Так что эти метафоры – что ощущение кундалини подобно движению змеи – просто символы, но они соответствуют определенной реальности. Есть определенное движение, есть тонкое движение, подобное движению змеи. Есть какая-то сила, некий золотистый поток – и все это соответствует символу змеи. Поэтому если этот символ близок вам, тогда все в порядке.
Но он может быть вам не близок.
Никогда не говорите другому человеку, что то, что случилось с вами, должно случиться и с ним. Никогда никому этого не говорите. Это может случиться, а может не случиться. Этот символ подходит вам, но другому человеку он может не подойти. Если вы поймете хотя бы это, тогда для разногласий не будет повода.
Различия возникли из-за символов. Мухаммед не мог создать такие же символы, что и Будда. Это невозможно! Слишком разным было их окружение. Даже слово «бог» может быть обременительным, если вы не воспринимаете его как символ, соответствующий вашей индивидуальности.
Так, например, Мухаммед не мог определить Бога как сострадание. В его окружении нигде нельзя было увидеть сострадания. Все было таким опасным, вселяющим ужас, что восприятие Бога неизбежно должно было быть совсем другим. Переходя из страны в страну, скитаясь, люди в окружении Мухаммеда не могли представить себе Бога иначе, как жестокого, гневного. Негневный Бог, сострадательный Бог был бы для них нереальным, потому что такое представление не соответствовало бы их реальности.
Индусы воспринимают Бога через свое окружение. Их природа прекрасна, почва плодородна, народ глубоко укоренен в земле. Жизнь течет и течет в одном направлении, и это течение очень неспешное, размеренное, как течение Ганга. Нет ничего опасного и пугающего. Поэтому индуистским богом стал Кришна, танцующий и играющий на своей флейте. Этот образ возник под влиянием окружающей среды, под влиянием коллективного ума народа и его опыта.
Все субъективное мы так или иначе переводим на язык символов, но эти символы и названия не являются нереальными. Для нас они реальны. Поэтому вы должны защищать и отстаивать свои символы, но не должны навязывать их другим. Вы должны сказать себе: «Даже если все будут против этого символа, мне он близок. Он пришел ко мне спонтанно и естественно. Бог открылся мне таким образом, и я не знаю, как он открывается другим».
Поэтому существует так много описаний этих явлений, тысячи и тысячи описаний. Но когда я говорю, что они субъективные, психические, я не хочу сказать, что это просто слова. Это не просто слова: для вас это реальность. Вы воспринимаете их таким образом и не можете воспринимать никак иначе. Если мы не будем путать материальность с реальностью, если мы не будем путать объективность с реальностью, тогда все будет легко понять. Трудности с пониманием возникают из-за этой путаницы.
Глава 7. Просветление: начало без конца
Медитация – это путешествие внутрь. И это путешествие бесконечно – бесконечно в том смысле, что дверь открывается и продолжает открываться до тех пор, пока сама дверь не станет Вселенной. Медитация расцветает, и она продолжает расцветать до тех пор, пока само это цветение не станет космосом. Это путешествие бесконечно: оно начинается, но никогда не кончается.
У просветления не бывает степеней. Если оно случилось, то случилось. Оно подобно прыжку в океан ощущений. Вы прыгнули и слились с ним, стали одним целым, так же как капля, падая в океан, становится с ним одним целым. Но это еще не значит, что вы познали весь океан.
Сам этот момент целостен – момент, когда вы теряете эго, когда эго исчезает, момент отсутствия эго целостен, он полон и совершенен. Что касается вас, он совершенен. Но что касается океана, что касается божественного, это только начало, и этому не будет конца.
Запомните вот что: неведение не имеет начала, но у него есть конец. Вы не знаете, с какого момента началось ваше неведение, оно было всегда, вы всегда были в нем. Вы не знаете, когда оно началось: у него нет начала.
У неведения нет начала, но есть конец. У просветления есть начало, но нет конца. И они сливаются, они составляют одно. Начало просветления и конец неведения – это одна точка. Это одна точка, критическая точка с двумя гранями: одна грань обращена к неведению, которое не имеет начала, а другая грань обращена к началу просветления, у которого нет конца.
Таким образом, вы достигаете просветления и в то же время никогда его не достигаете. Вы приходите к нему, погружаетесь в него, сливаетесь с ним, становитесь с ним одним целым, и все же огромное неизвестное остается. И в этом его красота: в этом его тайна.
Если бы с просветлением все становилось познанным, тогда не было бы никакой тайны. Если бы все стало известным, тогда все потеряло бы свою красоту, тогда не осталось бы никакой тайны, и все стало бы мертвым. Поэтому просветление не является «познанием» в таком смысле: это не познание, подобное самоубийству, а познание в том смысле, что вы открываете еще большую тайну. «Познание» здесь означает, что вы узнали тайну, пришли к осознанию тайны. Это не значит, что вы ее разрешили, не значит, что вы нашли какую-то математическую формулу, и теперь все стало известным. Скорее, познание просветления означает, что вы пришли к той точке, в которой тайна стала предельной. Вы узнали, что это предельная тайна, вы познали ее как тайну, и теперь она стала настолько таинственной, что у вас не осталось никакой надежды ее разрешить. Теперь вы оставили всякую надежду.
Но это не отчаяние, не безнадежность, это просто понимание природы тайны.
Тайна сама по себе неразрешима, тайна по своей природе такова, что сама попытка ее разрешить абсурдна.
Тайна такова, что пытаться разрешить ее с помощью интеллекта бессмысленно: возможности вашего мышления исчерпаны, и, когда мышления больше нет, начинается познание.
Но это познание совершенно отличается от научного познания. Само слово «наука» означает познание, но в том смысле, что тайна раскрывается, перестает быть тайной. Религиозное познание полностью противоположно этому. Это не снятие с реальности покрова таинственности, а, скорее, наоборот – все, что было познано до сих пор, снова становится тайной, даже самые обычные вещи, в отношении которых вы были уверены, абсолютно уверены, что вы их знаете. Даже эта зацепка теряется. Все в каком-то смысле становится открытым – бесконечным и неразрешимым.
Познание нужно понимать вот в каком смысле: это участие в недосягаемой тайне существования, это признание тайны жизни. Интеллект и все интеллектуальные теории отступают, и вы оказываетесь лицом к лицу с этой тайной. Это экзистенциальная встреча – в ней участвует не ум, а вы, все ваше существо. Теперь вы чувствуете эту тайну всем своим существом – всем телом, глазами, руками, сердцем. Все ваше существо приходит в соприкосновение с тайной.
Это только начало. А конца не будет никогда, потому что конец означал бы прекращение тайны. Это начало просветления. У него нет конца, но есть начало. Можно представить себе конец неведения, но у этого просветленного состояния ума не может быть конца – вы прыгнули в бездонную пропасть.
Это можно описать по-разному, с разных точек зрения. Если вы придете к этому состоянию ума путем кундалини, тогда будет бесконечное цветение. То, что у Сахасрары тысяча лепестков, на самом деле означает не одну тысячу лепестков, а просто бесчисленное количество – это символ. Он означает, что лепесткам кундалини, которые раскрываются, нет числа, они будут раскрываться и раскрываться, и раскрываться бесконечно. Так что вы узнаете первое раскрытие, но последнего не будет никогда, потому что этому нет конца, нет предела. К этому состоянию можно прийти путем кундалини или каким-то другим путем. Путь кундалини не единственный.
Те, кто достигают просветления другими путями, приходят к той же самой точке, но их описания отличаются, они используют другие символы. Они воспринимают это по-другому, потому что это событие невозможно описать, а любые описания не отражают в точности того, что происходит. Описание – это аллегория, все описания метафоричны. Вы можете сказать, что это подобно раскрытию цветка, хотя никакого цветка на самом деле нет. Но ощущение такое, как будто вы – цветок, который начинает распускаться, вы ощущаете это именно так. Но кто-то другой может почувствовать это иначе. Он может сказать: «Это подобно открытию двери – двери, которая ведет в бесконечность, которая открывается и открывается бесконечно». Так что можно использовать любые символы.
В Тантре используются сексуальные символы. Их тоже можно использовать! Там говорится: «Это встреча, бесконечное соитие». Когда в Тантре говорится, что «это подобно майтхуне, соитию», под этим подразумевается встреча человека с бесконечностью – но бесконечная, вечная встреча. Это можно представить и таким образом, но любое представление будет просто метафорой. Любое представление символично, иначе и быть не может. Но когда я говорю «символично», я не хочу сказать, что символ не имеет никакого значения.
Ваш символ имеет значение для вас, потому что вы воспринимаете это таким образом. Никак по-другому вы не можете это воспринять. Человек, который не любит цветов, которому незнакомо цветение – если он проходил мимо цветов, не обращая на них внимания, если он никогда в своей жизни не имел дела с цветами – не сможет почувствовать это как цветение. Но если вы чувствуете это как цветение, то это многое значит – это значит, что данный символ естествен для вас, он близок вашей индивидуальности.
Первый вопрос:
Что чувствует человек после раскрытия Сахасрары?
После раскрытия Сахасрары нет никаких ощущений, кроме внутреннего молчания и пустоты. Вначале это ощущение будет очень сильным, острым – когда вы почувствуете это в первый раз, ощущение будет очень сильным – но со временем оно будет становиться все менее и менее острым. По мере того, как вы будете сливаться с ним в одно целое, оно будет утрачивать свою остроту. И потом наступит момент – он должен наступить – когда вы совсем не будете этого чувствовать.
Мы всегда чувствуем что-то новое. Мы чувствуем что-то необычное, а то, что для нас привычно, мы не замечаем. Мы замечаем необычность. Когда вы сольетесь с этим переживанием, когда оно станет для вас знакомым и привычным, вы перестанете его чувствовать, но это не значит, что его не будет. Оно будет, и даже в большей степени, чем раньше. Оно будет все сильнее и сильнее, но вы будете все меньше и меньше его замечать. И настанет момент, когда ощущение совсем исчезнет – чувства «отдельности» больше не будет, поэтому не будет и ощущения.
Когда раскрытие Сахасрары случается впервые, оно воспринимается как нечто отдельное, отличное от вас. Вам это неизвестно и незнакомо. Что-то входит в вас, или вы куда-то входите. Между вами и этим явлением есть промежуток, но постепенно, мало-помалу промежуток исчезнет, и вы станете одним целым. Тогда вы не будете воспринимать это как явление, которое происходит с вами, – вы сами станете этим явлением. Оно будет все больше и больше распространяться, и вы сольетесь с ним, станете одним целым.
Тогда вы перестанете его чувствовать. Вы будете знать о нем, но будете чувствовать его не больше, чем дыхание. Вы чувствуете свое дыхание только тогда, когда оно как-то необычно изменяется или нарушается, а иначе вы его не чувствуете. Вы не чувствуете даже своего тела, пока не заболеете, пока в него не проникнет болезнь. Когда вы совершенно здоровы, вы не чувствуете тело – оно просто у вас есть. На самом деле, когда вы здоровы, ваше тело более живое и энергичное, но вы его не чувствуете. Вам не нужно его чувствовать – вы с ним едины.
Второй вопрос:
Что происходит с религиозными видениями и другими проявлениями, сопутствующими глубокой медитации, когда раскрывается Сахасрара?
Все эти проявления прекращаются. Все образы – видения и прочее – исчезнут, потому что подобные явления бывают только вначале. Они служат хорошим знаком, но они отступят.
Перед раскрытием Сахасрары у вас будет много видений. Не то чтобы они были нереальными – они реальны, но с раскрытием Сахасрары они прекратятся, видений больше не будет. Их не будет, потому что этот «опыт раскрытия лотоса» является пиковым, предельным переживанием для ума, это последнее возможное переживание ума – дальше ума уже нет.
Все, что происходит до этого момента, происходит с умом – но как только вы выйдете за пределы ума, больше ничего не будет. Когда не будет ума, не будет и мудр – внешних проявлений психической трансформации, не будет видений – ни лотосов, ни змей. Не будет совсем ничего, потому что вне ума не существует метафор.
За пределами ума реальность настолько чиста, что нет никакой отдельности. За пределами ума реальность настолько целостна, что она не может быть разделена на переживание и переживающего.
В пределах ума все разделяется надвое. Когда вы что-то переживаете – вы можете назвать это как угодно, название не имеет значения – всегда остается разделение на переживание и переживающего, на познающего и познаваемое. Двойственность остается.
Но эти видения – хороший знак, потому что они появляются только на последних стадиях. Они появляются только тогда, когда ум готов исчезнуть. Они появляются только тогда, когда ум готов умереть. Определенные мудры и видения имеют символическое значение – символическое в том смысле, что они указывают на приближение смерти ума. Когда ум умрет, ничего не останется. Или останется все, но не будет разделения на переживание и переживающего.
Мудры, видения – особенно видения – это переживания, указывающие на определенные стадии. Это подобно тому, как если вы скажете: «Я видел сон», и мы поймем, что вы спали, потому что сновидения бывают только во сне. Или если вы скажете: «Я грезил наяву», это также означает, что вы впали в своего рода сон, потому что грезы возможны только в том случае, если ум, сознательный ум уснул. Таким образом, сновидения, грезы указывают на то, что вы спите: и точно так же мудры и видения указывают на особое состояние.
Вы можете увидеть определенные образы – вы их узнаете – и эти образы у разных людей тоже будут разными. Так, образ Шивы не возникнет в уме христианина. Он не может в нем возникнуть, это невозможно – христианин увидит Иисуса. Для ума христианина это будет последним видением, и оно очень ценно.
Последним обычно появляется центральный религиозный образ. И этот центральный образ становится последним видением. Для христианина – а под христианином я понимаю того, кто с самого детства впитал и усвоил язык христианства, символы христианства, так что христианство вошло в его плоть и кровь – последним видением для него будет образ Иисуса на кресте. Воспринимающий все еще есть, он все еще присутствует, но в самом конце появляется Спаситель. Вы его видите, вы не можете этого отрицать. В самый последний момент ума – умирающего ума – появляется Иисус.
Но джайн не может увидеть Иисуса, буддист не может увидеть Иисуса. Буддист увидит Будду. Когда открывается Сахасрара – в момент раскрытия Сахасрары появляется Будда. Вот почему Будду изображают на цветке лотоса. У живого Будды никогда не было под ногами цветка лотоса, он не сидел на цветке лотоса, но в статуях его изображают сидящим на цветке лотоса, потому что статуи не являются точной копией Гаутамы Будды. Они представляют последнее видение, которое возникает в уме. Когда ум исчезает навсегда, Будда появляется именно в таком виде: на цветке лотоса.
Поэтому Вишну изображают на цветке лотоса. Лотос символизирует Сахасрару, а Вишну – это последний образ, который приходит на ум индуисту. Будда, Вишну, Иисус являются архетипами – архетипами по Юнгу.
Ум не может постичь что-либо абстрактно, поэтому последнее усилие ума понять реальность будет связано с символом, который имел для него наибольшее значение. Это пиковое переживание ума является его последним переживанием. Пик всегда является концом, пик означает начало конца. Пик – это смерть, и раскрытие Сахасрары является пиковым переживанием ума, предельным из всех возможных для него, последним из всех возможных для него. И тогда появляется последний образ – самый главный, самый глубокий образ, архетип. И он реален. Когда я называю этот образ «видением», многие могут подумать, что он нереален. Они скажут, что он не может быть реальным, потому что слово «видение» обычно означает что-то иллюзорное, но он будет более реальным, чем сама реальность. Даже если весь мир будет его отрицать, вы не согласитесь с этим. Вы скажете: «Для меня он более реален, чем весь мир. Камень не так реален, как образ, который я видел. Он реален, абсолютно реален». Но это субъективная реальность, она окрашена вашим умом.
Третий вопрос:
Трансцендентальный опыт приходит с раскрытием Сахасрары?
Нет, трансцендентальный опыт приходит после раскрытия. Но просветление имеет две составляющие. Сначала умирающий ум – ум, которому приходит конец, который вот-вот умрет, который достиг предела, подошел к завершению, – постигает просветление. Но дальше он не может пойти, он стоит перед препятствием. Ум знает, что это его конец, и в своем конце он познает также конец страдания, он познает также конец разделения, он познает также конец извечного конфликта. Всему этому приходит конец, и ум воспринимает это как просветление, но это все еще восприятие ума. Это просветление, воспринятое умом.
Только когда ум исчезает, наступает подлинное просветление. Тогда вы переживаете трансцендентальный опыт, но вы не можете о нем говорить, вам нечего о нем сказать. Вот почему Лао-цзы говорит: «Все, что может быть сказано, не истинно. То, что вы скажете, не будет истинно – истину невозможно высказать. Об истине можно сказать только это, и только это истинно».
Это последнее утверждение ума. Это последнее утверждение исполнено смысла, глубокого смысла, но оно не трансцендентально. Его смысл все еще ограничен рамками ума, он ментален, это по-прежнему знание ума.