам. Да. Сначала муж потерял работу – развалилась, закрылась лаборатория. Кто мог – уехал. Наука в нашей стране методично загибалась, без всяких надежд на перспективы. Потом – уход из семьи отца, тяжелый и мучительный. Неудачный брак дочери. Неустроенность и неприкаянность сына. Все это сломало, перекорежило и согнуло нас. И очень многие из нашего поколения и окружения испытывали сходные чувства.
А вот у развеселых подруг, похоже, и вправду все хорошо! Бывает же такое на белом свете. Правда, как-то сомнительно. Видно, что тетки не бездельницы, не жены олигархов. Вряд ли им что-то на голову просто так сыплется. Но в любом случае – молодцы.
Я почему-то хлюпнула носом и пожалела себя. Дурь, конечно. У меня прекрасный муж, хорошие дети, работа, квартира, машина. И еще – возможность поскулить на теплых морях.
Все это – не от зависти, нет. Все это – от трех стаканов вина.
Алкоголь мне, как я уже говорила, категорически противопоказан.
На пляже Женя мне сообщила две новости. Первая – послезавтра они уезжают. Вечером – торжественный ужин «а-ля карт» в известном рыбном ресторане на набережной. Вторая – вчера в соседнем отеле, куда подруги отправились на цыганский хор, молодой человек подавился маслиной. Просто попала не в то горло. Парень начал задыхаться. Пока ехала «Скорая», Галина обхватила его за спину, согнула и стукнула. Маслина вылетела, и парень был спасен. В качестве благодарности – букет роз от спасенного и французское шампанское от него же. Три бутылки.
Я восхитилась отчаянной и смелой Галиной. Не всякий решится.
Женя предложила вечером шампанское распить на берегу. Я сказала, что мы подумаем.
Она посмотрела на меня и пожала плечами.
Я оправдалась – мы с мужем берем напрокат машину и едем в горы. Там и заночуем – в маленькой деревушке, номер заказан. Приедем только завтра к обеду.
– Ой, – расстроилась Женя. – Вот последние дни, а вы смываетесь!
Я развела руками.
Мы уехали. Всякие путешествия – даже самые недолгие – я обожаю. Иногда мы просто садимся в машину и едем. Недалеко, километров за сто или двести, в какой-нибудь городок среднерусский, просто посмотреть, погулять, пообедать в местном кафе, сходить в музей (а он непременно имеется в любом, самом малом городишке). Летом купаемся, покупаем у бабулек на местном рынке ягоды и молоко.
Осенью ездим за грибами, иногда ночуем в машине. А уж раньше, когда не было дурацких виз и всей этой суеты, путешествовали и по Прибалтике, и по Крыму, и по Кавказу на первой нашей машине – ярко-красной «копеечке».
Ездили с совсем маленькими детьми, с кастрюльками, смесями, пеленками. Весь год планировали отпуск, изучали карты, отмечали интересные места. Иногда ездили на двух или трех машинах с друзьями и их детьми. Шумно, весело. Здорово.
Куда все ушло? Как испарилось? Куда? Сейчас бы в шезлонг и на «все включено».
Может, возраст?
Дорога была прекрасна. Горы покрыты зеленью – свежей, яркой, не успевшей потускнеть, запылиться и выгореть на беспощадном южном солнце.
Мы остановились у придорожного кафе и выпили по огромному бокалу только что выжатого апельсинового сока, размялись, а потом двинулись в путь. Море внизу серебристо и зазывно сверкало.
Остановились на перевале: дорогу нам перегородило стадо коз с невероятно красивой и блестящей шерстью, ярко-рыжей, черной и пятнистой, с витыми рогами, стройными, элегантными ногами. Не козы – а сплошной аристократизм и достоинство.
Они не шарахались от машины. Шли чинно, изредка громко блея, – видимо, обменивались впечатлениями.
Мы замерли, залюбовавшись этим роскошным, небывалым зрелищем.
Обедали в рыбном ресторане. Под столом у наших ног крутились тощие навязчивые кошки всех мастей и расцветок. Они нагло и громко мяукали, гипнотизируя нас голодными взглядами. Официант широко улыбнулся, видимо, думая, что подобное настырное соседство приносит нам удовольствие.
«Все добры! – подумала я. – Все и ко всем. А самое главное, что никого ничто здесь не раздражает. Все улыбчивы и терпимы. Но и жизнь здесь, прямо скажем, сильно отличается от нашей – шумной, суетливой, бестолковой. С заполошными и замученными нашими гражданами, уставшими от бесконечных пробок, серого неба, загаженного воздуха, уставших от вечной лжи, неожиданных и неприятных сюрпризов, хамства на каждом шагу, специально и искусственно созданных трудностей – во всех сферах и областях.
После перевала мы спустились к берегу моря. Пляж, а точнее узкая и короткая прибрежная полоса, был абсолютно диким. Ни машин, ни туристов. Мы, как дети, бросились в воду, и это было совершенно особое удовольствие: дикий берег, полная тишина, отсутствие шезлонгов, кафешек, музыки. Недалеко от берега из воды торчали две островерхие скалы. Между ними – узкая морская улица.
– Дорога в рай, – объявила я мужу. – Вот туда, на легком ялике… И выплываешь уже в другой мир.
Муж внимательно посмотрел на меня и вздохнул:
– Да, здорово, правда.
Конечно, мы снимали всю эту немыслимую красоту: и розовый закат, и почти малиновое солнце, и медленно темнеющее море, становившееся из светло-бирюзового темно-изумрудным. Снимали и на камеру, и на фотоаппарат.
Но пора было собираться обратно.
Приехали мы к почти заканчивающемуся ужину. Есть хотелось очень. Мы почти вбежали в столовую и увидели такую картину: столы были сдвинуты, на них стояло огромное количество еды и множество бутылок. За столом сидели и наши, и не наши. Кто-то пил, кто-то ел, кто-то звонко чокался, перекрикивая друг друга, громко смеясь и жарко что-то обсуждая. Мы в растерянности остановились. Нас увидела Галина и замахала руками. Подскочила Женя, бросилась с поцелуями. Шатаясь, подошла пьяненькая Наташа и повисла на шее у моего растерявшегося мужа. Мы замерли в недоумении. А мои подружки уже тащили нас за стол. Подскочил официант и налил нам вина. Женя положила какой-то еды.
– По какому поводу гуляем? – осторожно поинтересовался муж.
И все, перебивая друг друга, шумно затараторили.
Повод, оказывается, имелся. И даже не повод, а целое событие. Девочка-болгарка девяти лет уплыла на надувном матрасе. Унесло ее довольно далеко. Матрас по какой-то причине начал сдуваться, бедный ребенок страшно перепугался и стал тонуть. Вот где были ее беспечные родители? А они нежились у бассейна. Иностранцы предпочитают морю это хлорированное и сомнительное удовольствие. То, что девочка ушла на берег, они просто не заметили. Папаша читал газету, а мамаша мирно подремывала. Девочка же в это время, захлебываясь, тонула, и жалобный слабый писк ее был почти не слышен на берегу, тем более что в баре на берегу громко играла музыка.
Ребенка увидела Наташа. От ужаса у нее случился спазм связок, поэтому закричать и позвать на помощь она не смогла и бросилась в воду. Пловчиха она слабоватая, но в тот момент ей было не до анализа своих спортивных возможностей.
Наташа схватила ребенка за волосы, потом за руку и поплыла к берегу. Сил уже почти не было. Да и девочка билась в истерике, вырывала руку и захлебывалась. Тут Галина хватилась подруги – куда ту понесло? Обо всех передвижениях они обычно друг другу докладывали. Галина посмотрела на воду, все поняла и, конечно, бросилась вслед. На берегу началась суета. Через несколько минут молодой мускулистый бездельник-спасатель плыл к ним навстречу.
В общем, все были спасены, живы и почти здоровы. Девочка дрожала как осиновый лист и тихо плакала, умоляя ничего не говорить родителям, которые лежали у бассейна, находясь в неведении.
Женя потащила замерзшего ребенка под горячий душ.
Хуже было бедной Наташе. Она лежала молча и смотрела в одну точку, в синее невозмутимое небо. Не моргая.
Ее укрыли полотенцами, принесли горячего чаю. Кто-то пытался влить в плотно сжатый рот стакан виски.
Спустя полчаса Наташа встала и молча подошла к бару. Бармен – без слов – налил ей водки и протянул кусок пиццы. Она медленно, по глоточку, не отрываясь, выпила водку, медленно, с расстановкой, сжевала всю пиццу. Вытерла салфеткой – тоже тщательно – рот и руки и медленно, слегка пошатываясь, пошла в корпус. Женя и Галина бросились за ней.
В номере Наташа рухнула на кровать и проспала до самого вечера.
Конечно, в отеле поднялся страшный переполох. Прибежали менеджеры и все сотрудники, запоздало примчался врач и начал откачивать воющую мамашу ребенка. Девочке вызвали «Скорую». Ее папаша молча накачивался в баре – пил водку из горла€.
Незадачливого спасателя, задремавшего на посту, выгнали с территории отеля. Вслед ему неслись проклятия на всех языках.
А Наташа спала, тревожно вскрикивая во сне. Рядом, справа и слева, молча сидели верные подруги, карауля ее некрепкий сон.
К ужину сотрудники отеля накрыли богатые столы и выставили спиртное – за счет заведения. Шеф-повар запек две бараньи ноги, кондитер сварганил огромный праздничный торт. Родители девочки притащили необъятный букет палевых роз, поставили его в ведро для шампанского.
Ни о чем не подозревающие подруги, замученные и обессиленные, без обычных нарядов и вечернего макияжа, спустились в ресторан. И тут заиграл праздничный туш – для этого срочно вызвали пожилого тапера.
Они растерялись и замешкались на пороге. К ногам Наташи отец спасенной девочки поставил ведро с цветами.