Как ты это делала?
Оценивая покупателей, я фокусировалась на них — на их желаниях, предпочтениях и... да, конечно, на том, что я могу им продать. Нужно слушать, что они говорят, понимать язык жестов и учитывать мои собственные представления, что им пойдет. А иногда — мне самой казалось, что это инстинкт — в моей голове появлялось изображение платья или туфель. Я считала, что просто читаю между строк, болтая с ними, но, наверное, слышала тихий голос. Может, это были их мысли. Не уверена.
Начинает привыкать к своему дару, подумал Фокс. Уже не сопротивляется.
Ты была уверена в себе, чувствовала себя на своем месте, и это помогало снять напряжение. И еще тебе было не все равно. Ты хотела удовлетворить их желания. Доставить им радость. И продать товар. Правильно?
Похоже.
Та же программа, только другой канал. — Он сунул руку в карман, достал горсть мелочи. Сосчитал, закрыв монеты ладонью. — Сколько тут?
Я...
Число у меня в голове. Открой дверь.
Хорошо. Подожди. — Лейла снова глотнула вина. Слишком много мыслей. Так и мелькают у нее в голове. Нужно их отодвинуть. — Не помогай мне! — воскликнула она, когда Фокс протянул руку. — Не надо.
Избавиться от мыслей, повторяла Лейла. Очистить разум. Расслабиться. Сосредоточиться. Почему он считает, что у нее получится? Почему Фокс так уверен? Почему у многих мужчин такие красивые ресницы? Ой. Не отвлекаться. Она закрыла глаза, представила дверь.
Доллар и тридцать восемь центов. — Глаза Лейлы широко раскрылись. — Уф.
Отлично.
Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.
Ужин приехал. Займись парнем.
Что?
Пока я буду с ним разговаривать и расплачиваться, прочти его мысли.
Но это...
Грубое вторжение, знаю. Но придется пожертвовать приличиями во имя прогресса. Прочти его мысли, — приказал Фокс, встал и направился к двери.
Привет, Каз, как дела?
Парню лет шестнадцать, прикинула Лейла. Джинсы, футболка, высокие кроссовки «Найк», довольно новые. Всклокоченные каштановые волосы, маленькое серебряное колечко в правом ухе. Карие глаза скользнули по ней, пока из рук в руки переходили пакеты и деньги.
Вздохнув, она «приоткрыла дверь».
Фокс услышал, как Лейла у него за спиной издала какой-то звук, что-то между вздохом и усмешкой. Продолжая непринужденно болтать о баскетболе, он дал парню на чай.
Закрыв за посыльным дверь, Фокс поставил пакеты на стол.
Ну?
Он считает тебя крутым.
Так и есть.
А меня сексуальной.
Так и есть.
—Он гадал, получишь ли ты это сегодня, и думал, что сам бы не прочь попробовать. Как ты понимаешь, имелись в виду вовсе не пирожки.
Фокс открыл пакеты.
—Казу семнадцать. В его возрасте парни все время об этом думают. Голова болит?
—Нет. С ним было легко. Легче, чем с тобой.
—В моем возрасте парни тоже об этом думают. Но, в отличие от них, мы знаем, когда придется удовлетвориться пирожками. Давай есть.
Фокс больше не пытался поцеловать ее, даже когда отвозил домой. Лейла не знала, думал ли он об этом, и решила, что так даже лучше. Ее собственные мысли и чувства пребывали в таком беспорядке, что она решила последовать совету Фокса и заняться медитацией.
Сибил расположилась на диване в гостиной, с книгой и чашкой чая.
—Привет! Как прошло?
—Хорошо. — Лейла опустилась в кресло. — На удивление хорошо. Только я чувствую себя немного пьяной. Как после двух порций виски.
—Чаю хочешь? Там еще остался.
—Наверное.
—Я принесу тебе чашку, — сказала Сибил, увидев, что Лейла собирается встать. — У тебя измученный вид.
—Спасибо. — Закрыв глаза, Лейла попробовала дышать по системе йоги. Потом попыталась расслабить мышцы, начиная от пальцев ног, но дойдя до лодыжек, сдалась. — Фокс говорит, что я должна медитировать, — сообщила она Сибил, которая вернулась с чашкой и блюдцем. — Но мне скучно медитировать.
—Ты просто не умеешь. Выпей сначала чаю, — посоветовала Сибил, наливая чашку. — И расскажи, что тебя беспокоит, — это лучший способ избавиться от тревоги, чтобы потом заняться медитацией.
—Он меня поцеловал.
—Я удивлена и шокирована. — Сибил вручила Лейле чашку, вернулась к дивану и села, поджав ноги. — Милая, парень глаз с тебя не сводит. Смотрит, когда ты выходишь из комнаты и когда возвращаешься. Влюбился по уши.
—Он сказал... А где Куин?
—У Кэла. Наш Мэверик[9] где-то играет в карты, и дом Кэла пока свободен. Вот они и пользуются.
—Ага. Ну и на здоровье. Они очень подходят друг другу, правда? Идеально.
—Он для нее единственный, тут нет сомнений. Все остальные, которые у нее были, это как «О'Дулс»[10].
—О'Дулс?
—Заменитель любви. Кэл — настоящее. Тебе легче говорить о них, чем о себе?
Лейла вздохнула.
—Меня сбивают с толку свои чувства. Я понимаю, что он чувствует то же самое, но гоню от себя эти мысли. Что только ухудшает дело. Кроме того, мы вместе работаем, и не только в конторе, а это создает особые отношения, которые нужно уважать и даже беречь, потому что ставки очень высоки. Если к ним присоединить физическую или эмоциональную близость личных отношений, секс, то как поддерживать элементарный порядок, необходимый для дела, ради которого мы все тут все собрались?
—Ого. — Улыбнувшись, Сибил отхлебнула из чашки. — Это серьезно.
—Знаю.
—Попробуем вот что. Просто и откровенно. Ты его хочешь?
—Господи, конечно. Только...
—Нет. Не надо уточнять. Не анализируй. Страсть — это сильное возбуждающее чувство, хотя и стихийное. Подчиняешься ты ей или нет, она будоражит кровь. С остальными слоями ты, в конце концов, разберешься. Обязана. Ты человек, и ты женщина. И никуда не денешься от эмоций, тревог, последствий. Но теперь ты должна ловить момент и наслаждаться страстью. — В темных глазах Сибил блеснули веселые искорки. — Наслаждайся страстью.
Задумавшись, Лейла пригубила чай.
—В твоем изложении звучит соблазнительно.
—Тогда допивай, и мы используем твою страсть как фокальную точку для медитации. — Сибил улыбнулась, глядя на нее поверх чашки. — Думаю, скучно не будет.
5
Поначалу предложение Сибил о страсти как трамплине для медитации вызвало у Лейлы улыбку, но идея оказалась удачной. Даже лучше, чем обычный метод отстранения на занятиях йогой. Следуя указаниям, она вдыхала в себя страсть — втягивая пупок к позвоночнику, — а выдыхала напряжение и стресс. Фокусировалась на «щекотке в животе», как сформулировала это Сибил. Погружалась в нее.
И где-то между смехом, дыханием и щекоткой расслабилась настолько, что услышала биение собственного пульса. Но это было только начало.
Спала она крепко, без сновидений, и проснулась свежей. И, как ни странно, полной энергии и сил. Видимо, медитация не слишком утомила ее.
Фокс был в суде, в конторе у руля осталась Элис, и появляться на работе до обеда не имело смысла. Есть время присоединиться к расследованию, которое проводят Сибил и Куин, подумала она, стоя под душем. Внести вклад в поиск ответов. Она еще не добавила происшествие на площади в свою схему и не записала общий с Фоксом сон.
Лейла надела джинсы и свитер — после обеда она сменит их на костюм «секретаря Лейлы». И это — нельзя не признать — было приятно. Хорошо, когда нужно одеваться на работу, выбирать наряд и аксессуары. Конечно, в те несколько недель, что прошли между отъездом из Нью-Йорка и выходом на работу в офис Фокса, она была занята. Требовалось многое пересмотреть, изменить, преодолеть серьезные препятствия. Но Лейла скучала по работе, ей не хватало сознания, что в определенном месте в определенное время кто-то ждет от нее выполнения определенных обязанностей.
И еще — хоть это и тщеславие — ей не хватало предлога, чтобы надеть пару шикарных туфель.
Она вышла из комнаты, намереваясь выпить кофе на кухне, и услышала стук клавиш компьютера, доносившийся из кабинета, в который они превратили четвертую спальню.
На стуле, скрестив ноги, сидела Куин и печатала. Длинные белокурые волосы собраны в «хвост», голова слегка покачивается, словно в такт беззвучной музыке.
—Я не слышала, как ты вернулась.
—Только что. — Куин еще несколько раз ударила по клавишам, затем подняла голову. — Заскочила в тренажерный зал, сожгла несколько сотен калорий, возместила их огромной булочкой с черникой в кафе, но, кажется, все еще не отошла от потрясающего секса, которым наслаждалась ночью. Выпила кофе, приняла душ и теперь печатаю соображения Сибил по поводу вашего сна. — Куин потянулась. — И по-прежнему чувствую в себе силы пробежать Бостонский марафон.
—Должно быть, классный был секс.
—Ты не представляешь. — Куин поерзала и громко и откровенно рассмеялась. — Утверждение, что любовь улучшает секс, всегда казалось мне выдумкой любовных романов. Но теперь я сама — живое и в высшей степени удовлетворенное подтверждение. Ладно, хватит обо мне. Ты-то как?
—Должно быть, классный был секс.
—Ты не представляешь. — Куин поерзала и громко и откровенно рассмеялась. — Утверждение, что любовь улучшает секс, всегда казалось мне выдумкой любовных романов. Но теперь я сама — живое и в высшей степени удовлетворенное подтверждение. Ладно, хватит обо мне. Ты-то как?
Даже если бы она не проснулась отдохнувшей и свежей, подумала Лейла, две минуты в компании Куин зарядили бы ее энергией.
—В высшей степени удовлетворенной я себя назвать не могу, но довольно бодрая. Сибил встала?
—На кухне. Утренний кофе и газеты. Мы виделись, и она что-то пробормотала об успехах, которые ты сделала вчера с Фоксом.
—Она упоминала о том, что мать Фокса обнаружила нас целующимися в шкафу?
Голубые глаза Куин широко раскрылись.
—Сибил не вдавалась в подробности. Расскажи.
—Уже рассказала.
—Мне нужны детали.
—А мне кофе. Сейчас вернусь.
Вот чего еще ей не хватает, поняла Лейла. Болтовни с подругами о забавных подробностях личной жизни.
На кухне Сибил грызла половину рогалика и читала разложенную на столе газету.
—Ни одного упоминания о воронах в сегодняшнем номере, — объявила она при виде Лейлы. — Очень странно. Вчера короткая статья, скудная на подробности, и никакого продолжения.
—Типично, правда? — Лейла задумчиво налила кофе. — Никто не обращает особого внимания на происходящие здесь события. А если появляются статьи, вопросы, интерес, то все быстро проходит или превращается в слухи.
—Даже сами участники событий, местные жители, обходят их молчанием. Или просто забывают.
—А некоторые слишком хорошо помнят. — Лейла остановила свой выбор на йогурте, достала из холодильника упаковку. — Например, Элис Хоубейкер.
—Удивительно. Как бы то ни было, тут больше нет сообщений о нападениях животных или странных происшествиях. Во всяком случае, сегодня. Хорошо. — Лениво пожав плечами, Сибил принялась складывать газету. — Я собираюсь проследить пару очень тонких ниточек к возможному месту, где Энн Хоукинс скрывалась два года. Никак не могу понять, — раздраженно прибавила она. — В шестнадцатом веке тут было не так уж много народу. Какого черта я не могу найти тех, кто мне нужен?
К полудню Лейла уже сделала все, что могла, помогая подругам. Потом переоделась в серые брюки и туфли на высоком каблуке, чтобы после обеда идти на работу.
По дороге в контору Фокса она заметила, что в магазине подарков вставлены новые витрины. Отец Кэла был добросовестным домовладельцем, любившим свой город. А еще она заметила объявление о распродаже по случаю закрытия магазина.
Проклятье, подумала Лейла. Люди строили или пытались построить свою жизнь, а она рушилась безо всякой вины с их стороны. Некоторые так и оставляли ее лежать в руинах, утратив надежду и волю, чтобы начать все заново, другие закатывали рукава и восстанавливали разрушенное.
В кафе «Ма Пантри» тоже вставили новые окна — как и в других домах и магазинах. Люди в застегнутых на все пуговицы или на молнию куртках входили в дома и выходили из них. Люди остались. Лейла увидела мужчину в потертой джинсовой куртке и с инструментами на поясе, который менял дверь книжного магазина. Вчера, подумала она, дверь была поцарапанной, окна разбитыми. Теперь все будет как новенькое.
Многие остаются, снова подумала она. А другие берут в руки инструменты и помогают им навести порядок.
Мужчина оглянулся, поймал ее взгляд, и на его лице появилась улыбка. Сердце Лейлы замерло — от удовольствия и удивления. Улыбка Фокса. На мгновение ей показалось, что это галлюцинация, но потом Лейла вспомнила. Его отец плотник. Отец Фокса меняет дверь книжного магазина и улыбается ей с противоположной стороны Мейн-стрит.
Не останавливаясь, Лейла приветственно помахала ему. Разве не любопытно узнать, как Фокс будет выглядеть через двадцать лет?
Потрясающе.
Посмеиваясь про себя, она вошла в контору Фокса и сменила Элис.
Фокс тоже отсутствовал, и поэтому Лейла поставила диск Мишель Грант и принялась за работу, которую оставила ей Элис, приглушая музыку, когда звонил телефон.
Через час она убрала все со стола, внесла дополнения в рабочий график Фокса. Шкаф и ящики письменного стола Лейла решила пока не трогать, посчитав их владениями Элис.
Поэтому она достала из сумки книжку и стала читать одну из версий местной легенды о Языческом камне.
Перед ее мысленным взором возникла поляна в лесу. Мрачный серый камень, похожий на алтарь, возвышался над выжженной землей. Основательный, подумала она, листая страницы книги. Прочный и древний. Неудивительно, что ему дали такое имя — казалось, камень создали боги для поклонения тому, что было для них священным.
Центр силы, но не на вершине горы, а в тихом, сонном лесу.
В книге не обнаружилось ничего нового — маленький поселок пуритан, который потрясли обвинения в колдовстве, трагический пожар, внезапная буря. Лучше бы она взяла с собой один из дневников Энн Хоукинс, но выносить их из дома Лейле почему-то казалось неправильным.
Отложив книгу, она попыталась что-нибудь найти в Интернете. Тоже ничего нового. Лейла продолжала поиски, хотя нисколько не сомневалась, что Куин и Сибил справились бы гораздо лучше. Ее конек — упорядочивание информации, выстраивание логической цепочки. Но в данный момент новых данных просто не было.
Раздраженная Лейла подошла к выходящему на улицу окну. Нужно найти какое-то дело, чем-то занять руки и мозг. Немедленно.
Решив позвонить Куин и попросить какое-нибудь задание, пусть самое мелкое, Лейла отвернулась от окна.
У двери стояла женщина, сложив руки на животе. Темно-серое платье с длинной юбкой, длинными рукавами и высоким воротом. Золотистые волосы собраны в узел на затылке.
—Я знаю, что такое беспокойство, когда места себе не находишь, — произнесла она. — Я никогда не могла долго сидеть без дела. Он говорил мне, что отдых полезен, но мне было так трудно ждать.
Призрак, подумала Лейла. Почему к ней приходит призрак, если всего несколько минут назад она размышляла о богах?
—Энн?
—Ты знаешь. Ты все еще учишься доверять себе и своему дару. Но ты знаешь.
—Скажи, что мне делать, что всем нам делать, чтобы его остановить, уничтожить?
—Это не в моей власти. И даже не в его, того, кого я люблю. Ты сама должна понять — ты часть всего этого, часть меня.
—Во мне сидит зло? — Сердце Лейлы замерло от страха. — Ты можешь мне сказать?
—Все в твоих руках. Ты чувствуешь красоту настоящего? Наслаждаешься им? — Радость и печаль отражались на лице Энн, в ее голосе. — Оно движется, от секунды к секунде, меняется. И ты должна меняться вместе с ним. Если ты способна заглядывать в душу и разум других людей, понимать, где правда, а где ложь, неужели ты не можешь найти ответы в себе самой?
—Да, конечно, но вопросов становится все больше. Скажи, куда ты ушла перед той ночью, когда у Языческого камня случился пожар?
—Жить — как он просил. Дать жизнь тому, что не имеет цены. Они были моей верой, моей надеждой, моей истиной, порождением любви. Теперь ты моя надежда. И ты не должна отчаиваться. Он всегда надеялся.
—Кто? Джайлз Дент? — Фокс, поняла Лейла. — Ты имеешь в виду Фокса.
—Он верит в справедливость, в упорядоченность вещей. — Теперь улыбка Энн светилась любовью. — Это его сила и одновременно слабость. Помни о том, что оно ищет слабости.
—Что я могу... Черт! — Энн исчезла, и раздался телефонный звонок.
Нужно все это записать, подумала Лейла, торопясь к столу. Мельчайшие подробности, каждое слово. Черт возьми, теперь у нее есть занятие.
Она протянула руку к телефону. И схватила шипящую змею.
Испуганно вскрикнув, Лейла отбросила от себя черный клубок. Потом попятилась, едва сдерживая крик; змея свернулась кольцом, словно кобра, и смотрела на нее щелочками глаз. Потом опустила голову и поползла к Лейле. Лейла шагнула к двери, мысленно повторяя молитвы, которые только могла вспомнить. Глаза змеи зажглись красным огнем, и длинное тело молнией метнулось к двери, загораживая выход.
Лейла услышала свое бурное дыхание, почувствовала ком в горле. Ей хотелось бежать, но страх повернуться к змее спиной был слишком силен. Черные кольца начали разворачиваться, медленными волнообразными движениями, дюйм за дюймом, тянуться к ней.
Змея как будто становилась длиннее. О, боже, боже. Черная кожа гадины блестела. Лейла продолжала пятиться, пока не уперлась спиной в стену. Шипение стало громче. Больше бежать некуда.
—Ты не настоящая. — Сомнение в голосе было слышно даже ей самой, и змея продолжала наступать. — Не настоящая, — повторила Лейла, силясь унять дрожь. Смотри на нее, приказала она себе. Смотри и увидь. Пойми. — Ты не настоящая. Ублюдок.
Стиснув зубы, Лейла отделилась от стены.
—Давай. Ползи, нападай — ты не настоящая. — Произнося последнее слово, Лейла шагнула вперед, пронзив острым каблуком блестящее черное тело змеи. Ужас и отвращение на секунду захлестнули ее — ей показалось, что она чувствует сопротивление и видит выступившую из раны кровь. Потом, надавив изо всех сил, ощутила ярость змеи и, что еще приятнее, боль.