Тринадцать не сказали ни слова.
Манона смотрела на каждую из них, пока они не опустили глаза. Но когда ее взгляд встретился с Астериной, ведьма выдержала его.
- У тебя есть что-то? - сказала ей Манона. - Или ты просто хочешь начать размахивать кулаками?
Глаза Астерины метнулись через плечо Маноны.
- У нас гости.
Манона нашла лидера одного из недавно прибывших шабашей Желтоногих, стоящего у подножия стола, потупив глаза, в положении - полного подчинения.
- Что? – потребовала Манона.
Лидер Желтоногих держала свою голову низко наклоненой.
- Мы просим вашего внимания на счет приказа герцога, Лидер Крыла.
Астерина напряглась, наряду со многими из тринадцати. За соседними столиками также замолчали.
- И почему, - Манона спросила. - Вы хотите сделать это?
- Вы вынуждаете нас делать вашу тяжелую работу, препятствуя нашей славе на полях сражений. Это путь наших кланов. Но мы могли бы выиграть другой вид славы таким образом.
Манона вздохнула, взвешивая, и, размышляя.
- Я подумаю.
Лидер шабаша поклонилась и отступила. Манона не могла решить, была ли она дурой, хитрой или смелой.
Ни одна из тринадцати больше не говорила за завтраком.
***
- И какой шабаш, Лидер Крыла, вы выбрали для меня?
Манона встретила герцога взглядом.
- Шабаш из Желтоногих, с ведьмой по имени Найна, прибывший ранее, на этой неделе. Используй их.
- Я хотел Черноклювых.
- Ты возьмёшь Желтоногих, - отрезала Манона. Сидящая дальше за столом Кальтэна не реагировала. - Они сами вызвались.
Лучше, чем Черноклювых, сказала она себе. Хорошо, что Желтоногие предложили себя сами.
Даже если Манона могла бы отказаться от них.
Она сомневалась, Жизлен ошибалась насчет характера валгов, но...может быть это сработает в их пользу, в зависимости от того, как Желтоногим повезет.
Герцог сверкнул пожелтевшими зубами.
- Ты пересекаешь опасную черту, командир эскадрильи.
- Ведьмы для того, чтобы летать на драконах.
Вернон наклонился вперед.
- Эти дикие, бессмертные существа так занимательны, ваша светлость.
Манона подарила ему долгий-долгий взгляд, который сказал Вернону, что однажды, в темном коридоре, он окажется с когтями этого дикого, бессмертного существа в животе.
Манона повернулась, чтобы уйти. Сорель, не Астерина, стояла с каменным лицом у двери. Другой резкий вид.
Потом Манона повернулась к герцогу, формулируя вопрос, даже когда она приказала себе не говорить его.
- С какой целью? Зачем все это? Зачем союз с валгами, зачем поднимать эту армию... почему?
Она не могла понять его. Континент уже принадлежал им. Это все не имело никакого смысла.
- Потому, что мы можем, - сказал герцог просто. - И потому, что этот мир слишком долго пребывал в неведении. Настало время, чтобы увидеть то, что может быть улучшено.
Манона делала вид, что раздумывает, а затем кивнула и зашагала прочь. Но она не пропустила слова - этот мир. Не эта земля и не этот континент.
Этот мир.
Она задалась вопросом, рассмотрела ли ее бабушка идею, что им, возможно, однажды придется бороться, чтобы удержать Пустошь - бороться с теми самыми людьми, которые помогли им забрать свой дом.
И задалась вопросом, что станет с этими детьми от Валгов и Железнозубых в этом мире.
Глава 21
Он пытался.
Когда пропитанная кровью женщина говорила с ним, когда те бирюзовые глаза показались такими знакомыми, он попытался вернуть себе контроль тела, языка. Но демон не давал ему этого сделать и только восхищался его борьбой.
Он с облегчением зарыдал, когда она заманила его в ловушку и занесла древнее лезвие над его головой. Тогда она заколебалась, затем другая женщина выпустила стрелу, и она убрала меч и ушла.
Она оставила его в ловушке с демоном.
Он не мог вспомнить ее имя, отказался вспоминать ее имя, как раз когда человек на троне расспрашивал его о случившимся. Как раз тогда, когда он вернулся к тому месту в саду и оттолкнул вскрытые кандалы, которые теперь валялись в гравии. Она оставила его по разумным причинам. Принц-демон хотел поглотить из нее все живое и затем отдать королю.
Но ему было жаль, что она не убила его. Он ненавидел ее за то, что она этого не сделала.
Глава 22
Шаол оставил свой пост на крыше квартиры Аэлины, как только промелькнул капюшон одного из мятежников, сигнализировавший, о том что тот принял пост. Спасибо богам.
Он не потрудился остаться в квартире, чтобы увидеть, как Эдион держится. Каждый его шаг по деревянной лестнице излучал ярость, грозовой удар его сердца, пока это было всем, что он мог слышать, что он мог чувствовать.
С другими мятежниками, спрятавшимися или осматривающими город, ушла Несрин, чтобы удостоверится, что ее отец в безопасности, Шаол остался один, когда шел по городским улицам. У всех были задания. Все были там, где они должны были быть. Несрин уже сказала ему, что Ресс и Брулло дали сигнал, что у них все в порядке, и сейчас…
Лгунья. Аэлина всегда была проклятой богами лгуньей. Она была такой же клятвопреступницей, как и он. Хуже.
Дорин не ушел. Нет. И ему не было плевать, сколько Аэлина трубила о пощаде для Дорина, или что она сказала, что это было слабостью - не убить его. Слабость заключается в его смерти, вот что он должен был сказать. Слабость заключается в том, чтобы сдаться.
Он шел вниз переулка. Он должен был скрываться, но рев в его крови и костях был неумолим. Канализационная решетка зазвенела под его ногами. Он остановился и всмотрелся в черноту ниже.
Было еще то, что нужно сделать - очень много чего нужно сделать, очень много людей, которых нужно спасти.
И теперь, когда Аэлина вновь оскорбила короля, он не сомневался, что валги схватят еще больше народа, как наказание, как заявление. В городе шум еще не утих, возможно это самое прекрасное время, чтобы ударить. Для уравнивания шансов между ними.
Никто не видел, когда он спустился к канализацию, закрыв крышку наверху.
Туннель за туннелем, его меч мерцал в свете, исходящем от решеток. Шаол охотился на грязные части валгов, его шаги были практически бесшумны. Обычно они были в своих гнездах, в темноте, но время от времени отставшие бродили по тоннелям. Некоторые гнезда были маленькими - только трое или четверо, кто охранял заключенных или еду - как он предположил. Достаточно просто для него, чтобы заманить их в засаду.
И не видеть чудесную картину, как катятся головы демонов.
Ушел. Дорин ушел.
Аэлина не знала всего. Огонь или не казнь не могут быть единственным выбором. Может быть, он пощадит одного из командующих - валга, чтобы убедится, что человек в демоне действительно есть. Может быть, есть другой способ, должен быть другой способ...
Туннель за туннелем, все их обычные прибежища, и ни одного признака их присутствия.
Ни одного.
Шаол почти бежал к самому большому гнезду, он знал, что там всегда есть те, кто нуждается в помощи. Он спасет их, потому что они это заслужили, потому что он должен, иначе все рухнет и-
Шаол уставился на вход в главное гнездо.
Тусклый солнечный свет осветил серые камни и небольшую реку в основании. Никакого признака управляемой темноты, которая обычно душила его как густой туман.
Пусто.
Солдаты-валги исчезли. И прихватили пленников с собой.
Он не думал, что они скрылись от страха.
Они ушли дальше, скрывая себя и заключенных, как гигант, дьявольски смеясь над каждым мятежником, который думал, что они выиграли эту секретную войну. И Шаол.
Он должен был подумать о ловушках как эта, рассмотреть то, что может произойти, когда Аэлина Галатиния выставит короля и всех его людей дураками.
Он должен был подумать о цене.
Возможно он был дураком.
Его кровь застыла, когда он вылез из канализации на тихую улицу. Он подумал о заседании в его ветхой квартире, это заставило его побежать на юг, стараясь избегать улиц, которые до сих пор были наполнены испуганными людьми. Все хотели знать что произошло: кто был убит, кто это сделал. О художественных оформлениях, безделушках и о торговцах с едой полностью забыли.
Звуки замерли, улицы опустели, когда он достиг жилого района, где дома были скромных размеров, но были изящными и хорошо сохранились. Небольшие потоки и фонтаны воды от Авери текли повсюду, предоставляя им излишки цветущих весенних цветов в каждых воротах, подоконниках, и крошечных лужайках.
Шаол узнал дом по одному только запаху: недавно испеченных хлеб, корица и еще какие-то специи, которых он не знал. Проходив переулок между двумя бледными каменными зданиями, он оставался в тени, когда приблизился к черному входу, стал всматриваться в кухонное окно. Мука покрывала большой стол, наряду с противнями, различными мисками для смешивания, и -
Дверь распахнулась, и тонкая фигура Несрин заполнила лестничную площадку.
- Что ты здесь делаешь?
Она была в своей форме охранницы, нож спрятан около ее бедра. Она, не сомневаясь, определила злоумышленника, приближающегося к дому отца.
Шаол пытался игнорировать вес, свалившийся ему на плечи. Эдион свободен - они достигли многого. Но скольких других невинных они обрекли сегодня?
Несрин, не дожидаясь его ответа, сказала:
- Входи.
***
- Охранники приходили и ушли. Мой отец отправил их дальше вместе с выпечкой.
Шаол посмотрел на свой кусок грушевого пирога и перевел взгляд на кухню. Яркие плитки акцентировали стены за прилавком в симпатичных оттенках синего, оранжевого и бирюзового. Он никогда не был в доме Савада Фалюк прежде, но знал где он, на всякий случай.
Он не позволял себе думать, что это "на всякий случай" может повлечь за собой. Разоблачение, как беспризорной собаки у черного входа, к этому не относится.
- Они его не подозревают?
- Нет. Они только хотели узнать, видел ли он или его рабочие кого-нибудь подозрительного перед спасением Эдиона. – Несрин взяла другое печенье и миндаль с сахаром для него. – С генералом все хорошо?
- На сколько я знаю.
Он рассказал ей о туннелях, валгах.
Насрин только ответила:
- Мы снова найдем их. Завтра.
Он ждал, что она начнет расхаживать по комнате, кричать и ругаться, но она оставалась спокойной. Небольшой комок в нем размотался.
Она ударила пальцем по деревянному износившемуся столу, как будто смешивание тысячи ломтей хлеба разгладило его.
- Зачем ты пришел сюда.
- Чтобы отвлечься. - ее глаза подозрительно блеснули, достаточно, чтобы он сказал:
- Не для этого.
Она даже не покраснела, хотя его собственные щеки горели. Если она предложит, то он, скорее всего, согласится. Он ненавидел себя за это.
- Тебе здесь рады, - сказала она. - Но конечно твои друзья в квартире - генерал, по крайней мере, - будут более хорошей компанией.
- Они мои друзья?
- Ты и Ее Величество проделали большую работу, пытаясь быть вместе.
- Трудно быть друзьями без доверия.
- Ты тот, кто пошел к Аробинну снова, даже после того, как он предупредил тебя.
- И он был прав, - сказал Шаол. – Он предупреждал, что она говорила, что не тронет Дорина, но сделает наоборот.
И он всегда будет благодарен за тот предупредительный выстрел Несрин.
Несрин покачала головой, ее черные волосы мерцали.
- Позволь только предположить, что Аэлина права. Что Дорина больше нет. Что тогда?
- Она не права.
- Позволь только предположить.
Он ударил кулаком по столу и стакан с водой затрясся.
- Она не права!
Несрин скривила губы, хотя ее глаза смягчились.
- Почему?
Он потер лицо.
- Потому что тогда все это ничего не значит. Все что произошло… все это ни для кого. Ты не поняла бы.
- Я не пойму? - Холодный вопрос. - Ты думаешь, что я не понимаю, что поставлено на карту? Я не забочусь о принце - не так, как ты. Меня больше волнует, что он представляет будущее этого королевства, будущее таких людей, как моя семья. Я не позволю другим иммигрантам быть ослабленными. Я не хочу, чтобы дети моих сестер приходили домой с разбитыми носами, снова, из-за их иностранной крови. Ты сказал мне, что Дорин может исправить мир, сделать его лучше. Но если он уйдет, если мы сделали ошибку сегодня, сохраняя ему жизнь, тогда я найду другой способ, чтобы достичь этого будущего. И еще одно, если мне придется. Я буду продолжать возвращаться, независимо от того, сколько раз те палачи спихнут меня вниз.
Он никогда не слышал от нее столько слов сразу, никогда... даже не знал, что у нее была сестра. Или что она была тетей.
Несрин сказала:
- Прекрати жалеть себя. Оставь этот курс, возьми другой. Приспособься.
В его рту пересохло.
- Тебе когда-нибудь причиняли боль? Твоему наследию?
Несрин посмотрела на ревущий огонь, ее лицо было как лед.
- Я стала городской охранницей потому, что ни один из них даже не попытался мне помочь, когда другие школьники окружили меня с камнями в руках. Ни один, даже при том, что они слышали мои крики. - Она встретилась с ним взглядом. – Дорин Хавильярд предлагает хорошее будущее, но ответственность так же лежит на нас. В том, как простые люди хотят действовать.
Верно - все верно, но он сказал:
- Я не оставлю его.
Она вздохнула
- Ты еще более изворотливый, чем королева.
- А ты ожидала, что я буду другим?
Полуулыбка.
- Я не думаю, что ты бы понравился мне, если бы не был таким упрямым ослом.
- Ты признаешься, что любишь меня?
- Прошлым летом ты не говорил, что тебе достаточно.
Несмотря на себя, Шаол смеялся.
- Завтра, - сказала Несрин. – Завтра мы выдвигаемся.
Он сглотнул.
- Выбрать новый курс, но оставить тот же путь.
Он сможет сделать это. Он может попробовать, по крайней мере.
- Увидимся в канализации с утра пораньше.
Глава 23
Эдион пришёл в сознание и попытался воспринять каждую деталь, окружавшую его, не открывая глаз. Солёный ветер из ближайшего открытого окна легко касался его лица; рыбаки кричали о своём улове в паре кварталов отсюда; и – и кто-то дышал рядом спокойно, глубоко. Кто-то спящий.
Он открыл глаза и увидел, что находился в маленькой, обшитой деревянными панелями комнате, украшенной с заботой и пристрастием к роскоши. Он знал эту комнату. Знал это место.
Дверь напротив его кровати была открыта, за ней была большая комната – чистая, пустая, наполненная солнечным светом. Простыни, на которых он спал, были шелковыми и новыми, подушки – пышными, а матрац – невообразимо мягким. Усталость овладела его телом, и тупая боль настигла его. В голове стало намного яснее, когда он посмотрел на источник этого спокойного, глубокого дыхания и увидел женщину, уснувшую в кремовом кресле возле кровати.
Её длинные, оголённые ноги лежали на одной из согнутых рук, шрамы всех форм и размеров покрывали её. Она положила голову другую на руку, её золотые волосы, длиной до плеч – кончики были окрашены в красновато-коричневый, как будто дешёвая краска уже почти смылась – покрывали её лицо. Её рот был приоткрыт, она спала, одетая в большую белую рубашку и что-то похожее на чёрные мужские трусы. В безопасности. Живая.
На один миг, он задержал дыхание.
Аэлина.
Он беззвучно произнёс её имя.
Как будто услышав, она открыла глаза, приходя в состояние боевой готовности, внимательно осматривая дверной проём, комнату за ним, потом саму спальню на предмет опасности. И затем, наконец, она взглянула на него и стала абсолютно неподвижной, только волосы развевались на ветру.
Подушка под его головой стала мокрой.
Она просто вытянула ноги, как кошка и сказала:
- Я готова принимать благодарность за мою зрелищную операцию спасения в любое время, ты же знаешь.
Он не мог остановить слезы, которые текли по его лицу, даже когда он прохрипел:
- Напомни мне, чтобы я никогда не переходил тебе дорогу.
Её губы дрогнули в улыбке, и её глаза – их глаза – заблестели.
- Здравствуй, Эдион.
Когда он услышал своё имя из её уст, что-то высвободилось у него изнутри, и ему пришлось закрыть глаза, тело вспыхнуло болью, когда он задрожал от усилия сдержать слёзы. Когда он собрался с духом, то сипло сказал:
- Спасибо тебе за такое зрелищное спасение. Но давай больше никогда не будем делать что-то подобное.
Она фыркнула, её глаза сверкнули серебром.
- Ты как раз такой, каким я мечтала, чтобы ты стал.
Что-то в её улыбке подсказало ему, что она уже знала – Рен или Шаол рассказали ей о нём, о том, что он был Адарланской Шлюхой, о Беспощадных. И всем, что он мог сказать, было:
- Ты чуть выше, чем я себе представлял, но ведь никто не идеален.
- Это чудо, что король смог удержаться от твоей казни до вчерашнего дня.
- Скажи мне, что он в таком бешенстве, какого ещё никто не видел.
- Если бы ты слушал достаточно внимательно, ты мог услышать его вопли, доносящиеся из дворца.
Эдион рассмеялся, и его рана заныла. Но его смех прекратился, когда он осмотрел её с головы до пят.
- Я придушу Рена и капитана за то, что они позволили тебе спасать меня в одиночку.
- Ну вот, приехали. - Она бросила взгляд на потолок и громко вздохнула. - Минута приятного разговора, и затем врождённая фэйская хрень проявилась с гневом.
- Я подождал дополнительных тридцать секунд.
Часть её рта вздрогнула в улыбке:
- Я искренне полагала, что ты не протянешь и десяти.
Он засмеялся ещё раз, и понял, что, хотя он и любил её раньше, он точно любил воспоминания – принцессу, которую у него забрали. Но не женщину, королеву – последний осколок семьи, который у него остался.