- Аэлина, мне стыдно за то, что я наговорил тебе.
- Хорошо, нам обоим стыдно, так что давай забудем об этом.
Она размешала яйца, следя за маслом.
- Я понимаю, Эдион, правда понимаю, насчёт клятвы верности. Я знаю, что она предназначалась для тебя. Я совершила ошибку, держа это от тебя в секрете. Я обычно не признаю таких вещей, но… Мне нужно было сказать. И мне жаль.
Он понюхал лук. Эдион опытно нарезал его, оставив аккуратную кучку на одном конце разделочной доски, и затем принялся за маленький коричневый гриб.
- Эта клятва значила для меня всё. Рен и я дрались с друг другом из-за этого, когда были детьми. Его отец ненавидел меня, потому что меня выбрали, чтобы принести её.
Она забрала у него лук и бросила его на сковороду, шипение заполнило кухню.
- Нет ничего, что запрещало бы тебе принести мне клятву, ты же знаешь. У Маэвы есть несколько поклявшихся ей на крови членов двора.
Которые сейчас пытались превратить её жизнь в ад наяву.
- Ты можешь принести мне клятву, и Рен – тоже, если вы только захотите, но... Я не разочаруюсь, если ты откажешься.
- В Терассене должен быть только один принесший клятву.
Она перемешала лук.
- Всё меняется. У нового двора – новые традиции. Ты можешь принести мне клятву хоть сейчас, если пожелаешь.
Эдион покончил с грибами и положил нож, прислоняясь к стойке.
- Не сейчас. Не до тех пор, пока я увижу тебя коронованной. Не до тех пор, когда мы будем перед толпой, перед целым миром.
Она забросила в сковороду грибы.
- Ты даже более театральный, чем я.
Эдион фыркнул.
- Поспеши с завтраком. Я уже помираю с голоду.
- Приготовь бекон, или ничего не получишь.
Эдион никогда не двигался так быстро.
Глава 30
Глубоко под каменным замком была комната, которую демон, скрывающийся в нем, любил посещать.
Иногда демон даже освобождал его, с помощью глаз, которые когда-то были его.
Это была комната, скрытая нескончаемой ночью. Или возможно темнота исходила от самого демона.
Но они могли видеть; они всегда могли видеть в темноте. В месте, откуда пришел демон-принц было так мало света, что он научился охотиться в тенях.
В круглой кривой комнате были сделаны изящные пьедесталы, на которых лежали черные подушки. И на каждой подушке находилась корона.
Сохраненные здесь как трофеи – сохраненные в темноте. Как он.
Секретная комната.
Принц стоял в ее центре, рассматривая короны.
Демон взял тело полностью под свой контроль. Он позволил ему, из-за той женщины, со знакомыми глазами, которая не смогла убить его.
Он ждал демона, чтобы покинуть комнату, но принц-демон заговорил вместо этого. Шипение, холодный голос, который прибыл из-за звезд, говорил с ним - только с ним.
Короны завоеванных стран, сказал демон. Скоро их будет еще больше. Возможно, даже короны других миров.
Ему было все равно.
Тебя должно заботить это - ты будешь наслаждаться этим, поскольку мы разрываем королевства в клочья.
Он отступил, попытался уйти обратно, в карман тьмы, где даже демон не смог бы найти его.
Демон смеялся. Бесхребетный человек. Неудивительно, что она лишилась головы на плечах.
Он пытался заглушить голос.
Пытался.
Ему было жаль, что та женщина не убила его.
Глава 31
Манона ворвалась в массивный военный шатёр Перрингтона, оттолкнув в сторону тяжелую брезентовую створку так яростно, что ее железные ногти порвали материал.
- Почему мои Тринадцать лишены доступа к шабашу Желтоногих? Объяснитесь. Сейчас же.
Как только последнее слово вылетело из нее, Манона встала как вкопанная. С потемневшим лицом, герцог дернул ее в сторону из центра тусклого шатра, и Манона с трепетом признала, что было пугающе.
- Убирайся, - прошипел он, и глаза его вспыхнули, как тлеющие угольки.
Но внимание Маноны уже было полностью захваченно тем, кто стоял за герцогом.
Манона шагнула вперед, как раз, в тот момент, когда герцог двинулся на нее.
Кальтэна, в черном просвечивающем платье, сотканным словно из ночи, наблюдала за стоящим на коленях, дрожащим от испуга солдатом, и ее бледная рука была протянута к его перекошенному лицу.
А вокруг неё горела адская аура тёмного костра.
- Что это? – спросила Манона.
- Вон, - рявкнул герцог, и даже нашёл наглость схватить её за руку. Она выдернула руку с выпущенными железными ногтями, обходя герцога и даже не взглянув на него. Все ее внимание было сосредаточенно на темноволосой леди.
Молодой солдат - один из личных солдат Перрингтона - тихо всхлипывал, когда завитки чёрного огня, исходящие с кончиков пальцев Кальтэны, скользили по его коже, не оставляя следов. Человек обратил свои заполненные болью серые глаза к Маноне.
- Пожалуйста, - промямлил он.
Герцог схватил Манону снова, но она метнулась от него
- Объясните это.
- Ты тут не отдаешь приказов, Лидер Крыла, - отрезал герцог. - Теперь убирайся.
- Что это? - повторила Манона.
Герцог встал перед ней, но тогда шелковистый женский голос выдохнул:
- Сумеречный огонь.
Перрингтон замер, будто удивленный тем, что она заговорила.
- Откуда взялся этот сумеречный огонь? - потребовала Манона.
Женщина была настолько маленькой, настолько худой. И её платье было едва толще паутины и тени. А горном лагере было холодно, даже для Маноны. Возможно эта девица отказалась от плаща, или всем было просто наплевать на неё. Или возможно, с этим огнем ... Возможно, ей не было нужно ничего из этого.
- Из меня, - сказала Кальтэна мертвым, пустым, но все же порочным голосом. - Он всегда был там, только спящий. А теперь он пробужден. Создан заново.
- Что он делает? - спросила Манона.
Герцог остановился, чтобы понаблюдать за молодой женщиной, как будто он разгадывал какую-то загадку, словно ожидал чего-то еще.
Кальтэна слабо улыбнулась дрожащему солдату, стоявшему на декорированном красном ковре, и его золотисто-каштановые волосы переливались на свету подвешенного вверху фонаря.
- Он делает это, - прошептала она, и согнула свои тонкие пальцы.
Сумеречный огонь выстрелил из них и обвил тело солдата, словно вторая кожа.
Он открыл рот в безмолвном крике - извиваясь в судорогах, затем запрокинул голову к потолку палатки, всхлипывая в тихой, неслышной агонии.
Но никаких ожогов не оставалось на его теле, будто этот огонь вызывал только боль, словно это было самовнушение, заставляющее думать, что тело горит.
Манона не отводила пристального взгляда от скорченного человека на ковре, теперь из его глаз. носа и ушей потекла кровь.
Затем она спокойно спросила у герцога:
- Почему вы мучаете его? Он мятежник? Шпион?
Теперь уже герцог приблизился к Кальтэне, вглядываясь в ее пустое, красивое лицо. Ее глаза были полностью зачарованы происходящим с молодым мужчиной. Она снова заговорила.
- Нет. Это просто человек.
Никаких колебаний, никакого признака сочувствия.
- Достаточно, - сказал герцог, и огонь из рук Кальтэны исчез.
Юноша обмяк на ковре, тяжело дыша и рыдая. Герцог указал на занавески в задней части палатки, которая, несомненно, скрывала спальную зону.
- Ложись.
Словно кукла, словно призрак, Кальтэна, казалось, носила не платье, а полночь обёрнутую вокруг себя, последовала к тяжёлым красным шторам, проходя сквозь них, будто она была не более чем туманом.
Герцог подошел к юноше и присел перед ним на колени. Пленник поднял голову, кровь и слезы смешались на его лице. Глаза герцога встретились с Маноной, когда он положил массивные руки по обе стороны от лица его солдата.
А затем свернул ему шею.
Смертельный хруст звоном отдался в ней, будто звон арфы. В другой ситуации, она бы просто усмехнулась.
Но вместе с ударами сердца она почувствовала, как теплая, липкая голубая кровь полилась по её рукам, она почувствовала рукоять ножа, отпечатанного в ее ладони, как когда, когда Манона полоснула им по горлу той крошанки.
Солдат плюхнулся на ковер. Герцог поднялся и взглянул на неё.
- Это то, чего ты хотела, Черноклювая?
Подобно смерти Крошанки, это было предупреждением. Держать рот на замке.
Но она планировала написать бабушке. Планировала рассказать ей все, что произошло: это, и то, что шабаш Желтоногих был невиден и неслышен с момента прибытия их в комнату под Сторожевой башней. Матрона прилетела бы сюда и начала ломать всем спины.
- Я хочу знать, почему нас держат отдельно от Желтоногих. Они находятся под моей юрисдикцией, и как главнокомандующая, я имею право видеть их.
- Все прошло успешно, и это все, что тебе нужно знать.
- Ты должен сказать своим охранникам, чтобы они немедленно пропустили меня.
Действительно, десятки охранников блокировали ее путь, и, за исключением убийства по пути, у нее не было возможности пройти к Желтоклювым.
- Ты игнорируешь мои приказы. Почему я должен следовать твоим, Лидер крыла?
- У вас не будет чертовой армии, чтобы летать на крылатых драконах, если вы захватите всех ведьм для своих селекционных экспериментов.
Они были воинами - они были кланом железнозубых ведьм. Они точно не были вещью для разведения. На них нельзя было проводить эксперименты. Ее бабушка убила бы его за это.
Герцог лишь пожал плечами.
- Я сказал вам, что хотел Черноклювых. Ты отказалась отдать их мне.
- Это наказание? - слова сами вылетели из нее.
Желтоногие все еще были железнозубыми, в конце концов. И всё ещё были под её командованием.
- О, нет. Нисколько. Но если ты не подчинишься моему приказу снова, в следующий раз, может быть будет наказание.
Он поднял голову, и свет блеснул в его темных глазах.
- Как вы знаете, среди валгов есть принцы. Могущественные, хитрые принцы, способные размазывать людей по стенам. Они были очень заинтересованы в том, чтобы испытать ваш род. Возможно, они посетят ваши казармы. Посмотрим, кто из ведьм переживет эту ночь. Это будет хороший способ отсеять менее опытных. Мне не нравятся слабые войны в моей армии, даже если это уменьшит ваши ряды.
На мгновение в ее разуме воцарилась гнетущая тишина. Угроза. Угроза от этого человека, человека, в котором жил тёмный зверь.
Осторожно, сказал голос в ее голове. Примени хитрость.
Так что Манона позволила себе слегка кивнуть в согласие, и спросила:
- А что насчёт других ваших действий? Что творится в глубине гор, окружающих эту долину?
Герцог изучающе смотрел на нее, и она выдержала его пристальный взгляд, в каждом дюйме которого скользила темнота. Что-то черное было внутри него, чему не было места в этом мире. И наконец он ответил:
- Ты не захочешь знать о том, что рождается и создается под теми горами, Черноклювая. Не трудись отправлять туда своих разведчиков. Иначе они больше не увидят солнечного света. Считай, что тебя предупредили.
Человеческий червь явно не знал насколько опытны её Тени, и она не собиралась поправлять его, не тогда, когда однажды это может быть использовано как преимущество. Но что бы не происходило среди этих гор - это не её забота, и не Желтоногих и остальной части легиона, чтобы этим заниматься. Манона указала подбородком в сторону мертвого солдата.
- С какой целью вы планируете использовать сумеречный огонь? Для пыток?
Ярость полыхнула в еще одном вопросе.
- Я еще не решил. На данный момент она будет экспериментировать, как обращаться с ним. Возможно, позже она научится испепелять армии наших врагов. - жестко проговорил герцог.
Пламя, которое не оставляет ожогов – может истребить тысячи. Это было бы великолепно, даже если это и абсурд.
- Здесь есть армия врагов? Будете ли вы использовать сумеречный огонь на них?
Герцог снова поднял голову и от упавшего от света фонаря, шрамы на лице сильно проступили.
- Твоя бабушка видно тебе не рассказала.
- О чем? – слегка поинтересовалась Манона
Герцог шагнул в сторону занавешенной комнаты.
- Об оружии, что она делает для меня и для Вас.
- Какое оружие?
Она не видела необходимости тратить время на тактичное молчание.
Герцог только усмехнулся ей и исчез. Штора качнулась достаточно, чтобы увидеть Кальтэну, лежащую на низкой, покрытой мехами кровати, её тонкие бледные руки лежали по бокам. Она смотрела невидящим взором. Щит. Оружие.
Два оружия - Кальтэна и ещё что-то еще, что ее бабушка готовила.
Вот почему Матрона осталась на Клыке с другими верховными ведьмами.
Если они втроем объединили свои знания, мудрость и жестокость, чтобы разрабатывать оружие для использования против армий смертных...
Дрожь пробежала по позвоночнику Маноны, когда она вновь взглянула на распростёртого на ковре человека.
Независимо от того, что это было за оружие, независимо от того, что три верховные ведьмы придумали...
У людей не было ни единого шанса.
- Я хочу, чтобы вы передали мои слова в другие шабашы. Мне нужно, чтобы часовые постоянно стояли у входов в наши казармы. Трёхчасовой дозор, не больше. Мы не должны допустить того, чтобы кто-то проник к нам незаметно. Я уже отправила письмо Матроне.
Элида проснулась от толчка внутри орлиного гнезда, согревшаяся и отдохнувшая, но она едва могла дышать. Было еще темно, но лунный свет уже исчез, приближался рассвет. И в темноте, она могла разглядеть лишь отблеск белоснежных волос и мерцание железных ногтей. О, боги.
Она планировала поспать только час. Но, должно быть, проспала не меньше четырех. Аброхас стоял неподвижно позади неё, а его крыло все еще защищало ее.
После того столкновения с Астерин и Маноной, каждый час бодрствования или сна были кошмаром для Элиды, и даже днями позже она ловила себя, на задерживании дыхания в странные моменты, когда тень страха душила ее. Ведьмы не заботились о ней, даже при том, что она утверждала, словно ее кровь была синей.
Но этой ночью она, хромая, пошла обратно в свою каморку. На лестнице было темно и тихо - слишком тихо, даже с грохотом её цепей. Кругом была абсолютная тишина. Как будто даже пылевые клещи задержали дыхание. Кто-то был в ее комнате и этот кто-то ожидал ее.
Поэтому она продолжала идти, к полностью залитому лунным светом орлиному гнезду, куда её дядя не посмеет пойти. Крылатые драконы Тринадцати спали свернувшись калачиком, как кошки. Находящийся слева от нее, Аброхас следил не мигая за ней бездонными большими глазами, распластавшись на брюхе. Когда она подошла к нему достаточно близко, чтобы почувствовать запах мертвечины, доносящийся из его пасти, она сказала:
- Мне нужно где-то поспать, всего одну ночь.
Его хвост немного пошевелился и железные шипы звякнули о камни. Виляя им, словно собака - сонный, он все же рад был ее видеть. Не было рычания, из-за которого его бы услышать, никакой демонстрации железных зубов, чтобы проглотить ее за два укуса. Она бы предпочла быть проглоченной заживо, чем столкнуться лицом с теми, кто находился в ее комнате.
Элида скользнула вниз к стене, засовывая руки в подмышки, и подогнув колени к груди. Её зубы стучали от холода, и она свернулась поплотнее. Было так холодно, что изо рта шёл пар. Сено захрустело, и Аброхас подсел ближе к ней.
Элида напряглась - намереваясь вскочить на ноги и убежать. Но дракон вытянул одно крыло, как бы приглашая ее сесть рядом с ним.
- Пожалуйста, не ешь меня, - прошептала она.
Он проворчал, как бы говоря, если ты только не будешь сильно открывать рот.
Дрожа, Элида поднялась. Он казался больше с каждым шагом. Но крыло осталось протянутым, как будто она животное, нуждающееся в успокоение.
Когда она к нему подошла, то уже с трудом могла дышать, но Элида все же смогла протянуть руку и погладить изогнутый чешуйчатый покров. Он был на удивление мягким, как поношенная кожа. От него исходило тепло, как от печки. Дракон осторожно повернул голову под таким углом, чтобы лучше наблюдать за ней. Элида прижалась к нему, и ее спина мгновенно согрелась.
Его крыло изящно опустилось ближе к ней, и скоро оно казалось мембраной между ней и холодным воздухом. Она наклонялась дальше к его мягкому и приятному теплу, позволяя ему раствориться в ее теле.
Она даже не поняла, что провалилась в сон. И сейчас...они были здесь.
Сильный запах Аброхаса скрывал её собственный человеческий аромат, иначе Лидер Крыла уже бы нашла ее. Аброхас вел себя достаточно тихо, так что она задалась вопросом, знал ли он это тоже.
Голоса переместились к центру орлиного гнезда, и Элида измерила расстояние между Аброхасом и дверью. Возможно, она смогла бы ускользнуть, прежде чем они заметили бы её.
- Держать все в тайне, в полном в секрете. Если кто-то выяснит про нашу обороноспособность, умрёт от моей руки.
- Как пожелаете, - сказала Соррель.
Астерина спросила:
- Мы скажем Желтоногим или Синекровным?
- Нет, - ответила Манона, её голос был подобен смерти. - Знать должны только Черноклювые.
- Даже если другой клан предложит добровольную помощь? - спросила Астерина.
Манона издала рычание, от которого у Элиды волосы встали дыбом.
- Мы не можем тащить всех на поводке.
- Поводки можно привязать, - оспорила Астерина.
- Так может привяжем, тебе на шею, - сказала Манона.
Сейчас,сейчас, пока они спорили. Аброхас по-прежнему был неподвижен, словно не решаясь привлечь к себе внимание, а Элида готовилась уйти. Но цепи...Элида вновь села и внимательно, не торопясь, чуть оторвала ногу от пола, придерживая цепь, чтобы перетащить ее. Она аккуратно передвигала руками и ногами, подталкивая себя и поползала к двери.