Годы спустя, когда мне не было никакого дела до самопиара – наскучило, да и раскрутился я достаточно – независимо от меня и моих желаний отдельные авторы (Горюхин, Леонидов, Стрелец и иже с ними) по своему почину писали обо мне – возводя хулу и напраслину либо распевая осанну… Так что ж теперь – не давать им слова?.. Я публиковал все – в подконтрольных мне частных и государственных изданиях. Не скрою – когда кто-то пишет обо мне или даже хотя бы упоминает, расцениваю как еще один кирпичик в стремительно растущем замке (башне, особняке, доме с мезонином – кому что нравится) по имени Эдуард Байков. Опять же нет здесь никакой патологии и неприкрытого якобы цинизма, а лишь присущее большинству творцов (по словам того же Гарольда Роббинса) творческое тщеславие, которое чаще всего и есть двигатель прогресса – как индивидуального, так и общественного.
Ну перестал я заниматься критическим направлением и что – повалил вал мало-мальски связной литкритики от других авторов у нас в Уфе? Как бы не так! Очевидно, что подобной пассионарностью обладают, увы, немногие в Башкортостане, а те, кто обладал до меня – либо умотали давно в более далекие и приятственные палестины, либо были подавлены и задавлены литературно-бюрократической СИСТЕМОЙ, с которой за «общее счастье» всех литераторов Башкортостана я борюсь (при поддержке своих сподвижников и компатриотов) на протяжении последних пяти лет.
С каким-то восторженным злорадством Игорь Якушко делает ничем необоснованный вывод, что мол Байков-то не главный литкритик Башкортостана, ибо вот чиновник от литературы (зампред СП РБ Азамат Юлдашбаев) это доказал. Во-первых, где в его статье, которую я поместил в очередной выпуск «УЛК», автор доказывает это? Во-вторых, не я же так себя поименовал, а люди (и не только мой идейный соперник Юрий Горюхин) – и потом речь всегда шла о ведущем РУССКОЯЗЫЧНОМ критике РБ, помимо русских писателей есть еще башкирские, татарские и прочие – и у всех них имеются свои критики и кто-то из них считается ведущим в нашей республике. И, в-третьих, да ради Бога, я года два тому назад публично в Сети (в Живом Журнале) предлагал всему литсообществу РБ (в шутливой, разумеется, форме) принять из моих рук корону литературно-критического короля Уфы. К моему великому сожалению, не только достойных, но и вообще никаких претендентов не нашлось. И, кстати, по статье А. Юлдашбаева, которая, по мнению Якушко, намного шире и глубже отражает ситуацию в литмире РБ. Знает ли И. Якушко о том, что свое выступление на малом съезде (которое послужило основой рассматриваемой статьи) Юлдашбаев основывал во многом именно на моих выпусках «УЛК», а также на подсказках (устных и письменных) тогдашнего сотрудника СП РБ, моего закадычного друга и соратника Александра Леонидова (Филиппова) – после меня, наряду с Фроловым, лучше других владеющего информацией о состоянии в русскоязычном литпространстве Башкортостана? Видимо все же не знает – да и откуда ему знать все наши местные тайны мадридского двора, а тем паче интриги?.. Но мнение-то свое составил (на ложных посылах) и экстраполировал его на страницах своего альманаха, а теперь вот и я привожу его – уже в своем сборнике. Люди прочтут – немногие, но именно искренние почитатели и служители прекраснейшей из муз, – и составят искаженное впечатление о «литературном монстре из Уфы». Как-то нехорошо это, непорядочно. Виноват всегда тот, кого облили грязью – ему отмываться… Независимо от того – виноват на самом деле или невиновен.
И вот что я еще хочу сказать. Для меня нет ничего важнее СПРАВЕДЛИВОСТИ! Горюхин, Абрамичева, Хусаинов, Беляков и Якушко допускали по отношению ко мне и моим проектам кое в чем неточность и, главное, несправедливость (несправедливые, искажающие истинное положение дел суждения и обвинения) поэтому я давал и продолжаю давать им отповедь, указывая на реальные факты. Да, точек зрения – великое множество, и всем, конечно же, мил не будешь. Но все же, право на свою точку зрения, отражающую ПРАВИЛЬНО, как мне видится, объективную действительность, я имею. Не «жалкие оправдания», а пролитие света на истину, дабы не вводить в заблуждение неискушенного читателя. Легко облить грязью человека и очернить его доброе имя, а потом кричать заполошно: «Не отвечай мне, если ты мужчина!». Вот именно, что я мужчина – и «за базар свой отвечаю». Но и мои оппоненты пусть наберутся смелости отвечать за свой порою гнилой базар!
И потом, никто ведь из вышеназванных мне не поспешит помочь в моем великом дерзании – объединении всех «литературных народов». А посему – quilibet fortunae suae faber, оттого-то я и был всегда человеком паблисити.
Поэтому совершенно напрасно осуждает меня Якушко за, дескать, недостойный культурного человека ответный критический удар (в случае, например, с Беляковым, или с тем же Горюхиным). Я – не Христос, и щеку вторую подставлять никому не собираюсь. Таков уж есть (как говорил устами своих героев покойный писатель Николай Леонов: «что выросло, то выросло»). Таким вот прошу любить и жаловать, а ежели нету любви, то и Бог с вами.
И напоследок: в настоящее время (уже где-то с год) литкритикой я больше не занимаюсь. Прежде всего потому, что неблагодарное это занятие. Margaritas ante porcos – это во-первых. А во-вторых, попросту нет времени, в последнее время управление самым крупным в регионе творческим объединением (на общественных началах, между прочим) отнимает столько времени, сил и средств… Да еще больше времени уделял своей кандидатской диссертации – заканчивал аспирантуру, дописывал диссер, успешно предзащищал ее… Вряд ли вернусь к литкритике, основное дело я сделал – практически в одиночку (при моральной и организационной поддержке Игоря Фролова – надо отдать ему должное) возобновил несколько лет назад конструктивный и достаточно корректный критический диалог (точнее вначале монолог – ибо некому было отвечать) в республике, способствовал появлению (возрождению) феномена русскоязычного башкортостанского литературно-критического многоголосия. Это замечают те же Басинский, Кузнецова, Яковлев, Беляков и Якушко – процесс пошел, я лишь дал ему ускорение. Вот и целый журнал появился – «Гипертекст» (как утверждают злые языки – в пику мне).
Так что, «мавр сделал свое дело, мавр удаляется». Но в отличие от Отелло я не задушил уфимскую литкритику, наоборот, бережно взрастил ее. А вот как составитель и издатель, наверняка, продолжу свою подвижинчески-благотворительную (а значит, культуртрегерскую) деятельность. И пусть лают собаки, мой караван все время идет вперед – к намеченным целям.
P.S. Непорядок – совсем чуть было не забыл о ЕврАПИ. Буквально несколько строк, чтобы не утомлять измаявшегося от словесного водопада читателя. Евразийская академия проблем интеграции была создана учеными-гуманитариями Уфы – энтузиастами научного и философского творчества – почти одновременно с «Фантасофией» – осенью 2003 г. В основном мы сосредоточились в нашей деятельности на проведении творческих встреч и выпуске научно-философского альманаха «Вехи Евразии». Каюсь, развивая ударными темпами «Фантасофию», совсем запустил работу в ЕврАПИ. Но ведь и я не железный и даже не Дровосек. Думается, что ныне главным направлением мы выберем развитие именно нашей общественной академии. Кстати, манифест ЕврАПИ уважаемый читатель может прочесть в конце данного сборника.
Татьяна Калашникова Была, не была! Или быть или не быть?
Когда к нам обращаются с репликой: «У меня для тебя есть две новости: одна хорошая, другая плохая. С какой начинать?», мы, как правило, отвечаем: «Начинай с плохой». А у меня для вас, дорогие читатели, новостей значительно больше, чем две, и назвать каждую из них определенно хорошей или плохой однозначно нельзя. Посему начну я свой, если можно так выразиться, монолог не приведенной выше репликой, а примерно вот так: «Была, не была!»
«Была, не была!» – мысленно или вслух однажды произнес редактор интернет-журнала «Новая Литература» Игорь Якушко, слегка прихлопнув себя по колену. «Была, не была!» – подхватил, решительно стукнув кулаком по столу, его товарищ и коллега Леон Хамгоков. И с этим удалым «Была, не была!» решили два энтузиаста испытать фортуну на литературной ниве вне сети попыткой издавать свой журнал на бумаге. Почему бы и нет? Тем более что материалец кой-какой имеется, и, справедливости ради не мешает отметить, что материалец этот, на самом деле, зачастую заслуживает серьезного внимания и похвалы (зачастую, но не всегда). Под булгаковским «материалец» я, в данном случае, подразумеваю те постоянно сменяющие друг друга многочисленные произведения довольно разноплановых авторов, обретающие каждый день свое место на страницах упомянутого мною литературно-художественного сетевого портала «Новая Литература». Да чего греха таить, и мне, вашей скромной рассказчице, этот островок виртуального пространства не только не чужд, но еще и небезразличен. Пожалуй, именно этот факт и подвигнул меня отложить все свои срочные и не очень дела на пару-тройку дней и основательно подсесть к написанию чего-то граничащего между критикой, рецензией и обзором молодого еще печатного издания «Открытая Мысль».
Итак, «Открытая Мысль» или ОМ. Долетела эта ласточка, т. е. мысль и до моих далеких непролазных заснеженных канадских лесов. «Ну, что ж, посмотрим», – потирала я слегка окоченевшие руки, распаковывая бандероль с обратным московским адресом, только что опрометью перескочив леденящий душу и открытые участки тела промежуток между почтовым отделением и своим авто. Неплохое начало – журнал внешне, на ощупь, количеством и названием рубрик соответствующий всем классическим канонам толстого журнала. В этом плане редакторы журнала поработали недурно. Осталось дело за малым – за содержимым. Бегло пролистав оба первых номера журнала, я поняла, что нужно брать карандаш и начинать делать заметки на полях. Опираясь на народную мудрость, неоднократно проверенную мною на деле, о том, что первый (а иногда и второй) блин комом, я решила остановиться на последнем из имеющихся в наличии, т. е. втором выпуске ОМ. Какой же толстый журнал обходится без вступительного слова или обращения к читателям от редактора? ОМ в этом плане исключения собой не являет. Общее представление журнала, перечень авторов… А вот, что на самом деле меня сразу заинтересовало, так это то, как редактор по-своему классифицирует авторские тексты. И к этому я буду еще неоднократно возвращаться. Дело в том, что по ходу ознакомления с содержимым журнала мне было любопытно сравнить свои впечатления от прочитанного с тем, как это представлено редактором.
Журнал открывает рубрика поэзии. В качестве эпиграфа к рубрике стоит небезызвестное «Там уж скоро третий год/Тень моя живет меж вами» Осипа Мандельштама. «Это, собственно, они к чему?» – подумалось мне. После тщательного обследования содержимого рубрики, эпиграфом к которой волей редакторов стали приведенные выше строки, мне так и не удалось обнаружить явной или скрытой взаимосвязи между эпиграфом к рубрике и ее содержимым. Ни тени самого Мандельштама и никакой другой тени там не оказалось. Но не будем забегать наперед, будем двигаться вперед поступательно. Тем, кому редакторы отдали право ввести читателя в мир поэзии, стал Константин Брыляков. Нам предлагается, выражаясь литературно, состоящее из нескольких частей стихотворное произведение под названием «Полынов». Ну, название говорит само за себя, сразу отправляя читателя то ли к героям пьесы Гладкова «Давным-давно», то ли еще подальше. Автор пытается подражать (и, судя по всему, не скрывает этого) классикам. Пушкин? – спрашиваем мы себя. Явно не дотягивает. Лермонтов? Еще больше не дотягивает. Понятно, что жизнь коротка, вино это плохо. Но ведь речь-то не об антиалкогольной агитке, речь о литературном произведении, более того, о поэзии речь. Увы, приходится констатировать факт того, что от поэзии в произведениях Брылякова – разве что рифма да размер стиха, которые, хоть и выдержаны недурно, стихотворений все равно не спасают. Правда, «Гусляры» на мгновение побуждают усомниться в безнадежности автора, но и этот стих шаблонен. А что же об этом думает редактор? Оказывается, Игорь тоже догадался, чем именно был вдохновлен автор «Полынова»: «Поэзия, вдохновленная Золотым (Пушкинским) веком». Отрадно, что в данном случае мнения наши совпадают. Что ж, это только начало. Вероятно, впереди нас еще ждут поэтические открытия.
А на смену «поэзии, вдохновленной Золотым веком» приходит довольно большая (аж на полных 4,5 страницы формата А4) подборка стихов Ольги Фоминой. Читаем.
Проткни несчастные укоры
Открытым обликом своим.
Это как? Ну, то, что укоры должны быть непременно несчастными, сомнения не вызывает. А вот то, что их еще можно и проткнуть, и не шпагой какой-нибудь, а обликом, и не просто каким-то там острым носом, но обликом открытым… Да-а-а уж.
Или вот это, например:
До сих пор помнят те цветы в мусорном ведре,
У которых душу, у которых свет Бог забрал к себе.
И так, куда ни ткни пальцем. Это даже не просто слабые стихи. Это и не стихи вовсе. Теперь становится понятным, почему Константин Брыляков занял первое почетное место в рубрике «Поэзия». А что же редакция думает по этому поводу? Да ничего особенного, кажется, и не думает, охарактеризовав тексты Фоминой коротким «лирика».
Не все еще потеряно, это только два автора из всего толстого журнала. Пойдем дальше.
Еще одна находка, заслуживающая отдельного внимания:
Он замер над притихшею толпою,
Как будто привыкая к высоте,
И сотни глаз вздымали над собою
Его под выдох: «Господи Христе».
Это было про колокол. Что куда вздымалось? Под какой дых или выдох? Автор – Наталья Зимнева. Не углубляясь в детали, хотела написать просто, что, дескать, пишет Наталья банально и сыро. Так бы и написала, если бы не Колокол. Сверяемся с редактором: «голос русской души». Не спорю. Может, и русской, может, и голос…
Ладно, попробуем изменить тактику. Сначала будем читать комментарии редактора, после – авторские тексты. Итак, Виктор Коноплев: «поэтический гротеск». Интересно. Смотрим.
Друг мой, попутчик в дороге (удачной?)
нервной рукой разгребал мои мысли.
………
(Вновь я увидел, как ноги босые
выше и выше несли по стеклянным ступенькам).
Пожалуй, не мешает сверить свое понятие гротеска со словарным.
Гротеск – произведение искусства, исполненное в фантастическом, комически-уродливом стиле («Словарь русского языка», С. И. Ожегов)
Ага, тогда все правильно. Кроме «произведения искусства», в данном случае.
Милада – так же как и Ольга Фомина – «лирика». Совершенно верно.
Атаргартис (интересно было бы узнать о происхождении сего изыска). Редактор: «поэтическое подсознательное». Воистину, все познается в сравнении. И это «подсознательное» даже начинается казаться поэтическим, хотя с самых первых строк и хочется перейти на следующее стихотворение, а еще лучше – на следующего автора.
Ну, слава богу, кажется, мои читательские муки оправданы. Михаил Сафин. С творчеством этого автора я уже немного знакома. На редкость неровно пишет Михаил. Одно стихотворение может быть безукоризненным, другое – «прихрамывающим». Не знаю, какова у этого причина. Впрочем, с удовольствием отмечаю, что почитать у Михаила есть что, и многие его стихи обладают всем необходимым поэтическим оснащением. Можно у Сафина встретить и интересные находки, и метафоры. Присуща его стихам мелодичность. А промахи… У кого их нет? «Могут лучшие солисты дать однажды петуха». Могут, и позволительно… если однажды, т. е. изредка.
Для наглядности хотелось бы немного процитировать Михаила.
О дожде:
Как одинокий пианист
За фортепьяно без пюпитра,
Роняет пальцы на карниз,
Ночь наполняя дробным ритмом.
Красиво, черт побери!
Или вот это:
Где под управленьем немыслимых терций
Из чрева давно и смертельно больного
Конечностью жизни в биениях сердца
Рождается музыка магии слова.
Да, а что у редактора? «Изысканность слова». Пожалуй. На этой оптимистической нотке можно было бы и остановиться, лучше бы, остановиться. А я так и сделаю.
Переходим к разделу, торжественно объявляющему себя «Художественная проза». Такое звание требует веских оснований. Надеюсь, они есть. Да вот и эпиграф, ни много, ни мало, из Федора Тютчева (младшего). Не удержусь, и приведу его здесь:
«– Слушайте, барин, – сказала мне как-то наша верная Матрена, приехавшая с нами из Петербурга, – сегодня должно кончиться.
– Почему ты думаешь?
– Стала землей пахнуть, – таинственно пояснила она мне. – Сегодня я этого наклонилась над ними, а из них как бы то из земли дух такой «чижолый» идет, ровно как бы из могилы, а к тому же и убирать себя начали.
– Как убирать? – опять не понял я.
– А так, ручкой, то там себе личико тронут, то инноместе, ровно бы что снимают, аль-бо вот прихорашиваются, это завсегда перед самым концом бывает».
Весьма информативно. К чему же это нас готовят? Неужто заупокойную художественной прозе ОМ затянули? Ну-ка, поглядим.
«Мистическая жуть» (Игорь Якушко ©) Олеси Брютовой под интригующим названием «Придорожная таверна». Учитывая опыт с разделом поэзии, не мешает повнимательнее отнестись к первому произведению, открывающему раздел. Вероятно, должно быть что-то, достойное внимания, по мнению редакторов. Что сказать? Я бы классифицировала «Придорожную таверну» иначе. А именно, как «занимательное чтиво». Впрочем, «мистическая жуть» вполне может быть и даже должна быть занимательным чтивом. Совершенно очевидно, что автор «Таверны» – человек способный, начитанный, с фантазией. Что-то даже гоголевское проскальзывает. Да и другие классики русской и зарубежной литературы вспоминаются. Такая себе классико-занимательная стилизация детских страшилок про красные сапожки или еще какие-нибудь там белые тапочки. Отрадно то, что стилизация эта читается. Вот и хорошо.