Берса отвернулся в окно. Мысли о подвижной огневой точке вконец испортили настроение. Он был уверен в том, что затея со стрельбой — авантюра. Хлебовозка не иголка. Одна надежда на чудо. Этим вопросом занимался Крикун. Берса очень надеялся, что полковник провалит операцию и машину задержат сепаратисты.
Они проехали через село и оказались в поле.
— Разворачивайся! — принял решение Берса.
— Уверен? — Гниляк сбавил скорость.
— Ты плохо слышишь? — вскипел Берса.
— А ты не кричи! — неожиданно озлобился Гниляк. — Сейчас это вредно. Одно дело делаем.
— Ты умный стал?
Гниляк развернулся на пустынной дороге и с обидой сказал:
— Кроме тебя, меня никто дураком не считал.
— Потом поговорим, — пообещал Берса и посмотрел вперед. — У первого дома остановишься.
Машина встала. За забором залаяла собака. Гниляк щелкнул выключателем. Под потолком вспыхнула лампа.
— Если здесь есть молодые женщины, работаем, — приказал Берса. — Если только старики, спросим воду и уходим. Портос, остаешься охранять машину.
— Почему я? — возмутился увалень.
— Поговори еще!
Каратели выбрались из машины.
— Кто? — раздалось из-за забора.
— Патруль военной комендатуры, — громко сказал Речник.
Послышалась возня, и калитка открылась.
Мужчина средних лет отступил в глубь двора:
— Проходите.
— Ты не боишься вооруженных людей впускать? — спросил Мосляк.
— Так вы же свои! — воскликнул мужчина.
— А если мы диверсанты? — наседал Мосляк.
— Откуда им тут взяться? — удивился мужчина. — Почти сто километров до передовой.
— А вдруг? — не унимался каратель. — Чем черт не шутит?
— Если они с оружием, то и так войдут, — ответил мужчина. — Разве их удержишь?
— Резонно, — согласился с ним Речник, направляясь к дому.
Посреди просторной кухни с низким потолком стояла хозяйка. За столом у окна сидели две девушки. Одна была ровесница Мосляка, вторая — совсем подросток. При появлении вооруженных мужчин они молча встали и ушли в соседнюю комнату.
«То, что надо», — подумал Берса, посмотрел на хозяина, вошедшего следом, и спросил:
— Тебя как зовут? — спросил он.
— Николай, — представился мужчина.
— Вот что, Николай. — Берса окинул взглядом кухню. — Мы ехали из Новоазовска в Донецк. Только вот машина сломалась.
— А я при чем? — не понял Николай.
— Переночевать не пустишь? — спросил Речник.
— У меня столько подушек не будет. — Николай растерялся и, словно ища поддержки, посмотрел на жену.
— А я что? — удивилась женщина. — Было бы лето, так другое дело. А сейчас двоим место найдем, остальных можно к маме отправить.
— Зачем нам подушки? — заявил Гниляк. — Бушлаты есть. Свернул и сунул под голову.
Глава 39 Благословение
— Мне доложили, что ты собрался покинуть наши ряды, — сказал Осама и вперся в Вахида взглядом маленьких, заплывших жиром глаз.
Все это время он словно не вставал из-за стола. Даже черный балахон и накидка на голове оставались неизменными.
— Все верно, — подтвердил Вахид. — Мы узнали, что в Украине формируется большой отряд из наших братьев. Скоро они отправятся в Россию драться с неверными. Мы хотим быть с ними.
— Я слышал, ты смело воевал, но был ранен, — проговорил Осама.
— Так и было.
— Теперь уже здоров?
— Не время сейчас прохлаждаться в лазаретах, — уклончиво ответил Вахид.
— Здоровье надо беречь, — с назиданием сказал Осама.
— Каково будет твое решение? — Вахид сделал вид, будто ему все равно.
Его судьба полностью в руках этого человека. Как он решит, так и будет.
— Я не смею тебя неволить, — проговорил Осама. — Благословляю.
— Благодарю! — Вахид прижал руку к груди и слегка наклонил голову.
— Твое желание оказаться на родине мне понятно, — продолжил Осама. — Чечня давно заслужила право на независимость. Когда мы закончим здесь, придем к вам. Ростки нашей веры уже пробились и окрепли в Англии, Франции, Дании, Германии. Прежде чем ехать, ты должен встретиться с одним человеком. Он расскажет тебе, как мы будем поддерживать связь и к кому в случае чего обратиться за помощью на родине. Наши братья уже действуют повсюду.
— В мире становится все больше мусульман. Это не может не радовать.
— У тебя нет никакого личного желания? — неожиданно спросил Осама.
— Я бы хотел отправить видеопослание тем негодяям, которые хозяйничают на моей земле.
— Кому именно? — оживился Осама.
— Главному предателю моего народа, — глядя перед собой, сказал Вахид. — Пусть ждет.
— Ты уверен, что это не навредит тебе потом?
— Даже если будет так, не пожалею.
— Хорошо, — задумчиво проговорил Осама. — Я распоряжусь, чтобы твое желание было выполнено.
— Куда нам подойти?
— Почему вам? — удивился Осама. — Я отпускаю только тебя, поэтому ты один запишешь свое послание, а мои люди отправят его куда надо.
— Один? — опешил Вахид. — Со мной должен поехать Шамиль.
— Какой еще Шамиль? — Осама нахмурил брови.
— Абд ар-Рахман, — поправился Вахид. — Мы вместе приехали и были ранены в один день. Может, помните засаду на арьергард?
— Конечно! — Осама приосанился. — Это был хороший урок иракским военным. Значит, говоришь, он тоже ранен?
— Да, — подтвердил Вахид. — Пуля повредила нервы, и сейчас рука плохо слушается его.
— Хорошо, — проговорил Осама. — Да будет так.
Вскоре Вахид встретился с другом.
— Может, ты не будешь угрожать главе республики? — предложил Шамиль, выслушав его. — Это опасно. Мы можем просто не доехать до Украины.
— Исключено, — стоял на своем Вахид.
— Осама вернул тебе документы? — неожиданно сменил тему Шамиль.
— Паспорта хранятся у Сиражина, — сказал Вахид. — Еще он должен выплатить нам деньги.
Затея с угрозами главе Чеченской Республики Вахиду тоже была не по душе. Он станет узнаваем не только на родине, но и за ее пределами, а это может сказаться на службе. Обычно после такой «засветки» офицера убирают в тень. Дослуживать преподавателем на спецфакультете академии или встретить пенсию в должности инструктора он не хотел. Не его это, но другого выхода не было.
— Кажется, пришли.
Слова Шамиля вернули Вахида в реальный мир. Он огляделся. Они стояли перед зданием в три этажа, нижняя часть которого, включая окна, была заложена мешками с песком. У входа стоял микроавтобус, из которого выбирался бородач с огромной видеокамерой в руке.
— Кто вас прислал? — на плохом английском спросил боевик, стоявший на входе.
Вахид протянул ему листок, сложенный вчетверо, и сказал:
— Вот пропуск от абу-Осамы.
Боевик даже не стал в него заглядывать.
— Проходи!
— Что-то мне подсказывает, что мы не туда попали, — проговорил Вахид и оглядел то, что когда-то называлось фойе.
Гигантские прямоугольные колонны и стены были черными от копоти. На полу валялись обломки обгоревшей мебели и битое стекло, а лестничный пролет на второй этаж был обрушен.
— Смотри! — Шамиль показал взглядом на мужчину, которого они видели на улице.
— Уважаемый! — окликнул его на чеченском Вахид и тут же перешел на английский: — Постойте!
Бородач встал и медленно развернулся к чеченцам.
— Вы меня? — настороженно спросил он.
— Да, — направляясь к нему, подтвердил Вахид.
— Что вам нужно? — спросил бородач на английском. — Мой переводчик сейчас подойдет.
— Я знаю ваш язык, — сказал Вахид.
— Вы что-то хотели спросить?
— Нам сказали, будто в этом здании находится студия, где делают видеозаписи.
— А что, не похоже? — спросил бородач и улыбнулся.
— Но как можно?.. — Вахид окинул взглядом стены и пожал плечами. — Я представлял все по-другому.
— Правильно представлял. — Бородач показал взглядом на коридор, уходивший вправо от лестницы, и сказал: — Нам сюда. Идемте.
Теряясь в догадках, Вахид устремился следом. Они прошли в другое крыло здания и вновь оказались на улице. На колесе от грузовика справа от выхода сидели двое боевиков. От дороги их закрывала стена из мешков с песком.
— Это здание пустое, — сказал бородач. — На самом деле центр находится в глубине квартала.
— Понятно, — протянул Вахид и перевесил автомат на другое плечо. — Маскировка.
— Хотя авиация коалиции не бомбит этот центр, — заявил бородач. — Иначе кто будет пугать западных обывателей?
— Судя по всему, ты именно этим и занимаешься, — проговорил Вахид, шагая по захламленному тротуару.
— Ты прав. Это моя работа.
— Откуда ты, если не секрет?
— Почему спросил? — Бородач вскинул брови.
— Просто так. Мы вот из Чечни. Слышал про такое место?
— Откуда ты, если не секрет?
— Почему спросил? — Бородач вскинул брови.
— Просто так. Мы вот из Чечни. Слышал про такое место?
— Еще бы, — оживился бородач. — Больше скажу, не раз бывал и работал там.
— Кто ты по профессии?
— Журналист.
— Американец?
— Родился и вырос в Британии, в Штатах получил образование, а работаю на себя.
Улица упиралась в неприметное здание, на крыше которого красовалась спутниковая антенна.
— Мы пришли? — спросил Шамиль.
— Да, — подтвердил бородач. — Кстати, меня зовут абу-Кутейб.
Глава 40 Мастера своего дела
— Довели народ! — делано возмущался Гниляк, выкладывая из рюкзака банку тушенки и булку хлеба. — Ни пенсий, ни зарплат!
— У нас хоть картошка с соленьями есть. — Николай вздохнул. — В городах совсем беда.
— Как только вы живете? — вторил Гниляку Речник.
— А ты словно с луны свалился, — раздался от плиты возмущенный голос хозяйки. — Все сейчас перебиваются, кто как может. Или не местный?
Берса зло посмотрел на Речника и сказал:
— Он из России приехал.
— Доброволец, значит, — сказал Николай. — А говор вроде как наш.
— Так ведь я родом из Днепропетровска, — соврал каратель. — На заработки укатил семь лет назад. А как война началась, так и вернулся.
— Но до дома не доехал, — констатировал Николай и посмотрел на Берсу. — А ты откуда будешь?
— Я тоже доброволец. Из Чечни приехал. Слышал?
— А как же! — воскликнул мужчина. — Я вашего одного здесь видел.
— Здесь много чеченцев.
Хозяйка выставила на стол железную чашку с вареной картошкой.
Гниляк достал нож и принялся открывать банку с тушенкой.
Речник стукнул по столу донышком бутылки.
— Это для аппетита.
— Я слышал, будто у вас с этим строго, — заявил Николай.
— В меру можно. — Гниляк вывернул тушенку в картошку и стал мешать ее ложкой. — Зовите своих дочерей к столу, — распорядился он.
— Они уже спать легли! — Словно ища подтверждения своим словам, Николай посмотрел на жену.
Берса нервничал. Прошел час, как они вошли в этот дом, однако дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Он подробно объяснил, как вести себя, но его подопечные до сих пор не сумели вступить в конфликт с хозяином дома. Конечно, можно просто избить его, а жену и дочерей изнасиловать. Но тогда никто не поверит, что это дело рук ополченцев. Мало ли кто сейчас надевает форму.
— Послушай, а ты почему не воюешь? — наконец спросил Речник и с задумчивым видом уставился на Николая.
— Действительно, — поддержал его Гниляк. — Все нормальные мужики сейчас свою землю защищают.
— Призовут — пойду, — ответил Николай.
— Значит, ждешь повестки от военкома? — спросил Гниляк.
Николай растерянно пожал плечами.
— Да хоть бы и так.
— Сейчас призыв в украинскую армию идет, — напомнил о себе Мосляк, скучавший у стены. — Он, наверное, туда метит.
— Да вы чего, ребята? — Николай переводил взгляд с одного «ополченца» на другого и рассеянно хлопал глазами. — За кого меня держите?
— За труса, — констатировал Мосляк.
— Я вообще-то не против, — побледнел Николай. — Только астма у меня.
— Астматик! — Речник повеселел. — Ты посмотри!
— Он, между прочим, в шахте ее заработал, — возмутилась жена. — Двадцать лет в забое!..
— Ты иди к детям, — сказал ей Николай.
— Ничего себе дети! — заявил Речник. — Хотел бы я таких удочерить!
— Вы чего себе позволяете? — возмутился Николай.
Речник переменился в лице.
— Неси паспорт!
— Чего? — протянул Николай.
— Паспорт! — повторил Речник.
Гниляк взял со стола бутылку, открутил пробку и разлил по стаканам.
— Давайте пока выпьем.
Николай тем временем встал и вышел в другую комнату.
Речник с Гниляком взяли стаканы. Берса дал понять, что не будет. Мосляк даже не подошел к столу. Он бесцеремонно изучал взглядом все выпуклости на теле хозяйки, возившейся у плиты.
Выпив, каратели налегли на картошку. Ели с жадностью, торопились, ведь впереди еще много работы. Берса брезгливо наблюдал за ними.
Наконец появился Николай с паспортом в руках.
— Соколов Николай Николаевич, — прочитал Гниляк и вскинул на него взгляд. — Сядь!
Мужчина подчинился.
Гниляк перевернул страницу.
— Так у тебя еще и сын есть?
Вместо ответа Николай кивнул.
— Двадцать шесть лет. — Гниляк присвистнул и окинул взглядом жену Николая. — А ты хорошо сохранилась.
— В ополчении он? — спросил Мосляк.
— Еще до войны в Днепропетровск переехал. — Николай вздохнул. — Там на заводе работает.
— На заводе, говоришь?! — Гниляк хищно прищурился. — А как же мобилизация?
— При чем здесь это? — Николай захлопал глазами.
— А при том, что врешь ты все! — сделал вывод Гниляк. — Воюет он против нас!
— Точно! — согласился с ним Мосляк. — Там всех в армию призвали.
— Я ему в обед звонила, — запричитала женщина. — Как работал, так и работает!
— Врешь! — поднимаясь со своего места, прорычал Гниляк. — Каратель ваш выродок!
Женщина неожиданно взвыла и устремилась в комнату.
Мосляк вскочил и преградил ей путь.
— Назад!
— Да что же это такое? — простонала она.
— Значит, ты, папаша, убийцу народа Донбасса вырастил? — постукивая паспортом по ладони, сделал вывод Гниляк.
— Может, хватит изгаляться?! — возмутился Николай и потянулся за паспортом.
— Руки! — Гниляк ударил его по обратной стороне ладони.
— Надо обыскать дом! — не вытерпел Берса. — Возможно, хозяин хранит оружие.
— Чего вы ко мне привязались? — взорвался Николай. — Что я вам сделал?
Берса многозначительно посмотрел на Речника, взглядом показал на выход из комнаты и заявил:
— Проверь, что там.
Каратель выразительно кивнул и устремился выполнять приказ.
— Куда! — Проявив незаурядную прыть, Николай вскочил и толкнул Гниляка в грудь.
Тот не удержался на ногах и полетел на Берсу.
Из комнаты донеслись крики и звон стекла.
Женщина завопила и вцепилась Мосляку в лицо. Тот схватил ее за подбородок, с силой сдавил и толкнул. Она перелетела через всю кухню, врезалась в стену затылком и без чувств сползла на пол.
— Изуверы! — взревел Николай, хватая табурет.
Однако он успел лишь поднять его над головой. В следующий момент Мосляк двинул ему кулаком в подбородок. Мужчина развернулся вокруг своей оси и выронил табурет на спину Гниляка, который как раз пытался выпрямиться. Увидев, как он скорчился от боли, Берса положил ему на лоб ладонь и с силой толкнул. Гниляк упал под ноги Николая.
Занавеска отлетела в сторону, и на пороге появилась младшая дочь Соколовых. Кофточка на ней была разодрана, губы разбиты.
— Папа!
— Иди ко мне! — Мосляк вытянул к ней руки. — Сладкая моя!
В следующий момент Николай бросился ему на спину. Мосляк не удержался на ногах и полетел на пол. Гниляк поднялся и бросился на помощь дружку. Они навалились на Николая и стали мутузить его кулаками.
— Мама! — вопила девушка, прижав ладони к щекам.
— Сука! — Гниляк залепил ей кулаком в лицо.
Она влетела в комнату и упала на спину.
— Ну вот и все. — Гниляк трясущимися руками расстегнул ремень, перешагнул через хозяина дома и навалился на девушку.
Глава 41 Новый вид искусства
— Что же привело тебя в эти края? — оглядывая студию, спросил Вахид. — Ты не похож на человека, для которого война является смыслом жизни.
— Правильно, — сказал абу-Кутейб, усаживаясь в неглубокое кресло. — Я вне войны и даже мира.
— Разве так бывает? — Вахид откинулся на спинку дивана.
— Я над всем этим. — Кутейб поднял локти и скрючил пальцы словно сокол, зависший над мышью.
— Уж не хочешь ли ты сравнить себя с богом?
— Я художник! — Кутейб ударил ладонями по подлокотникам кресла.
— Где же твои картины? — Шамиль обвел удивленным взглядом комнату, заставленную видеокамерами и разными приспособлениями, назначения которых он не знал.
Кутейб улыбнулся так, словно перед ним был несмышленый ребенок.
— Я снимаю кино…
— Погоди! — Словно силясь что-то вспомнить, Вахид поднял указательный палец. — Убийство перед телекамерой американского журналиста — твоих рук дело?
— Да!
— Хорошо снято, — на полном серьезе похвалил Вахид. — Но что тут такого?
— Как ты думаешь, что испытывают мои соотечественники, когда просматривают в Интернете небольшие фильмы от Исламского халифата?
— Страх? — попытался угадать Вахид.
— И не только. Их восхищает то, что делают наши братья.
— Возможно, ты и прав, — задумчиво проговорил Вахид.