Хотя, конечно, не такая уж и беда. Да, ещё при начале организации государства я обдумывал возможности пополнения бюджета за счёт стран-агрессоров. А что? Вот на мои конвои постоянно нападают, пытаются транспортники взять на абордаж и увести к себе. Сколько раз по носу получали, ни разу им не сопутствовала удача – нет, один раз повезло, туман и штиль помогли. Но тогда с двух боевых кораблей на шум боя на шлюпках подоспели морские пехотинцы и вырезали всех пиратов. Даже пленных брать не стали, разозлились из-за больших потерь в экипаже. А ведь эти матросы годами учатся управлять парусами. Сколько аварий и трагедий было у побережья Княжества, пока они учились ходить под нормальными парусами!
Так вот насчёт стран-агрессоров. Пираты были из Португалии, Англии, Дании и Испании, особенно из Испании. Вот я и собирался пройтись по городам этих государств. Нанесу, так сказать, ответный удар, чтобы неповадно было трогать мои корабли, ну и заодно поправлю своё материальное положение. Конечно, мне будет причитаться всего половина, остальное призовые деньги команды, но даже это хорошая подпитка. Мне бы года четыре так вот за счёт других стран продержаться, а там и товарооборот повысится, и серебряный рудник нормально заработает, и доходы будут выше. Вылезу из ямы. И так странно, что не брал кредиты в государственном банке, филиалы которого находятся во всех крупных городах, ну или в частных банках. У нас их было аж два – купца Шереметьева и торгового дома «Россия».
Надо ещё подумать, как там с золотом майя, или оно было блефом?
Закончив с делами, я вместе с тестем посетил баню, это заняло у нас почти час, париться мы обожали оба. Банька была построена по-белому, и пар был сухой, горячий.
Шесть лет назад, когда я узнал, что тот странный обряд, когда мне подарили Покахонтас, означал свадьбу – ох, и ушлый у меня тесть! – я не сильно разозлился, хотя о том, что являюсь мужем, узнал только через три месяца, когда скво начала понемногу говорить на русском. Потом были встречи с другими вождями, новые свадьбы, новые жёны. Все красавицы, были попытки всучить мне тех, кто мне не по вкусу, но я отбился. Вот Алёна – та да, пришлось с боем её брать себе, а то, видишь ли, жених у неё наречённый с малых лет. Ничего, откупился, и тесть с тёщей рады, и жених не в обиде. Уже сам двух жён заимел. Одну местную из племени, другая была из Дании.
Кстати, местные женщины у наших мужиков пользовались огромным успехом. Красивые, гордые, вместе с тем послушные и работящие. А вот мужикам-индейцам наши женщины не особо казались привлекательными. Взяли замуж самые храбрые блондинок, но и то скорее на пробу. Не нравилось им, что наши бабы встречают их поздно возвратившимися не ужином и улыбкой, а сковородкой. Это без шуток, так и было. Вон, у меня почти десять тысяч индейцев служит, кто во флоте, кто в армии, но большинство в боевых частях береговой обороны. Роты на шестьдесят процентов состоят из индейцев. В первое время были проблемы с дисциплиной и выполнением приказов, но со временем всё нормализовалось. Уже несколько офицеров были из индейцев. В форте Евгения, где у нас было военное училище, из шестидесяти курсантов тридцать дети вождей.
Многие индейцы шли служить – а у меня срок пять лет – не только из-за оплаты, но ещё из-за того, что после дембеля вооружение остаётся их, личным. Более того, за пять лет, кроме воинской науки, они получают боевой опыт, умения говорить на русском, читать и писать, а также документы гражданина Княжества. Правда, что это такое, начинают осознавать лишь к концу срока службы, до того эти льготы им непонятны.
Пять месяцев назад был первый выпуск тех, кто отслужил у меня пять лет. Восемьдесят шесть индейцев, что не пожелали продолжать службу дальше, отправились по своим селениям – в форме, со звонкой монетой в поясных кошелях да при оружии. Только нашивки были спороты, вот и всё.
Огнестрельное оружие у индейцев пользовалось огромным спросом, но боевое могли иметь только демобилизованные, вроде тех восьмидесяти шести солдат и сержантов. Огнестрельное оружие в продаже было, довольно разнообразное и в большом количестве, но в основном это было охотничье, короткоствольное, дробовое. Пулевое в продаже тоже есть, но всего шести типов и тоже короткоствольное. На дистанции ста пятидесяти метров максимум они вполне неплохи, тогда как армейские били на четыреста довольно точно. Крестьяне из окрестных сёл охотно покупали огнестрел. Не было такого дома, чтобы в нём не имелось одного-двух стволов. Так что нападения на сёла случались всё реже и реже. Мало того что крестьяне отобьются, так ещё по следам грабителей пойдёт регулярная армия. Вот и повывелись дураки по причине естественной убыли.
В три у меня было назначена встреча с адмиралом флота. Поэтому после баньки, попив с тестем пивка с вяленой рыбкой, я направился к себе в кабинет, а тесть в выделенное ему гостевое крыло, где он проживал, пребывая у нас наездами. А что ему несколько тысяч морских миль, если ходят рейсовые пассажирские суда? Тем более у него как тестя князя были льготные билеты с пятидесятипроцентной скидкой. Бесплатно на рейсовых судах даже меня не повезут, законы у нас такие, халявщиков нет.
– Князь, к вам командующий флотом, – известил Семён и после моего разрешающего кивка пропустил в кабинет статного молодого мужчину лет тридцати на вид. Мне самому было едва двадцать два года, не ровесники, но близко.
– Присаживайся, – указал я ему на кресло напротив. – Что у нас с флотом?
– Береговой охраной или рейдовой эскадрой?
– Рейдовой, пора навестить наглецов, что пытаются мешать нашей торговле.
– Доброе дело, – задумчиво кивнул адмирал. – По рейдовой – она на стадии пополнения и переформирования. Самая боеготовая – группа командора Шутова, что водит караваны на Русь, это семь боевых клиперов. Десантные проходят ходовые испытания, специализированное артиллерийское судно на стадии вооружения. Команда уже приняла корабль.
– Когда будут готовы корабли?
– Мне нужно знать, в каком составе мы пойдём.
– Кроме морских пехотинцев, несущих службу на кораблях, батальон морской пехоты майора Савченко. Рейдовая эскадра. Конвойные транспорты идут с нами, но будут заниматься исключительно вывозом трофеев. Это ещё не всё. Охотников до чужого добра у нас в княжестве немало, кинем клич, думаю, наберётся ещё не менее тысячи человек. Транспортники без проблем перевезут их через Атлантику.
– Как базу будем использовать Русский?
– Конечно, это будет наша опорная база. Пока мы идём вдоль побережья и берём города, они будут вывозить всё на Русский.
– Так вот почему там год назад начали строить большие склады и амбары. Понятно.
– В общем, приказ штабу флота: начать разрабатывать план атаки на побережья Испании, Португалии, Англии и Дании. Насколько я знаю, наша разведка уже нанесла на карты все города континента. Пусть тыловые службы подсчитают, сколько нам нужно боеприпасов, продовольствия и воды, чтобы пересечь Атлантику. Они на конвоях собаку съели, опыта набрались.
– Это есть такое дело. Когда отправка, князь?
– Через два месяца. Это всё, начинай подготовку и усиленные тренировки, пусть проводят учебные десантирования на побережье, а у меня ещё дела. Через час выезжаю на завод, пора проинспектировать его.
– Когда клич бросите среди народа? – уточнил адмирал.
– За две недели до начала похода.
– Ясно. Разрешите идти?
– Идите.
Адмирал ушёл, а я, убрав бумаги в сейф, вместе с охраной покинул кремль, успел до того, как мои жёны вернулись с покупками – пусть показывают новые наряды вечером.
Проскакав порядка двадцати километров, мы прибыли в большой залив, где и находились крупный металлургический завод и мои верфи. Моя гордость, моё детище.
Посмотрев на шесть фортов, что охраняли не только залив, но и местность в глубине континента – пушки дотягивались, – мы проехали по дороге до караулки. Дальше гражданским вход был запрещён, охрана строго за этим следила. Нас же пропустили без проблем по предъявлении пропусков. Через час в сопровождении директора и ведущих инженеров завода я осматривал выставочные образцы продукции завода и верфи.
– Отлично, – пробормотал я, обходя со всех сторон образец восьмидесятидвухмиллиметрового миномёта и заглядывая в ящики для мин. – Четыре года мучились-мучились и наконец сделали… Пробные стрельбы уже были?
– Да, на полигоне проводятся учебные стрельбы, – ответил инженер, что отвечал за оружейное направление. – Сделали пять образцов, три брака получилось. Один образец вот, четыре на полигоне. С ними работают пушкари и эти, которых вы миномётчиками называете.
– Теперь да, миномётчики, а то до этого мортирщиками были, учились стрелять навесом из мортир. Какой-никакой, но опыт. Что с боеприпасом, какой процент осечек?
– Почти сорок, не взрывается четыре мины из десяти.
– Да, на полигоне проводятся учебные стрельбы, – ответил инженер, что отвечал за оружейное направление. – Сделали пять образцов, три брака получилось. Один образец вот, четыре на полигоне. С ними работают пушкари и эти, которых вы миномётчиками называете.
– Теперь да, миномётчики, а то до этого мортирщиками были, учились стрелять навесом из мортир. Какой-никакой, но опыт. Что с боеприпасом, какой процент осечек?
– Почти сорок, не взрывается четыре мины из десяти.
– Аверьян, – посмотрел я на инженера, что отвечал за химическое направление, – в чём дело?
– Работаем фактически вручную, мины отливаем из железа, а вот выделку взрывателей ещё не отработали, нет постоянной практики, вот поэтому и брака столько.
– Нашли решение?
– Да, князь. Нужно выделить отдельный цех для выделки разнообразных взрывателей, а то у нас всё сосредоточено в одном цехе. И для ручных гранат делаем, и для снарядов.
– Особой надобности в увеличении производства не было, поэтому и не выделяли это направление в отдельное производство, – рассеянно ответил я, разгибаясь и оборачиваясь на звук гудка.
В залив входил большой паровой буксир, работающий не на угле, от угля мы частично отказались ещё год назад, а на мазуте. Буксир подводил к грузовому пирсу баржу с рудой и цистернами с нефтью. Ко всему прочему, на заводе у меня был крохотный перерабатывающий цех, полностью обеспечивающий потребности завода и верфи, а также потребности граждан в масле и керосине для осветительных ламп, которые выделываются предприятием одного купца. Мы продали ему лицензию.
– Можно выделить для производства часть строящегося цеха точной механики, всё равно производство будет небольшое, а цех строится огромный, – предложил инженер.
Посмотрев в сторону строящихся цехов, их там было два, один уже подводили под крышу, я ответил:
– Это на будущее. Но тут я согласен, увеличение производства – это не скорое дело, поэтому разделите цех на два, добавив перегородку. Дальше знаете, что делать.
– Ещё требуется переместить и увеличить цех по производству взрывчатки. Опасное производство. Нынешнего едва хватает на выпуск ручных гранат и снарядов для пушек, для миномётов уже нет.
– Тоже хорошая идея, а то у нас в основном только опытные производства, пора переходить и переоснащаться на конвейер. Действуйте, вы получаете карт-бланш… Кстати, скоро из штаба флота придёт директива на увеличение производства боеприпаса, но я вас предупрежу и так. Нужно сделать запас ручных гранат, мин и снарядов.
– Насколько увеличить производство? – деловито поинтересовался директор.
– В десять раз. Знаю, что это фактически невозможно с наличными специалистами и оборудованием, но постарайтесь. Кстати, сколько удалось сделать паровиков?
– Четыре недавно закончили, но их уже отгрузили в ожидающее транспортное судно. Заказ купца Ерофеева для его лесопилок. Заложили ещё пять, три по предварительному заказу, два на нужды флота. Для курьерских кораблей, что сейчас строятся на верфи.
– Хорошо. Давайте осмотрим цеха, и я отправлюсь на полигон.
В цехах мне понравилось. Конечно, с современными мне реалиями это производство не сравнить, но уже не уровень каменного века, где-то начало двадцатого, разве что только автомобили не делаем из-за ненужности, рано ещё. Все цеха под крышей, хорошо освещены большими панорамными застеклёнными окнами, которые выделывает мой стекольно-оптический завод, пока единственный в Княжестве.
Все рабочие были в чистых спецовках и робах, работали строго на своих местах. Мастера на производствах строго следили за этим – в общем, безопасность и дисциплина были повышены. Шесть лет труда и пота, и вот результат: работающие как часы завод и верфи.
Сперва тут были бревенчатые бараки-цеха, простенькие станки, деревянные, в основном из морёного дуба, что привезли с собой. Потом мы сделали станки получше. На этих станках было произведено следующее поколение – из железа. Короче говоря, в данный момент все цеха заводов были построены из бетона с использованием арматуры, цеха оборудованы станками аж восемнадцатого поколения. Причём моих конструкций там не было, я не такой специалист, чтобы разбираться в них. Мои идеи закончились ещё на восьмом поколении, остальное сконструировано, опробовано и пущено в работу моими инженерами-конструкторами. Да, у меня их немного, но конструкторский отдел из семи человек уже действует и набирается того уникального опыта, который был необходим для становления государства. Ведь это важное направление.
За их изобретения я платил, и, по меркам Княжества, очень неплохие премии. Четыре инженера за свои изобретения не только в конструировании станков, но и, например, паровиков (три года мучились, пока не сделали нормально работающие паровики и не перевели их на мазут) получили по десять монет золотом. С учётом того, что каменный дом в столице стоит восемь золотых монет, а яхта-катамаран с дорогой отделкой кают – три, деньги огромные. Зарплата у них была тоже немаленькой – пятнадцать серебряных монет в месяц. Полторы монеты золотом.
Кстати, у меня в месяц уходит до ста рублей золотом только на поощрение своих изобретателей. Мой любимый изобретатель, Дмитрий Руссов, брат моего министра финансов, студент-агроном с факультета селекции, тот, что вывел съедобную картошку, был награждён пятнадцатью рублями золотом и личной яхтой, которая ранее принадлежала мне. Парень продолжал учиться, уже заканчивал последний курс университета, жил в собственном каменном доме с семьёй и совершал плаванье на собственной яхте, но селекцию не забросил. Он был фанатом этого дела. Вон, томатами занялся, они уже начали распространяться по огородам крестьянам, но надеюсь, парень выведет что-то интересное. Лаборатория университета полностью в его распоряжении.
На верфи я задержался у отдельного стапеля. Он был закрыт со всех сторон бревенчатыми стенами. Постройка этого корабля то замирала, то возобновлялась. Всё зависело от материала, то есть от достаточного количества металла. Да, на стапеле находился корпус большого крейсера, который должен был двигаться с помощью шести паровых машин, питающихся мазутом. Крейсер в пять с половиной тысяч тонн ещё не был готов, это долгосрочный проект, но я надеялся, что года через два он будет спущен на воду. Стальные шпангоуты крейсера, как рёбра кита, торчали на стапеле, две трети уже были закрыты бронеплитами обшивки, также была готова часть палуб и внутренних переборок. А ведь нужны ещё орудийные башни. И так строителям приходилось всё делать практически на ощупь, под моим присмотром, поэтому сложно говорить о сроках. Часть крейсера трижды разбиралась и перестраивалась, инженеры-корабелы за голову хватались, но для них это действительно был уникальный опыт, и они, как и я, горели желанием достроить корабль и спустить его на воду. Больше всего споров было, утонет он сразу или всё-таки проплывёт метров пятьдесят, например. Большинство, как и часть инженеров, склонялись к первой версии. В то, что он вообще сможет держаться на поверхности воды, верили не многие. Пришлось убеждать их, приведя пример с ванной Архимеда. Шучу. Просто сделали из жести копию крейсера размером один к двадцати и спустили его в воду. У всех был шок, макет спокойно держался на воде и не тонул.
Вот у нас восемь буксиров, три работают в порту столицы, два на верфях и заводе, один в Южной Америке, один на Кубе и один в Архангельске. Ещё строились два буксира, были заказы от купцов ещё на пять таких судов. Все они были деревянные, но обшитые медным листом. Когда их строили, тоже было разговоров о том, что ничего не получится, сейчас же без буксиров работа в порту фактически встаёт. Уже не нужны шлюпки с гребцами, чтобы подводить крупные океанские транспорты к пирсам или заводить их в порт. Один буксир работает как десять шлюпок.
После этого я направился на полигон, где до самой темноты проводил стрельбы с миномётчиками, выпустив порядка пятидесяти мин. Корректировали огонь два сигнальщика, один на холме с корректировщиком, другой рядом с батареей. Говорить о хороших результатах пока ещё рано, но главное – в корректировщиков не попали. Две мины разорвались в ста метрах от них. Тренировка и практика нужны, пусть тренируются.
На обратном пути я размышлял о Княжестве. Да, сейчас мой завод и верфи сравнимы с уровнем тысяча девятисотого и тысяча девятьсот десятого годов, если брать мерки моего времени, однако в некоторых областях мы ещё отстаём, причём сильно. Но тут у меня не доходили руки и не было необходимых средств и знающих людей, чтобы поднять некоторые производства до нужного уровня. Да что говорить, каждого ценного спеца я знал по имени и в лицо, мало у нас их было, и на каждом висело по несколько проектов. Время было нужно, время, чтобы вырастить следующее поколение уже образованных инженеров, закончивших университеты и вузы. Понимающих хотя бы, что я от них хочу.