В большей части гуннских и аварских захоронений тип Б встречается чаще, чем тип А. Однако тип А господствует в захоронениях, принадлежащих аварам. Аварские захоронения также содержат во многих случаях промежуточные типы, что показывает, что они начали смешиваться с европеоидами или в Средней Азии, или в Европе, или в обеих этих областях; в некоторых захоронениях белый элемент находится в большинстве. Однако правящие классы гуннов и авар, видимо, отделялись от остальных и сохранили свои монголоидные расовые типы чистыми через столетия политического господства. В наиболее богатых могилах, показывающих, что завоеватели были важными людьми у власти, монголоидный тип чист. Две могилы известных аварских героев содержат скелеты, принадлежащие к чистому типу Б.
Идентификация Бартуцем типа А как связанного в основном с гуннами, а Б – с аварами кажется достоверной. Эти типы свободно смешивались, что показывает тот факт, что в отдельных могилах, содержащих мужчину и женщину, они часто оказываются принадлежащими к разным типам. В подобных случаях смешанных браков нет связи между типом и полом, что указывает на общественное равенство типов А и Б. Очень вероятно, что первоначальное смешение этих типов происходило еще в Монголии, а не в Европе. Также присутствие многочисленных промежуточных форм подтверждает эту свободу взаимодействий. Отдельные гуннские черепа, найденные даже в нижней Австрии и Франции, можно легко связать с черепами из Венгрии, и в известных случаях они принадлежат к типу Б[470].
Дальнейший свет на физические характеристики гуннов проливает изучение волос с голов гуннов из могил этого периода. Образцы волос очень густые, прямые и черные, как сажа[471]. По цвету и форме эти волосы классические монголоидные, но эта тонкость ставит под сомнение то обобщение, что все волосы монголоидов должны быть грубыми, особенно так как продемонстрировано, что волосы американских индейцев в этом отношении весьма разнообразны.
Неопровержимые свидетельства из венгерских могил совершенно рассеивают теорию, что гунны могли быть во многом европеоидны по расовому типу. Если хунну были предками гуннов, то древние обитатели Монголии были определенно монголоидами и принадлежали к двум важным расовым элементам, существующим там и сейчас, – тунгусскому и собственно монгольскому. Это ясно и логично представляет предысторию Средней Азии. Это именно то, что можно было ожидать.
Но также необходимо обнаружить, какова была природа европеоидного расового элемента, впитанного аварами. Это можно сделать при помощи изучения некоторых наименее монголоидных погребений. В погребении Ютас[472] (см. приложение 1, кол. 52) только 5 из 24 черепов демонстрируют какие-либо следы распознаваемых монголоидных черт. Далее, выборку из Ютас можно использовать для проверки. Четырнадцать мужских черепов находятся ниже 78 по черепному указателю и очень похожи на череп из минусинской подсерии: менее выраженное родство присутствует между ней и скифскими и армянскими черепами железного века. Сходство со славянскими и германскими черепами, которые больше, выражено слабее. Поэтому можно с уверенностью сказать, что эти немонголоидные авары принадлежали к общей средиземноморской расовой семье и что по крайней мере некоторые из них принадлежали к нордической группе железного века. Более чем вероятно, что они были по большей части включены в ряды авар в Средней Азии до прихода в Европу. Изучение черепов с другого кладбища Тисадерз[473] (см. приложение 1, кол. 53) делает это практически очевидным.
Макговерн обнаружил некоторое количество китайских источников о хунну и других тюркоговорящих «варварах», которые описывают их как волосатых, большеносых и частично светловолосых. В более поздние времена Чингисхан, как предполагают, был рыжеволос и зеленоглаз. Следовательно, возможно, что какой-то азиатский нордический элемент, найденный в погребениях Ютас и Тисадерс, был ассимилирован аварами до того, как они покинули Монголию, но вряд ли это влияние могло проникнуть во всю гунно-аварскую нацию: об этом свидетельствуют чисто монголоидные захоронения – такие как Мосонсентьянос.
Во всяком случае, как говорит Бартуц[474], из размеров и количества аварских захоронений очевидно, что эти завоеватели сыграли значительную роль в заселении не только Венгрии, но также и соседних стран Центральной Европы, так как люди, которых авары привели в бассейн Дуная, не ушли с прекращением аварского правления.
В то же время авары не уничтожили предшествующее население, включающее, среди более древних элементов, славян и германцев, а превратили их в своих данников и вассалов. Далее, в дни Аттилы богатство гуннов привлекало к царскому двору многих ремесленников и авантюристов, среди которых было много итальянцев. Сообщение Приска делает очевидным[475], что столица Аттилы содержала очень разнородное население.
Великая миграция в Венгрию, принесшая предков современных венгров-мадьяр, произошла в конце IX и начале X в., когда венгерский национальный герой Арпад привел мадьяр в Венгрию, где после коллапса гуннской державы поселились множество славян. Мы уже видели (см. стр. 238), что эти славяне частично переняли физические черты гуннов. К 906 г. н.э. венгры чувствовали себя в Венгрии как дома; в двух последующих столетиях они приняли христианство и приглашали поселенцев многих национальностей, включая мусульман и иудеев, помочь им занимать землю. Эти пришельцы вместе с довенгерскими славянами составили крестьянство, платящее подати.
Мадьяры были уграми из области между Волгой и Уралом, частично отюрченные печенегами и другими народами, но сохранившими свой финно-угорский язык, хотя и испытавший сильное тюркское влияние. В этом отношении они напоминают древних булгар – полутюркизированных финнов, которые несколько десятилетий раньше пересекли нижний Дунай и поселились в Болгарии вдобавок к славянам, которые только недавно заняли эти земли. В Болгарии славянский язык пробился наверх и заменил финский; в Венгрии господствующим стал угорский, а славянская речь в большой степени исчезла. Тем не менее, славянская культура слилась с угорской и тюркской, произведя современные венгерские формы.
У нас нет физических останков древних финских завоевателей Булгарии, но останков угров времени занятия страны, как венгры называют его, достаточно. Как и следовало ожидать, эти древние мадьяры, приведенные в Венгрию Арпадом, были монголоидами только в небольшой степени[476]. Некоторые из черепов, найденных в богатых могилах, демонстрируют определенные монголоидные черты, но у других они по большей части отсутствуют. Большинство мадьяр принадлежали таким же финским типам, которые следовало ожидать из нашего предыдущего изучения финнов России, а меньшинство состояло из динарцев или арменоидов[477].
В любом случае в Венгрии того периода жило весьма смешанное население. В целом, сводя все элементы вместе, можно сказать, что его рост был низким, а средняя форма головы – мезоцефальной. С тех пор венгры стали более короткоголовыми, как и русские и южные немцы.
Угры, оставшиеся в восточной России, оставались относительно незаметными во время всей этой неразберихи, связанной с миграциями мадьяр и булгар. Но в XIII в. или где-то в это время они по каким-то причинам – возможно, из-за нового тюркского давления – массово пересекли Урал и основались в западном стоке Оби. Здесь они разделились на два племени – вогулов на склонах Уральских гор и остяков в нижнем течении притоков и вдоль самой Оби. На их новой родине их культура изменилась, чтобы лучше подходить более суровому окружению, и только живущие в южном стоке Оби все еще занимались земледелием во время русских завоеваний.
Достаточная серия черепов, датируемая временем между этой миграцией на восток и прибытием русских примерно тремя веками позже, демонстрирует смешение между первоначальным финским типом, с которым мы уже ознакомились, и монголоидами Сибири и Средней Азии двух типов, уже обнаруженных в ранних гуннских и аварских погребениях[478]. Невозможно определить, сколько этой монголоидной крови было привнесено в Европу, а сколько намного позже в Сибирь.
Мы уже знаем о присутствии нового физического типа, связанного с тюрками, в венгерский период: среди мадьяр он составлял меньшинство. Когда мы изучаем черепа печенегов и половцев как в Венгрии, так и в России[479], мы видим, что этот новый тип стал господствующим среди этих более поздних тюрок в Восточной Европе. В нем иногда присутствуют монголоидные черты, но в латентном состоянии. Эти черепа очень большие, умеренной высоты, крайне брахицефальные и с плоским затылком. Лбы покатые, надбровные дуги иногда тяжелые, лица очень широкие, а также очень длинные. Орбиты умеренной высоты. Носы узкие, и хотя часто низкие в корне, часто выдаются в переносице, указывая на выпуклый профиль.
Мы уже знаем о присутствии нового физического типа, связанного с тюрками, в венгерский период: среди мадьяр он составлял меньшинство. Когда мы изучаем черепа печенегов и половцев как в Венгрии, так и в России[479], мы видим, что этот новый тип стал господствующим среди этих более поздних тюрок в Восточной Европе. В нем иногда присутствуют монголоидные черты, но в латентном состоянии. Эти черепа очень большие, умеренной высоты, крайне брахицефальные и с плоским затылком. Лбы покатые, надбровные дуги иногда тяжелые, лица очень широкие, а также очень длинные. Орбиты умеренной высоты. Носы узкие, и хотя часто низкие в корне, часто выдаются в переносице, указывая на выпуклый профиль.
Эти половецкие черепа, очень хорошо представленные серией Дебеца, включающей 14 взрослых мужчин, намного длиннее и шире, чем исторические армянские черепа[480], и как длиннее, так и шире по размерам лица. По длине, размерам носа и орбит, а также тенденции к уплощению затылка эти две группы одинаковы. Они также больше, чем альпийские черепа из Центральной Европы, и намного больше их по размерам лица; они также больше и монголоидного типа Б, представленного большой серией среднеазиатских теленгетов; у них намного более высокий свод и шире лоб, чем у последних, и даже немного больше лицо.
Таким образом, рассматриваемый тип, ставший типичной тюркской формой во многих областях, нельзя объяснить простым помещением его в арменоидную или динарскую категорию. По размерам и пропорциям свода самая близкая параллель этим черепам – это британские черепа бронзового века; но сходство здесь далеко от идентичности, так как британские лица, хотя и почти такие же по ширине, намного короче. В том же смысле тюркские черепа напоминают палеолитические и мезолитические брахицефальные типы из Европы и Северной Африки.
Так как нам почти ничего неизвестно о древней скелетной истории Средней Азии к востоку от Анау и югу от Минусинской области, было бы бессмысленно тратить время, рассуждая о непосредственном происхождении этого типа. Как и с многими другими проблемами, мы должны отложить ее серьезное рассмотрение до раздела о современных народах, а здесь указать только на небольшую серию в десять черепов с востока Русского Туркестана, датируемую временем между 600 и 900 гг. н.э., – похожую, но с несколько меньшими формами свода[481]. В то же время несколько отдельных тюркских черепов из центральной Сибири, датируемые VII или VIII в. н.э.[482], весьма похожи на черепа половцев.
После гуннов и тюрок появились монголы, позже перенявшие конную культуру азиатских степей. Их родиной были окрестности южного берега озера Байкал, и до того, как стать жителями равнин, они были охотниками и рыболовами. Самое раннее упоминание о них в китайских источниках принадлежит VII в., когда они жили в области севернее Урги до кромки леса. Они считали, что произошли от голубого волка, и от этого животного до Чингисхана прошло только восемь поколений.
Их завоевание большей части известного мира началось в первой половине XIII в. и закончилось два поколения спустя со смертью внука Чингисхана – Кублай-хана. Монголы были недостаточно многочисленны для того, чтобы совершать все свои завоевания самостоятельно, и они объединили большинство среднеазиатских тюрок в свою армию. Отсюда возникла путаница с монголизированными тюрками и тюркизированными монголами, и, без сомнения, с как монголизированными, так и тюркизированными иранцами. У нас недостаточно скелетного материала, чтобы распутать этот клубок, но мы должны полагаться на монгольские и бурятские черепа из самой Монголии, чтобы определить их расовый тип. Это был просто гуннский тип Б в относительно чистой форме, который сегодня можно найти особенно среди бурят. Отсюда заселение монголами калмыцкой степи принесло чистый брахицефальный монгольский тип в Северное Причерноморье и в равнины нижней Волги, где целые лагеря типичных монголоидов можно видеть и сегодня.
В общем, собственно монголы не повлияли на расовый состав Европы так, как тюрки. Их влияние было спорадическим в большинстве пересекаемых ими областей и сильным только в юго-восточной России и отдельных колониях, до сих пор существующих на Кавказе. В других местах оно просто освежило элементы, уже принесенные гуннами и аварами.
Чтобы этот обзор уральцев и алтайцев не был неполным, мы должны упомянуть и о другой группе – самоедах, живущих к востоку от остяков в области Оби и кочующих вдоль арктического побережья России до Кольского полуострова, где они встретили саамов.
Современные самоеды, несмотря на свое соседство с сибирскими уграми, по большей части принадлежат к центральному брахицефальному монголоидному типу – типу Б Бартуца, классическому бурятско-монголоидному типу[483]. За исключением сегодняшнего времени, они никогда не оказывали влияния на расовый состав Северной Европы.
3. Уральцы и алтайцы. Расовое происхождение Старого Света
Перед тем как вдаваться в рассуждения по поводу настоящего исследования урало– и алтайскоязычных народов, следует произвести небольшой обзор наших нынешних сведений. Существует уральская языковая группа или подгруппа, включающая финские и угорские, а также самоедские языки; алтайская группа включает монгольские, тюркские, тунгусский и, возможно, корейский языки.
Финны и угры были единым народом в географическом смысле до появления славян с запада и гуннов и авар с востока, что вынудило некоторых из них мигрировать и вызвало поглощение других. Судя по серии небольших экземпляров, взятых из сердца их лесной родины, они принадлежали к общей нордической подгруппе, ближе всего родственной минусинскому населению Сибири, но демонстрировали также родственные связи как со скифами, так и с известными народами индоевропейской семьи. Таким образом, так как финны и угры не были индоевропейцами, нет оснований предполагать, что все кочевники Средней Азии, принадлежавшие к тому же расовому типу, были иранцами. Самоеды, дальние языковые родственники финно-угров, не представлены древним скелетным материалом, и их расовое положение определить невозможно.
Из известных алтайских народов три ветви – тунгусская, монгольская и корейская – были и остались почти чисто монголоидными. Вызывает вопросы расовое происхождение только четвертой ветви – тюркской. Сегодня большинство тюрок в расовом отношении европеоидны, но в древние времена гунны и авары, сильно связанные с тюркской экспансией, были настолько же монголоидными, как и другие – в них был представлен как тунгусский, так и бурято-монгольский элемент.
Здесь мы сталкиваемся с проблемой происхождения современных финнов и тюрок, а также с проблемой роли, сыгранной говорящими на этих языках в формировании европейских и азиатских народов. Эти проблемы не могут быть окончательно решены при помощи свидетельств, находящихся в нашем распоряжении. Тем не менее, исторического, лингвистического и соматологического материала достаточно, чтобы делать допустимые теоретические предположения.
В предшествующей главе мы увидели, что древнейшие индоевропейские языки, вероятно, двигались на запад в Центральную Европу в качестве речи дунайских иммигрантов около 3000 г. до н.э. Эти дунайские земледельцы в расовом отношении были родственны потомкам народов особого физического типа из Анатолии или южной России – ветви средиземноморцев, которую мы называли дунайским типом. Этот тип был достаточно однородным, но количество черепов, на котором основывается его идентификация, незначительно, и возможно, что его сопровождало небольшое добавление средиземноморских форм с более длинными головами и более узкими носами, так как эти два варианта представляются давно связанными между собой в южной России.
Так как индоевропейская речь была смешением элементов Б (кавказского) и А (финно-угорского), и так как, как мы видели, самые древние известные нам финно-угры были нордиками с сильной дунайской тенденцией, то вероятно, что дунайские земледельцы обязаны своим расовым типом смешению двух лингвистически разных этнических групп, которые в физическом отношении были очень похожи, и обе были преимущественно дунайскими.
Если мы верно связали шнуровиков с привнесением в Европу алтайской речи, то дальнейшее отождествление шнурового расового типа с 1) современными немонголоидными тюрками и 2) афганским расовым типом Ирано-афганского нагорья делает возможным, что в отдаленные времена производящей экономики существовал блок народов, живших на этом плато, которые говорили на языках, потомками которых являются алтайские, и, возможно, они были отдаленно родственны уральским языкам и шумерскому. Некоторые из этих народов, очевидно, двинулись на север на пастбища Средней Азии. Это изменение обстановки у части этих древних земледельцев могло вызвать следующие последствия: внедрение земледелия в оазисах Туркестана и в Монголии и развитие некоторыми мигрантами пастушеского кочевого образа жизни с последующим возникновением конной культуры.