– Ну, здравствуй, Поля, – сказала будничным тоном, точно они не виделись всего пару дней...
...Они собрались на военный совет: Ядвига, тетя Тося и Света. Это была странная компания и странный совет. Света сидела на подоконнике с сигаретой в зубах и нервно болтала в воздухе босыми ногами. Тетя Тося в бигуди и с вязанием в руках пристроилась у кухонного стола, на котором Ядвига с задумчивым видом раскладывала карты таро.
– Ну и что там в военкомате? – спросила тетя Тося у Светы.
Та раздраженно пожала плечами:
– Ничего хорошего, если верить моему генералиссимусу.
– Неужто в армию заберут? – всплеснула руками тетя Тося. – А что ж этот кобелина, папашка евоный? Передумал, что ли, парнишке помогать?
– Папашка-то как раз не передумал. Это сынок передумал. Ему теперь, видите ли, мединститут не нужен. Ему вдруг в армию захотелось, долг Родине отдать. Патриот хренов! – Света сердито сплюнула за окно.
– А Поля знает? – спросила шепотом тетя Тося.
– Знает.
– И что?
– Молчит.
Полина вошла в кухню, прислонилась плечом к стене. Тетя Тося отложила вязание, посмотрела на нее со смесью жалости и упрека.
– Что ж ты, Поленька, так себя не бережешь? Зеленая вон стала, что жаба болотная.
– В ее положении такое часто случается, – сказала Ядвига, не отрываясь от пасьянса.
– В каком положении? – спросили хором Света и тетя Тося.
– Девочка, ты ведь беременна? – Ядвига посмотрела на прижавшуюся спиной к стене Полину.
Та молча кивнула.
– Мать честная! – ахнула тетя Тося.
– Ядвига, как вы узнали? – спросила Света.
Ядвига кивнула на разложенные карты:
– Так же, как я узнала, что девочка попала в беду. Вопрос сейчас не о том, – она вопросительно посмотрела на Полину. – Что ты собираешься делать с ребенком?
– Не знаю.
– А что тут знать?! – вмешалась тетя Тося. – Дите, оно Богом данное! Рожать тебе надо, Поля, и все тут!
– Единственное, о чем я жалею, – сказала Ядвига, раскуривая трубку, – это о том, что у меня нет детей.
– А ну гасите папиросы! Обе! – опомнилась тетя Тося. – Ей теперь вредно дымом дышать.
Ядвига улыбнулась, отложила трубку в сторону.
– А вот меня больше волнует, кто отец этого ребенка? – Света выбросила в окно недокуренную сигарету, вопросительно посмотрела на Полину. – Ты знаешь, от кого беременна: от отца или от сына?
Тетя Тося ахнула, сердито застучала спицами. Ядвига задумчиво рассматривала серебряный браслет на своем запястье: два дракона, пустое ложе для камня. Странное украшение, совсем ей не подходящее.
– Я беременна от Сергея. – Полина оторвала взгляд от браслета, присела к столу, сжала виски руками.
У нее не было сомнений, потому что она знала то, чего не знала ни одна из этих женщин. Сергей Викторович Полянский как мужчина был несостоятелен. Он решил, что с Полиной у него все получится, что она особенная, а она его подвела. Он избивал ее долго, вымещал на ней свою боль и свою ненависть, а потом заперся в ванной и не выходил очень долго, почти до самого утра. Полина не уходила – ждала. Нет, не извинений, а обещания. Полянский пообещал...
– Хорошо, с ребенком все ясно, – сказала Ядвига. – А как ты собираешься поступить с отцом ребенка?
– Никак. – Полина пожала плечами.
– Он имеет право знать.
– Ядвига, даже Света усомнилась в его отцовстве! Он мне не поверит.
– А ты попробуй. Не ради себя, ради ребенка. – Ядвига вздохнула. – Унижайся, проси прощения, на коленях ползай. Нельзя вот так просто...
Полина кивнула, сказала с невеселой усмешкой:
– А я уже просила, и на коленях ползала, и унижалась...
...Это случилось в тот день, когда Полина поняла, что беременна. Она поехала на конезавод к Степанычу.
– А Сережки нет. Взял Бурана и умчался куда-то. – Степаныч смотрел на нее с жалостью. – Посиди со мной, Поля, он скоро вернется.
– Спасибо, я пройдусь. Может, встречу его.
Полина брела по лесной дороге, когда услышала топот копыт. Буран, самый неуправляемый, самый своенравный из всего табуна, мчался прямо на нее. Анабиоз, который позволил Полине как-то жить все это время, сделал ее бесстрашной. Если она сойдет с дороги, то потеряет единственный шанс поговорить с Сергеем.
Буран остановился в нескольких метрах от нее, с сердитым ржанием взвился на дыбы, загарцевал на узкой дороге.
– Что ты здесь делаешь? – Сергей не спешился, смотрел сверху вниз. Так смотрят на грязь, прилипшую к ботинкам.
– Пожалуйста, давай поговорим. – Ей было больно от этого взгляда. Ее анабиоз не спасал от его презрения и ненависти.
– Я не хочу с тобой разговаривать. Мне даже видеть тебя противно.
Он не станет ее слушать. Он скорее позволит Бурану смести ее с дороги.
– Сережа, мне ничего не нужно! – Буран нервно всхрапнул, но позволил взять себя за поводья. – Я тебя об одном прошу – не надо ломать себе жизнь. Поезжай в Москву, поступай в свой медицинский...
– О будущем моем печешься?! – Сергей выдернул поводья из ее рук, Буран угрожающе оскалил зубы. – Раньше об этом надо было думать, до того, как под моего старика ложиться. Я тебя тоже об одном прошу – исчезни!
Буран рванул вперед, задел ее крупом, сбил с ног. Это было несправедливо, унизительно и больно. Она этого не заслужила. Слезы смешивались с пылью, стекали по лицу грязными ручейками. Если бы она знала, какие усилия понадобились Сергею лишь для того, чтобы не обернуться, то, возможно, не выбрала бы путь, по которому до нее прошли тысячи обиженных женщин, – не лишила ребенка отца...
* * *День был холодный и дождливый. Полина стояла на перроне рядом с Ядвигой и всматривалась в затянутое тучами небо. Рядом малодушно всхлипывала Света. Тетя Тося не плакала, в десятый раз перепроверяла содержимое полосатой хозяйственной сумки, в которую еще утором сложила «все самое необходимое». Поодаль курили мужчины: Антип Петрович и Светкин генералиссимус. Эти люди стали ее маленькой семьей. Они не отвернулись от нее в самый трудный момент ее жизни. И теперь она должна с ними проститься. Вероятно, навсегда. Каждому из них ей нужно сказать что-то очень важное и при этом не расплакаться. Непосильная задача...
Она заплакала, но уже сидя в вагоне поезда, глядя на уплывающий перрон.
Ядвига задумчиво смотрела на исчезающий в дождевой пелене город. Меньше чем за год ее девочка успела прожить здесь целую жизнь. Теперь и она знает, какую цену приходится платить за право сделать выбор. Теперь она начнет новый отсчет...
Сергей не сомневался, что пройдет медкомиссию. С его физическими данными и спортивной подготовкой это будет легко.
– Ну, что я вам могу сказать, молодой человек, – женщина врач отложила фонендоскоп, посмотрела неожиданно строго. – У вас в сердце шум. Возможно, это ничего не значит, а возможно, значит очень многое. Вы когда-нибудь консультировались у кардиолога?
– Я абсолютно здоров.
– Искренне на это надеюсь, но для того, чтобы исключить порок сердца и прочие неприятные вещи, придется лечь на медицинское обследование...
У Сергея не оказалось никакого порока. У него было железное здоровье, но, пока шло обследование, призыв закончился. Он рвался в армию, а получил отсрочку на полгода. И все из-за этой улыбчивой и сверхбдительной докторши...
Амалия Петровна, уважаемый врач, первоклассный специалист, проработала в военно-призывной комиссии больше десяти лет и ни разу за все эти годы не шла на компромисс с собственной совестью. Она изменила своим принципам лишь однажды.
Той девчушке нужно было спасти своего парня от непоправимого шага, а Амалии Петровне нужно было спасти своего единственного ребенка от туберкулеза. Чтобы отвезти мальчика на все лето к морю, нужны были большие деньги.
Старинный перстень с сапфиром стоил очень дорого. Гораздо дороже, чем оказанная за него услуга. Вырученных от его продажи денег хватило не на одну поездку к морю.
В аэропорту Шарля де Голля Полину встречал невысокий пожилой человек. Поль Жорден, старинный приятель Ядвиги, согласился устроить судьбу ее несчастной племянницы. Будучи на шестом месяце беременности, Полина вышла замуж. Их брак был фиктивным, он позволял ей остаться во Франции.
Через месяц после свадьбы у Полины начались роды. Она поняла, что что-то пошло не так, когда вместо родзала ее отправили в операционную.
У нее родилась дочка. Крошечное существо примирило ее с окружающим миром и с тем фактом, что из-за возникших осложнений у нее больше никогда не будет других детей. У нее была ее Мишель, этого оказалось достаточно, чтобы сделать ее почти счастливой...
Поль Жорден был хорошим мужем для Полины и хорошим отцом для Мишель. В какой-то момент их брак перестал быть фиктивным, и, когда через год после свадьбы Поль скончался от разрыва аневризмы, Полина испытала настоящую боль.
Поль оставил завещание: после его смерти все его состояние переходило к жене и приемной дочери. Полина много раз порывалась вернуться на родину, но бизнес покойного мужа заставлял ее остаться во Франции. Она прилетела в Россию только спустя шесть лет, чтобы навестить близких и родных.
Тетя Тося постарела, часто болела, но радовалась жизни: ее дети наконец-то были с ней. Денег, полученных от неизвестного адресата, хватило не только на перелет с Сахалина на Большую землю, но и на обустройство на новом месте.
Света вышла замуж за своего генералиссимуса, родила подряд двух маленьких генералиссимусиков и была абсолютно счастлива.
Петрович ушел на пенсию, переехал жить за город и превратился в заядлого дачника. Теперь к его фирменному салу прилагались фирменные огурчики собственного производства.
Сергей Викторович Полянский умер пять лет назад от рака. Говорят, он сгорел за несколько месяцев. Говорят, он не хотел лечиться. Говорят, он так и не успел проститься с единственным сыном. Сергей появился в городе только однажды – в день похорон отца.
Ядвига нисколько не изменилась. Она жила в своем загородном доме в компании повзрослевшего Джаспера, в окружении привычных вещей...
Полина пробыла в Москве недолго, всего несколько дней. Этого времени ей хватило, чтобы вдоволь наговориться с Ядвигой и встретиться с профессором Ильинским. Она улетела обратно во Францию со смешанным чувством грусти и удовлетворения. А ровно через месяц в судьбе субординатора Сергея Полянского произошло знаковое событие – человек с мировым именем, профессор Ильинский принял его в свою команду.
* * *– ...Вы действительно знакомы? – В голосе Игоря слышалось недоверие.
Сергей молча кивнул. Вот, значит, кого он оперировал. И ведь не дрогнуло ничего в душе, не шелохнулось. Так бы и не узнал ничего, если бы не Игорь.
– И кто же она, наша таинственная незнакомка?
– Ее зовут Полина Ясневская.
– Полина Ясневская? – В синих глазах зажегся и тут же погас огонек. – Это я, правда? – Она встала, подошла почти вплотную. От нее пахло больницей и страхом. На какое-то мгновение, только на мгновение, ему стало жаль ее. – А вы? Кто вы? – Рука с тонкими змейками вен потянулась к шее. В вырезе халата блеснула цепочка. Крошечная золотая рыбка заметалась в крошечной золотой клетке...
– Я Сергей Полянский, – он оторвал взгляд от цепочки, всмотрелся в бледное до синевы лицо. – Когда-то давно ты преподавала мне французский язык. Помнишь?
– Нет, – она покачала головой и вдруг легонько коснулась его руки. – Вы расскажете мне про... меня? Пожалуйста! Это невыносимо – ничего не помнить.
Сергей невесело усмехнулся.
– Ты так считаешь? А мне вот иногда кажется, что беспамятство – это благо.
Голова болела. Последние недели голова болела, не переставая. Полина поморщилась. Стоящий напротив мужчина не будил в ней никаких воспоминаний. Высокий, широкоплечий, русоволосый, молодой. Улыбка неискренняя, а глаза злые. Почему? Может быть, она обидела его когда-то, в прошлой жизни? Он говорит, что был ее учеником. Может, она придиралась к нему, ставила плохие оценки и он до сих пор злится? Ей обязательно нужно расспросить его обо всем. Плохо, что голова болит и мысли все время разбегаются.
Полина Ясневская – красивое имя. Обидно, что оно воспринимается как что-то чужеродное. Золотая рыбка – почему этот мужчина, Сергей Полянский, назвал ее так странно? Полина потерла виски: за три недели непрерывной головной боли жест этот уже вошел у нее в привычку.
Незнакомец из прошлого смотрел на нее с холодным интересом, точно она была ожившим музейным экспонатом. Полина поежилась под его взглядом, отважилась спросить:
– Я вас чем-то обидела, Сергей?
На его лице появилось брезгливое выражение, как будто она сказала что-то неприличное.
– Скажем так, у нас были напряженные отношения, – ответил он после долгого молчания.
– Насколько напряженные?
Он криво усмехнулся:
– Я надеялся, что больше никогда тебя не увижу – вот насколько.
За плохие оценки можно так ненавидеть? Или дело не в оценках?
– Значит, рассчитывать на вашу помощь я не могу.
Он не стал отвечать, просто пожал плечами. Головная боль усилилась, сделалась почти невыносимой. Полина отвернулась к окну. Скорее бы эти двое ушли...
– Стоп, ребята! – заговорил молчавший до этого Игорь Владимирович. – Серега, ну что за детский сад, честное слово?! Выкладывай, откуда ты знаешь мою пациентку!
– Давай выйдем.
– Пардон, мадемуазель, мы ненадолго, – в голосе Игоря Владимировича послышались виноватые нотки. Господи, да что же он извиняется-то?! Это она должна извиняться...
– Во дела! – Игорь смотрел на него со смесью удивления и неодобрения. – Я тут из шкуры выпрыгиваю, чтобы хоть что-нибудь узнать о нашей загадочной пациентке, а ты, оказывается, с ней знаком!
– Был знаком, – мрачно уточнил Сергей.
– Ну так расскажи все, что знаешь, помоги следствию.
– Я уже все рассказал, – буркнул Сергей. – Ее зовут Полина Мстиславовна Ясневская. Она преподавала французский язык в моей школе. Это все. Больше я ничего не знаю.
– Совсем-совсем ничего? – недоверчиво уточнил Игорь.
– Повторяю, я не видел эту женщину с тех пор, как закончил школу. Что я могу о ней знать?
– А почему ты тогда на нее так окрысился? И почему, скажи на милость, обращаешься к своей учительнице на «ты»? У вас с ней что-то было?
Сергей сунул руки в карманы джинсов, хмуро посмотрел на друга:
– Да, у нас с ней «что-то было».
– Да ну?! – Игорь недоверчиво присвистнул, выбил из пачки беломорину. – С учительницей?!
Сергей перехватил беломорину, зажал в зубах, буркнул:
– Огня дай.
– Ты же не куришь, – удивился Игорь, но зажигалку все-таки протянул.
Они курили, разглядывая гранитные памятники погоста. При свете дня кладбище, казалось, наползало на территорию больницы.
– Мрачное соседство, – прокомментировал Игорь.
– Ее там нашли? – спросил Сергей.
– Да, только с другой стороны, – друг неопределенно махнул рукой в сторону кладбищенской ограды. – Там на могиле надгробный памятник такой необычный, в виде ангела – не ошибешься.
– Пойду пройдусь. – Сергей спрыгнул с крыльца.
– Ага, пойди пройдись. – Игорь уселся на скамейку, закинул ногу за ногу. – А я тут пока подожду.
На кладбище, в сени старых деревьев было сумрачно и прохладно. Сергей медленно шел мимо ухоженных и не очень могил. Памятник, о котором говорил Игорь, и в самом деле сильно отличался от остальных. Черный ангел со скорбным лицом, казалось, парил над свежей могилой. Сергей долго всматривался в смутно знакомые черты, а потом перевел взгляд на выгравированное на медной пластине имя, задумчиво взъерошил волосы. Теперь ясно, как Полина попала на кладбище – навещала усопшую родственницу. Понять бы еще, что делала в его сне женщина с лицом ангела...
Когда Сергей вернулся обратно к больнице, решение уже было принято. Он не знал, правильное ли оно, зато точно знал, что спокойной его жизнь уже точно никогда не будет. Он думал, что та парализующая боль больше никогда не вернется, а она взяла и вернулась. И вцепилась в горло мертвой хваткой.
Полина по-прежнему смотрела в окно, на их с Игорем появление никак не отреагировала.
– Собирайся, ты едешь со мной, – с порога сказал он.
– Куда? – Она обернулась, в синих глазах зажглась надежда.
Сергей сам еще не знал куда, но точно знал, что заберет ее из этой инфернальной больницы, окна которой выходят на погост.
– Э, погоди-ка! – вмешался Игорь. – С чего это ты взял, что ее нужно куда-то забирать?! Она еще нездорова, она нуждается в медицинском уходе.
– Я врач, я могу обеспечить ей необходимый уход.
– Ты?! Да ты же целыми днями торчишь на своей работе!
– Я могу положить ее в клинику. Нанять сиделку, в конце концов. – Сергей перешел на злой шепот: – Она же здесь на птичьих правах. Еще неделя – и все. А дальше что, вышвырнешь ее на улицу?
– Она может пожить у меня, пока все не утрясется, – сказал Игорь неожиданно зло.
Вот так, еще один попался в ее сети, так же, как он когда-то...
– Она поедет со мной. – Нет времени спорить. Он уже все решил, там, у могилы с черным ангелом.
– Это почему?
– Потому!
– А мое мнение вас не интересует? – послышался за их спинами тихий голос.
– Конечно, интересует, – сказал Игорь.
– Нет! – рявкнул Сергей.
Полина знала, что у нее есть выбор. Что бы ни говорили эти двое...
Игорь Владимирович нравился ей намного больше, но, к сожалению, нити ее прошлого были в руках Сергея Полянского.
– Я поеду с вами, – сказала она, не глядя в его сторону.
– Распоряжусь насчет выписки и вашей одежды. – Игорь Владимирович тяжело вздохнул, окинул Полину долгим взглядом, вышел из палаты.
Тишина никогда ее не пугала, даже безрадостный вид из больничного окна не пугал, но сейчас ей вдруг стало страшно. Чужой человек, злой, за что-то на нее обиженный, смотрел поверх ее головы и о чем-то думал. И она теперь от него зависит, потому что в целом мире у нее нет никого, кроме него, Сергея Полянского. Он теперь ее путеводная нить и единственная надежда обрести себя.
– Вы поможете мне? – Она старалась быть вежливой, пыталась навести мосты.