– Их больше, чем два, – обдумав сказанное, возразила я. – Вспомните: о каком-то черном чемоданчике говорили еще соседи-алкаши. Якобы некто из проживающих в гостинице украл на стройке кирпичи и унес их оттуда в чемоданчике. Значит, первый чемоданчик – с золотом, второй – с альбомом, третий – с кирпичами.
Чемодан номер один принес с собой в автобус Чукча, притворившийся японцем. Номер два во время эвакуации забыл в «Икарусе» пьяный переводчик. Насчет третьего чемодана, правда, непонятно, чей он может быть?
– Напоминаю – кто-то из японцев купил в магазинчике Шульца чемоданчик из искусственной кожи черного цвета! – оживилась Тяпа. – Уж не он ли этот «третий номер»?
– Как-то глупо покупать чемодан для того, чтобы носить в нем кирпичи, – заметила Нюня.
– Возможно, его купили не для кирпичей? – я перспективно задумалась, но Тяпа сбила меня с мысли ироническим замечанием:
– Тут поразительный спрос на черные чемоданчики! Их и покупают, и воруют! Может, это японских рук дело? Какая-то самурайская традиция – любым путем прибирать к рукам каждый черный чемоданчик, оказывающийся в поле зрения?
– Что-то в этом есть, – признала я.
Меня живо заинтересовало утверждение Чукчи, будто чемоданчик с золотом у него украли в «Либер Муттер». За последнюю пару дней в гостинице и окрест нее много чего пропало, и это придавало утверждению Чукчи определенную убедительность. Версию, что преступник просто припрятал золотишко в секретном месте, я отвергла как нелепую. Стал бы Чукча с применением оружия отнимать чемодан у Никиты, если бы знал, что золота в нем нет? Ясное дело – не стал бы.
– Да и Никита не стал бы отнимать у тебя чемодан, зная, что в нем альбом передвижников! – вставила Тяпа.
– Почему же, – неуверенно возразила Нюнечка – большая ценительница сокровищ культуры. – Это великолепное издание с прекрасными иллюстрациями, я уж не говорю о том, что на репродукциях представлены шедевры отечественной живописи.
– Да ладно! – оборвала ее Тяпа. – Чтобы два бандита устроили перестрелку из-за книжки, это должна быть пухлая сберкнижка на предъявителя!
Предмет дискуссии в красивой резной коробке лежал перед нами на столе. Я машинально придвинула ее к себе, достала альбом и раскрыла его. Страницы сами собой распались там, где между ними лежала белая картонка.
– Это еще что такое? – я взяла плотный квадратик, перевернула и увидела, что это мгновенный снимок, сделанный фотоаппаратом «Полароид».
Такие камеры были очень популярны лет пятнадцать назад, когда еще не появились цифровые фотоаппараты. Моментальные «Полароиды» ценились выше пленочных «мыльниц», но были громоздкими и давали неважное качество картинки, а потому вымерли как вид на рубеже веков. Впрочем, кое-где эти раритетные аппараты еще сохранились. Совсем недавно я видела такую бандуру в комнате отдыха при сауне гостиницы «Москва» и еще подумала – зачем тут этот фотореквизит?
Отдернув занавеску, чтобы в комнате стало посветлее, я взглянула на моментальный снимок и сразу поняла, зачем в сауне «Полароид». Да для того, чтобы расшалившиеся гости могли запечатлеть наиболее яркие моменты своего отдыха, оставаясь при этом в полной уверенности, что каждый снимок уникален и существует в единственном экземпляре!
– То есть нет ни негатива, с которого нетрудно распечатать копию, ни электронного файла, так что никто не сможет компрометировать или даже шантажировать героев фотосессии, – бормотала я, рассматривая пикантное фото, запечатлевшее мелкорослого узкоглазого брюнета в объятиях дородной веснушчатой девы с распущенными русыми волосами.
И русская красавица, и ее азиатский кавалер позировали фотографу голышом, так что на официальную встречу делегатов разных стран контакт не тянул. Хотя обстановка в зоне рандеву, несомненно, была теплой и дружественной. Помимо основных героев эротического шоу, в кадре фрагментарно присутствовали другие участники мероприятия: в правом нижнем углу снимка виднелись чьи-то вытянутые ноги в непарных носках, а в левом верхнем – рука, сжимающая вилку с наколотым на нее помидорчиком.
– Перестань смотреть на эту гадость! – заволновалась моя Нюня. – Как не стыдно, Таня! Классика русской живописи тебе неинтересна, а от гнусной порнографии глаз не оторвешь!
– Классика мне тоже интересна, – успокоила я ее и действительно с большим интересом рассмотрела репродукции картин на развороте альбома.
Пикантную фотографию не случайно оставили именно на этих страницах: девица на снимке была поразительно похожа на пышнотелых красоток, вдохновлявших Кустодиева.
– Да и голыш-азиат мне кого-то напоминает, – прищурилась Тяпа. – Ба! Это же наш друг Чихара-сан!
– Опаньки! – пробормотала я.
И вермишелины в моей голове прекратили кружение и стали сами собой склеиваться в ровненькую веревочку.
Минут через пять я вышла из ступора, тряхнула головой, и путеводная ниточка смоталась в аккуратный клубочек. Я уже не нуждалась в подсказках. Сложившаяся версия объясняла все. Абсолютно все! Правда, она нуждалась в подтверждении фактами, которыми я не располагала. Зато они были известны кому-то другому, и этот «кто-то» находился совсем недалеко от меня.
– Гаврила, подъем! – веселым и злым голосом армейского старшины (интонации я подслушала у Славика), вскричала я, широко шагнув к кровати переводчика.
Гаврила не хотел просыпаться, но я сдернула с него одеяло, а потом тем же одеялом, скрученным на манер шинели-скатки, выбила пыль из Гаврилиной пижамы.
– В чем дело? Татьяна, ты чего? – забормотал Тверской-Хацумото, растирая кулаками припухшие глаза.
– Знаешь, Гаврик, а ведь я могу нажаловаться нашему начальству, что ты беспробудно пил, преступно пренебрегая своими прямыми обязанностями! – ласково сказала я.
– Татьяна, ты этого не сделаешь! – заныл переводчик. – Татьяна, ты же нормальный человек! Ты тоже коньяк пьешь, я знаю! Мы же с тобой в «Москве» на брудершафт пили, помнишь?
– Это я, Гаврик, помню, – кивнула я. – А чего не помню или не знаю, то ты мне сейчас расскажешь. Ну-ка, признавайся, чем вы с нашими японскими друзьями занимались после того, как мы с Танюшкой сдали вахту в гостинице Сэму с Алексом?
Гаврила забегал глазками, заалел щечками и начал заикаться, но я быстро вернула ему нормальную дикцию, повторив страшную угрозу бессовестно накляузничать на нерадивого переводчика по своей департаментской линии. Припертый к стенке, Гаврик сознался во всех своих прегрешениях. Они имели в основном характер преступлений против морали и нравственности, совершенных в сговоре с другими лицами.
– Это была не моя идея, честно! – поклялся Гаврила. – Это Алекс придумал девочек для японцев заказать, чтобы окончательно сгладить у наших зарубежных гостей неприятные впечатления от встречи с горожанами.
– Сгладили?
– Ой, сгладили! – просторная физиономия Тверского-Хацумото расплылась еще шире, а глаза совсем сузились. – Такие девки были добрые, веселые, заводные! Чего только не делали!
– Без подробностей, – попросила я, щадя Нюню. – Главное скажи: делали ли они, среди прочего, фото на память?
– Было и такое, – кивнул Гаврила и масляно заблестел глазками. – И прикольные, я тебе скажу, фотки получились!
– Это точно, – согласилась я и жестом пригласила переводчика подняться. – Вставай, Гаврила, пойдем в народ.
– В какой еще народ? – не понял он.
– В какой, в какой! В японский, какой же еще!
Японский народ еще спал. Меня это вполне устраивало. Я не планировала дожидаться урочной побудки, потому что знала – сразу после завтрака, положенного иностранным гостям по дипломатическому протоколу, за японцев вплотную возьмутся коллеги сержанта Бобрикова. Я должна была допросить их раньше.
– Мне требуется твоя профессиональная помощь, чтобы побеседовать с двумя японцами, – объяснила я Гавриле уже в коридоре. – Всю толпу будить незачем, мне нужны всего двое: некий Чихара и еще одноногий, ФИО которого я забыла. Вытаскивай их в коридор по очереди.
– Кто пойдет первым? – Смекнув, что ему лично ничего плохого в ближайшее время не грозит, Гаврила приободрился.
– Одноногий.
Одноногий носил звучное имя Акира. Фамилия у него была менее запоминающаяся, и я пропустила ее мимо ушей. Меня применительно к этому персонажу интересовал всего один момент, и я постаралась сформулировать его максимально четко, чтобы суть вопроса не потерялась при переводе. У меня сложилось нелестное мнение о японском языке, в котором перепутать кабана с портфелем так же легко, как раз плюнуть.
– Уважаемый Акира-сан, – размеренно, подстраиваясь под стрекотание синхронного переводчика, сказала я встревоженному японцу. – Как представитель власти, обещаю, что у вас не будет никаких неприятностей, если вы честно и прямо ответите на мой вопрос. С какой целью вы старались получить фотоснимок, компрометирующий господина Чихару?
– Вот люди! – сокрушенно воскликнул Тверской-Хацумото, выслушав признательную японскую речь на полторы минуты. – Воистину, они всюду одинаковы, особенно бабы! Он говорит, что собирал компромат на господина Чихару по поручению его коллеги, а того обязала это делать мадам банкирша, ревнивая супруга названного господина. Видишь ли, сам тот коллега застукать подозреваемого за амурными делами никак не мог, Чихара не дурак, понял, что за ним шпионят, и держался от коллеги на расстоянии. А господин Акира поначалу не внушал ему подозрений.
– Спасибо, можно не продолжать, дальше мне все ясно, – я царственным кивком поблагодарила японца за ценную информацию и столь же монаршим жестом отпустила его восвояси.
– Следующего давай! – уже без пафоса велела я Гавриле.
Пока переводчик выковыривал из теплой постельки господина Чихару, я добавила паззлы, полученные от Акиры, в почти готовую мозаику. Картинка получалась красивая и содержательная, не хуже живописных шедевров передвижников.
Итак, эта запутанная история началась не с ограбления ювелирного магазина, а днем раньше, и не в Новороссийске, а в Краснодаре. Поздним вечером в сауне при гостинице один непорядочный японец сфотографировал другого такого же казенным «Полароидом», но не смог сразу же присвоить пикантный снимок. Короткий экскурс в историю русской живописи, который устроили японским гостям мы с Танечкой, не прошел даром! Он сыграл свою роль в развитии событий! Кто-то из участников русско-японской оргии за бескультурными занятиями вспомнил о культурных, уловил очевидное сходство дамы на фото с кустодиевскими барышнями и поместил снимок между страницами художественного альбома. Гаврила, которому я строго-настрого наказала беречь ценную библиотечную книжку как зеницу ока, положил альбом в свой портфель и не расставался с последним вплоть до лечебной пьянки в автобусе. После этого безответственный переводчик о своей ручной клади с культурно-бескультурной начинкой благополучно забыл.
А вот два японца о черном чемоданчике крепко помнили и наперебой старались его найти. Понятно, что цели у них при этом были разные. Акире заключенный в альбоме фотоснимок нужен был как результат его высокооплачиваемой шпионской работы, а Чихара, на трезвую голову осознавший, чем рискует, страстно желал избавиться от компромата.
– И когда он слезно вымаливал у тебя кабана, то имел в виду не свинью мужского пола, а портфель по-японски, – влезла в мои стройные рассуждения Тяпа.
– Это всем понятно и уже неново, – осадила ее Нюня. – Гораздо интереснее то, что прояснились личность и мотивы папарацци, шнырявшего по гостинице под покровом ночи.
– Давайте по порядку, – попросила я. – Таким образом, два японца с противоположными целями искали увесистый черный чемоданчик. А у Чукчи как раз такой чемоданчик был, только он до коллективного похода в магазинчик Шульца конспиративно держал его в пакете из Новороссийского «Макдоналдса». Пакет тоже являлся уликой, поэтому в лавочке Бориса Абрамовича Чукча приобрел большую полотняную сумку, а упаковку с логотипом «Макдоналдса» выбросил в мусорную урну.
Один из японцев – не суть важно, кто именно, – увидел черный чемоданчик в тот момент, когда Чукча перекладывал его из пакета в сумку, и сделал гениальную вещь: тут же купил у Шульца похожий черный портфель. Зачем? Чтобы подменить чемодан Чукчи на время, пока он добудет из чемоданчика с художественным альбомом фотоснимок!
– Все-таки эти японцы – культурные люди, – сказала по этому поводу Тяпа. – Наш человек просто стырил бы чемоданчик, вытащил фотку, а все остальное выбросил на помойку. А этот, смотри-ка, явно планировал вернуть чемодан владельцу!
– Увы, этим благим намерениям не суждено было сбыться, – вздохнула я.
– Не увы, а ура! – поправила меня Тяпа. – Ведь японская диверсия разлучила Чукчу с краденым золотом! Если я правильно понимаю, предприимчивый японец не просто поменял чемоданы, а предварительно положил в свой портфель кирпич, позаимствованный на соседней стройке. Улучил момент, когда Чукча оставил полотняную сумку без присмотра и подменил золотой чемоданчик кирпичным. По весу они почти не отличались, а внутрь чемоданчика Чукча не заглядывал – ключа-то у него не было!
– А у одноногого японца ключ как раз был. Но не от золотого чемоданчика, а от художественного, – подхватила Нюня, торопясь показать, что она тоже не дурочка, детективные задачки решать умеет. – Думаю, он его позаимствовал у поддатого Гаврилы.
– У поддатого Гаврилы только ленивый ничего не позаимствовал, – смущенно пробормотала я.
Участие нашего переводчика в развитии сюжета было пассивным, но значительным. Если бы он не был перманентно пьян, как сапожник, японцы просто спросили бы у него, где чемоданчик, и не стали заниматься самодеятельностью. Но Гаврила был невменяем, и Чихара с Акирой принялись действовать кто во что горазд.
– Этот Чихара вроде нашей Нюнечки, – съязвила Тяпа. – Кисляй и нытик! Не нашел чемодана самостоятельно и стал плакаться тебе о пропаже «кабана». А вот Акира – молодец, настоящий мужик, уважаю! Не поленился подстраховаться и той ночью, когда вы с Чихарой бестолково муссировали кабанью тему, попытался сделать новый компрометирующий снимок.
– Он не попытался, он его сделал! – содрогнулась Нюня. – Представляю, как пикантно смотрелась наша Танечка с японцем на руках на фоне приоткрытой двери гостиничного номера!
Я кивнула:
– Если бы эта новая фотка осталась у Акиры, он, наверное, не стал бы продолжать охоту за черным чемоданчиком. Но одноногому папарацци упорно не везло. Убегая от меня, он лишился фотоаппарата, который затем перекочевал в нечистые руки жуликоватого юноши, продавшего мне Гаврилин мобильник.
– Кстати! – снова возникла Тяпа. – Помнишь азиата, с которым ты разминулась на крыльце магазина «Электроника»? Который купил пленочную «мыльницу»? Сто процентов, это был Акира! Потеряв цифровик, трудолюбивый фотограф поторопился приобрести новое орудие труда.
– Вернемся к событиям той бурной ночи, – предложила я. – Я схватила убегающего Акиру, случайно оторвала ему искусственную ногу, страшно этого испугалась и упала в обморок. Акира тоже грохнулся, но пришел в себя раньше, чем я, и унес все свои ноги во двор. Тут пришел сердитый Борис Абрамович, запер наружную дверь, и Акира остался за бортом. И что сделал этот несгибаемый японец?
– Пристегнул оторванную ногу, высмотрел открытое окно и через него забрался в твой номер! – ответила Тяпа так легко, что стало ясно: она тоже не затруднилась бы проделать этот трюк. – Вот только выйти из комнаты он не мог, ведь ты перед сном заперла дверь и спрятала ключ под подушку. Поэтому незваный гость свил себе гнездо под кроватью Ларика.
– Уволок мое одеяло, – надулась я.
– Зато потерял под кроватью ключик от чемоданчика Гаврилы, – напомнила Нюня.
Я перестала обижаться и перешла к следующему звену логической цепочки.
– И вот наступило утро. Мы всей толпой пошли в магазинчик за покупками, Там Акира или Чихара (скорее Акира, он такой энергичный!) увидел чемоданчик Чукчи и купил похожий у Шульца, потом сбегал к соседу за кирпичом и подменил чемоданчик.
– И тут пошло веселье! – бесшабашно захохотала моя авантюристка. – Чукча, не подозревающий о том, что его ограбили, тихо смылся из гостиницы с кирпичным чемоданчиком – тут-то Танька и спохватилась, что одного японца не хватает. Началась чехарда с поисками пропавшего самурая. Под шумок Акира стибрил у Шульца электронож и пошел пилить чемоданчик с золотом, полагая, что это чемоданчик с альбомом! А тот, будучи попрочнее консервной банки, оказал неумелому и плохо вооруженному взломщику сопротивление. Конечно, упорство и труд все перетрут, и Акира рано или поздно вскрыл бы упрямый чемоданчик, но тут в процесс опять вмешался его персональный злой ангел – наша Танюха!
– Почему это я злой ангел? Я добрый! – возмутилась я.
– Ага, добрый! Притопала в лес и спугнула Акиру!
– Это еще посмотреть, кто кого испугал! – заспорила с ней Нюня. – Я, когда увидела безногого мужика с окровавленной культей, чуть не умерла!
– Жалко, что не умерла, – буркнула Тяпа.
Я не обратила внимания на эту дежурную перебранку, торопясь приблизиться к финалу:
– Судя по всему, наша ночная игра в салочки не прошла для Акиры бесследно: крепление искусственной ноги оказалось повреждено, и неловко прилаженный протез натер бедняге кровавую мозоль. Невезучий парень! Так старался, но шпионское задание не выполнил и еще здоровье подорвал пуще прежнего.
– Главное, что он не открыл золотой чемоданчик, – презрела сантименты прагматичная Тяпа. – Пошел с ним в какое-то другое место, и тут с лучшей стороны проявил себя наш друг Чихара! Он увидел своего недоброжелателя-папарацци с черным чемоданчиком и, в свою очередь, выкрал у него этот бесценный предмет, уверенный, что в чемоданчике художественный альбом с пикантной закладкой.