– Главное, что он не открыл золотой чемоданчик, – презрела сантименты прагматичная Тяпа. – Пошел с ним в какое-то другое место, и тут с лучшей стороны проявил себя наш друг Чихара! Он увидел своего недоброжелателя-папарацци с черным чемоданчиком и, в свою очередь, выкрал у него этот бесценный предмет, уверенный, что в чемоданчике художественный альбом с пикантной закладкой.
– А Чукча, уже покинув «Либер Муттер», в какой-то момент заметил подмену – чемоданчики-то наверняка были не совсем одинаковые! – и вернулся в гостиницу, – рассудила Нюня. – Дальше вроде все понятно.
Чукча принялся искать украденный у него чемодан с драгоценностями, а тот был у Чихары, который о золоте даже не подозревал.
– И до сих пор не подозревает, – тихо сказала я. – Чихаре, в отличие от Акиры, сам снимок был не нужен, так что чемодан открывать он даже не пытался. Его заботило другое: как бы уничтожить компромат.
– Наш японский друг не стал мелочиться и, как он думал, уничтожил снимок вместе с чемоданчиком, – закончила Тяпа. – Буль-буль!
– Цыц! – строго присвистнула я.
О самом главном мы старались не говорить, но напряженно думали.
Наконец появился Тверской-Хацумото. Он крепко, как заботливая мамаша шустрого малыша, держал за ручку Чихару. Тот заметно нервничал, но при виде меня бледненько улыбнулся.
– Вот теперь, Танька, будь очень-очень аккуратна, выбирай слова, – предостерегла меня Тяпа. – Помни, что вся информация проходит через Гаврилу. Он не должен ничего заподозрить!
Я это прекрасно понимала, поэтому постаралась обойтись минимумом слов. Молча – тыльной стороной вверх – протянула Чихаре плотную картонку полароидного снимка, проследила за выражением его лица и осталась вполне довольна увиденным. Мой японский друг побледнел, покраснел, дрожащими руками прижал квадратик фотографии к сердцу и жарко заговорил, но я решительным жестом остановила поток непонятных мне (и понятных переводчику) японских слов.
– Спроси его, это ли он искал? – глядя на мелко кланяющегося Чихару, попросила я Гаврилу.
– Это самое, – перевел он, с любопытством глядя на картонку, которую японец надежно прикрыл ладошками. – А что это такое?
– Не важно, – отмахнулась я. – Скажи: я надеюсь, что теперь мой друг господин Чихара не будет искать ничего. Я подчеркиваю: ничего!
– Он говорит, что не будет искать ничего, кроме возможности отблагодарить тебя за бесценную услугу, – перевел Гаврила. – Слышишь, а что такое ты для него сделала?
– Это приватная информация, – важно ответила я и, отодвинув любознательного переводчика, самолично проводила Чихару до двери его номера.
Гаврила, уяснив, что помощь толмача мне больше не нужна, тоже отправился досыпать. Я же и не подумала преклонить голову к подушке. Меня сотрясала нервная дрожь.
– То ли еще будет! – вздохнула Нюня. – Жар, озноб, лихорадка, пневмония! Чахотка и Сибирь!
– Не каркай! – прикрикнула на нее Тяпа.
Прихватив из номера теплое одеяло, я тихонько пошла по лестнице. В холле было сумрачно, розовую лампу экономный хозяин погасил. В уютных потемках я уже почти прокралась к наружной двери и тут услышала:
– Таня!
Приятный мужской голос. Очень знакомый.
Я остановилась, медленно обернулась. На диванчике сидел Никита. Широкая грудь его была обнажена, и никаких видимых повреждений на ней я не заметила. Впрочем, в первый момент меня больше удивило другое:
– Тебя не забрали в милицию?
– Порядочных людей в милицию не забирают.
Это заявление показалось мне смехотворным.
– Ха-ха-ха! Это ты-то порядочный? Порядочный негодяй!
Никита моего натужного веселья не разделил.
– Прости за наручники, я думал, ты сообщница Чукчи, – серьезно сказал он.
– Что особенно странно, его сообщник – ты! – я выпалила это обвинение, и тут же вспомнила, что чуть раньше уже пришла к выводу, что Никита – один из тех, чья служба и опасна, и трудна, и на первый (второй, третий) взгляд как будто не видна. – Или ты мент?
– Ни то, ни другое, – с достоинством ответил он. – Я хед-хантер.
– Кто?!
– Хед-хантер, или охотник за головами, это такой вольный охотник за беглыми преступниками, за поимку которых назначено вознаграждение, – поспешила просветить меня Нюнечка.
– У нас таких не бывает, – неуверенно возразила я.
– У нас все бывает! – заверил Никита.
– И кто же обещал тебе денег за Чукчу? – Мне все еще не верилось, что я общаюсь с русифицированным персонажем гангстерского боевика.
– Настоящий хозяин золота, – Никита натянул свитер, поморщился, потер грудь, ругательно охарактеризовал бронежилет и вытащил из-под дивана тапочки.
– Я смотрю, ты успел приодеться, – ехидно заметила я, имея в виду не столько тапочки, которые уже видела раньше, сколько пуленепробиваемый жилет. – Отличные теплые тапки, превосходный броник… Охотник за головами неплохо экипировался для спецоперации. Не пойму только, если ты цел и невредим, чья это кровь там, на ступеньках?
– Моя, – он сунул ногу в тапку и снова поморщился. – Черт, всю шкуру с пяток ободрал клеем этим дурацким…
Он проворно обулся, встал и призывно раскрыл мне объятия.
– Минуточку! – попятилась я. – Мне еще непонятен момент с пистолетом. «Пушку» тебе тоже хозяин золота выдал?
– Пушка у меня газовая.
– Да ладно! А то я не слышала, как она громыхнула!
– Так это же не я стрелял, это Чукча пальнул в меня из своего «вальтера»!
– Чукча не мог пальнуть, у него в пистолете патронов не было! Обойма из его «вальтера» у меня в кармане! – и я достала упомянутый предмет из своего кармана – в подтверждение своих слов и как оружие самообороны.
А что? Обойма увесистая, в режиме ближнего боя сойдет за свинчатку в кулаке.
– Боже, как мне это надоело! – плаксиво пожаловалась Нюня, пока мы с Тяпой с мрачной решимостью готовились к последнему бою с глубоко замаскировавшимся преступником. – Сколько можно сбивать меня с толку постоянной переменой позиций! То Никита красавец и душа-парень, то грабитель с большой дороги! То боец невидимого фронта, то снова подозрительный тип криминальной направленности! Я уже совершенно запуталась, жалеть мне его или бояться!
– Запасливая ты девушка, Татьяна, – похвалил меня перевертыш. – Запасливая, но необразованная! Чтоб ты знала, пистолеты могут стрелять и без обоймы, если оставить в стволе один патрон.
Он спокойно подошел, вынул из моей руки пресловутую обойму, сунул ее в карман джинсов и ласково (у Тяпы прямо дух захватило) проворковал мне в ушко:
– Пойдем, милая!
– Пойдем, – согласно мурлыкнула безобразно сговорчивая Тяпа.
– Куда это? – после секундной заминки встрепенулась я по наущению высокоморальной Нюнечки.
– А куда ты собиралась со своим одеялом? – Никита двумя пальцами приподнял мой подбородок и заглянул мне прямо в душу.
– Не твое дело! – грубо ответила я, стараясь не поддаваться гипнозу возмутительно красивых серых глаз. – Тебе в моих одеяльных планах места не было!
К сожалению, атлант крепко держал меня за руку, не позволяя удрать. Мое хамское заявление вызвало у него только насмешливую улыбку. Никита снова потянулся губами к моему ушку, я попыталась отстраниться, не смогла и услышала страстный шепот:
– Фифти – фифти!
– Что? – бархатный голос соблазнителя сбил меня с толку, и я не сразу сообразила, что поступившее предложение не имеет отношения к сексуальным утехам.
Пятьдесят на пятьдесят – это была бы уж очень масштабная групповуха!
– За поимку Чукчи и возвращение золота ювелирная фирма дает четверть миллиона, – жарко шепнул коварный соблазнитель. – Предлагаю тебе поделить приз поровну. Ты согласна?
Мы с Тяпой задумались, а романтичная Нюня возьми да и брякни, как невестушка в ЗАГСе:
– Я согласна! – А когда мы с Тяпой на нее шикнули, совсем уже по-дурацки добавила: – И только смерть разлучит нас!
– Заметано. Целоваться будем? – деловито спросил Никита и, не дожидаясь ответа, запечатлел на моих губах вполне приятный поцелуй. – Вот так. А теперь вперед!
– Куда? – глупо спросила я.
Если честно, я бы уже не возражала вернуться в постель. Не для сна, конечно, для более интересного времяпрепровождения. Зря, что ли, мы практически обменялись супружескими клятвами?
– В контексте сложившейся ситуации я вынужден изменить традицию и сказать: да последует муж за женой! – Никита бесцеремонно шлепнул меня по мягкому месту и таким образом направил к выходу. – Вперед, за золотом!
Я безропотно подчинилась.
– Может, это и к лучшему, – доверительно шепнула Тяпа. – Конечно, было бы гораздо приятнее получить все двести пятьдесят тысяч единолично, но ты же все равно не знала, с кого их требовать. Кроме того, напоминаю, что добраться до золота будет совсем непросто, и сильный молодой мужчина тут очень пригодится.
– Ты чего молчишь? – поинтересовался Никита.
Мы рука об руку шагали по тропинке. В лесу было белым-бело и тихо-тихо, только снежок хрустел под ногами.
– Я не молчу, я думаю, – вполне любезно ответила я. – Скажи, пожалуйста, ты умеешь плавать?
Хруп! Никита остановился и с подозрением уставился на меня. Я ответила ему безмятежной улыбкой.
– Шестьдесят на сорок! – после долгой паузы сказал он. – Или даже семьдесят на тридцать. В мою пользу, конечно! Черт! Вода же ледяная!
– Фифти – фифти, или я не покажу тебе, где нырять, – заявила я, улыбаясь нежно и жалостливо, как сытый Чеширский кот неаппетитной мелкой мышке.
– Это нечестно, – обиженно сказал он.
– Так его! – победно вскричала моя Тяпа. – Молодец, Танька! Так ему и надо!
– Подумаешь, хед-хантер! – фыркнула Нюня.
Сознавать, что я, слабая женщина, загнала в угол большого сильного мужчину, было очень приятно. Кажется, я впервые поняла, в чем кайф феминисток.
– Так и быть, можешь взять себе еще и бонус, – великодушно сказала я. – Добротную полотняную наволочку! А что? Отличная вещь, в хозяйстве сгодится!
– Убил бы, – беспомощно сказал Никита.
Я послала ему звонкий воздушный поцелуй и, пританцовывая, пошла по тропинке к морю. После короткой паузы за моей спиной захрустел снег – Никита пошел следом.
Кто бы сомневался!
– Смотрите, уважаемый, не только нас с вами потянуло на природу, к морю! – сказал господин Ногаи господину Хирото, который привязывал к дереву резвого поросенка Ванечку, чтобы тот не сверзился с десятиметрового обрыва.
Хирото-сан осторожно приблизился к краю смотровой площадки, заглянул вниз и увидел восседающую на большом камне фигурку, с головой укутанную в клетчатое одеяло. Выбивающиеся из-под импровизированного капюшона длинные волосы выдавали особу женского пола. Дама в одеяле сидела совершенно неподвижно, держа в руках веревку, конец которой уходил в воду.
– И с таким снаряжением они ходят на зимнюю рыбалку?! – скривился господин Хирото.
– Какая прелесть! – умилился Хакими Ногаи, мысленно отметив еще одну практически свободную рыночную нишу.
В этот момент тяжело колышащуюся свинцово-серую гладь морской воды пробил снизу круглый предмет, в котором наблюдающий за ним Мицуи Хирото с недоверчивым удивлением опознал голову ныряльщика. Он сначала шумно фыркнул, потом громко закричал и весьма приличным кролем поплыл к берегу.
– Какая прелесть! – повторил Хакими Ногаи, любуясь спортсменом, который вылез на большой камень в одних трусах, обхватил себя руками за бока и принялся подпрыгивать, как озябший воробышек. – Ни тебе акваланга, ни гидрокостюма с подогревом!
Растрепанная рыбачка на берегу рывками тянула на себя веревку. Купальщик-морж наскоро обмотался одеялом и принялся ей помогать. Довольно скоро они извлекли из воды нечто желто-серое, густо облепленное бурыми водорослями, и принялись радостно прыгать и бурно обниматься. На взгляд господина Ногаи, сомнительное рыбацкое счастье не заслуживало такого ликования, сам он не дал бы за эту распухшую бледнобрюхую рыбину и ломаной иены, но всего за четыре дня пребывания в России просвещенный японец убедился, что широкая и загадочная русская душа – не досужий вымысел.
– Веселые и простодушные, как дети! – с ноткой зависти пробормотал Ногаи-сан, умиленно глядя на скачущую и орущую парочку.
– Семьдесят на тридцать! – с хохотом кричал Никита, косолапо и смехотворно медленно бегая от меня по каменистому пляжу с чемоданом в обнимку.
Клетчатое одеяло на спине затейника вздулось горбом, тяжелая ноша вынуждала его сгибаться, из чемодана ручьями текла вода, и со стороны Никита здорово смахивал на черепаху, застигнутую преждевременными родами. Я согнала с лица ухмылку, пересчитала доли на деньги и крикнула в ответ:
– Вот так просто отдать тебе пятьдесят тысяч?! Ни за что! Это грабеж! Даже не надейся!
– Ладно! – мокрый атлант широким жестом отбросил в сторону драгоценный чемоданчик, проковылял ко мне и окутал полами своего одеяла. – Эти пятьдесят тысяч ты отдашь мне натурой!
– Ни за…
– Стоп! – в два голоса рявкнули на меня Тяпа и Нюня.
Я замолчала, пораженная тем, что мои нахалка и рохля в кои-то веки выступили единым фронтом.
– Танька, не будь идиоткой! – с нажимом проговорила Тяпа. – Красивый мужик, да с героической профессией, да с деньгами! Какого еще принца тебе надо?
– И потом, Танюша, – растроганно сказала Нюня. – Никто еще не оценивал твою натуру в пятьдесят тысяч!
Не подозревая, что я занята внутренней конференцией, Никита уже вытянул губы для поцелуя, и я не стала уклоняться. Но прежде чем наши уста слились в таком же жарком лобзании, как в хеппи-энде слюнявой мелодрамы, я успела шепнуть:
– Фифти – фифти! А натура взаимозачетом!
Вместо эпилога
– Ну, разве мы не молодцы? – горделиво спросил Семен Кочерыжкин, выпятив грудь, словно в ожидании ордена. – В сложнейших обстоятельствах с честью выполнили свой патриотический долг!
– Да, Танюша, ты просто наша героиня! – Татьяна Петровна одарила меня комплиментом и заодно большим куском пышного торта.
По белой пене взбитых сливок малиновым вареньем была выведена благодарность за подписью начальника Новороссийского ГУВД. Я смотрела на эту сложную завитушку с нежностью. Хотелось бы мне видеть, как полковник упражнялся в каллиграфии с кондитерским фунтиком!
– В одиночку задержала опасного преступника, нашла украденное золото! – восторженно прошептала Танечка.
– И мой пропавший мобильник тоже нашла! – добавил Гаврила Тверской-Хацумото, не просвещенный относительно того, каким образом в мои руки попал его телефон.
– И свое женское счастье, – самодовольно шепнула мне Тяпа.
Сэму, однако, многочисленные похвалы в мой адрес не понравились.
– Иванова, конечно, молодец, но водительское мастерство нужно повышать, – назидательно сказал он. – Впрочем, сейчас речь не об этом. Хочу сообщить всем первые итоги пребывания в нашем крае японской делегации.
– Один разбитый джип, один помятый автобус, – ехидно пробормотал Алекс, не затронутый раздачей призов и подарков.
– Они были застрахованы! – напомнила я.
– Прошу тишины! – Сэм звонко постучал ложечкой по краю бокала с шампанским. – Сегодня утром губернатор подписал с японскими бизнесменами три инвестиционных соглашения на общую сумму два с половиной миллиона долларов. Это – я цитирую пресс-релиз – «соглашения о намерениях в сфере реализации инвестиционных проектов по строительству в курортной зоне края горнолыжного комплекса и фабрики по производству спортивного снаряжения, а также соглашение о предоставлении региону кредитных линий».
Он пожал плечами и удивленно признался:
– Банкиры-то чего сподобились раскошелиться, не понимаю? Мы ничего такого от них и не ждали…
– Чихара, – усмехнулась я, сообразив, что мой японский друг нашел-таки красивый способ расплатиться за оказанную ему приватную услугу. – Это Чихара!
– Будь здорова, не болей! – дружно пожелали мне коллеги.
– Об этом не беспокойтесь, моего здоровья на троих хватит! – засмеялась я.
И Тяпа с Нюней ответили мне понимающим смешком.
Примечания
1
Читайте об этом в романе Елены Логуновой «Хижина тети Томы».