– Или у меня, – сказал Голуб. – Я все равно один.
– Спасибо, мужики, – пробормотал Савельев. – Дому каюк. Одни головешки остались. Соседи тоже погорели, но у них как-то починить можно. Мать отвез к двоюродной тетке, а сам сюда, к вам. Да ладно, я еще дешево отделался. В нашем квартале были другие попадания, несколько человек погибло под завалами. Хотя у них-то теперь никаких проблем…
– Ты вот что, Савельев… – Андрей помялся. – Мы же все понимаем. Если хочешь, возвращайся в город. У тебя теперь забот выше крыши. А мы сами. Без обид, ей-богу.
– Ну уж нет. Хрен им! – со злостью проговорил Савельев. – Не бывать такому. Я теперь точно из этих упырей душу выну, покажу им и кузькину мать, и где раки зимуют! – Он сжал кулаки и соорудил такую зверскую физиономию, что ни у кого не осталось сомнений в его решимости.
Группа наверстывала потерянное время, совершая марш-бросок на запад. Восток Украины в целом не богат лесами, но в окрестностях Ломова их предостаточно. Автомобильных дорог здесь почти не было, лишь несколько проселков. В августе по одному из них пыталась пробиться украинская бронетехника, чтобы напасть на ополченцев с тыла. Вся она была уничтожена минами и гранатометчиками из засад.
Группа прошла мимо этого кладбища. Остовы танков и бронетранспортеров благополучно ржавели, зарастали бурьяном. В полостях и вмятинах скапливалась пыль и глина. Андрей опасливо обогнул неразорвавшуюся мину и дал знак своим людям, чтобы сместились подальше от дороги.
В кустах у обочины тоже были интересные находки. Липник сунулся туда и объявил, что нервным на это лучше не смотреть. Все, конечно, тут же поглядели. Труп героя-танкиста, объеденный грызунами, – не самое гастрономическое зрелище.
– Туристы, блин, – мстительно пробурчал Костюк. – Думали, что прогуляются по нашим тылам, как немец в сорок первом. Получили по зубам, и больше не было желающих погибнуть за ридну Украину.
– А то, – развеселился Дорофеев. – В натуре туристы. АТО так и расшифровывается – «Ассоциация туристических организаций».
Глубина осинника в этой местности составляла не более километра. Вдоль опушки петляла грунтовая дорога, которую контролировало ополчение.
Шестеро ополченцев вышли из леса и на всякий случай залегли. Рядом с дорогой стоял танк «Т‑80», пушка которого была повернута на запад. Рядом мялись люди в камуфляже. Там же отдыхал микроавтобус.
Дорогу, рыча и буксуя в непролазной грязи, покоряли два грузовых «Урала» с символикой ДНР на кузовах. Очевидно, танк прикрывал их и служил своеобразным буксиром. Мощный грузовик застрял в ухабе, заполненном водой. Водитель газовал, машина дергалась, но еще глубже погружалась в трясину.
Из кабины второго «Урала» выпрыгнул мужик, подбежал к коллеге и начал что-то орать, выразительно постукивая кулаком по голове. Перепалка закончилась тем, что танк пришел в движение, взял грузовик на буксир и начал выволакивать из грязи.
Автоколонна прочавкала мимо опушки, где лежали бойцы, и скрылась за лесом. Остался микроавтобус – видимо, мобильный пост. Но и он вскоре отправился в обратную сторону и исчез из вида.
Ополченцы по одному перебежали дорогу, спустились в овраг, пересекающий поле. Прошло еще минут двадцать, и группа Окуленко объявилась в дальнем березняке. За энергичным броском в чащу последовал короткий привал.
Окуленко вкратце описал товарищам обстановку:
– Мы прошли примерно три километра. До дороги была зона, контролируемая нашими частями. Лес, где мы сейчас находимся, вроде как занят ВСУ. Противника здесь может и не быть. Укропы не такие уж любители бродить по лесам, но осторожность не повредит. Здесь лесистая местность. Продвинемся еще версту на запад, потом меняем курс на север. Надеюсь, все понимают необходимость таких маневров. Нарвемся на неприятеля – нас будет трудно заподозрить в том, что мы идем на бывшую базу ПВО «Распадово». Идем и хорошенько смотрим по сторонам.
Теперь группа двигалась через лес медленно, принимая все меры предосторожности. Липник и Голуб шли в передовом дозоре, контактируя с командиром по рации. Низкорослый Савельев прикрывал тыл. Несколько раз дорогу пересекали извилистые овраги, вставали стеной заросли крапивы.
– Мама дорогая! – бормотал Костюк, пожирая глазами пни и поваленные деревья, обросшие опятами. – Это сколько же грибов в этом году!.. Разве можно так тупо проходить мимо? Это же кощунство какое-то.
– Командир, моторы ревут, – сообщил в рацию Голуб. – Видим опушку.
– Из леса не высовываться! – отреагировал Андрей. – Ждите нас.
Последние десятки метров до опушки ополченцам пришлось преодолевать ползком. Они в полной мере ощутили, что действительно находятся на территории, контролируемой врагом.
Как узка и зыбка граница между враждующими сторонами! Лес подступал к краю обрыва, а метрах в ста за ним, за нагромождениями глиняных валунов, петляла грунтовка. По ней ползла колонна бронетехники. Расстояние гасило рев моторов.
Грузовики, крытые тентами, два танка «Т‑72», за ними несколько БМП-2. Машины выглядели подозрительно новенькими, матово поблескивала краска на бортах. Трепетали на ветру желто-голубые флаги. На броне БМП восседали бойцы в полном камуфляжном облачении, в касках, покрытых сетками, с автоматами.
«Перегруппировываются куда-то, – подумал Андрей. – Перемирие в разгаре. Так это называется. Самое время подтянуть резервы, доукомплектовать потрепанные части пехотой, пока еще живой, техникой, потом нарушить перемирие, объявить доверчивому миру, что во всем виноваты ополченцы, и нанести сокрушительный удар».
– Нацгвардия! – презрительно сказал Липник, залегший рядом. – Смотри, командир, какие напыщенные, непуганые, словно к себе домой приехали. Эх, сейчас бы поработать над ними со снайперским прицелом!..
– Или в танчики поиграть, – мечтательно протянул Дорофеев. – Вот ведь они, все как на ладони, смотри, командир. Прямая наводка, несколько выстрелов из «РПГ», и в небо взмывают веселые пионерские костры!
– Ладно, мужики, будем надеяться, что недолго им осталось топтаться по нашей земле, – пробормотал Андрей. – Лежим спокойно.
Колонна ползла издевательски медленно. Парочка солдат успела спрыгнуть с брони, помочиться на обочине и рысью вернуться обратно. Приятели помогли им вскарабкаться на броню, шутили, громко смеялись.
Один из грузовиков перевозил боеприпасы. Тент был отброшен, просматривались штабеля снарядных ящиков, грязно-зеленые цинки с патронами. Колонна неторопливо огибала лесок, удалялась на северо-запад.
Ополченцы мрачно провожали ее глазами. Потом Голуб и Липник скатились с обрыва, пересекли дорогу и вбежали в лес.
Обстановка оставалась сложной. Через пару минут Липник высунулся из кустов, сложил ладони домиком, коснулся плеча и покрутил указательным пальцем. В переводе на нормальный язык это означало, что впереди село, занятое украинскими военными, но дорога, в принципе, свободна.
Бойцы последовали проторенной дорожкой и через несколько минут вбежали в лес. Вскоре они обогнули неказистое сельцо в несколько дворов, ползком преодолели западную околицу, нырнули в бурьян.
В селе стояли крытые грузовики. Доносились громкие голоса, временами ревел и резко замолкал двигатель.
«Сломались», – подумал Андрей.
За леском, к его удивлению, село продолжалось. Оно оказалось довольно разбросанным. Здесь стояла какая-то ферма, живописно заросшая курослепом и одуванчиками.
Вдоль тропы тянулся дощатый амбар, к которому примыкали несколько сараев.
Снова обходить? В этой части населенного пункта было тихо как в могиле. Двигатель ревел за лесополосой, деревья надежно глушили звуки.
Поколебавшись, Андрей принял решение – проскочим. Ополченцы по одному устремились вперед, побежали вдоль амбара.
– Стоять! – прозвучал надрывный окрик, тут же клацнул затвор. – Ни с места! Стреляю!
В груди командира защемило. Нарвались! Ополченцы встали как вкопанные. Голос доносился сверху. На крыше амбара возникла выразительная личность. «Киборг», мать его! Весь уделанный, навьюченный, солдат будущего, блин! Он стоял, расставив ноги, приникнув к прицелу штурмовой винтовки «М‑16», готовый расстрелять противников, которые были у него как на ладони! Спрятаться негде, до ближайшей канавы несколько метров. Надо же, именно в этот момент, как назло, все сбились в кучу!
– Мужики, не дергайтесь, – сведенными губами пробормотал Андрей. – Прорвемся, все хорошо.
– Оружие на землю! – прозвучал повелительный окрик.
Чертыхаясь сквозь зубы, ополченцы складывали под ноги автоматы. Прозвучал залихватский свист, и из-за угла сарая вывалились еще двое. Обоим под тридцать, такие же навороченные, вооруженные до зубов. Они вскинули автоматы, наставили их на чужаков.
– Кто такие? – гаркнул кряжистый боец с обветренным лицом и внушительным прыщом под глазом.
«Что они тут делают? – подумал Андрей. – Их только трое? Или за углом батальон в полной комплектации?»
– Чую, Филипп, паленой ватой завоняло, – проговорил боец, усеянный сыпью веснушек.
– Хлопцы, вы сдурели? Чего творите? Мы ж свои! Не стреляйте! – на чистом украинском закричал Савельев. – Мы из разведки возвращаемся, в тылу у бандитов были! Вторая рота отдельного полка специального назначения!
А Андрей пошел еще дальше. Неясное чувство подсказало ему, что тут требуется необычный ход. Спасти их может только нечто оригинальное. Надо привести этих бравых вояк в замешательство хотя бы на пару секунд. Ведь они только внешне такие крутые и грозные!
– Soldiers, what are you doing? I am anerican, mayor William Gates, advisor to ensure the combat readiness! These are my soldiers! Well, immediately drop the weapon![1] – услышал он свой надрывный возмущенный голос.
Вся компания, включая «верхолаза», растопырившего ноги на крыше сарая, изумленно вытаращила глаза.
– Вот черт! – сказал этот тип и опустил автомат.
Остальные подумали и последовали его примеру.
Английский Андрей изучал еще в школе, потом занимался им самостоятельно. Его мама преподавала иностранные языки и была убеждена, что ребенок обязан хорошо знать хоть один из них. Украинский в этом качестве не рассматривался.
Прозвучал щелчок. Украинский военнослужащий с продырявленным глазом скатился с крыши, грянулся оземь и разбросал руки. Остальные в изумлении вскинули головы.
Андрей метнулся вперед. Обладатель прыща не успел вскинуть оружие, получил прямой в челюсть и пинок в промежность. В ближнем бою он был не мастер, согнулся пополам, выронил автомат. Очередной удар опрокинул его в грязь. Окуленко при этом чуть не вывихнул руку.
Веснушчатого субъекта тоже постигло фиаско. Он успел наставить автомат на оторопевших ополченцев, но прозвучал второй выстрел из пистолета с глушителем.
Пуля ударила ему в руку и выбила оружие. Боец вскричал от боли, метнулся в сторону, врезался в стену амбара, отлетел от нее и упал.
– Плохой танцор, – язвительно прокомментировал Липник.
– Сделаем хорошим? – встрепенулся Дорофеев.
Из канавы, держа пистолет в вытянутой руке, выбрался побледневший Савельев. Он шел последним, отстал и успел скатиться в канаву. Боец, стоявший на крыше, не заметил его.
– Что бы вы делали без меня, двоечники? – проворчал Савельев.
– Ексель-моксель!.. – потрясенно пробубнил Голуб. – Ну, уважил, Димон, вот спасибо…
– Молодец, Савельев! – заявил Андрей, подбирая автомат. – Без тебя нам пришлось бы туговато.
Веснушчатый тип вскочил, чтобы пуститься наутек, и застыл, подавившись слюной. На него смотрели шесть стволов. Он состроил жалобную физиономию, чуть не расплакался.
– Раньше надо было рыдать, боец, – назидательно заметил Костюк, передергивая затвор.
– Только без шума, – сказал Савельев, вскидывая пистолет.
– Пожалуйста, не убивайте, – прошептал солдат. – Я никому не скажу. – Он свалился на колени.
Андрей скрипнул зубами. Надо убивать, мстить за потерю близких. Эти твари еще не знают, с кем они столкнулись. К черту ложный гуманизм!
Савельев уже готов был нажать на спусковой крючок. Никто его не останавливал. Солдат обливался слезами.
Андрей со злостью сплюнул, шагнул вперед и наотмашь врезал прикладом по челюсти противника. Хрустнула кость. Боец повалился без чувств.
– Добренький ты, Андрюха, – недовольно заметил Савельев, опуская ствол.
Стрелять в бесчувственное тело ему, видимо, не позволяло хорошее воспитание.
Андрей опустился на корточки, проверил пульс у бойца, подошел ко второму.
– Укроп – это овощ? – осведомился Липник.
Пульс едва прощупывался. Удары были нанесены профессионально и от всей души.
– Овощ, – подтвердил Андрей. – Возможно, навсегда.
– Того можешь не проверять. – Савельев кивнул в сторону мертвого «верхолаза». – Разбился парень. На счастье.
– Валим отсюда, – бросил Андрей.
Впрочем, ополченцы ненадолго задержались за углом у колодца. Именно он и привлек внимание украинских военных, которые едва не захватили Окуленко и его людей. Солдаты набирали воду и сливали ее в пятилитровые бутыли. Они на всякий случай выставили пост. К стене сарая была прислонена лестница.
Ополченцы от души напились и только после этого продолжили поход. Данная часть села выглядела заброшенной, других солдат противника здесь не было. Но нетерпение стучало в затылок, новых неприятностей никто не хотел. Ополченцы вбежали в лес и только там перевели дыхание.
– Ты всех затмил, командир, – сказал Дорофеев. – От страха на чистом иноземном начал шпарить. Я, в принципе, понял тебя. Ты американец, майор Уильям Гейтс…
– То же самое, что Билл Гейтс. – Голуб рассмеялся. – Небогатая фантазия.
– Ну, извините, что в голову пришло, то и ляпнул, – ответил Андрей.
– Америка – это круто, – не унимался Дорофеев. – Соединенные Штаты несут людям только благо и добро. В отличие от России и наших республик, которые сеют тьму, мрак и хаос. Скоро, кстати, хохлы обнаружат, что водоносы задерживаются. Они устроят погоню за нами или сообщат соседним подразделениям, что в лесу орудуют партизаны. Нам это надо, командир?
– Да, прошляпили, – сказал Андрей, доставая карту. – Нужно уходить из этого района. Село носит очаровательное название Зяблики, вот оно. – Он ткнул пальцем в точку на карте, протянул его вверх. – Четырнадцать километров на север, потом поворачиваем на восток. Сейчас еще утро. Если все пойдет по плану, то к вечеру будем на месте. Вперед, мужики. Движемся только по лесу, открытые участки стараемся обходить.
Они уходили в спешке. В селе, только что покинутом ими, уже кричали люди, простучала автоматная очередь.
«Если укропы покопаются, то найдут то место, где мы вошли в лес», – подумал Андрей и приказал прибавить шаг.
Бесконечный лес уже начинал утомлять, но служил неплохой защитой. Иногда он уплотнялся, кругом громоздились завалы валежника, сухие ветви кустарника цеплялись за одежду. Крутые овраги пересекали дорогу.
Скорость передвижения никак не устраивала командира, но идти быстрее его люди просто не могли. Согласно навигатору, от Зябликов они прошли четыре километра, не встретив ни одной дороги.
На привале ополченцы дружно уничтожили скудные запасы провианта. Потом Дорофеев мрачно пошутил про подкрадывающийся голодный год.
– Грибами будем питаться, – утешил его Костюк.
– Мужики, вы о чем? – не понял Липник. – К вечеру мы на месте, выполняем задачу и с утреца шагаем до хаты. Или в лучший из миров. Уж там-то продукты нам точно не понадобятся.
Похоже, группа сбилась с курса. Впереди заблестел просвет, стали различаться отдаленные голоса. По цепочке прошел сигнал тревоги. Ополченцы залегли, поползли к опушке. Поваленное дерево стало неплохим укрытием, за ним уместились все шестеро.
Их взорам предстала безрадостная картина. По курсу находился хутор, состоящий из нескольких дворов. С востока в него упиралась ухабистая проселочная дорога. Густой осинник в этом месте заметно расступался. С остальных направлений островок цивилизации окружали густые леса.
Строения стояли плотно – несколько внушительных бревенчатых хат, сараи, бани. Своеобразной телевышкой возвышался двухъярусный сеновал со спутниковой тарелкой на крыше. Строения окружали дощатые заборы. За ними громоздились яблоневые деревья, рослые кусты вишни.
В бревенчатой хате, крытой мутно-зеленой черепицей, происходила какая-то возня. По двору блуждали люди, хлопали двери. В гараже за воротами кто-то пытался завести машину. Транспортное средство, судя по чиханию и хрипам, было старше хутора. Двигатель никак не желал работать. Снова разразилась словесная перепалка. Заплакала женщина.
– Это хутор Лесок, – изучив карту, сообщил Андрей. – Мы отклонились на полверсты от курса, ничего страшного, поправим.
– На хуторе что-то происходит, – заметил Савельев. – Но силовиков там вроде бы нет.
– В этой стране уже полгода что-то происходит, – заметил Костюк. – У всех свои проблемы, не стоит вмешиваться.
– Ты прав, Алексей, – согласился Окуленко. – Отползаем, мужики, не будем светиться.
– Подожди-ка! – насторожился Липник. – У нас ведь не горит, нет?
Заскрипели, надсадно запричитали старые покосившиеся ворота. С хутора выходили люди. Двое мрачных мужчин в годах, одетые в штатское, несли маленький продолговатый деревянный ящик. Они держали его так, что ополченцы сразу поняли – это гроб. Следом за ними еще двое несли такой же гроб, но покрупнее. Даже из леса было видно, что они плачут.
За мужчинами брели женщины в юбках, черных платках и куртках, наброшенных на плечи. Они спотыкались и тоже плакали. Молодая женщина поддерживала под руку пожилую. Обе едва ковыляли, смотрели в пространство слезящимися глазами.