– Хорошо, – покладисто согласился Сет. – Но как?
Йен обозрел верхнюю часть зала и заметил, что на высоте пятнадцати метров помещение по периметру опоясывала металлическая платформа. От этой площадки к хрустальной люстре вел переход – узкий трап, вероятно, проложенный для того, чтобы конструкцию могли помыть.
– Поднимемся по мостику и отвяжем тело, – предложил Йен.
– Нужно, чтобы кто-то из нас остался и позаботился о нем, – возразил Сет. – И думаю, что внизу должен сидеть ты.
Йен пристально посмотрел на товарища.
– Ты уверен, что хочешь подняться один?
– Умираю от желания… – отозвался Сет. – Жди тут. Никуда не уходи.
Йен кивнул. Он наблюдал за другом, пока тот шел к лестнице, которая вела на верхний уровень Джитерс Гейт. Как только темнота поглотила Сета, а его шаги зазвучали на лестнице, Йен стал озираться, настороженно вглядываясь в окружавший его сумрак.
Ветер из туннелей свистел в ушах и гнал по перронам мелкий мусор. Йен снова задрал голову и попытался опознать тело, медленно вращавшееся под куполом, но тщетно. Он не осмеливался даже помыслить о том, что это может оказаться кто-то из друзей – Изобель, Сирах или Шири. Вдруг на поверхности лужи крови на миг появилось отражение – и тотчас исчезло. Когда Йен опустил глаза, он уже ничего не увидел.
Поезд-призрак, притаившийся в туннеле, представлял собой фантастический коридор; Джавахал волок Шири по всей его длине до головного вагона, прицепленного непосредственно к локомотиву. Яркое оранжевое свечение пробивалось из-под раздвижной двери вагона, откуда доносился грохочущий гул котла. Шири почувствовала, как резко подскочила окружающая температура. Ей показалось, что все поры кожи раскрылись, соприкоснувшись с обжигающим знойным воздухом, исходившим из закрытого помещения.
– Что там? – с тревогой спросила Шири.
Пальцы Джавахала клещами сомкнулись на ее запястье и с силой дернули.
– Огненная машина, – ответил Джавахал, вталкивая девочку в вагон. – Это мой дом и тюрьма. Но вскоре все изменится благодаря тебе, Шири. После стольких лет мы наконец снова вместе. Разве не об этом ты всегда мечтала?
Шири закрыла лицо руками, защищаясь от внезапно пахнувшего на нее колючего жара, и сквозь пальцы оглядела вагон. Перед ней урчала, угрожая в любую минуту взорваться, гигантская машина, состоявшая из больших металлических котлов, связанных затейливой системой труб и клапанов. Из швов и многочисленных соединений чудовищного агрегата били гейзеры пара и газа, приобретая насыщенный медный цвет, которым отливали стены вагона. На стальном щите, где был смонтирован комплект регуляторов давления газа и манометров, Шири заметила выбитую на металле эмблему: орел, величественно взмывающий ввысь среди языков пламени. Под изображением птицы Шири разглядела надпись, сложенную из букв неизвестного алфавита.
– «Огненная птица», – произнес Джавахал над ухом. – Мое второе я.
– Эту машину построил мой отец… – тихо сказала Шири. – Вы не имеете никакого права ее использовать. Вы всего лишь вор и убийца.
Джавахал задумчиво посмотрел на нее и облизнул губы.
– Что за мир мы создали, где даже невежественные не знают счастья? – воскликнул он. – Проснись, Шири.
Девочка повернулась и с презрением посмотрела на Джавахала.
– Вы убили его… – сказала она, пронзив его взглядом, исполненным ненависти.
Губы Джавахала скривились в молчаливой гримасе. Мгновение спустя Шири поняла, что он хохочет. Не переставая смеяться, он легонько толкнул ее к раскаленной стене вагона и погрозил пальцем:
– Стой тут и не двигайся, – приказал он.
Шири наблюдала за Джавахалом. Он подошел к вибрировавшей «Огненной птице» и приложил ладони к огнедышащим металлическим котлам. Его руки прилипли к поверхности, и девочка почувствовала запах обожженной кожи, которому сопутствовал леденящий кровь звук, с каким огонь поглощает плоть. Джавахал приоткрыл рот, и облака пара, наполнявшие вагон, как будто втянулись в его утробу. Наконец он повернулся и усмехнулся в лицо оцепеневшей от ужаса девочке.
– Игра с огнем тебя пугает? Тогда мы сыграем в другую. Нельзя разочаровывать твоих друзей.
Не дожидаясь ответа, Джавахал отступил от котлов и направился в конец вагона. Вернулся он с большой тростниковой корзиной в руках и приблизился к Шири со зловещей улыбкой на губах.
– Знаешь, какое животное больше всего похоже на человека? – ласково спросил он.
Шири покачала головой.
– Вижу, образование, которое дала тебе бабушка, еще хуже, чем можно было ожидать. Отца не заменишь…
Джавахал открыл крышку и сунул руку в корзину. Его глаза заискрились злорадством. Когда он извлек руку, в его кулаке извивалась блестящая змея. Аспид.
– Вот эта тварь напоминает человека. Она ползает и меняет кожу из выгоды. Крадет и поедает существа других видов в их собственных гнездах, но не способна противостоять им в честной борьбе. Ей свойственно также использовать любую возможность, чтобы укусить, и укус ее смертелен. Яда у нее хватает всего на один раз, и пройдут часы, пока запас восстановится. Зато тот, кого она заклеймила, обречен на медленную и верную смерть. Пока яд растекается по венам, сердце жертвы бьется все медленнее, пока совсем не остановится. Кроме того, эта тварь в своем ничтожестве питает некоторую склонность к поэзии, как и человек. Правда, в отличие от человека, змеи не кусают себе подобных. Какой просчет, верно? Возможно, именно поэтому они в результате служат развлечением, которым уличные факиры угощают любопытных. Пока еще они не достигли уровня царя мироздания.
Джавахал поднес рептилию к лицу Шири. Девочка вжалась в стену. Заметив ужас в ее глазах, Джавахал довольно улыбнулся.
– Мы всегда боимся тех, кто похож на нас. Но не волнуйся, – успокоил он пленницу, – она не для тебя.
Джавахал взял небольшой ящичек красного дерева и положил в нее змею. Шири вздохнула с облегчением, когда рептилия исчезла из поля ее зрения.
– Что вы собираетесь с ней делать?
– Как я уже сказал, змея понадобится для того, чтобы довести до конца небольшую игру, – пояснил Джавахал. – Сегодня ночью у нас гости, и мы должны позаботиться, чтобы они не заскучали.
– Какие гости? – спросила девочка, молясь про себя, чтобы он не подтвердил ее наихудшие опасения.
– Бесполезный вопрос, дорогая Шири. Прибереги вопросы для тех случаев, которые действительно вызывают сомнения. Например, увидят ли наши друзья рассвет? Или, допустим, сколько пройдет времени, прежде чем поцелуй нашего маленького друга остановит молодое крепкое сердце, преисполненное здоровья в шестнадцатилетнем организме? Риторика нас учит, что подобного рода вопросы имеют смысл и структуру. Если ты не умеешь выражать свои мысли, Шири, значит, ты не умеешь думать. А если ты не умеешь думать, ты безнадежна.
– Эти слова принадлежат моему отцу, – уличила его Шири. – Он их написал.
– Тогда, выходит, мы оба читаем одни и те же книги. Разве это не повод для вечной дружбы, дорогая Шири?
Девочка молча выслушала Джавахала, не спуская глаз с ларчика из красного дерева, где нашел приют аспид. Шири живо представляла, как чешуйчатое тело змеи извивается в недрах шкатулки. Джавахал поднял брови.
– Ладно, – подвел он итог, – сейчас ты должна меня извинить, я отлучусь ненадолго, чтобы закончить приготовления к встрече наших гостей. Наберись терпения и подожди меня. Не прогадаешь.
В следующее мгновение Джавахал снова схватил Шири и потащил к крошечной каморке, куда вела узкая дверь, пробитая в одной из стен туннеля. В свое время комнатушка служила для хранения башмаков, костылей и прочих приспособлений для перевода путей. Джавахал затолкал пленницу в тесное помещение и поставил у ее ног шкатулку. Шири с мольбой посмотрела на него, но Джавахал закрыл за ней дверь, оставив в полнейшей темноте.
– Выпустите меня отсюда, пожалуйста, – взмолилась она.
– Я выпущу тебя очень скоро, Шири, – прошелестел голос Джавахала за дверью. – И тогда нас уже ничто не разлучит.
– Что вы хотите сделать со мной?
– Я собираюсь жить в тебе, Шири. В твоем мозгу, в твоей душе и в твоем теле, – сказал Джавахал. – Прежде чем рассветет, твои уста станут моими и глаза увидят то, что вижу я. Завтра ты обретешь бессмертие, Шири. Можно ли желать большего?
Девочка заплакала в темноте.
– Зачем вы это делаете? – с отчаянием спросила она.
Джавахал помолчал несколько мгновений.
– Затем, что я люблю тебя, Шири. А ты, наверное, слышала, как говорят, что мы всегда убиваем самых любимых.
* * *Наконец после бесконечно тянувшегося ожидания Сет появился в начале платформы, опоясывавшей верхний ярус зала. Йен с облегчением вздохнул.
– Куда ты пропал? – крикнул он.
Возглас Йена оттолкнулся от стен и повторился, создавая странную иллюзию, будто он ведет диалог с эхом. Слабая надежда остаться незамеченными в течение оговоренного получаса стремительно испарялась.
Возглас Йена оттолкнулся от стен и повторился, создавая странную иллюзию, будто он ведет диалог с эхом. Слабая надежда остаться незамеченными в течение оговоренного получаса стремительно испарялась.
– Не так-то просто сюда добраться, – крикнул в ответ Сет. – Тут жуткий лабиринт коридоров и темных переходов, хуже только в Египетских пирамидах. Счастье, что я не заблудился.
Йен кивнул и указал Сету направление к трапу, проложенному к центру хрустальной люстры. Сет прошел по платформе и остановился у подножия мостков.
– Что-то не так? – спросил Йен, с тревогой глядя на своего товарища, замершего в десяти метрах над ним.
Сет покачал головой и продолжил путь по узкому мостику. В двух метрах от тела, висевшего на веревке, он снова остановился. Мальчик медленно приблизился к краю и наклонился, чтобы осмотреть тело. Йен увидел, как исказилось лицо друга.
– Сет? В чем дело, Сет?
Все, что случилось дальше, происходило с головокружительной скоростью и заняло всего пять секунд. Йен не успел даже шелохнуться: ему не оставалось ничего иного, кроме как наблюдать со стороны ужасную сцену, разыгравшуюся у него на глазах, запоминая малейшую подробность. Сет встал на колени, чтобы развязать веревку, державшую тело. Но едва он схватился за шнур, как тот змеей обвился вокруг ног мальчика. Безжизненное тело, которое больше ничто не удерживало, стало падать в пустоту. Веревка резко дернулась, рывком подняв Сета в воздух, и, как тряпичную куклу, поволокла его тело вверх, во мрак купола. Сет безуспешно вырывался из петли, опутавшей его ногу, и звал на помощь. Он взмыл с ужасающей скоростью и пропал из виду.
Тем временем тело, падавшее с высоты, приземлилось в лужу крови. Йену стало понятно, что под окутывавшим его сверкающим покрывалом сохранились лишь останки скелета. Кости рассыпались от столкновения с полом и обратились в прах. Покрывало опустилось на темное пятно и впитало кровь. Йен вздрогнул и приблизился. Осмотрев ткань, он узнал покрывало, которое видел на плечах таинственной лучезарной дамы, которая, как ему казалось, навещала спящего Бена. Он много раз наблюдал за призрачной гостьей, мучаясь бессонницей в спальне приюте Св. Патрика.
Йен вновь поднял голову в поисках друга, но непроницаемая темнота поглотила Сета. Он исчез бесследно, не считая затихающего эха криков, метавшихся под величественными сводами купола.
– Ты слышал? – спросил Рошан. Он остановился и прислушался к отчаянным воплям, доносившимся как будто из недр гигантского сооружения.
Майкл кивнул. Отголоски криков стихли, и вскоре единственным спутником ребят вновь стал лишь неровный перестук дождя, барабанившего по вершине купола у них над головой. Они находились на самом верху, поднявшись на последний уровень Джитерс Гейт. С высоты перед ними развернулась фантастическая панорама огромной станции. Платформы и пути казались очень далекими. И вся конструкция – изысканное сплетение диагональных арок и система уровней, расположенных один над другим, – просматривалась с верхней точки намного отчетливее.
Майкл задержался у кромки металлической балюстрады, висевшей в пространстве над вертикалью башенных часов, мимо которых они прошли, когда проникли на станцию. Как художник он был способен оценить завораживающий зрительный эффект, созданный сотнями криволинейных ребер, расходившихся из геометрического центра купола; они скользили вниз плавными бесконечными дугами и, казалось, никогда не коснутся пола. Очутившись на смотровой площадке под куполом, наблюдатель испытывал чувство, будто здание устремляется ввысь, пронзая облака подобно легендарной Вавилонской башне, и подпирает небесный свод как византийская колонна. Рошан присоединился к другу и бросил короткий взгляд на захватывающую дух панораму, будто заворожившую Майкла.
– Голова закружится. Идем дальше.
Майкл протестующе взмахнул рукой.
– Нет, подожди. Взгляни туда.
Рошан перегнулся через перила балюстрады и тотчас отпрянул.
– Я упаду, если посмотрю еще раз.
На губах Майкла появилась интригующая улыбка. Рошан вопросительно уставился на друга, недоумевая, что необычного тот заметил.
– Ты не понимаешь, Рошан? – спросил Майкл.
Рошан покачал головой.
– Объясни.
– Здание, – уточнил Майкл. – Обрати внимание на изгиб дуг, которые берут начало в верхней точке купола, и тебе все станет ясно.
Рошан попробовал последовать указаниям Майкла, но не сделал никаких интересных выводов из своих наблюдений.
– Что ты хочешь мне сказать?
– Все очень просто. Вокзал, вся конструкция Джитерс Гейт, представляет собой не что иное, как гигантскую сферу. И мы видим только ее часть, выступающую над поверхностью земли. Башня часов расположена на вертикали, пересекающей центр купола, вроде радиуса окружности.
Рошан без энтузиазма выслушал рассуждения Майкла.
– Хорошо. Это проклятый мяч, – согласился он. – И что?
– Ты представляешь, насколько технически сложно возвести подобное сооружение? – спросил Майкл.
Рошан снова покачал головой.
– Догадываюсь, что довольно сложно, – сказал он.
– Невероятно, – поправил Майкл, употребив наречие, которое приберегал для выражения превосходной степени. – Зачем кому-то понадобилось строить такое здание?
– Не уверен, что мне хочется знать ответ, – отозвался Рошан. – Спускаемся на следующий уровень. Тут ничего нет.
Майкл с отсутствующим видом кивнул и последовал за Рошаном к лестнице.
Нижний подуровень, протянувшийся под смотровой площадкой, где ребята только что побывали, в высоту не превышал полутора метров. Очевидно, его постоянно заливало водой, сочившейся сквозь перекрытия во время дождей, которые шли в Калькутте с начала мая. Пол, покрытый слоем протухшей застоявшейся жижи в несколько сантиметров глубиной, был затянут илом с вкраплениями обломков – десятилетняя сырость превратила их в труху. Топь издавала тошнотворные зловонные испарения. Майкл и Рошан, согнувшись в три погибели, чтобы втиснуться в узкий проход, с трудом продвигались вперед, утопая по щиколотку в вонючей жиже.
– Тут хуже, чем в катакомбах, – пожаловался Рошан. – Какого беса этот уровень сделали таким чудовищно низким? Уже много столетий нормальный человеческий рост превышает полтора метра.
– Возможно, это была запретная зона, – предположил Майкл. – Вдруг тут устроена система противовесов для компенсации тяжести купола. Постарайся не споткнуться. В лучшем случае ты полетишь вниз.
– Это шутка?
– Да, – честно признался Майкл.
– За шесть лет я в третий раз слышу, как ты шутишь, – заметил Рошан. – И сегодня твоя шутка была самой неудачной.
Майкл не потрудился ответить и продолжал медленно брести по своеобразному болоту, разлившемуся на большой высоте. От смрада гнилой воды его замутило, и он стал подумывать, чтобы вернуться и спуститься на уровень ниже. Майкл сомневался, что в непролазной трясине кто-то или что-то прячется.
– Майкл? – раздался голос Рошана в нескольких метрах позади.
Мальчик оглянулся и различил силуэт Рошана, скрючившегося около наклонного отрезка толстой металлической балки.
– Майкл, – повторил Рошан растерянно, – может так быть, что эта балка движется, или мне чудится?
Майкл решил, что друг надышался ядовитых испарений, и твердо решил покинуть подуровень. И вдруг в дальнем конце этажа загрохотало. Мальчики вздрогнули и переглянулись. Грохот раздался снова, и на сей раз сопровождался движением. Ребята увидели, как нечто, скрытое поверхностью болота, приближается к ним с космической скоростью, поднимая тучу грязи и фонтаны мутных брызг, летевших в низкий потолок. Мальчики не мешкая ни секунды со всех ног бросились к выходу. Они бежали так быстро, как могли, пригибаясь и увязая в тридцатисантиметровом слое жидкого ила.
Ребята успели преодолеть всего несколько метров, когда неизвестный объект под водой проскочил мимо на большой скорости, описал круг и вновь устремился на них прямым курсом. Рошан с Майклом разделились и рванули в противоположных направлениях, пытаясь сбить со следа неведомого, но упорного охотника. Тварь, прятавшаяся в болотной жиже, распалась на две половины, и каждая стремительно бросилась в погоню за одним из мальчиков.
Майкл выбился из сил и, задыхаясь, на миг оглянулся посмотреть, не гонится ли еще кто-то за ним. Ноги его запнулись о ступеньку, утонувшую в грязи. Он рухнул в топь, и его тело захлестнуло зловонной водой. Когда он вынырнул и открыл глаза, которые немилосердно щипало, перед ним медленно вырастала колонна грязи, напоминая скульптуру из горячего шоколада, лившегося из невидимого кувшина. Майкл забарахтался в иле, порываясь встать, но руки его снова разъехались, и он плашмя растянулся в болоте.
Скульптура из грязи вытянула обезьяньи руки с длинными пальцами с когтями, похожими на стальные рыболовные крючки. Майкл с ужасом наблюдал за рождением зловещего голема. Из туловища выросла голова и разверзлась пасть с большими клыками, острыми, как охотничьи ножи. Статуя мгновенно затвердела, и сухая глина подернулась дымкой испарений. Майкл поднялся. Он услышал, как фигура из грязи хрустнула, и сотни трещин паутиной опутали тело. Те, что прорезали лицо, постепенно расширились, и за ними появились пылающие глаза Джавахала. Сухая глина осыпалась, как мозаика, состоящая из бесконечного числа кусочков. Джавахал схватил Майкла за горло и притянул его к себе.