К счастью, характер у Мирры оказался не такой скандальный, как у предыдущей любви Энди — Лии, только слишком уж деятельный.
Для начала она выбросила из подшкиперской, куда ее определили жить, все, по ее мнению, лишнее. А лишним там оказалось все, кроме лежанки. Родриг, бурча под нос, пристраивал доски, канаты и многое другое на новые места. А где их взять, спрашивается? «Небесный странник» корабль небольшой — всего двадцать три шага в длину. Затем Мирра настояла на том, чтобы в дверях проделали окно. Причем окно получилось весьма не маленькое, чуть ли не в треть двери. Изнутри она занавесила его кружевной шторкой, сплетенной ею из распущенного каната, а взяла она его, ни у кого не спрашивая на то разрешения. Забавно было с мостика наблюдать за тем, как ночной порой, освободившись от вахты, Энди крадется в ее каюту.
Гвен ворчал:
— Следовало бы на дверях розовое сердечко изобразить!
Розовыми сердечками украшены все бордели герцогства, так что мысль Гвенаэля понятна. Кстати, самому Энди работа тоже нашлась — Мирра заставила его на совесть проконопатить стенки. Беда всех летучих кораблей — сквозняки. На ходу в небесах всегда прохладно, а иногда даже холодно — ветер задувает в любые щелочки.
Обустроившись, Мирра попыталась пристроиться в помощники Амбруазу, на что тот сурово заявил:
— Женщинам на камбузе не место! Разве что кастрюли чистить.
Но подруга Ансельма и тут не растерялась. Следующим утром я увидел ее в старой матросской робе Энди, в одних местах — коротковатой, а в других — слишком уж обтягивающей. Мирра изъявила желание стать матросом.
Я покряхтел, покряхтел — не люблю женщин в мужской одежде, — да и отдал ей комплект, лежавшей у меня с тех времен, когда я и сам был матросом. Иначе полезет на мачту в юбке — совсем не дело получится. И самой ей неудобно, да и остальных от работы отвлекать начнет. В общем, неугомонная девица, но Энди было не узнать, у него даже голос изменился. Гвен, кстати, утверждал: Энди вернулся на борт «Небесного странника» только потому, что он каким-то невероятным образом узнал — трюм корабля полон бочонков с ромом.
* * *Через два дня, в течение которых мы шли строго на север, наступило время поворачивать на восток, чтобы лечь прямым курсом на пустыни бхайров. Ветер действительно теперь имел попутное — восточное — направление, и так должно продолжаться до самых Сенгельских гор, а уж за ними и начинаются владения пустынников.
Мы с господином Мелвином сидели в моей каюте. Человек общительный, он многое мог рассказать мне о деле, которым занимался большую часть своей жизни, — контрабанде, начав с должности матроса на летучем корабле своего дяди. Родился он в Толсуоле, городе, расположенном на острове Гридос в Срединном море, так что ничего удивительного в выборе им такой жизненной стези нет. Издревле все мужское население Гридоса поголовно занимается контрабандой: изначально морской, а затем уже, после появления летучих кораблей, — и воздушной, найдя в них ряд удобств, несвойственных кораблям водным. Но по большей части он рассказывал мне не о детстве и отрочестве, а о всяких методах, с помощью которых можно ввести в заблуждение таможню.
Нет, я по-прежнему не собирался сделать контрабанду делом все своей жизни, но когда и кому мешали лишние знания? Тем более человек по неизвестной мне причине повествует о тех знаниях, что редко выходят за границы определенного круга.
Когда я напрямую спросил его:
— Ответьте, господин Мелвин, почему вы мне все это рассказываете?
То услышал в ответ:
— Мне кажется, господин Сорингер, нам с вами придется работать еще не один раз. И в наших общих интересах, чтобы вы знали как можно больше.
Что ж, вполне может быть и так, но не думаю, что в ближайшие полтора-два года. Этот наш рейс — мера во многом вынужденная.
Еще мне нравилось в Мелвине то, что он никогда не смотрел на Николь с похотью, что всегда происходило с тем рыжим перевозчиком вонючих кож, как там его?
Наш разговор плавно перетек на пиратов.
— Слышали ли вы, господин Сорингер, о чуть ли не самом известном из них, Броуде Рваное Ухо? — поинтересовался Мелвин.
Конечно, слышал, причем не раз. Личность в какой-то мере даже легендарная. Броуд Рваное Ухо чуть ли не единственный из всех своих коллег не боялся нападать на корабли Ост-Зейндской Торговой Компании, причем несколько раз удачно. Правда, в итоге он все равно закончил плохо: в один прекрасный день пирата все же изловили и обезглавили на главной площади столицы герцогства. Было это чуть ли не сотню лет назад, но до сих пор ходит легенда о том, что Броуд даже под пытками отказался признаться, где он спрятал большую часть награбленного, и сокровища так и не нашли. А ведь среди них, поговаривают, были бесценные вещи из дворца правителя Ганипура — города-государства на острове Ганипадж, что в Суровом море.
Тогда Броуд привел в Ганипур чуть ли не десяток летучих кораблей, выбрав самый подходящий момент: все силы города оказались брошенными на войну с нашим герцогством. Рассказывают, что именно то нападение Броуда Рваное Ухо и сгубило. Король Ганипура объединился с герцогом Сульвом Косматым, правившим в то время нашей страной, и им удалось найти убежище пирата, а дальше все сложилось уже легко.
Еще говорят, что пиратством Броуд занялся из-за безответной любви к прекрасной даме знатного происхождения. Рваное ухо ссыпал к ее ногам груды сокровищ, в ответ всегда получая холодное «нет». Эту историю даже в балаганах показывают, правда, не в Дигране, там она почему-то запрещена. Я, кстати, сомневаюсь, что можно найти такую женщину, которая осталась бы равнодушна к сокровищам у своих ног. Разве что Николь, вон она как от моего колечка отказалась. Ну а если история все же правда, то дама своего добилась — Броуд Рваное Ухо остался в памяти людей самым кровожадным из пиратов, зачастую лившим кровь только ради своего удовольствия. Надеюсь, женщины все же сделают из нее правильный вывод…
— Так вот, — продолжил рассказ Мелвин в ответ на мой утвердительный кивок, — логово Броуда располагалось именно в Сенгельских горах, и мимо них мы сейчас и пролетаем.
Я взглянул в иллюминатор левого борта, где действительно виднелись Сенгельские горы. Возможно, во-он за той горой и пряталось логово Броуда Рваное Ухо. Хотя вряд ли он зарыл свои сокровища поблизости от него, и на их поиски можно потратить целую жизнь. И все же, когда-нибудь, возможно через пару лет, когда расплачусь со всеми долгами, я обязательно стану охотником за сокровищами. И тогда мне не придется морщить нос от запаха плохо выделанных кож, доносящийся из трюма «Небесного странника».
После того как с мостика донесся звук корабельного колокола — сначала двойной, а затем одинарный, — наш с Мелвином разговор о пиратах получил неожиданное продолжение. При тревоге в колокол бьют часто-часто, а такой сигнал для меня одного — капитана приглашают на мостик.
Когда я туда поднялся, Рианель указал рукой в небо за кормой. Там, значительно выше нас, летели два корабля, одно- и двухмачтовый, плохо различимые из-за слепящего в глаза солнца.
— Что вы о них думаете, капитан? — поинтересовался Брендос.
А чего тут думать?
— Вероятно, то же самое, что и вы, господин навигатор. Решив сократить время в пути и пытаясь избежать неприятностей от властей, мы нарвались на неприятности в виде тех, кто власти тоже не жалует.
Слишком уж похожи действия этих кораблей на действия пиратов: они выше нас, заходят со стороны солнца, кроме того, следуют тем же курсом, что и мы. Ждать осталось недолго: если они начнут снижаться — это пираты.
— Думаю, что придется звонить в колокол, — добавил я. — Так что, господин Брендос, держитесь к нему поближе.
Шутка, конечно: мостик у нас крохотный, и если на нем больше четырех человек, то уже и не протолкнуться. Но от Рианеля улыбки не дождешься.
В любом случае сомнительно, что нам повстречались таможенники. Я никогда не слышал, чтобы они летали парой — не так уж и много у таможни летучих кораблей, и если бы им захотелось посадить на землю и осмотреть наш груз, они действовали бы по-другому. На любом корабле имеются отполированные до зеркального блеска металлические пластины с отверстием посередине. С их помощью можно подать любой знак, что с неба на землю, что с земли на небо, что в том случае, когда оба корабля находятся в воздухе. Главное, чтобы погода была солнечная. Смотришь сквозь отверстие на нужный тебе корабль, встав таким образом, чтобы солнечный свет отражался на пластине, и пускаешь зайчики. Вспышки о-го-го получаются, слепой увидит. А ночью пользуются специальными фонарями со шторками.
Одним словом, при необходимости привлечь к себе внимание можно всегда. Внимания к себе эти корабли не привлекают, на парусах у них нет герба герцогства, а своими повадками они наводят мысль именно о пиратах. Как выразился бы сам Рианель, намерения их пока неочевидны, но некие упреждающие действия мы предпринять обязаны.
А действий у нас может быть только два: подняться выше — желательно еще выше идущих за нами кораблей, либо же спуститься к самой земле. И то, и другое имеет свои достоинства и свои недостатки.
Подняться ввысь? Все-таки л'хассов у нас всего три, и подъем будет значительно медленней, чем хотелось бы, даже при условии, что мы не станем их жалеть. Есть и еще одно обстоятельство. На высоте всегда можно развить большую скорость, но ограниченное число л'хассов затрудняет управление кораблем: «Небесный странник» начинает очень плохо слушаться руля. Да и не вижу я там, в вышине, того, что остальные попросту не могут увидеть — мощных воздушных потоков, которые могли бы нас подхватить и понести. Обычно они мне видятся светлыми полосами, отчетливо различимыми даже в ночной мгле. Иногда в потоках промелькивают крохотные искорки золотистого цвета, если, конечно, они мерцают не в моих глазах. Сейчас ничего такого нет. Так что, поднявшись, мы ничего не добьемся.
Если же спуститься… Внизу малое количество л'хассов даст нам преимущество в маневренности. Это позволит нам не дать пиратам пройти прямо над нами, чтобы сбросить калечащий судно груз. А если идти над рекой, текущей почти в нужном нам направлении, то и скорость упадет не так чтобы очень: почему-то вода, в отличие от земли, притягивает не столь сильно. Над рекой, кстати, и поток подходящий есть. На моей карте река называется Сенга, вероятно, потому, что вытекает она из ясно видимых Сенгельских гор. Правда, Мелвин почему-то называл ее Астура, но что это меняет?
— Ансельм — к л'хассам! Гвенаэль — за штурвал! — поменял я местами дежурившего на палубе Гвена и стоящего за штурвалом Энди.
При всей своей безалаберности Ансельм удивительно тонко чувствует поведение л'хассов, возможно, даже лучше меня самого. А Гвенаэль как будто бы заранее знает, как поведет себя корабль при перекладке руля, и тут уж я ему точно не ровня.
Рианель, поняв мое намерение, отреагировал спокойно — капитан на корабле всегда один, и его действия не обсуждаются. Мелвин, напротив, поинтересовался:
— Вы собираетесь спуститься к земле, господин Сорингер? Быть может…
Пришлось посмотреть на него так, чтобы он смог понять — никаких «быть может». Будет только то, что я сочту нужным. Взгляда хватило.
Мы повернули немного вправо, одновременно опускаясь. К тому времени на палубе, безо всякого сигнала с мостика, собралась вся команда. Аделард в стальной кирасе и шлеме вместе с Родригом, тоже облаченным в кирасу, правда, кожаную, раскрыли ящик, находившийся у мачты. В ящике у нас хранится большой арбалет, целая баллиста. Тяжеленный такой, в одиночку его и с места сдвинуть сложно. Сейчас они принесут его на мостик и установят на специальную станину, и здесь станет совсем не повернуться.
Такая же станина имеется и на самом носу. Так, на всякий случай — мы никого преследовать не собираемся, но мало ли каким боком может повернуться жизнь?
По медальону-то Аделард из обычного арбалета, стрелял, ручного. Но тот больше для охоты подходит. А охота сверху славная, если время и погода позволяют. Главное — увидеть внизу стадо. Животные больше по сторонам смотрят, сверху они опасности не ждут. Нет в небе таких хищников, чтобы они могли утащить оленя. И еще, нужно зайти так, чтобы тень от корабля на стадо не легла. Тогда — все, пока они сообразят, что к чему, одного, а то и парочку подстрелишь, причем — на выбор. А уж стрелок Аделард знатный, я об этом уже говорил.
Кроме Аделарда и Родрига в кирасу и шлем облачилась Мирра. Шлем оказался ей велик и постоянно сползал на глаза, и девушка то и дело его поправляла. А еще она держала в руках короткую саблю. Воин с виду получился такой забавный, что Мелвин даже улыбки сдержать не смог.
Пустынный лев Амбруаз вооружился тоже, самым длинным из своих поварских ножей. Вообще-то, глядя на то, как он мастерски разделывает туши, можно предположить, что и человека ему надвое развалить легко. Вот и все наше воинство. Да, еще Николь распахнула настежь двери моей каюты, превратив ее в лазарет. А где же еще? В ее собственной каюте вдвоем не развернешься.
Мелвин всматривался в теперь уже явно преследующие нас корабли при помощи зрительной трубы.
— Это ганипурцы, — заявил он, оторвавшись от окуляра. — Видите на их парусах косой крест?
Где же там вижу? В мою трубу и паруса белыми размытыми пятнышками выглядят, какие уж тут кресты. Вот разбогатею, обязательно куплю себе приличную. Может быть, и не такую, как у Мелвина, явно работы Древних, но приобрету. Но сначала все же закажу себе золотой нагрудный знак навигатора. Его постоянно можно носить, а труба нужна от случая к случаю. Но если преследующие нас корабли — ганипурцы, значит, точно пираты, тут уж сомнений не остается.
Корабли, снизившись, продолжали следовать за нами. Мы летели уже над рекой, и они нас настигали. Что ж, это ожидаемо, но поднимись мы на высоту, по-другому не случилось бы. Вскоре они настигнут «Небесный странник», и тогда нам придется из кожи вывернуться, чтобы не попасть под атаку сверху. В Ганипуре тоже применяют похожие на иглы камни, точно такие же, как когда-то корабли герцогства использовали в войне с говолами. Каменные иглы небольшие, не длиннее расстояния от сгиба локтя до кончиков пальцев, но когда сверху посыплется столько, что небо покажется черным, спастись очень сложно. Да уж, труден хлеб контрабандиста! Знай я, что все так обернется, сто раз подумал бы, прежде чем давать согласие.
Мы продолжали лететь над рекой, поднимаясь ввысь вместе с ее берегами, когда они начали круто задираться вверх. Входить между ними нельзя, там ветер непонятный — прижмет к одному из берегов, и тогда ганипурцам только и останется собрать то, что уцелеет после крушения корабля.
— Вправо руль! — Помимо моего желания голос сорвался на крик, потому что один из преследователей, двухмачтовик, заходил на нас сверху.
Гвен бешено закрутил штурвалом так, что рукоятки его перестали быть различимы.
С приказом я тянул до последнего момента, чтобы на пирате не успели отреагировать на наш маневр. Ветерок задувал слева, потому повернуть быстрее получится именно вправо, но и на ганипурце тоже не дураки собрались, понимают, что к чему. Так что не один я облегченно выдохнул после того, как пиратский корабль прошел чуть в стороне над нами тем курсом, который мы успели изменить. Так, что дальше?
Второй корабль, снижаясь, заходил на нас сбоку. Это не очень удобно, идеальный вариант — когда вываливаешь иглы, пролетая сверху тем же курсом, тогда атакуемому кораблю достанется по всей длине. Но если открыть нижний люк вовремя, то и сбоку все может получиться просто отлично. Для них, конечно.
— Ром-то крепкий? — поинтересовался я у Мелвина, выглядевшего встревоженным, как и все мы, но не бледным. Видимо, лихая жизнь приучила.
— Крепкий, даже дух захватывает, — ответил он. — У меня в каюте есть пара бутылок на всякий случай.
Выражение его лица немного поменялось, и на нем появилось недоумение — до выпивки ли сейчас? Пара бутылок рома на всякий случай, впрочем, как и вино, есть и у меня в каюте, да только двух бутылок мало будет, хотя и они могут пригодиться.
За спиной щелкнула тетива баллисты. Двухмачтовый корабль оказался у нас по корме, и Аделард послал в него болт. Даже не болт, трудно назвать болтом здоровенное копье с древком в руку толщиной. Попасть-то он попал, угодив ганипурцу в борт, но толку с этого было ни на медную клипу. Это как если ткнуть вязальной спицей в грудь разъяренному быку в надежде, что тот отстанет.
— Бутылки мало будет, — заявил я Мелвину. — Бочка нужна, а лучше две. — И тут же закричал: — Эй, на палубе! Открыть трюм, достать две бочки с ромом, да побыстрее, наша жизнь на кону!
И уже Аделарду указал я на приближающийся к нам одномачтовый корабль:
— Привяжешь к копью зажженный факел и метнешь в него, когда он окажется под нами. Но только после того, как на него упадет бочка с ромом. Рианель! — некогда было расшаркиваться перед навигатором, называя его господином. — Давайте на палубу, вы ведь меня поняли?
Вот это да! На обычно невозмутимом лице Брендоса появился азарт, и он, как мальчишка, скользнул вниз по перилам трапа. А что, все шансы у нас имелись.
Глава 8 ДОЛИНА МАГНОЛИЙ
Атакующий корабль снижался, заходя на «Небесный странник», и это обстоятельство играло нам на руку. Потому что сколько бы л'хассов у них там ни было, сразу поднять судно они не смогут: при спуске вес начинает давить вниз, и сначала его нужно остановить. Трудная работа для л'хассов. Если их, конечно, на пиратском корабле не целый десяток. Но какой тогда смысл в самом пиратском ремесле, с боязнью в любой день остаться без головы? Продай их все, приобрети на вырученные деньги поместье и живи себе в спокойствии и достатке.