Проклятие. Я еле дышал.
— Я думаю, что он добрался и до Бешеного, — продолжила она. — Он вселился только во второе тело, но я не могу с ним связаться. Наверное, еще не раздобыл телефон. Остался только ты, Мечтатель.
— Качок?
— Ушел, — спокойно ответила Пуля.
— Что, черт возьми, ты имеешь в виду под «ушел»? — вскинулся я, пыхтя.
— Лучше не спрашивай.
Черт, черт, черт! Качок охранял вход.
— Фай по-прежнему вооружен, — сказал я Пуле. — Если он доберется до тебя, постарайся сделать все возможное.
— Постараюсь.
Я убрал телефон в карман, сунул пистолет в кобуру и припустил со всех ног. Улица быстро погружалась в хаос. На земле валялись раненые, люди бросали документы и личные вещи, разбегаясь с криками, машины останавливались, некоторые прохожие прятались внутри. Казалось, что попал в зону боевых действий. Думаю, в какой-то степени так и было.
Я скользнул по капоту автомобиля, держась с Фаем на одной скорости. Даже начал его нагонять, когда он добрался до нужного здания. Внутрь, однако, он не пошел, а вломился в соседнее невысокое офисное здание со светоотражающими стеклянными окнами.
«Он не знает, что Качка больше нет, — понял я, бросаясь вслед. — Не хочет, чтобы его загнали в угол».
Офисное здание было одной высоты с тем, где находилась Пуля. Он легко мог перепрыгнуть с одной крыши на другую.
И он все еще опережал меня. Прошла, наверное, целая минута прежде, чем я добрался до двери. На этот раз я ожидал засаду. Но нет, я увидел лишь захлопывающуюся дверь на другом конце вестибюля.
— Что здесь происходит? — возмутился охранник из-за стола у двери.
— Полиция! — выкрикнул я в ответ. — Куда ведет эта дверь? Там лестница на крышу?
— Ага. Я дал твоему приятелю ключ.
Проклятие. Он успеет забежать на крышу и запереть за собой дверь. А потом перепрыгнет на крышу другого здания и устранит Пулю. Надо отдать должное Фаю, соображал он хорошо.
Я ворвался на лестницу и на всех парах помчался наверх. Он мог опять устроить засаду, но мне нельзя терять время и осторожничать. Если он меня застрелит, а вероятность этого высока, так тому и быть. С другой стороны, если он быстро доберется до крыши, я проиграл. Нельзя позволить ему оторваться!
Поднимаясь по лестнице, я услышал сверху пыхтение и звук шагов.
Мое тело находилось в лучшей форме, чем его, но бежал я дольше. Впрочем, разговор с охранником должен был его замедлить, и, кажется, я догонял.
Я обогнул очередной выкрашенный белой краской пролет, миновал граффити и бетонные косяки, которых годами не касалась швабра. Я догонял. Более того, на подступах к верхнему этажу до меня донесся грохот — он пытался открыть дверь.
Нет! Промчавшись по последнему лестничному пролету, я подбежал к двери в тот самый момент, когда Фай захлопнул ее с другой стороны. Я врезался в дверь, выбил ее наружу и вывалился на крышу. Фай не успел запереть замок.
Он отшатнулся, мокрые от пота рыжие волосы прилипли к голове, плечи сгорбились от изнеможения. Он пытался совладать с пистолетом, возясь с дополнительной обоймой, но я бросился прямо на него.
— Попался, — прорычал я, опрокинув его на крышу. — Теперь не уйдешь. Не в этот раз.
Он плюнул мне в глаз.
Признаться, такого я не ожидал. Я с отвращением отшатнулся, а он лягнул меня в ногу, столкнул с себя и отбросил в сторону.
Я выругался, вытирая глаз, и погнался за ним. Он бежал к крыше соседнего здания, которая виднелась футов на пять ниже нашей, и просвета между ними не было. Мышцы тела, в которое я вселился, горели после подъема наверх. Внизу по-прежнему царила неразбериха, слышались крики, в отдалении завывали сирены.
Фай перепрыгнул на соседнюю крышу, я за ним. Пуля в теле молодой женщины скорчилась в дальнем углу. Фай бежал к ней.
Он уже почти добрался до нее, когда я с криком рванулся вперед и в последний момент сбил его с ног.
Мы полетели с крыши вниз.
Большего я сделать не мог. Беги я медленнее, он бы успел до нее добраться. На такой скорости быстро не затормозить. Мы упали за долю мгновения и разбились о землю.
Дезориентация.
Заработали первобытные инстинкты. Я рвался к жару, к теплу.
«Нет. Это тело последнее».
Мысль всплыла откуда-то из глубины. Некоторые говорят, что можно контролировать свое первичное, освобожденное «я».
Я шарахнулся в одну сторону, затем в другую, каким-то образом сохраняя над собой контроль. Увидел, как дух Фая тяжело скользит к какому-то телу. Волевым усилием заставил себя следовать за ним. И снова погоня: над землей текли два духа, две формы — мерцающие, фантомные, одна за другим, невидимые для глаз смертных. Погоня. И на этот раз победа будет за мной.
Он уже почти прыгнул в тепло. Я успел его догнать, ринулся вперед, схватил железной хваткой, навалился, не давая завладеть телом. Он бился, царапался, отбивался, но я... держал его какое-то время, уже не понимая, зачем и для чего. Просто держал, по крайней мере несколько минут, но для меня — будто целую вечность.
И все-таки он выскользнул. Как всегда!
Я нашел другое тепло, открыл глаза и увидел улыбающееся лицо.
— Пуля? — спросил я, все еще дезориентированный. Как оказалось, я лежал на земле в новом теле рабочего-строителя. Соревнование закончилось. Теперь можно находиться в теле.
— У тебя получилось, — сказала она, светясь. — Ты не выпускал его достаточно долго. Подоспел Бешеный и забрал себе тело, в которое прыгнул Фай. Твоя победа, Мечтатель.
— Он жульничал.
Я сел. Фай сидел здесь же, в теле другого строителя — эти двое, похоже, отдыхали у подножия здания. Я знал, что это он. У моего брата на лице всегда этот хитрый взгляд, и я могу опознать его в любом теле.
— Что значит «жульничал»? Это еще почему? — спросила бизнес-леди. Льдинка, судя по тону. Она сидела на краю клумбы неподалеку. — Мы поймали тебя, Фай.
— Он стрелял по толпе! — воскликнул Фай.
— А ты будто нет! — заявил я, поднимаясь на ноги с помощью Пули.
После столь долгого, слишком долгого времени вне тела было приятно чувствовать тепло. Возможно, прошло всего несколько минут, но без тела эти минуты кажутся вечностью.
— Да, но ты был в роли детектива, Дэйв, — напомнил Фай, показывая на меня. — А я — преступника. Поэтому мне можно стрелять в невинных, а тебе нет.
— По каким таким правилам? — спросила Льдинка.
— По общепринятым! — Фай вскинул руки. — Вас пятеро, а я один. У преступника должны быть преимущества. Поэтому мне убивать можно, а вам нет.
— Нас пятеро на одного, — сказал я, — потому что ты хвастался, что можешь сделать всех нас в одиночку, Фай.
— Ты жульничал, — проговорил он, наклоняясь вперед. — Внаглую.
— Вот это жесть, — произнес Бешеный в теле чернокожего с толстыми руками. Он стоял немного поодаль от нас, наблюдая за неразберихой на Бродвее, полицейскими и машинами скорой помощи. — Вот мы тут, кажется, наворотили.
— Нужно играть без оружия, — сказала Пуля.
— Ты всегда так говоришь, — отмахнулся Фай.
— Сами посмотрите, — не унималась Пуля. — Теперь мы не сможем играть на Манхэттене несколько месяцев.
— Ну, у меня следующая гонка с Качком по сельской местности, — отозвался Фай. — Какая мне разница?
— И все-таки, что случилось с Качком? — спросила Льдинка.
Пуля поморщилась.
— Мы повздорили. Он ушел.
— Удрал посреди игры? — удивилась Льдинка. — Будь проклят этот мальчишка. Вообще зря его позвали.
— Сюда идут, — перебил Бешеный, — проверить тела двух копов. Нам лучше разделиться.
— Встречаемся в Джерси? — спросила Пуля.
Мы кивнули. Излучающие свет люди разошлись в разные стороны. Они, наверное, избавятся и от этих тел. Уйдут из города, перепрыгивая из одного человека в другого, как бог на душу положит.
В конце концов я очутился рядом с Фаем. Мы шли бок о бок, стараясь убраться как можно дальше от мертвых полицейских. Надеюсь, нас никто не остановит. Уж больно я устал, и мысль о том, что придется снова перескакивать, мне совершенно не льстила.
— Я все-таки обыграл тебя, — сказал я.
— Ты очень старался, отдаю тебе должное.
— Я победил, Фай. Ты что, не можешь просто это признать?
Он лишь ухмыльнулся.
— Вот что я тебе скажу: гонка пешком до Джерси. Количество тел не ограничено. И специально для тебя, никаких пушек. Проигравший признает поражение.
С этими словами он рванул вперед.
Я вздохнул и покачал головой, смотря вслед убегающему брату. Пешая гонка? Значит, никаких машин, никакого метро. Только бежать. Как только одно тело устало, сразу прыгать в другое, через каждые пару минут. Прямо эстафета, только в исполнении призраков.
У Фая нет чувства меры. Я мало что помнил с тех времен, когда мы были живы, когда наши игры ограничивались джойстиками и плоским экраном, но знал, что и тогда он был точно таким же.
Что ж, я могу выиграть у него в пешей гонке. В этих играх он далеко не так хорош, как в играх по захвату флага.
В этот раз я выиграю. Задам ему жару.