— Возможно, ты и прав, — задумчиво проговорил Вахид.
— Людям приелся голливудский продукт. Сняты тысячи фильмов, никого уже не удивишь самыми изощренными спецэффектами. Все подспудно знают, что смерть на экране не настоящая. То, что делаю я, — абсолютно новое направление мирового искусства. Люди тянутся к нему. Но мы работаем не только для того, чтобы запугать обывателя. Именно от нас мусульмане во всем мире узнают правду о настоящем исламе, после чего едут сюда, чтобы влиться в наши ряды. На первый взгляд ничего особенного в моих маленьких работах нет. Но я при минимуме средств добиваюсь максимального результата. Зритель получает шок. Мне приходится задействовать десятки, а иногда и сотни актеров, половина из которых играет свою последнюю и единственную в жизни роль. У нас целый штат специалистов из Германии, Франции, Нидерландов и Америки. Мы переводим свой материал на все языки мира.
— Наверное, вам хорошо платят? — осторожно предположил Шамиль.
— Конечно, мой заработок не сравнить с голливудскими гонорарами, но на жизнь хватает. На самом деле работа тяжелая. Не каждый с первого дубля будет красиво идти, брать нож, да и не все жертвы к началу казни находятся в адекватном состоянии. Иногда мы начинаем снимать ранним утром, а реально убиваем «артистов» лишь на следующий день. Кто-то может упасть прямо в кадре, кто-то обделаться…
— У меня все готово, — раздался чей-то голос.
Вахид обернулся и увидел в дверях молодого паренька европейской наружности.
— Что было? — строго спросил его Кутейб.
— Хакеры атаковали. — Паренек виновато шмыгнул носом и исчез.
— Пошли. — Кутейб встал. — У нас с утра не работали компьютеры.
За дверьми был целый съемочный павильон. Под потолком крепились лампы и софиты. Свисали микрофоны и камеры. На фоне перегородки из серого материала стояли стол и кресло с низкой спинкой.
— Проходи, садись. — Кутейб посмотрел на Вахида. — Ты, кстати, подготовил текст?
— Так буду говорить, — отмахнулся Вахид.
Он прошел к столу и сел. Сбоку возникла женщина в хиджабе, ловко провела толстой кистью у него по лбу и под глазами, потом отошла.
— Готов? — раздался голос Кутейба.
Вахид выразительно кивнул.
Глава 42 Конец фортуне
За пять дней рейда по тылам ополчения Берса вымотался на нет. Им удалось устроить провокацию еще в одном селе, однако после этого пришлось прятаться. Последнюю ночь они провели в выгоревшем дотла бронетранспортере. Спали по очереди, огня не разводили. Все находились на пределе своих возможностей. Глаза воспалились, губы потрескались, одежда, набухшая сыростью и потом, противно и мерзко прилипала к зудевшему телу.
Под утро вышел на связь Крикун. Он сообщил, что вопреки ожиданиям беспредел ряженых боевиков не произвел особого эффекта. Никто не хотел верить, что изнасилования и побои местного населения — дело рук ополченцев.
— Может, не стоит больше испытывать судьбу? — взмолился Гниляк, когда они подошли к крайнему дому. — Известие о том, что кто-то терроризирует местное население, уже разнеслось по всем селам. Нас могут ждать.
— Ты боишься? — спросил Берса.
— Сам же сказал, люди не верят, что их кошмарят ополченцы.
— А что ты собираешься есть?
— Неужели нельзя потерпеть? — сказал Мосляк.
— Ты уже едва ноги волочишь, — зло проговорил Берса. — А завтра и вовсе упадешь. Чтобы хорошо воевать, надо есть.
— Все равно у людей здесь уже мыши повесились, — стоял на своем Мосляк.
— Глупый! — Берса скрипнул зубами. — Не слышишь, там собаки лают?
— И что? — удивился Портос.
— Это мясо, — с назиданием сказал Берса.
Гниляк несколько раз с силой стукнул по калитке носком ботинка. Собака загремела цепью и залаяла с новой силой.
— Кто? — раздалось откуда-то из глубины двора.
— Свои! — зычно гаркнул Речник.
— Свои дома сидят. Цыц, Полкан! Место!
Пес перестал лаять, лишь тихо скулил.
Хрустнул под ногой подтаявший лед. С другой стороны калитки раздались шаги. Берса понял, что обладатель прокуренного голоса пытается разглядеть их в щель забора.
— Ты будешь открывать или нет? — не выдержал Гниляк.
— Зачем? — удивился мужчина.
При этом голос раздался уже справа от калитки.
Полкан залаял с новой силой.
— К тебе люди пришли, а ты из-за забора разговариваешь! — стараясь перекричать лай собаки, возмутился Гниляк.
— Да я вообще-то никого не ждал, — ответил мужчина уже с другой стороны и тут же снова прикрикнул на собаку: — Полкан!
Берса заволновался. Ему стало понятно, что этот мужчина опасается выстрела сквозь доски забора и после каждой фразы переходит в другое место. Они, конечно, стрелять не собирались. Однако такое поведение мужчины говорило о том, что о диверсантах здесь уже знают.
— Воды дай, — устало попросил Речник.
— Перекинь через забор фляжку. Наберу.
— Ты что, издеваешься?! — взвыл Гниляк. — Мы тут вторые сутки диверсантов ловим, вам спокойную жизнь обеспечиваем, а как попить, так через забор!
— А как ты хотел? — удивился мужчина. — Война.
— Да ты!.. — начал было Гниляк, но Берса положил ему руку на плечо и приказал:
— Делай, как он говорит.
— Но почему?
Берса сдавил ему плечо.
— Кидай!
Гниляк посмотрел на Речника и спросил:
— Тара есть?
— Бутылка из-под лимонада.
— Отец, — позвал Гниляк. — Держи!
Со двора донесся шум. Там упала пластиковая бутылка. Шаги стали удаляться.
— Давай через забор! — прошипел Берса и схватил Речника за локоть.
— А собака?!
— Живее!
Мосляк подсадил Речника, тот уцепился за верхнюю кромку забора. Полкан зашелся в страшном лае.
— Чует, что скоро сожрут, — заявил Портос.
Тем временем Речник перевалился во двор. Лязгнул засов, и калитка открылась.
Берса пропустил вперед себя Гниляка и Мосляка, потом оглядел улицу. Собак в селе было немного, но все, словно соревнуясь, до хрипоты рвали глотки. Неожиданно он понял, что поступил по меньшей мере опрометчиво, решившись проводить акцию. Машины у них больше нет, поэтому в случае чего уйти далеко они не смогут.
Берса едва открыл рот, чтобы дать команду вернуться, как стукнула дверь, и с крыльца раздался вопль:
— А ну стой!
— Не шуми, папаша! — прикрикнул на мужчину Гниляк.
Берса шагнул во двор и вздрогнул. Вспышка и грохот отбросили его назад. Он на мгновение растерялся, но взял себя в руки и рванул вперед.
Берса понял, что мужчина стрелял из дробовика, к тому же сразу с двух стволов. Значит, теперь ему понадобится время, чтобы перезарядить ружье. Если к этому прибавить волнение и трясущиеся руки, то есть шанс добежать до него. Шаг, второй…
Боль пронзила его до самого мозга. Он столкнулся с кем-то из своих подчиненных и оказался на земле. Бойцы, обезумевшие от страха, устремились на улицу, не разбирая дороги. Сбоку с воплем рухнул Портос. Берса едва хотел приподняться, как чья-то нога со всего размаха встала ему на грудь.
Вместе с хрустом костей вылетел из легких воздух, в глазах вспыхнули и поплыли алые круги. Диверсант оттолкнулся от него, словно от кочки, и устремился прочь.
Берса сделал попытку сесть. Однако боль молнией пронзила грудь и застряла где-то в левом боку.
— Получили! — с детским задором выкрикнул мужчина.
Послышался лязг цепи и короткое:
— Взять!
Берса едва успел выставить руку. В следующий момент боль пронзила запястье.
Пес с силой рванул руку на себя и, не разжимая челюсти, стал мотать головой. Берса свободной рукой дотянулся до пояса и рванул за рукоять ножа. Как у него все вышло дальше, он не понимал. В себя пришел, когда стоял на ногах и пятился задом к дороге, а где-то в темноте скулила и хрипела собака.
— Портос!
Испуганный голос Гниляка вернул бригадного генерала в реальный мир.
— Какой я тебе Портос? — набросился на него Берса и снова вздрогнул от грохота.
Двор осветился вспышкой.
— Он, сука, Портоса подстрелил! — завопил Гниляк и рванул обратно во двор.
— Куда? — Берса схватил его за отворот куртки. — Назад!
Из дома напротив донесся треск. В небо устремились пули.
— Уходим! — выдохнул Берса, разворачиваясь на месте.
Глава 43 Шантаж
Вахид с Шамилем уже подходили к школе, когда позади послышался шум машины и чей-то крик.
Друзья, привыкшие к тому, что боевики разъезжали по городу и выкрикивали разные лозунги, просто отошли в сторону. Однако в последний момент звук двигателя вдруг показался Вахиду знакомым, и он обернулся. Так и есть, следом за ними по улице мчался тот самый джип, в кузове которого стоял Доку. Он заметил, что на него смотрят, и стал махать рукой.
— Надо было его убить, — задумчиво, словно речь шла о покупке лепешки, сказал Шамиль.
— Для чего? — спросил Вахид, прекрасно зная ответ.
— Он может рассказать про то, как мы хоронили твоего родственника. Известие о том, что у боевиков вырезают органы для пересадки, может стать причиной бунта.
— Дело даже не в этом. Гораздо больше проблем возникнет, когда разберутся, откуда был этот труп.
— Тебя сразу убьют, — сделал вывод Шамиль.
— Тебя тоже.
— Меня-то за что? — опешил Шамиль.
— За компанию. Все знают, что мы вместе приехали.
Джип встал напротив. Доку быстро спрыгнул на землю.
— Я думал, что вы уже уехали! — воскликнул он.
— Куда мы должны уехать? — насторожился Вахид, удивленный осведомленностью боевика.
— Все знают, что Осама благословил вас на войну с неверными на Украине.
— Быстро же здесь распространяются новости, — сказал Вахид, глядя на боевика, сидящего за рулем.
— А как вы хотели?
— Ты зачем нас искал?
Доку воровато оглянулся по сторонам и подошел ближе.
— Возьмите меня с собой.
— Как ты это себе представляешь? — спросил Вахид, размышляя, как быть. — Я ведь не могу сказать Осаме, чтобы он отпустил тебя.
— Я сам уйду, — ошарашил его Доку.
— Нет, — сказал Вахид и категорично покачал головой.
— Но почему?
— Разве у тебя не забрали документы? — спросил Шамиль.
— Нет, — сказал Доку и замотал головой. — Я их спрятал в надежном месте.
— Все равно без разрешения Осамы нельзя, — стоял на своем Вахид. — Если тебя хватятся, то и нам несдобровать.
— Здесь совсем рядом граница. Машина есть…
— Я сказал нет! — взорвался Вахид.
Неожиданно Доку переменился в лице и заявил:
— В городе ищут людей, которые ночью убили в лазарете нашего брата и похитили человека.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Вахид.
— Я знаю, чьих рук это дело.
— Ты сам помогал нам предать его земле, — напомнил Вахид. — Неужели решил, что тебе сойдет?
— Еще ответишь за то, что оставил ночью пост без машины и пулемета, — добавил Шамиль.
— На кладбище нашли убитого моджахеда, — не унимался Доку, однако уже без прежнего задора. — Я его узнал. Он был с вами.
— Ты решил шантажировать нас? — напрямую спросил Вахид.
— Понимай как знаешь, — сквозь зубы процедил Доку.
— Это недостойно чеченца.
— А разве достойно поступать так, как вы?
— Хорошо. — Вахид сделал вид, будто сдался. — Только как ты это себе представляешь?
— Я уже все продумал… — начал Доку, вдруг напрягся и замер с открытым ртом.
Вахид придержал его левой рукой и с силой потянул нож на себя. Так мало кто умел убивать. Острие прошло через солнечное сплетение снизу вверх и слегка под углом в сторону левого плеча, проткнуло диафрагму, легкое и вонзилось в самое сердце.
Шамиль уже шагнул к машине, заслонив шантажиста, повисшего на руках Вахида.
— Брат, послушай, — обратился он к бородачу, сидевшему за рулем, и направил ему в лоб пистолет. — Выходи!
Тот округлил глаза и толкнул дверцу.
— Что с Доку?
Шамиль коротким ударом в темя отключил боевика и подхватил его под руки, когда тот повалился из машины.
— Хорошее Доку выбрал место для разговора, — сказал Вахид. — Главное — безлюдное.
Во дворе школы их тут же окружили боевики-чеченцы.
Все наперебой стали расспрашивать о дне отъезда и поздравлять. Кто-то просил передать письмо.
— Мне нужен Сиражин, — твердил Вахид, продираясь через толпу.
— Вот ваши документы. — Сиражин бросил на стол паспорта и стал закрывать железный ящик. — Деньги получите позже.
— Среди нас появился паршивый баран, — сказал ему Вахид.
— О чем ты? — насторожился боевик.
— На улице к нам пристал один земляк. Доку его имя. Глупец требовал взять его с собой, хотя Осама дал разрешение только мне и Шамилю. Когда я ответил отказом, он стал угрожать.
— Как это? — спросил Сиражин и нахмурил брови.
— Он сказал, что обвинит нас в нападении на лазарет и похищении оттуда какого-то трупа.
— Почему он решил так сделать?
— Не исключено, что он сам замешан в этом деле и знает, где труп.
— Странно, — пробормотал Сиражин. — Ночью действительно был какой-то шум. И что дальше?
— Мы убили шантажистов, — признался Вахид, уверенный в том, что боевики все равно узнают, кто это сделал.
Глава 44 Консервы с печеньем
— Что теперь будем делать? — охрипшим голосом спросил Гниляк.
Он сидел на куче прошлогодних веток и трясся от холода.
— Я буду молиться! — заявил Берса, посмотрел на восток, начавший сереть, и встал. — А вы — не знаю.
Всю ночь они шли и лишь под утро стали искать место для отдыха. Берса был в отчаянии. Чувство голода притупилось, однако его сменила боль в желудке и слабость в ногах. Голова кружилась. Но это было ничто по сравнению с тем, что ждало всех дальше. Если Портос не убит, а ранен, то с рассветом ополченцы организуют преследование, поскольку молчать он не будет.
С одной стороны, такое положение дел было только на руку Берсе. Ведь теперь использование подвижной огневой точки стало рискованным, если не сказать невозможным. Но ведь и ополченцы это тоже поймут. Они придут к выводу, что группа попытается вернуться на свою территорию, и наверняка в разы увеличат численность своих патрулей и секретов на этом участке. Берса не понаслышке знал, как ловят провокаторов. Одному еще пройти можно, но четверых наверняка обнаружат.
Берса помолился, некоторое время сидел, собираясь с мыслями, потом медленно поднялся.
— Ну и что тебе сказал твой бог? — зло спросил Гниляк, когда Берса вернулся.
— Закрой свой поганый рот и не смей так больше говорить! — выпалил Берса, удивленный тем, как распоясался этот недоумок.
— Все, я больше не могу, — простонал Мосляк, вставая с рюкзака.
— Иди, сдавайся колорадам, — заявил Гниляк и шмыгнул носом. — Быстро согреют…
— И накормят, — пробубнил Речник.
— Берса, скажи, что делать дальше? — неожиданно спросил Гниляк. — Еще одну ночь под открытым небом я не выдержу.
— Это точно, — поддержал его Мосляк. — Как пить дать, околеем.
— Возвращаться надо, — пробубнил Речник.
— Для начала мы дождемся машины, — сказал Берса и посмотрел на часы.
— Думаешь, у Люгера получилось проехать? — спросил Речник.
— Что мы, по-твоему, тогда здесь делаем? — разозлился Берса.
Накануне вечером он по обыкновенному сотовому телефону связался с Крикуном, который разрешил им выходить к месту встречи.
— Так ведь уже светло, а их нет. — Речник оглянулся, словно пытаясь увидеть среди деревьев машину.
— Едут! — одними губами сказал Мосляк.
Берса встал. Вдоль лесополосы действительно полз их автомобиль, переваливаясь, как уставшая черепаха.
Неожиданно Берса испытал пронзительную тоску, смешанную с бессильной злобой. Наблюдая за тем, как из кабины выбирается Лиса, он уже точно знал, что миномет, спрятанный под кузовом, ни разу не выстрелит.
— Давно ждете? — Лиса настороженно заглянула ему в глаза.
В черной болоньевой куртке, с белым шарфом, обмотанным вокруг шеи, и накрашенная, она совсем не походила на ту грубую и дерзкую девку, которая, не стесняясь, по первой просьбе обслуживала всю группу.
— Почему так долго? — спросил Берса сквозь зубы.
— Не поверишь, — зло проговорила она и оглянулась на машину. — Как ни странно, с сепарами проблем не было. Наши долго держали.
— Эти козлы половину товара растащили! — пожаловался Люгер, выбрался из-за руля и спрыгнул в снег.
— Какого товара? — не понял Берса.
— Нас под завязку продуктами забили, — пояснила Лиса. — Будто мы предприниматели. Даже документы сделали. Везли в Донецк макароны, консервы, чай…
Гниляк взвыл и устремился к машине.
Вскоре все дружно уплетали рыбные консервы, заедая их печеньем вместо хлеба.
— И куда нам теперь все это деть? — спросил Мосляк, глядя на коробки и мешки.
— Продать можно, — пробубнил Речник, выскребая ложкой из банки остатки скумбрии. — Оптом.
— Кто здесь это купит? — спросил Гниляк. — У колорадов денег нет.
— Ничего мы продавать не будем, — принял решение Берса. — Просто выбросим.
— Как? — Гниляк едва не поперхнулся. — А сами что жрать будем?
— Оставим немного. — Берса сунул руки в карманы куртки. — На пару дней. Дольше мы здесь не задержимся.
Он не стал есть что попало. Заранее зная, чем это может обернуться, перекусил печеньем и выпил пачку сока для детей.
— Что-то меня тошнит. — Мосляк прижал руку к животу.
— Да, ребята. — Лиса с сочувствием вздохнула. — Погорячились вы с консервами.