— Враги, — осмелился поправить Гниляк.
— Я хочу сказать, что на него напали такие же диверсанты, как и вы. — Берса кашлянул в кулак. — Сейчас вы на собственном опыте убедились в том, какой эффект способна произвести на противника качественная работа диверсионной группы. Вы деморализованы. Всего один труп, и у всех трясутся поджилки.
— Ничего не трясется, — обиделся Гниляк.
— Я видел, как вы шарахались от собственной тени, — продолжал насмехаться Берса. — Абдула даже стал волноваться, что разбежитесь.
— Не каждый день такое видишь, — примирительно сказал Гниляк. — А бежать нам некуда.
— Хорошо. — Берса двумя руками поднял воротник куртки. — Сегодня я обещал вам устроить поединки с пленными на равных условиях. Но вы позаботились о том, чтобы они не смогли оказать вам достойного сопротивления. Поэтому планы меняются. Вы будете драться…
— Друг с другом, — попытался угадать Речник.
— Вашими соперниками в поединке будем я и Абдула.
Портос втянул голову в плечи, а Саввенко отвернулся.
— Гниляк!
— Я? — удивленно протянул сержант и ткнул себя пальцем в грудь.
— Ты, — подтвердил Берса, отступая еще на шаг и делая знак, чтобы тот вышел из строя.
— У меня рука болит! — заявил хитрец и схватился за правый локоть. — Упал утром.
— Я видел, как ты махал ломом, — возразил Берса. — Так что выходи.
— Серьезно говорю! — заявил Гниляк.
— Хорошо, верю. — Берса улыбнулся одними губами. — Раз у тебя правая рука болит, я тоже буду драться только одной левой. Абдула, привяжи мне правую за пояс.
Гниляк совсем извелся. Он то и дело с опаской поглядывал на чеченца, сделал несколько наклонов и пару раз присел. На этом разминка закончилась. Берсу веселило, как обреченно смотрит на него сержант. Казалось, еще немного, и он расплачется.
— Ну, что? — Берса вышел на середину круга. — Нападай!
— Почему я? — оторопел Гниляк.
— Хорошо. — С этими словами Берса шагнул к сержанту и залепил свободной рукой ему в челюсть. Гниляк развернулся вокруг своей оси и рухнул как подкошенный.
— Все? — удивился Абдула.
— Притворяется! — не удержался Портос.
— Это мы сейчас проверим. — Берса вытащил из ножен кинжал и хотел было ткнуть острием симулянту в мягкое место.
Услышав характерный звук, Гниляк открыл глаза и застонал.
— Вставай! — приказал Берса.
Гниляк встал на четвереньки и снова завалился на бок.
— Как ты собираешься захватывать Крым и идти на Москву, если падаешь от одного удара и не можешь подняться? — вспылил Берса. — Ты хуже женщины! Только и знаешь, что языком трепать и бить связанных пленников!
— Зачем тебе такой диверсант? — подлил масла в огонь Абдула. — Гнать его надо в шею.
— Гниляк, докажи, что это не так! — заявил Берса.
— Я не могу.
Берса хотел наброситься на сержанта и навсегда отбить ему охоту перечить, как неожиданно у него в голове возник план.
— Можешь.
Гниляк сел, тряхнул головой, тронул челюсть и повторил:
— Не могу.
Берса подошел и встал рядом.
— Сейчас ты встанешь и возьмешь нож, — сказал он, уверенный в том, что так и будет. — Я даю тебе возможность отстоять твое право остаться командиром группы.
— Как? — проблеял Гниляк.
— Твой соперник Саввенко! — объявил Берса, чувствуя, как напрягся лопоухий солдат. — С ним будешь драться.
— Зачем? — Савва явно растерялся.
— Если ты победишь своего командира, займешь его место, нет — ляжешь рядом с ним. — Берса показал на труп Великана.
— Я что, убить его должен? — не поверил Гниляк.
— Или он тебя, — подтвердил Берса, наблюдая за реакцией Саввы.
У него и в мыслях не было доводить дело до поножовщины. Однако желание узнать, на что готовы его подопечные, подтолкнуло Берсу на эксперимент, который он намеревался остановить в случае согласия обоих карателей на участие в поединке.
— Средневековье какое-то, — возмутился Гниляк. — Меня же потом под трибунал отдадут!
— Если узнают, — продолжал глумиться Берса. — Но мы этого не допустим. У нас уже есть Великан. Вот мы и положим рядом с ним того, кто проиграет. Скажем, что они вместе на посту спали.
— Савва, выходи, — заявил Гниляк, поднимаясь на ноги.
«Значит, он панически боится только меня! — подумал Берса. — Молодец!»
Глава 27 Членовредительство
Сероватый песок до самого горизонта, такого же цвета руины домов и небо. Даже солнце, вынырнувшее из желтовато-серой пелены, было лишь слегка розовым. Оно гигантским апельсином зависло над пустыней, вмиг раскалило землю, но не добавило красок унылому пейзажу.
— Не обязательно слепо верить, можно быть и религиозным дальтоником, — неожиданно подумал вслух Вахид и удивился собственному умозаключению.
— Что ты сказал? — отрешенно спросил Шамиль, продолжая глядеть прямо перед собой.
Вахид промолчал. Ему вдруг показалось, что мысль, пришедшая в голову, остроумна лишь на первый взгляд. А может, это изречение и вовсе принадлежит кому-то другому? Так бывает. Фраза, прочитанная мельком, вдруг всплывает в голове и кажется своей до тех пор, пока ты не услышишь ее от другого человека.
Еще ночью отряд исламистов под его руководством обошел город по пустыне и занял позиции вдоль шоссе. Вахид и Шамиль ждали наступления утра за корпусом обгоревшего танка.
— Почему молчишь? — осведомился Шамиль, не дождавшись ответа.
— Мысли вслух. — Вахид оттянул куртку, прилипшую к телу, и посмотрел на Шамиля.
Весь месяц, что они воевали на стороне ИГИЛ, Шамиль не трогал бороды. Теперь она, черная как смоль и косматая, делала его внешний вид весьма свирепым.
— Почему так смотришь? — заволновался Шамиль.
— Все хочу спросить тебя, брат, ты когда на животе ползаешь, бородой не цепляешься?
— Она тебе мешает? — Шамиль улыбнулся одними глазами.
— Нет, — ответил Вахид и покачал головой.
— Почему тогда спрашиваешь?
— Интересно.
— Она пригодится, если придется уходить от преследования.
— Как это? — не понял Вахид.
— Просто. Буду ползти задом, а ею заметать следы.
— Предложи Антону написать диссертацию на эту тему, — посоветовал Вахид. — Или сам займись. Лече уже кандидат военных наук.
— Он моложе нас с тобой и остался в Москве. — Шамиль погрустнел. — У него тема связана со снаряжением.
— Вернемся, будем консультировать, — сказал Вахид и потрепал куртку. — Плохой у американцев материал.
— Он уже полковник, — зачем-то добавил Шамиль.
«Чего это с нами? — неожиданно подумал Вахид. — Сидим в засаде вместе с исламистами, а языками болтаем, как дети!»
Он толкнул Шамиля локтем в бок.
— Едут? — спросил тот.
— Нет.
— Почему толкнул?
— Мы с тобой сильно много говорим.
Шамиль напрягся.
— Слышишь? — спросил он одними губами.
— Что? — Вахид насторожился.
— Гудит.
— Тебе показалось. — Вахид смерил взглядом расстояние до стены дома, за которой укрылся Абду-Халид, и наклонился к Шамилю. — Сейчас не оплошай.
— Ты это о чем? — не понял Шамиль.
— Не вздумай промазать или прострелить мне кость, — пояснил Вахид.
— Как ты мог такое подумать? — вопросом на вопрос ответил Шамиль.
Сегодня им нужно было создать условия для возвращения. Уйти от боевиков «Исламского государства» не просто. Они попросту пригрозили расстрелять с десяток европейцев, приехавших воевать, но решивших вернуться на родину. Хотя как раз к чеченцам здесь относились по-особенному и ни в чем им не препятствовали, поскольку среди арабов они были на особом счету. И все же просто так развернуться и уехать друзья не могли.
— Значит, не разучился стрелять? — не унимался Вахид, уверенный в том, что Шамиль сделает все как надо.
— Опять за свое? — Шамиль погрустнел. — Главное, чтобы араб ничего не заметил.
— Не заметит, — успокоил его Вахид. — А если и заметит, то не скажет.
— Ты решил его убрать? — спросил Шамиль.
— Конечно. Зачем мы сюда приехали? Надо хотя бы одного шайтана отправить в ад.
Где-то со стороны города раздался взрыв. За ним еще. Треснул очередью пулемет. Почти сразу Вахид различил шум машин.
— Теперь точно едут! — проговорил он. — Давай на позицию.
Шамиль вскочил на ноги и, пригибаясь, устремился к остаткам глиняного забора. Укрывшись за ним, он выглянул на дорогу.
Вахид перевернулся на живот и посмотрел между катками. Отсюда ему хорошо были видны оба блокпоста правительственных войск. На том, что находился на самом выезде из Мосула, солдаты подтащили к шоссе вещи и оружие. Было понятно, что они хотят уйти с колонной.
Вахид подвинулся чуть левее и взглянул на второй блокпост. Здесь тоже заметна суета. На асфальте, рядом с бетонными блоками, стоит пара ящиков, лежат матрацы, свернутые в рулоны.
«Какие это воины? — с досадой думал он, разглядывая мечущиеся фигурки в выцветшей форме. — Неужели непонятно, что как раз здесь удобно ударить по колонне арьергарда? Они должны занять позиции и приготовиться к возможному нападению, а уйти на последней машине, когда основные силы уже окажутся за пределами города, там, где есть пространство для маневра».
Еще под покровом темноты боевики установили несколько мощных фугасов между этими блокпостами. Их взрывы в сочетании с огнем четырех гранатометов должны были произвести сильный эффект на солдат арьергарда, прикрывавших отход бригады. Вахид был почти уверен в том, что им удастся уничтожить всю колонну. По его подсчетам, после отвода основных сил в городе оставалось не более десятка бронетранспортеров и танков.
Он знал, что ему придется убивать тех людей, которые борются с терроризмом, но совесть его не мучила. Весь месяц, что они на пару с Шамилем были здесь, правительственные войска только тем и занимались, что оставляли один за другим города и села. Многие просто сдавались в плен.
Наконец между домами появился «Хаммер», рыжий от пыли и похожий издали на почтовый ящик. С него во все стороны торчали стволы автоматов.
Вахид взял рацию, лежащую на гусенице.
— Абдул-Валид говорит, — назвал он свое новое имя. — Броневик пропускаем. Это головной дозор.
— Понял тебя, Валид! — сквозь треск помех прохрипел Абу ар-Рашид.
Он сидел рядом со вторым блокпостом и должен был сделать первый выстрел из гранатомета. Точно такую задачу имел и Фазли, укрывшийся на левом фланге. После того как среди солдат начнется паника, оба боевика перенесут огонь на колонну.
«Хаммер» пронесся по дороге и скрылся за вторым блокпостом. Почти сразу показалась головная машина арьергарда. Иракцы не утруждали себя организацией полноценного охранения. Они полагали, что в пустынной местности, где противника видно на предельных дальностях стрельбы, оно не нужно.
Первым в колонне шел бронетранспортер, похожий на коробку из-под обуви. Вахид заволновался. Ему нужно было, чтобы на участке дороги между блокпостами уместилась вся колонна.
— Второй, третий, — считал он. — Есть!
В замыкании тащился грузовик, в кузове которого стояла спаренная зенитная установка. Стволы, как и полагается, развернуты в сторону города. Поравнявшись с блокпостом, он встал. Бойцы стали забрасывать в кузов свои пожитки. Кто-то повис на заднем борту.
Вахид поднес станцию к губам.
— Аллаху акбар!
Грохот был такой, словно лопнуло небо. Все справились с задачей на «отлично». Первая машина встала, заблокировав проезд остальным. В нее тут же врезался бронетранспортер, ехавший следом. Танк, замыкавший колонну, окутался черным дымом. «Хаммер», шедший в середине колонны, съехал с дороги и тут же исчез в огне разорвавшегося фугаса. Вспыхнула машина у блокпоста. Бойцы, так и не успевшие занять в ней места, устремились в пустыню.
Боевики стали методично расстреливать остальных. Шквальный огонь не оставлял шансов тем, кто выпрыгивал из дымящихся машин. Сзади, из руин, работал снайпер. Обезумевшие солдаты метались в дыму и огне, даже не пытаясь стрелять в ответ.
Вахид оглянулся на Шамиля и согнул в колене ногу. Тот бросил взгляд на позицию Абду-Халида и повел стволом в сторону друга. Грохнул одиночный выстрел. По ноге Вахида будто двинули молотком, а икра вмиг онемела. Есть!
Он перевернулся на спину. Шамиль выставил из-за укрытия руку. Вахид выстрелил. Рука исчезла. Вместо нее над обломками кирпичей появилась голова Шамиля. По вымученному взгляду было понятно, что Вахид попал.
Джабраилов поймал в прорезь прицела голову араба. Простучала короткая очередь, и террорист уткнулся лицом в песок.
Вахид огляделся. Моджахеды, увлеченные боем, поливали свинцом колонну. Бухали гранатометы.
Вахид снова взял станцию.
— Абу-Хавс!
— Слушаю тебя, Валид!
— Я ранен. Принимай командование на себя.
— Понял тебя. Нужна помощь?
— Нет, сам справлюсь, — заверил его Вахид и махнул Шамилю рукой.
Глава 28 Откровения доктора
Лазарет располагался в здании главного медицинского центра Мосула. До того как отряды ИГИЛ вошли в город, здесь лечили бойцов иракской армии. Но уже спустя неделю в руках боевиков оказались все лечебные учреждения города. Из-за такого развития событий правительственным войскам приходилось использовать в качестве лазаретов мечети.
Боевикам важны были не столько сами больницы и поликлиники, как медицинский персонал. На стороне ИГИЛ было мало специалистов, но многие моджахеды нуждались в помощи. Сейчас в лазарете работали четыре врача из местных и боевик по имени Махмуд.
Неделю назад Вахид привез сюда Зелимхана. Конечно, парень даже не догадывался, что угрюмый бородач, совсем недавно назначенный командиром их небольшого отряда, не только не исламист, но еще и его родственник. Но все же Вахид держал его в поле зрения. Мало ли?
Молодой чеченец воевал бесстрашно, но имел мало опыта и был горяч. Из-за этого и пострадал. Он оказался единственным боевиком из его отряда, находящимся здесь на лечении, и Вахид периодически навещал его. Он заранее знал, что не сегодня-завтра сам окажется в этих стенах, и решил после всего забрать родственника с собой. Вахид еще не знал, как это сделает, но был уверен, что вернет парня к нормальной жизни.
Однако едва Зелимхан пошел на поправку, как вдруг пропал. Тогда Вахид впервые говорил с Махмудом. Странно, но, рассказывая о том, как быстро развивалась у Зелимхана гангрена, алжирец отводил взгляд и старался не смотреть в глаза. Вахид заподозрил, что не все так просто, однако не решился рисковать. Размышляя, что могло стать причиной волнения Махмуда, Вахид вдруг заподозрил, что Зелимхан вовсе не умер, а попросту перевезен куда-то в другое место.
Если это так, то что послужило тому причиной? Да все что угодно. Армия ИГИЛ — далеко не сброд, а хорошо организованная военная структура со всеми необходимыми институтами.
Была в ней и своя контрразведка, которая тесно взаимодействовала с ЦРУ. Если исламисты узнали, кто они с Шамилем на самом деле, то объясняется и исчезновение Зелимхана. Ведь любой боевик отряда может подтвердить, что их командир больше других общался с этим чеченцем.
Вахид вытянул ногу и наблюдал за руками Махмуда, который снимал старый бинт, пропитанный кровью. Шамиль сделал все как надо. Пуля прошла сквозь мягкие ткани, не задев кость и не повредив крупных сосудов.
Впрочем, Вахид тоже не подвел, хотя в руку попасть сложнее. Несмотря на то что они тщательно пристреливали оружие, он немного волновался. Дело не в навыках. Они остались прежними. Ночью, когда шли, Вахид ронял автомат. Мало ли? Сбить прицел тяжело, но на ювелирную точность стрельбы влияет даже погода.
Махмуд наконец-то смотал бинт до той части, что присохла к входному отверстию, и потянул. Вахид сморщился.
Махмуд заметил это и тихо спросил:
— Больно?
— Не смертельно.
Махмуд взял какой-то флакончик и плеснул что-то на пятно запекшейся крови. Бинт отвалился. Он стал обрабатывать раны.
— Ты кем раньше работал? — не удержался и спросил Вахид.
— Я врач.
— Откуда приехал?
— Из Франции. — Махмуд стал протирать кожу ваткой, смоченной в спирте.
— А где жили твои предки?
— В Алжире, — ответил Махмуд.
— А учился ты в России, — сделал вывод Вахид. — Иначе откуда знаешь этот собачий язык.
— Да, в России, — подтвердил Махмуд.
— Ты много путешествовал, — с иронией констатировал Вахид. — Где приобщился к настоящему исламу?
— У французов с этим просто. — Махмуд смочил тампон в перекиси водорода и прижал к ране.
— Давно здесь?
— Полгода, — не поднимая головы, ответил Махмуд.
Выходцы из Европы, приехавшие воевать в Сирию и Ирак, уже давно пожалели об этом. Боевики относились к ним с презрением. Эти люди занимались грязной работой. Им часто не платили денег и не давали женщин.
— Ты помнишь меня? — спросил Вахид.
— Да, конечно, — Махмуд кивнул, разрывая новую упаковку бинта. — Ты известный командир…
— Я не о том тебя спросил. — Вахид нахмурился.
— Ты приходил к своему земляку, — уже тише сказал Махмуд и стал бинтовать ногу. — Зелимхан, кажется.
— Не кажется, — буркнул Вахид. — Одного не могу понять. Он ведь почти выздоровел.
— Так бывает. — Руки Махмуда заработали быстрее.
Стало заметно, что он боится продолжения этого разговора и торопится.
— Скажи, он ведь не из-за гангрены умер?
Махмуд втянул голову в плечи.
— Почему молчишь?
Бинт закончился, и теперь алжирец держал его конец, боясь шевельнуться.
— Ты что, глухой? — наседал Вахид.
Махмуд бросил вороватый взгляд на соседнюю кровать.