И вдруг:
- Хей! Кто со мной?! - раздался голос Хальдера.
Я вздрогнул, думал - показалось. Я оглянулся...
Нет! Вон как они все оробели - и Айгаслав, и Верослав, и воеводы, воины. Даже волхвы, и те, оцепенев, молчат.
А Хальдер:
- Хей! Я ухожу! Спешите! Хей!
Я снова повернулся к кораблю. Огонь уже добрался до верхушки мачты, огонь уже был так силён, что я не видел ни гребцов, ни Хальдера. Я слышал только крик:
- Хей! Хей!
Как будто вновь я в Руммалии, вновь мы идем на приступ, вновь перед нами Влакернская башня. И я...
Я тоже закричал:
- Хей! Хей! - и бросился к костру...
Меня схватили, повалили наземь. Я вырывался - меня били. Огонь ревел, гудел, но я огня не видел - меня лицом вдавили в землю. Айга кричал:
- Ножом его! Ножом!
Ножом кололи. Было больно...
Но эта боль меня и успокоила, и я затих. Меня еще немного подержали, а после, убедившись в том, что всё уже прошло, мне позволили подняться.
Когда я встал, корабль уже сгорел. Айга сказал:
- Питья ему!
Волхв подал мне питьё - отвар какой-то, жирный и противный. Я выпил, отошел к своим...
Да, кстати, всё уже закончилось. Нам велели возвращаться к кораблям, и мы пошли. А ярлам было сказано остаться.
У кораблей, на берегу, был пир. Сидели, поминали Хальдера. И было много чего сказано. А я молчал, я только слушал. И понял: и другие тоже видели гребцов и тоже слышали призывный крик Хальдера. Теперь только об этом все и говорили. Ну и еще все, конечно, говорили о том, а что же теперь будет с нами дальше. Конечно, в Руммалию мы уже не пойдем, ибо кому теперь вести? Ярл Айгаслав и в первый раз был против Руммалии, ну а теперь... А кто он, вообще, теперь? Он разве старший ярл? Он был старшим при Хальдере, но Хальдер мертв и меч его сгорел, а со своим мечом ярл Айгаслав ничуть не старше Верослава. И вообще, Тэнград теперь отложится, как прежде отложился Уллин. А мы чем хуже, а? Мы, глурские, до Хальдера ни разу никому не кланялись. И больше кланяться не будем. Да, может, мы уже не кланяемся. Может, наши ярлы уже отложились, может, они для того и остались на кумирне, чтобы сказать об этом Айге. А после, говорят, все они, пока что старший и пока что младшие, пошли и сели в тереме, и затворились. И вот темно уже, а они все никак не выходят. У них там Круг, по-ярльски - Ряд. В последний раз, еще при Хальдере, Ряд превратился в сечу. Троих тогда снесли в курган, четвертого скормили псам. А нынче...
Да! Я встал и повелел своим людям гасить костры и лечь в кольчугах, при мечах.
- Зачем?
- А так! Вон, посмотрите на других!
И точно: был той ночью пир, но пир какой-то странный. Все были начеку, все ждали большего.
Все ждали. А дождался только я! А было это так. Уже почти все полегли и стан затих, костры уже погасли. Здесь мы, а здесь река, в каких-то двадцати шагах от нас. Но тьма в ту ночь была такая густая, что я реки совсем не видел. И вот лежу я, щит под головой, меч под рукой, и думаю. Да нет, даже не думаю, а просто знаю, что завтра будет сеча. А может, и еще сегодня ночью. Но сеча тогда хороша, когда ты приходишь в Руммалию, а там есть Город, а в том Городе есть добыча. То есть мне только тогда хорошо, когда я знаю, кто мой враг, и что можно взять у этого врага, и как потом обо всем этом рассказать. А что здесь? Вот сейчас прибежит мой - глурский ярл из терема и закричит: "Бей!" А кого? Да он и сам пока что не решил, кого. Да и потом: ведь я не пес, чтоб мне сказал "Куси!" - и я сразу кидался и кусал. Я воин, у меня есть меч, я целовал его на верность Хальдеру и Айгаславу. Да, Хальдер уже мертв. А Айгаслав, так говорят, теперь наш враг из-за того, что дал прикончить Хальдера. Всё может быть! Но Хальдер хорошо ушел, он Айгаслава не корил, он только звал с собой всех, кто захочет. Я хотел...
Вот так я думал. И заснул. И вдруг...
Кто-то шепнул:
- Лузай!
Я встрепенулся. Открыл глаза. Но, повторяю, тогда было так сильно темно, что я не смог рассмотреть, кто же это здесь, в траве, возле меня. Хотя тот человек лежал совсем рядом со мной! Я поднял голову...
Но он сделал знак, чтобы я не шевелился. Я снова лег и ждал. Тот человек... Враг так не поступает, подумал я про него, враг сразу бы убил меня. А этот хочет говорить со мной. Пусть говорит!
И человек вновь зашептал:
- Лузай! Теперь я знаю, как тебя зовут. Мне на пиру сказали...
- Ярл!? - поразился я.
- Да, это я, - ответил Айгаслав. - Пока что ярл, - и усмехнулся.
- Зачем ты здесь?
- Ушел. Пусть пока ищут в тереме. А я... Совсем уйду!
- Куда?
- А к Хальдеру! Пойдешь со мной?
- Но Хальдер...
- Да! Сам видел, что сгорел, сам поджигал. И что с того?! Ведь он же еще звал с собой, и ты хотел идти. И я хотел. И вот я теперь ухожу. А ты? Пойдешь со мной?
Мне стало жарко. Я думал: может, это сон? Но Айгаслав сказал:
- Я всё равно уйду. Я и один найду дорогу. Вот что со мной, смотри!
И показал. Но я не рассмотрел, ведь тогда было, я уже говорил, очень темно. Тогда я попросил:
- Дай.
Айга дал. Я стал ощупывать. То были ножны от меча. Пустые...
- А меч? - спросил я.
- Меч сгорел. Сегодня, на костре.
- Меч Хальдера?!
- Да, он. А это его ножны. Они невредимы! И, значит, они приведут меня к нему! А твой корабль - лучший среди лучших. Дорога - неизведанная, дальняя. Не боязно?
- Нет. Нет!
Потом я часто спрашивал себя: зачем я это сделал? Я же даже не спросил у Айгаслава, что же у них там было в тереме, чей у них вышел верх, и вообще, о чем они там спорили...
Я только шепнул ему:
- К воде! А я сейчас их подниму. Давай!
2.
Лузая слушать - только время тратить. Кто вел корабль? Я, Айгаслав. Так что меня и слушайте. Было так. Когда мы ночью ушли из Ярлграда...
Нет, не годится. Сначала я лучше расскажу вам про руммалийцев и про Верослава. Посол, увидев раскаленный меч, вдруг прикусил губу - аж до крови - и закричал, и захрипел, и зашатался, и упал. Мы кинулись к нему, а он уже был мертв. Подали нож, разжали ему зубы. У него во рту были какие-то колючие осколки. Чурпан сказал:
- Это у них есть такие пузырьки, называются "стекло". В них они носят яд. От яда он и кончился.
Я встал, задумался. Кто-то сказал:
- Позвать бы Хальдера. Он бы...
Но я гневно прервал его:
- Он спит! - потом еще подумал и спросил: - Где остальные руммалийцы?
Пошли за остальными. Привели. Когда они увидели мертвого и почерневшего от яда посла, то очень испугались и принялись кричать, что ничего не знают и не понимают, что их посол - не их хозяин... Ну, и другое, то же самое. А я велел, чтобы их пытали. Я понимал, что это бесполезно, что его слуги и действительно глупы и ничего не знают. Но мои воины были тогда в ужасном гневе! Если посол вдруг взял да отравился, говорили они, то значит, это неспроста, значит, он что-то скрывал, что-то знал!
Слуги очень кричали - как дети. И я тогда не выдержал и повелел, чтобы их скорей свели во двор, отдали псам... И чтобы посла тоже отдали...
И так и было сделано. Тогда я повелел, чтобы все ушли, а остались только воеводы. Опять сели за стол. И вот только тогда я и сказал:
- Хальдер убит.
Мне не поверили. Но крика не было - спросили сдержанно:
- Как это были?
- А так, - сказал я. - Отравили.
- Но он же и к столу не подходил!
- А и не надо подходить. Смерть - не ленивая, она сама придет.
- На чьих ногах?
- На руммалийских.
И я им рассказал, как было дело. И объяснил, что только после уже понял, зачем это посол так домогался передать "покорный поцелуй от ярлиярла".
- О! - гневно закричали они. - О!
Но я-то видел, я ж ведь не слепой - одни поверили, другие не поверили. Чурпан поверил, Шуба не поверил. Крыж не поверил, Вавыр не поверил... Но я об этом промолчал. Встал и сказал:
- Пойдем! Он там один скучает.
И я вернулся к Хальдеру, и воевод с собой привел. Хальдер совсем уже распух, лежал, раскинув руки. Мне помогли, я посадил его к стене, прикрыл его медвежьей шкурой, чтобы ему было тепло, руки ему сложил, как надо, и в правую дал меч, а в левую рог. Рог, кстати, Шуба прихватил - он про рога и про вино никогда не забывает.
Но Хальдер не любил вино, и потому я повелел - и нам принесли его любимую настойку, на грибах. Она не то чтобы горькая и крепкая, но уж очень хмельная. Кто пьет ее с непривычки, тот видит много всякого, пугается и кричит как безумный. Но Хальдер долго приучал меня к ней, я его настойки не боюсь - мне от нее только легко становится.
А вот тогда такого не было. Я мрачен был. И зол! И пил и пил, смотрел на Хальдера, прикидывал... А после вдруг (да нет, совсем не вдруг!) я принялся рассказывать о той поре, когда был Черный Бунт.
- Вот здесь, - сказал я, - я тогда лежал. А он вон там стоял, возле окна. И Бьяр был с ним. А бунтари внизу, у самого крыльца, их было очень много. Хальдер и Бьяр стреляли в них и попадали. А я... Что я? Шесть лет тогда мне только было, совсем еще никто! Вот я и лежал под его тюфяком, и головы не поднимал. Но позже я осмелел и тоже подошел к окну, и стал подавать им стрелы. А после... Вж! И Бьяр упал, и лук его упал. А крови почти не было. Но все равно я закричал, мне было очень страшно! А Хальдер засмеялся и сказал:
- Щенок! Ты ярл или не ярл? Лук подними! Не видишь - я один остался!
Я поднял лук.
- Стреляй!
- Я не могу!
- Стреляй, я говорю! Вон, сколько их! Не промахнешься!
И он опять стрелял. И попадал. Тогда я тоже взял стрелу и заложил ее, а после... Рвал, натягивал - а лук не поддавался!
А Хальдер мне опять сказал:
- Щенок! Щенок! Щенок!
И тут я очень разозлился! И снова потянул за тетиву - и тетива пошла, лук заскрипел и я прицелился. А после... Вж! И я попал в него! Тот человек упал! На нем была такая вот кольчуга - почти как у тебя, Вавыр... Да ладно! Хальдер засмеялся, отбросил лук, схватил меня, прижал к груди и закричал:
- Ярл! Настоящий ярл! Ибо твой первый враг убит твоей рукой! А я твой раб, ярл Айгаслав! И завтра же...
Назавтра, так закончил я, да вы все это видели, и все это и сейчас хорошо помните, я вышел к вам, воссел в седло и поднял меч. Вот так я стал над вами настоящим ярлом!
И тут я замолчал. И все они молчали. Но вдруг... Я же вам уже сказал: настойка очень крепкая...
Вавыр зло выкрикнул:
- Мой брат!
- Что "брат"? - спросил я у него, как будто ничего не понимаю.
- Брат, говорю! - еще злее повторил Вавыр. - То был мой брат. И ты убил его!
Вавыр вскочил, взялся за меч... Но, к его чести, так и замер, не набросился. А я сказал:
- Я и тебя убью.
И встал. И все они вскочили и разбежались по углам. А мы с Вавыром подняли мечи, сказали нужные слова - и взялись биться.
Он бился хорошо. Я бился еще лучше. И я убил его! И он упал. Я закричал:
- Рабы! Убрать его!
Пришли рабы и унесли Вавыра. Это большой позор, когда тебя убитого уносят не твои боевые товарищи, а какие-то грязные рабы. Но я тогда был очень зол на Вавыра и потому призвал рабов.
Потом, когда Вавыра унесли, а мокрый от его крови пол посыпали песком, я повелел - и мы снова сели. И долго мы молчали! Потом я поднял рог, сказал:
- Нальем еще. И Хальдеру нальем!
- Что, Хальдеру? - переспросил Чурпан. - Но разве он сегодня пьет?
- А ты проверь! - сказал я.
Чурпан встал, подошел к Хальдеру, с большой опаской взял его рог, перевернул...
Рог оказался пуст. Я засмеялся и сказал:
- Он выпил за Вавыра. Налить ему еще! Он снова хочет пить. Вот только теперь за кого?
Чурпан опять налил - сначала Хальдеру, а после мне, а после всем остальным. Я поднял рог, спросил:
- Кто еще хочет говорить - после Вавыра?
Никто не отозвался. Х-ха! Тогда я так сказал:
- Что ж, будем пить молча. И чокаться тоже не будем - чтобы Хальдер не услышал нас и больше не просил ему налить. Так или нет?
Все согласно закивали. Так мы и сделали - пили молча и не чокались. И вообще, это было забавное зрелище! Потому что вы бы только видели, как все они косились на рог Хальдера! Но рог пока что оставался полным до краев, они не знали, что им и думать, чем же все это кончится...
А я два раза посылал гонцов к Забытым Заводям и принимал от них ответы, спускался вниз и раздавал распоряжения, и снова поднимался к ним, садился среди них и мы снова молча, не чокаясь, пили.
Только под утро я отложил рог в сторону и лег - в ногах у Хальдера. А воеводам повелел, чтобы они убирались прочь и ждали меня там, внизу.
И так я лег, сразу заснул - и крепко, очень крепко спал до той самой поры, пока ко мне не заявился Верослав.
Как только он вошел ко мне, я сразу понял, какое именно дело он затевает. Но я по-прежнему лежал в ногах у Хальдера и не спешил вставать. А что? Я - старший ярл, а он мой младший, он при моем стремени. Да и потом, он не так глуп, чтобы спешить.
И так оно и было. Сперва ярл Верослав сказал мне нужные при таком случае слова; он был почтителен и сдержан. Я пожелал, чтобы он сел. Он сел. Тогда я тоже сел, взял рог, потом я и ему дал рог, велел, чтобы нам принесли настойки и еды - и сразу отослал раба, налил себе и Хальдеру, а уже только после Верославу. Тэнградский ярл прищурился... и пить не стал, воткнул рог в пол и вдруг спросил:
- А если я сейчас тебя убью, что будет делать Хальдер?
- Он промолчит, - тихо ответил я. - Но рог его не пересохнет.
- Почему? Ведь это ты его убил.
- Не я. Это посол.
- Ложь.
- Придержи язык! Заступник Хрт тому свидетель!
И я, как и положено, сложил два пальца крестиком. Хрт - это палец указательный, а Макья - это средний. Солжешь - и эти пальцы у тебя срастутся. И как ты тогда будешь стрелять из лука? Ведь между ними ты стрелу и держишь, ими же ты натягиваешь тетиву, а Хрт тебе в это время подсказывает, как надо брать прицел, выше или ниже, а Макья сетует - а надо ли стрелять? одумайся! Вот, все они такие, эти женщины...
- А он об этом знал? - спросил ярл Верослав.
- О чем? - спросил я и поспешно развел пальцы.
Он заметил это, рассмеялся и сказал:
- Понятно! И вот за то я тебя и убью.
- За что?
- За то, что вы с послом стояли заодин и уморили Хальдера.
- Нет, - сказал я насмешливо. - Нас было трое.
- А третий кто?
- А вот он самый - Хальдер. Он мне потом так и сказал: "Ты прав!"
- Прав! - зло воскликнул Верослав. - А что еще он мог сказать? Он умирал уже, поди, когда это сказал.
- Да, умирал, - согласно кивнул я. - Но перед смертью разве лгут?
Ярл Верослав смолчал - крыть было нечем. А я опять сказал:
- Теперь о Руммалии. Хальдер желал, чтобы посла взяли на меч. Я так и сделал. Хальдер желал, чтоб был поход. Будет поход! Вот только распростимся с Хальдером - и сразу выступаем.
- А будет так?
Я усмехнулся и сказал:
- Тут даже клясться незачем. Иначе быть не может! Подумай сам: я самолично - уморил посла. И его слуг. Сжег их корабль, их добро. К чему это?
- К войне.
- Вот то-то же! - строго сказал ему я, как старший младшему. И также строго, как бы поучая, продолжал: - И, значит, если я первым не выступлю, то тогда первым выступит он, томнорожий. Но лучше воевать не здесь, а там. Там и теплее, и сытней. Так ты рассказывал?
- Так. Да.
- Вот и ответ. А если я и он, - и я кивнул на Хальдера, - а если я и он схватились меж собой, и я взял верх, так это наше дело. Только наше! И Хрт тому свидетелем и одобрителем. Вот, посмотри: я говорю, и Хальдер меня слышит, но молчит. И рог у него полон!
Ярл Верослав невольно глянул в рог - рог и действительно был полон...
А я, воспользовавшись этим, вырвал у Хальдера его волшебный меч и, отскочив к стене, спросил:
- А если я сейчас тебя убью? Что ты на это скажешь, Верослав?!
На это он злобно оскалился и прошептал:
- Подменыш! Пастушок!
Я замахнулся...
Он сразу упал. Но я не стал его рубить, только сказал:
- Так и лежи. Не смей вставать! А я буду сидеть и тихо говорить. Пусть те, кто пожелает нас подслушать, подумают, что мы ведем очень серьезную и тайную беседу. Потом, когда мне надоест, я разрешу тебе подняться. Ну а пока... Лежать!
И он лежал. Он даже головы не поднимал, не шевелился - вот до чего они боятся меча Хальдера! А я сидел над ним и говорил. Всё говорил! Так, я сказал, что вот отправлюсь в Руммалию и разобью Цемиссия, Город возьму, отдам его на разграбление на десять дней. Пусть мои воины берут всё, что им только хочется! А сам же я возьму себе только жену. Кого? А дочь Цемиссия! И там мы свадьбу и сыграем, и будет она по тамошним обрядам. Потом, придя сюда, мы с ней явимся к нашим кумирам, они нас благословят, и будет еще одна, теперь уже настоящая свадьба. А потом у нас будет много сыновей ровно двенадцать. Двенадцать сыновей - это двенадцать младших ярлов. И я их посажу в Тэнграде, Ровске, Глуре, Уллине и во всех прочих ярлских городах. А вас, всех моих нынешних тайных врагов, я приведу на капище и там казню, сожгу, развею по ветру. Так будет, Верослав! Так завещал мне Хальдер. Одна Земля - одна семья, вот так! И он был мудр, Хальдер: хоть я убил его, но он меня простил. А если ты не веришь, что простил, так я потом еще раз у него спрошу - при всех спрошу, а ты послушай! Ну, и так далее. Ну, и...
Возможно, зря я всё это сказал. Но я тогда был в очень сильном гневе! И был со мной волшебный меч; я не боялся, я был храбр. Да и потом я уже знал, что первым я прикончу Верослава. Сегодня же!
Но день тогда еще только начинался. Натешившись позором Верослава и рассказав ему всё, что хотел, я разрешил ему встать и сказал:
- Я мог убить тебя прямо сейчас. Но лучше я потом тебя убью. Потому что прежде всего нам нужно распрощаться с Хальдером. Иди и прикажи, чтобы уже начинали.
Он ушел. А я...
Сперва я, конечно, закрылся на засов. Потом достал свой меч и опустил его в ножны Хальдера. Честно сказать, мне было очень страшно...
Но его ножны приняли мой меч! Мне сразу стало весело. Я спрятал свои ножны под тюфяк, а ножны Хальдера - с моим уже мечом - приладил к поясу, потом одернул плащ, чтоб ножны были менее заметны. Мой плащ...
Тьфу, вот навяжется! "Плащ" - это слово руммалийское. Всю прошлую зиму Хальдер нещадно донимал меня тем, чтобы я выучил их собачье наречие, толмач дневал и ночевал у нас и всё бубнил, бубнил...
Так вот; мое корзно было обшито горностаем, длинное, так что ножен из-под него почти что не было видно. Так, хорошо! Так ловко подменил...