— Ну конечно, — сказал Князь. — Корнет Воскру уверен, что им здесь будут рады… А других пилотов у них нет!
— Тогда надо мужиков предупредить, — сказал я. — На господина Моорса мне наплевать, но дядька с Пауком…
— Не успеем, — сказал Князь. — В случае чего мы их прикроем отсюда. Из скорчера. Обзор-то хороший…
— Нам бы самим прикрыться, — сказал я. — Пока сверху не заметили. Хотя, может, они не сюда летят… Но давай-ка под берег спустимся!
Ну конечно! Очень даже сюда направлялся «Кренч-турбо». Сел на площадку перед левым крылом санатория…
— Далековато, — сказал я. — Не разглядишь — кто там, сколько их…
— Разгляжу, — сказал Князь, пошарил под досками настила и с хрустом выломал из ледяной корки наш замечательный мушкет. — У меня же оптика — лучше не бывает…
— У меня-то нет, — сказал я. — Не стану же я через твою голову разглядывать…
— Буду вести для тебя репортаж, — сказал Князь. — В лучших традициях Сима Телли: «Панди Сароку обходит одного ремера, другого…»
— Тебе шутки, — сказал я, — а у меня там родной человек…
Мы вылезли из-под досок и залегли в конце береговой части причала — совсем как настоящие солдаты. Князь прицелился…
— Массаракш, — сказал он. — Нет там никакого корнета. Со стороны пилота вылез верзила в камуфляже… Это не гвардейский камуфляж! Вот ещё такой же парнишка… Ага! И Паликарлик с ними!
— Пандейские контрабандисты, — сказал я. — Хотят устроить в санатории свою базу…
— Джакч тебе, — сказал Князь. — Пандейцы маскироны выменивают у погранцов, но у погранцов другая расцветка… Это совсем чужая форма! Да и слишком крупные они для пандейцев-то… И не чернявые! Массаракш, да ведь это архи! Как на плакате в классе боевой подготовки!
Ну, тут всё у меня опустилось. Архи, жители Архипелага. Диверсанты Островной Империи. Лучшие бойцы Саракша — даже по мнению Горной Стражи. Вооруженные до зубов. Владеющие тайными приёмами. А против них три пьяных в хлам мужика и пара наглых сопляков. Да они нас в два счёта…
— Стреляй, Князь! — прошептал я. — Только чтобы наших не задело!
Скорчер поражает бесшумно — сам убедился.
— Массаракш-и-массаракш, — прошипел Князь. — Он не хочет стрелять в человека…
Самый длинный день-2
Да, зря мы сравнили скорчер с «ведьминым мушкетом» из легенды. Над ним не ведьма колдовала, а какая-то добрая фея, ключик ей в глотку…
— Конечно, — сказал Князь. — Если он строго на охоту заточен, то всё правильно: чтобы напарника не подстрелить…
— Но валун-то я развалил, — сказал я. — Какая уж тут охота — чистое разрушение!
— Валун мог загораживать тропу… Какой джакч мы несём! — сказал Князь. — А я-то на него надеялся…
И поглядел на скорчер, как маршал на дезертира.
— Ты посмотри, как у них там, — сказал я. — Всё-таки польза от него есть…
— Ну как… — сказал Князь. — Стоят, разговаривают… Нет! Дядьку твоего и Паука на землю положили! Паликарлик им руки вяжет…
— А доктор?
— Джакч! Нету доктора! Слинял доктор!
— Наверное, Поля побежал спасать, — предположил я.
— Нет… Вон один архи побежал в сторону леса — значит, и док туда рванул… Сыночек! Пока они про нас ещё не знают, беги-ка ты к Полю в подвал. А то эта девочка Тана… Ещё вылезет на свет, чего доброго! И револьвер возьми!
— Не возьму, — сказал я. — Пусть у тебя хоть что-то стреляющее будет… Не прикладом же тебе отбиваться!
— Вернулся архи, — сказал Князь. — Не догнал или зарезал… Да! Тогда возьми нож и вот это… Рыба сама вручила…
Он отстегнул от пояса ножны, потом достал из нагрудного кармана манок.
— В случае чего — напугаешь… В любом случае — фактор неожиданности! И в городе услышат!
— Из подвала? — сказал я. — Пошли-ка вместе! Чего тут с бесполезным стволом валяться?
— Нет, — сказал Князь. — Я вот что думаю. Когда скорчер сообразит, что владельцу джакч приходит, он в маму свою родную пальнёт, не то что во врага… Я привлеку их внимание, а когда они пойдут в мою сторону…
— Что-то скорчер у тебя совсем разумный стал, — сказал я.
— Снова посадили наших на лавку, — доложил Князь. — Главный архи их вроде как допрашивает… Не через капрала — знает наш язык… А что они могут сказать — такие бухие? И что от них хотят узнать? Как пройти в мэрию?
— Да ты им нужен, — сказал я. — Твоё императорское заджаканное величество. Как принц Балино кидонцам триста лет назад. Претендент на престол. А не надо было с Паликарликом брататься. Пойдём лучше со мной. Не доставим врагам удовольствия…
Князь оторвался от прицела. Глаза у него были шальные.
— А если даже и так, — сказал он, — то государь твой повелевает тебе, простолюдин Чак Яррик, пойти в подвал и защитить беспомощного больного и безвинную девочку… Да смотри не напугай её!
Мы здесь, в «Горном озере», в прежние годы часто разыгрывали всякие исторические эпизоды, воображали себя то полководцами, то разбойниками, то ещё джакч знает кем… «Император повелевает…»
Доигрались.
— Слушаю и повинуюсь, — сказал я. — Проползу немножко вдоль берега, а там…
— Прости, прикрыть тебя не смогу, — сказал Князь. — Хотя, может быть, и получится — скорчер непредсказуем… Ступай, добрый юноша, исполни мою волю…
— Слово твоё — тяжёлый закон, — сказал я, продолжая игру. — Жизнь моя — дуновение ветра…
— Знаешь, как манок называется на языке Поля? — сказал Князь. — Натахорга. И, кстати, в рукояти ножа есть фонарик, очень сильный…
И показал, как включается фонарик.
— Спасибо, — сказал я. — Прощай на всякий случай…
Массаракш, как я боялся!
…Всё, что случилось потом, я помню обрывками какими-то, кусками — так сделалось страшно, что даже память леденела…
Проникнуть в здание санатория было нетрудно — мы же давно изучили здесь все ходы и выходы, явные и тайные.
Оказавшись внутри, я осторожно выглянул в ближайшее окно. Дядя Ори и Паук сидели на лавке спинами ко мне, руки у них были скручены сзади. Старший архи отдавал распоряжения, другой диверсант и капрал согласно кивали. Потом побежали — Паликар от меня, зато архи двинулся прямо в мою сторону…
Точно, ищут. Угадал. Но время ещё есть. Пока-то этот гад обойдёт этажи, пока-то спустится в подвал… А он непременно спустится… Вдруг ему Князь по пьяному делу и про Охотника рассказал? Лакомая добыча для архи, лучше всякого претендента…
В подвале я первым делом заскочил к Полю. Тоненькая девочка сидела за столом и читала книгу.
— Тана, — сказал я. — Объяснять некогда. Сиди тихо, и больному шуметь не давай. Сейчас здесь погаснет свет. Скорее всего. Ничего не говори. Может быть, получится…
Я закрыл за собой дверь. В подвале был полумрак — дежурное освещение. Вот здесь самое удобное место…
Надо же как мозги заработали, когда приспичило!
Открыл щиток и опустил вниз рубильник.
Так, а теперь попробуем фонарик…
Джакч, чуть не ослеп! Значит, и его смогу ослепить… Потому что он-то точно будет искать распределительный щит! Тут-то я его…
А вдруг островные диверсанты могут видеть в темноте? Может, у них очки специальные есть? Тогда джакч. Но выбирать не приходится.
Я повёл фонарём по сторонам и занял выбранную позицию для засады.
Ничего не выйдет. Даже если не видит враг в темноте, всё равно мне с ним не справиться. «Хореография чёрных пантер во мраке» — это хорошо для поэтов, а против матёрого спецназовца не пролезет. Да и не мастер я ножевого боя…
Тогда у меня остаётся только пресловутая натахорга.
Допустим, враг оглохнет от рёва. Но ведь профессиональное чутьё-то при нём! И снова джакч…
А если не надо реветь? Если напугать его втихую? Тем жутким шёпотом змееглазой твари?
Только я ведь и сам с ума сойду от страха…
Стану дождём и камнем. Стану огнём и ветром.
Массаракш! У меня же в кармане затычки для ушей из поезда! Яррики ничего не выбрасывают!
Дальше я помню только, как заскрипела подвальная дверь. К этому времени я уже нашёл на манке нужную картинку.
Шаги на лестнице. Пора!
Лакчи-мореход заткнул уши, проплывая мимо Острова Отложенной Смерти.
Я прилип к стене, лишённый и зрения, и слуха… Сжал большим и указательным пальцами манок…
Сколько времени я так простоял, не знаю. Должно быть, много. Архи уже сто раз бы меня убил. Значит, он либо не выдержал смертного шёпота и ушёл, либо…
«Либо» и оказалось. Да здравствует натахорга!
Фонарик высветил диверсанта, лежащего ничком на полу.
Я взял фонарик в зубы, вытащил нож и склонился над врагом.
…Не могу беспомощного человека зарезать! Не выходит! Опять меня корёжит, как тогда на плоту…
А ещё к скорчеру претензии предъявлял…
Притворяется джаканный архи? Потому что ему противостоит сам Маленький Смельчак? Вряд ли. Мы в тот раз и то еле в себя пришли, а он слушал голос твари подольше… Может, и окочурился со страху.
А ещё к скорчеру претензии предъявлял…
Притворяется джаканный архи? Потому что ему противостоит сам Маленький Смельчак? Вряд ли. Мы в тот раз и то еле в себя пришли, а он слушал голос твари подольше… Может, и окочурился со страху.
Хорошо бы.
Собрался я с духом и перевернул гада на спину.
Глаза у него были стеклянные и на ослепляющий свет не реагировали. А грудь поднималась!
Видно, змееглазая тварь предпочитает добычу парализованную, но живую…
Ну и прекрасно. Теперь я знаю, что делать.
Включил свет. Прошёл по коридору. Открыл дверь в палату, зашёл туда.
— Тана, — сказал я. — Ничего не бойся и ни о чём не спрашивай. Может быть, придётся ещё посидеть в темноте…
Они же будут его искать!
Джакч, а вдруг он пришёл в себя?
У стены палаты стояла каталка. Это была каталка не простая, а дурдомовская. То есть с ремнями для фиксации буйных пациентов.
Мой архи тоже может стать буйным…
Я попробовал один ремень на прочность. Не рвётся. Значит, и он не порвёт: поза не располагает…
…Враг оказался тяжёленький. Ещё бы — разгрузочный жилет битком набит!
Взгромоздил я гада островного на каталку, зафиксировал по рукам и ногам, и ещё поперек пуза для верности. Теперь его можно без наркоза оперировать, как шутят наши доктора. А другие доктора, за океаном, так и делают…
Джакч! Он же орать начнёт!
Как хорошо, что та девчонка из столичной банды подарила мне дурацкую кепочку с розовой кошечкой! «Будешь меня вспоминать», — сказала…
Помню тебя, Алли…
Скомкал я кепочку, защемил врагу нос — и вбил кляп в открывшуюся пасть. Да хоть заорись!
Теперь можно и обыск учинить. О, два пистолета — один на поясе в кобуре, другой у щиколотки. Один побольше, другой поменьше. Оружие незнакомое, но разобраться можно. Жаль, что автомата нет. Налегке пошёл…
Хотя устраивать с ними дуэль я не собираюсь — не та подготовочка. Лучше действовать проверенным уже способом…
И ждать их здесь я тоже не собираюсь. Поднимусь наверх…
По пути заглянул к своим подопечным.
— Тана, теперь жди, — сказал я. А что она ответила — не услышал, естественно. Вытащил затычки из ушей.
— Ну, ты поняла, — добавил.
Старший диверсант наверняка остался в беседке — не его дело рыскать по огромному зданию, на то подчинённые есть и предатели вроде гвардии капрала. Если мне кто и встретится, то именно Люк Паликар.
Тогда мы и посчитаемся.
Но наверху никого не наблюдалось.
Я подошёл к давешнему окну и выглянул.
Капрал стоял навытяжку перед старшим диверсантом, а тот что-то втолковывал изменнику.
Дядя Ори и фельдфебель Айго лежали на земле. И не просто лежали…
Не помня себя, я промчался по коридору и выскочил не из чёрного хода, а через холл. Кажется, я палил при этом из обоих стволов. Орал что-то безумно боевое.
Архи и капрал повернулись в мою сторону — и тут грохнуло.
А дальше ничего не было.
Самый длинный день-3
…Массаракш, опять кто-то хлещет меня по морде! Есть же щадящие способы приведения в чувство — тот же нашатырь…
И только тут сообразил, что живой…
А в чувство меня приводит собственноручно штаб-майор Тим-Гар Рашку.
— Разожми пальцы, сынок. Стрелять больше не в кого, — сказал он. — Давай руку…
Я поднялся и сразу посмотрел в сторону беседки. На её месте была воронка. Невдалеке тихо догорал лежащий на боку вертолёт…
Кажется, Князь уговорил скорчер. Только перестарался…
— Не смотри туда, — сказал дозер. — Там мои ребята сложили погибших…
Понятное дело, я посмотрел. На расстеленном санаторском фирменном одеяле лежали… джакч, фрагменты. Дядя Ори, Паук, капрал и диверсант. От них мало что осталось. Только комбинезон Поля не пострадал. Правда, цвет его был какой-то серенький. И не менялся…
— Есть один живой, — вспомнил я о главном. — Там, в подвале. Я покажу…
— Не надо, — сказал Рашку. — Парни разберутся.
Тут только я увидел, что по газону ходят какие-то люди в штатском. Лица, вроде, знакомые, а вот в точности вспомнить — не получается. Хотя городок у нас маленький. Но не в подполе же они у дозера сидели! Вон тот длинный — не то официант в «Сортире Отцов», не то путевой обходчик…
Просто профессионалы…
— Не спрашивайте меня сейчас ни о чём, господин штаб-майор, — сказал я. — Башка раскалывается…
— Хорошо, — сказал он. — Иди в здание отдохни. Заодно и выдумаешь чего-нибудь… Нет, стой. Кто там… на одеяле?
— Фельдфебель Айго Дан-Дир, — доложил я. — Предатель Отечества капрал Паликар. Руководитель группы диверсантов-архи. И…
Нет, Поля я им не отдам!
— …и фермер, что самогонку привёз, — закончил я. — Мужики сидели выпивали, когда вертолёт…
— Потом подробно расскажешь, — сказал дозер. — Да, а доктор где?
— Сбежал доктор, — сказал я. — Вовремя почуял, что полный джакч…
Соль рассыплется по камню, соль развеется по ветру…
Творец, что же я Мойстарику скажу?
Кажется, я знаю, что ему скажу. Чак Яррик — маленький циник.
Я сидел в плетёном кресле на крыльце и понимал, что стал взрослым. Вот и голова разболелась…
Посмотрел на часы — ещё не время ей болеть. Это просто контузия или сотрясение мозга. Рыба вылечит…
Хорошо, что её не было с нами. Но где наш меткий стрелок Динуат? Неужели испугался и сидит тихонько под причалом?
Хотя ни в чём не виноват. И стрелял по той же причине, что и я. Только спокойно и метко…
Ага. Вон дозеры везут каталку с пленным. Довольны. Надеюсь, так обрадовались, что в дверь палаты даже не заглянули, а зачем им теперь в подвал-то лезть?
Да. Палата. Как бы не забыть.
Вошёл в здание. Добрался до кухни. По холодильникам прошёлся, наполнил корзину всякими деревенскими вкусностями, прибавил бутыль с водой. Душ и прочее в палате есть. Тана и Поль продержатся, сколько надо…
— Продержимся, Чак, — сказала Тана. — Ты не думай, Поль умеет ходить самостоятельно. И знает много слов по-нашему. Он только родной язык забыл. К тому же добрый доктор вкатил ему тройную дозу… Детоксикация — дело неспешное…
Голос у неё, такой тоненькой и хрупкой, был неожиданно низкий и с хрипотцой. Взрослый голос. Не то что повизгивания моих одноклассниц. Одуреть какой голос.
— Умница, — сказал я. — Если кто не наш сюда сунется, скажешь, что на кровати лежит пациент Ори Яррик после пластической операции…
И муторно мне стало: чужого спасаю, а родного…
— Я поняла, — сказала Тана. — Нолу бы это одобрила. Скажем, что после процедур великого Мора Моорса господин Ори стал нормальным — только воображает, что его зовут Поль…
Массаракш, Ори Яррик ведь действительно стал нормальным, да вот не дали ему пожить нормальным…
Да-а, у Рыбы и подружки ей подстать. Классная малолетка. А я-то думал, типичная кигикалка, только в куклы играть…
— Главное — врагов больше нет, — сказал я. — Тут все свои.
— Свои не свои, — сказала Тана, — а нарисую я на двери знак инфекционной опасности. Тогда вообще никто не сунется…
Конечно. Мало ли чем тут занимался безумный профессор. А память о послевоенных эпидемиях живёт и пугает…
Как я сам-то до такого не додумался?
Хорошо. За тылы я спокоен. Теперь надо разыскать Князя. Куда он мог подеваться?
Вдруг он с перепугу ломанулся через лес да прибежал в город — к мнимому папочке под крыло?
И стало мне стыдно за такие мысли. Конечно, Чак — маленький смельчак, а Дину — большой трус… Никакой он не трус. У него свои задачи…
Надо будет — сам объявится.
Я вернулся в холл, погрузился в диван — и неожиданно уснул.
А проснулся оттого, что кто-то плюхнулся рядом. И это был дозер.
Открыл глаза. Едва вечереет. Надо же, какой длинный сегодня день выдался!
— Чаки, — сказал штаб-майор. — Пока ты от подвигов отдыхаешь, потолковал я по душам с твоим архи и составил рапорт. И будь любезен — если кто-то из моего начальства пожелает с тобой пообщаться, придерживайся этой версии событий. Так будет лучше для всех…
Вообще-то господин Рашку обычно оказывается прав.
— Значит, так, — сказал дозер. — Группа островных диверсантов в составе четырёх человек, пользуясь отвлекающей операцией в туннеле…
— Трёх, — сказал я. — Больше в «Кренч» не влезет, да ещё груз…
Дозер хмыкнул.
— Твоя правда, — сказал он. — А я-то думал присоединить ещё и бедолагу-фермера для пущей важности… Старею, видно! Хорошо, трёх. Суть диверсии: взорвать Старую дамбу, применив мобильный ядерный фугас. Цель диверсии: затопить водой соляные шахты и тем подорвать экономическую основу Отечества…
Видно, такое недоверие появилось на моей физиономии, что Рашку добавил:
— Не веришь? Бомба на самом деле была в вертолёте. Хоть он и сгорел, взорваться без детонатора она не могла. А детонатор грохнул отдельно в результате блестяще проведённой Департаментом общественного здоровья операции…