И, прежде чем Гуров успел что-либо сообразить, исчез.
* * *Гуров отправился в свой новый кабинет, который он вынужден был делить с полутора десятком коллег. В коридоре возле кабинетов сводной группы околачивался подросток с непропорционально вытянутой головой. Гуров мысленно окрестил его Тутанхамоном. Говорят, когда-то, в Древнем Египте, такие яйцеобразные головы были в моде среди фараонов. Подросток задумчиво ковырял в носу и мазал козявками подоконник.
Дверь в кабинет подполковника Капца открылась, и из него торопливо вышел высокий сутулый тип, милицейский следователь по фамилии Никодилов. Гуров и Крячко его плохо знали, так как занимались расследованием убийств. А убийства являлись исключительной прерогативой следователей прокуратуры.
Никодилов посмотрел на Гурова свысока.
– Гуляете, господа полковники? – Следователь не видел полковника Крячко, но имел в виду и его тоже. – А Капец уже свидетеля поджога нашел. Сейчас у себя допрашивает.
– Подумаешь, свидетеля он нашел, – проворчал Гуров. – У нас уже подозреваемый в камере сидит. Настоящий пироманьяк.
– Да? Правда? Так надо устроить опознание! – Никодилов прямо-таки загорелся этой идеей. – Я сейчас мигом статистов и понятых организую.
Гуров заглянул в общую комнату следователей и оперативников. Крячко уже привел Видинеева и приступил к допросу. Больше в комнате никого не было, другие сотрудники еще не вернулись с обеда.
Гуров коротко ознакомил Станислава с предложением следователя. Сыщики посоветовались и согласились. Милицейский следователь Никодилов вернулся в сопровождении мужчины в спецовке и женщины в халате посудомойки.
– Вот, понятых нашел, – сказал он. – А статистов нет. Может, вы побудете?
Гуров пожал плечами:
– Ну, если надо… Но мы совсем не похожи.
– Это ерунда, – махнул рукой следователь Никодилов.
Крячко тоже согласился. Его уже заранее забавляла картина, где два полковника будут сидеть рядом с сумасшедшим убийцей и поджигателем в качестве статистов для опознания.
Гуров усадил Видинеева на стул, сам сел рядом. Маньяк держался спокойно и уверенно, выглядел вполне респектабельно. Крячко проинструктировал понятых.
Через минуту в комнату вошел Капец, а за ним – свидетель Никодилова. Это была женщина неопределенного возраста, неприятная на вид. Избыток косметики казался крайне неуместным и делал ее малопривлекательное лицо просто отталкивающим.
Следователь Никодилов указал на сидевших втроем у стены полковников и маньяка.
– Посмотрите внимательно, – сказал он. – Вы знаете кого-нибудь из этих людей?
Женщина кивнула и убежденно ткнула пальцем в Крячко.
– Вот этот. Я его видела.
– Где и когда? – Никодилов был разочарован, а Капца, похоже, это позабавило.
– В тот день, когда пожар случился, – сообщила неприятная женщина. – На той стоянке, которая потом сгорела. Он там был. Еще угрожал…
– Кому угрожал? – не понял Никодилов.
– Никому. Так, вообще. Все, говорит, синим огнем пожгу!
Никодилов ничего не понял и продолжал:
– А больше вы там никого из присутствующих не видели?
Она внимательно всмотрелась в Гурова, потом в Капца. Видно было, что ей очень хочется кого-нибудь еще опознать. Но врать совесть не позволяла.
– Нет, больше никого, – вздохнула свидетельница. – А этого толстого точно видела.
На убийцу и маньяка Видинеева она не обратила ни малейшего внимания, словно его тут и не было.
Гуров лично проводил ее до выхода и на прощание с чувством произнес:
– Большое спасибо! Вы не представляете, какую помощь нам оказали!
При этом яйцеголовый подросток все время вертелся где-то у сыщика за спиной. Гуров старался держать его в поле зрения, так как очень боялся, что тот ненароком украсит козявкой его твидовый пиджак.
* * *Ближе к вечеру Ростик подкатил к стрелковой базе, укрытой в чаще Оленьего Бора. Его увидели. От вагончика-бытовки, где жили сторожа и персонал базы, навстречу ему уже спешил Демьян. Они поздоровались.
– Собирайся, – велел Ростик. – Едем в Воронцовку. Барыгу одного тряхнуть надо. Возьми пару пацанов и тачку непаленую. Я тебе не могу на каждый выезд новую машину выдавать.
Демьян проворчал что-то нечленораздельное. Понятно, что хвалиться ему было нечем. Но и признать свою неудачу он никак не хотел. По его сигналу один из крепких парней в черной кожаной куртке вывел из сарайчика неприметную серую «Волгу».
– Вот, как просил. Цвет неброский и с большим багажником. Купил по доверенности. Стекла затонировали. Если что, скажем – так и было. Ни один мусор носа не подточит.
– Тогда садись, и поехали. И скажи пацанам, чтобы мою тачку на территорию загнали. Не хватает еще, чтобы у меня машину угнали или сожгли.
К братку в черной кожаной куртке присоединился двойник. Оба втиснулись на тесноватое заднее сиденье «Волги». Ростик вольготно расположился на командирском месте. За руль сел Демьян. «Волга» изрыгнула облако черного дыма и тронулась с места.
По дороге Ростик давал ценные указания:
– Работать быстро и бесшумно. Ментам в руки не даваться. Если кто засыплется, запомните – между нами нет никакой связи. Иначе и вам, и мне – хомут. А если кто-то развяжет язык перед следаком или в камере, пусть лучше сразу после этого расплетет носки и повесится. По крайней мере, подохнет быстро и без мучений.
За окнами быстро темнело.
* * *Двухэтажный дом выходил на Воронцовский бульвар торцом. Это означало, что он был построен в те далекие времена, когда на месте бульвара высилась крепостная стена Белого города. Несмотря на древность, дом был отреставрирован в стиле «турецкий ампир» и украшен поверху большими спутниковыми антеннами-тарелками. Вокруг дома зеленел густой, хотя и несколько запущенный сад.
Сад был обнесен высоким железным забором. Под покровом мрака через железный забор перемахнули три тени. Сделали они это совершенно бесшумно и тут же растворились в темноте.
Юрий Михайлович Босяков вышел на улицу, почесал в паху и рыгнул. Он был доволен жизнью, а значит, и собой. И двухэтажный дом в центре сада, выходящий торцом на Воронцовский бульвар, играл в этом самоощущении не последнюю роль.
Сад, который его окружал, был когда-то не простым, а детским. Потом этот детский сад закрыли на капитальный ремонт. Ремонт затянулся надолго, а когда наконец закончился, то оказалось, что жилых домов вокруг уже не осталось. Детский сад перепрофилировали в контору при ведомстве народного образования, потом еще раз перепрофилировали, а потом его купил директор соседней фабрики, Юрий Михайлович Босяков, по остаточной цене.
В бывшем детском саду Юрий Михайлович разместил свой офис, а заодно и персональный дом отдыха. Были тут и сауна, и комнаты для уединенного отдыха, и даже теннисный корт, благо, размеры участка позволяли. Здесь Юрий Михайлович принимал уважаемых людей. И, надо отметить, что место для приемов оказывало порой существенное влияние на вынесение очередного судьбоносного решения в пользу Юрия Михайловича.
Но все хорошее имеет и оборотную сторону. Принимал Юрий Михайлович важных гостей в своем райском уголке, принимал, да и допринимался. Одному из них прием так понравился, что он, скотина такая, решил наложить лапу на домик, на садик и на прочую недвижимость Воронцовки.
Неделю назад Юрий Михайлович был серьезно взволнован, если не сказать испуган, звонком с предложением немедленно продать дом на Воронцовском бульваре. От страха он наговорил звонившему гадостей. Потом пришел в себя и поставил в известность господина Вишневского, с ведома которого владел этим домом и которому регулярно выплачивал дань. Господин Вишневский возмутился фактом наезда на Босякова. В этом он усмотрел неуважение к себе лично. Он обещал во всем разобраться. Больше никто на собственность Юрия Михайловича не покушался, и он решил, что инцидент полностью исчерпан. Несмотря на высокое положение, временами он проявлял почти детскую наивность.
На мгновение Юрий Михайлович ощутил внутри себя некое тяжелое чувство. Поскольку совесть его никогда не тяготила, оставался мочевой пузырь. Возвращаться в дом не хотелось, и он отодвинулся к раскидистым кустам сирени. Но не успел он распахнуть навстречу прохладному ночному ветерку свои брюки, как сильный удар по загривку ввел его в состояние ступора. Следующий удар, в живот, заставил согнуться и, не останавливаясь, опуститься на колени.
Две пары крепких сильных рук подхватили его, третья нахлобучила на голову вонючий мешок. Когда Юрия Михайловича переваливали через забор, он очнулся. Его подтащили к открытому багажнику «Волги» и стали заталкивать между запаской и канистрой, но тут он обрел дар речи и заорал:
– Вы, козлы, не знаете, с кем связались! Я самому Вишневскому скажу! Он из вас…
Сильная рука сдернула с его головы мешок, больно прихватив пучок редких волос. Перед глазами Юрия Михайловича возникло хорошо знакомое лицо Ростика, племянника Вишневского. Именно Ростик систематически приезжал к Босякову за очередным взносом.
– Вы, козлы, не знаете, с кем связались! Я самому Вишневскому скажу! Он из вас…
Сильная рука сдернула с его головы мешок, больно прихватив пучок редких волос. Перед глазами Юрия Михайловича возникло хорошо знакомое лицо Ростика, племянника Вишневского. Именно Ростик систематически приезжал к Босякову за очередным взносом.
– Ты кого, сучонок, козлами назвал? Кому ты что скажешь, урод?
Ростик попытался пнуть лежавшего в багажнике Босякова, но, задирая ногу для удара, услышал как затрещали его джинсы. Он выругался и снова нахлобучил ему мешок на голову.
– И не вздумай орать, – предупредил он. – С ментовкой у нас тоже все схвачено.
На всякий случай Демьян обмотал мешок с головой Юрия Михайловича скотчем.
– Не задохнется? – спросил один из братков.
Демьян пожал плечами:
– Задохнется – и хрен с ним. С кем не бывает?
Бандиты расселись по местам. Демьян запустил двигатель.
– И что теперь с ним делать? – спросил он.
– В лес вывезем, будем потрошить, – ответил Ростик.
– Обратно его привезем или там же и закопаем?
– Закопаем, конечно, но в другой раз. Сейчас придется назад вернуть. С ним еще работать и работать, так что действуем аккуратно. Ребят отпусти, теперь мы и вдвоем справимся. Кстати, Демьян, ты не забыл, что главное у нас – программа «Огнем и мячом»? Сегодня надо как минимум три стоянки запалить. Успеешь обернуться?
Демьян широко ухмыльнулся:
– Нет проблем, пацаны к работе уже привыкли. И без меня справятся.
Ростику ответ бригадира не понравился.
– Дёма, ты же знаешь закон природы: если хочешь сделать хорошо, то сделай сам. Или, по крайней мере, проконтролируй. Ладно, вместе съездим. Один хрен, если вы провалите дело, с меня голову снимут. Заводи. По дороге заскочим и проверим. Где сегодня работаем?
– Пацаны, на выход. Доберетесь сами, – скомандовал Демьян.
Двое братков в черных кожаных куртках остались стоять на тротуаре. «Волга» обдала их целой тучей сажи и копоти и тронулась с места.
* * *Генерал Задумов отсутствовал на работе до вечера, но за полчаса до конца рабочего дня вдруг объявился и затребовал весь личный состав группы на вечернее совещание.
– Первые результаты налицо, – торжественно сообщил он собравшимся. – Наш коллектив встречает конец первого рабочего дня не с пустыми руками. Сотрудниками сводной оперативно-следственной группы задержано… – Генерал уставился в разложенные на столе бумажки и принялся их перебирать. Видимо, нужных цифр он так и не нашел, поэтому раздраженно взглянул на Капца и продолжил: – Данные о задержанных уточняются. И это еще не конец, главная работа впереди. Начинаем новый этап операции «Бредень».
– Это от слова «бред», только в женском роде, – прокомментировал Крячко. – И когда начнем? Завтра с утра?
Задумов гордо подбоченился:
– Нет, сегодня. Прямо сейчас. Рабочий день у нас не нормированный. Считайте, что мы работаем в режиме усиления. От забора и до рассвета. Наша основная версия – маньяки-поджигатели, хулиганы и всякая бунтующая сволочь. Всех задержанных доставлять в штаб, то есть сюда ко мне.
Гуров не смог скрыть презрительной усмешки:
– Наверно, я давно не открывал кодекса. Впервые слышу про такую меру пресечения, как доставление в штаб. Мне это напоминает действия революционных троек и суд Линча.
Генерал рассердился:
– Перестаньте умничать! Тоже мне, гений! Если есть конкретная версия, изложите. А мы, темные, послушаем.
Капец рассыпался ехидным смехом, остальные напряглись. Им давно хотелось услышать наконец хоть что-нибудь дельное.
Гуров не стал ломаться и просить себя два раза.
– Я считаю, что между поджогами машин, перестрелкой у Оленьего Бора и исчезновением журналиста Дорохова имеется связь.
– Да неужели? – всплеснул руками Задумов. – И какая?
– Это я вам скажу, когда поговорю с водителем Ставрогина, с Литовченко. К сожалению, он исчез. И, если бы вы не ставили перед нами задачу ловить дураков и хулиганов, я бы его уже разыскал и допросил.
Задумов пожевал губами:
– М-м-м… Не вижу связи. Очень туманно. Создается впечатление, что вы просто не хотите работать. Ну ладно, у кого-нибудь имеются другие версии?
Сотрудники группы молчали. Никто не хотел получить неполное служебное соответствие за свою же инициативу. И снова молчание нарушил Гуров:
– У меня имеются. Например, страховщики. Среди сгоревших машин встречаются очень дорогие…
– Ваша мысль понятна, – перебил его генерал. – Может быть, кто-то еще хочет выдвинуть новую версию?
И снова не нашлось желающих. Разумеется, за исключением Гурова.
– Возможно, кто-то хочет загнать автовладельцев с улиц в новые многоэтажные гаражи. При существующих ценах желающих нет, поэтому…
И снова Задумов не дал полковнику развить свою мысль.
– Дефективы будем читать после работы. Мы не фантастики, мы практологи. А то, что вы нам тут сочиняете, очень интересно, но несерьезно. Это ходы ложные, и мы их отрабатывать не станем. Если больше никто выступить не хочет, поднимайтесь – и за работу. В патрули.
– И полковники? – уточнил Крячко.
– И полковники. Особенно гении, – Задумов не упустил случая подколоть Гурова. – Головой работать любой дурак умеет. А вот вы ручками-ножками попробуйте. Все, тема закрыта. Всем работать, солнце еще не садилось! По коням!
* * *Алексей Литовченко подошел к окну своей спальни. Дома он был один. Ему с трудом удалось убедить жену уехать и спрятаться на время.
Литовченко поправил повязку на плече. В перестрелке у Оленьего Бора его нашла пуля. Хотя зацепило и не очень серьезно, но одна рука не действовала. И вот он сидел один, раненный, в пустом доме. И на душе у него тоже царили одиночество и пустота.
Он с тревогой вглядывался в сгущающиеся сумерки. Ему показалось, что кто-то подъехал к дому. Литовченко потянулся за пистолетом. Нет, только показалось.
Он отложил пистолет и взялся за мобильник. Через секунду на другом конце линии ответили:
– Гуров слушает.
Литовченко назвался. Сыщик был немало удивлен.
– А мы тут только что тебя вспоминали. Тепло и с нежностью.
Литовченко усмехнулся:
– Ну да, я так и подумал. Слушай, мент, у меня к тебе есть разговор. Он тебя заинтересует. Сможешь подъехать ко мне? Да, в поселок, где мы с тобой немножко помахались. Я бы и сам приехал, но здоровье не позволяет. Тогда жду. Можешь считать это чистосердечным признанием. И вот что. Если со мной что-нибудь пойдет не так, помоги Ленке. Ну, Элеоноре. Договорились?
Он спустился вниз, в кухню. До встречи с сыщиком Гуровым вполне можно было взбодриться чашкой кофе. Кобуру с пистолетом, чтобы не мешала, он передвинул дальше за спину.
Внезапно снаружи послышался шум. Возле дома остановилась машина. Теперь ему это точно не показалось. Хлопнула дверь машины. Он выглянул в окно. Возле калитки стояла машина жены. Неужели она все-таки приехала? Зачем? Этого только не хватало! Он же категорически запретил ей возвращаться!
В негодовании Литовченко двинулся к двери. В последний момент он сообразил поставить кофейник и передвинуть обратно кобуру с пистолетом.
* * *Оперативники и следователи сводной группы понуро направились к выходу. Новый начальник оправдал худшие опасения. Ему было наплевать на результат, главное – произвести впечатление активной напряженной работы. И ради этого он готов был до смерти загнать своих подчиненных без всякой жалости.
Гуров поискал глазами Крячко.
– Станислав, собирайся! Едем к Литовченко!
Но тут за его спиной вырос Задумов.
– Куда это вы собрались? Все идут в патрули, и гении – не исключение, – напомнил он.
Гуров хотел было возразить и объяснить генералу необходимость срочного визита к Литовченко, но Крячко только рукой махнул.
– Брось, Лева, бесполезно.
Гуров тяжело вздохнул и смирился с неизбежным.
Ехать решили на «Мерседесе» Станислава. Сегодня была его очередь жечь бензин.
– Мы сейчас по-быстрому отловим пару хулиганов, сдадим Задумову и – свободны, – утешал друга Крячко. – Потом сразу рванем к нашему блондину. Надеюсь, за это время у него не пропадет охота к откровенности.
Они уже с час мотались по назначенному им району, но ни хулиганов, ни сумасшедших с канистрами, ни бунтовщиков с факелами так и не встретили.
Наконец Гуров не выдержал:
– Скажи, Стас, мы сыщики с четвертьвековым стажем или сержанты патрульно-постовой службы? Тогда какого лешего мы болтаемся по улицам, как дерьмо в проруби? И это вместо того, чтобы спешить в поселок к Литовченко за особо ценной информацией? Все, хватит. Разворачивай, и погнали.
– Задумов нас расстреляет за дезертирство, – пошутил Крячко.
И тут захрипела рация.
«Попытка поджога машин на углу Третьей улицы Седьмого Ноября и переулка Сталеваров».
– Наш квадрат, – заметил Крячко.
«Поджигателей преследуем, помощь не требуется, – заверил голос из рации и продолжил: – Тут «Волжанка» серенькая крутилась, подозрительная. Вроде как наблюдение из нее вели. Уходят в сторону центра, если кто слышит, постарайтесь перехватить».