Когда бушевавший снаружи ливень стих и перестало громыхать – пассажиры "Касатки", соскучившиеся за время довольно долгого перелёта по твёрдой земле и живой природе, собрались в распахнутой настежь шлюзовой камере, с наслаждением наблюдая за разгулом стихии. В это же время Руслан, надев на себя старый драный плащ, и захватив лишь небольшой штопаный мешок и старый сучковатый посох, спустился вниз и пошёл прочь, в сопровождении Центуриона. Все возмущения остальных и попытки уговорить его не ходить в одиночку – особенно активные со стороны Ивы, что так и порывалась пойти вслед за своим учителем – были пресечены на корню. По словам жреца, то, что он собирался сделать, было только его делом, и он не хотел ввязывать кого-то ещё и отвлекаться на то, чтобы вытаскивать спутников из различных передряг, спасать от напастей, рискуя при этом некоторых потерять навсегда. Конечно же, находиться на поверхности этой довольно дикой планеты было довольно опасно.
Ива, словно собака, хозяин которой уходит из дома, оставляя её одну, долго стояла и смотрела вслед удаляющейся сгорбленной фигуре, сопровождаемой роботом, растаявшим в зыбком мареве активной маскировки. Будто почувствовав взгляд, старик обернулся и помахал рукой. Но после этого решительно отвернулся и продолжил свой путь, вскоре исчезнув между деревьев.
Slice FFA157D60012CEEС
Толстое бревно, поваленное поперёк дороги. Конечно же, когда бедно одетый старик доковылял до него, из кустов появились косматые, тщедушные, но весьма решительно настроенные оборванцы – один с вилами, у которых были поломаны два зубца, другой – поигрывающий сучковатой дубинкой.
– Эй. Гони, что там у тебя есть, в мешке, – тот, что был ближе, свирепо осклабился ртом, в котором отсутствовала добрая половина зубов.
– Там ничего нету.
– Это уже нам решать, что там есть, а чего нету! Давай сюда!
– Ну, держите…
Разбойник сделал несколько шагов навстречу. Но не дошёл – вдруг что-то едва заметно мелькнуло, и отделённая от тела голова джентльмена удачи отлетела в сторону. Его же товарищ остался стоять, остолбенев – видимо, не понимая, что происходит. Он так и продолжал пребывать в ступоре, пока прямо перед ним не появился, будто из ниоткуда, большой человекоподобный робот, вида весьма ужасного. Лезвие, явно острое и смертоносное, всё ещё покрытое горячей кровью щербатого, застыло у самой глотки мужичка. И только после этого тот, наконец, осознал всё и мелко задрожал.
– Что-то твой коллега не стал брать мой мешок… Может, ты хочешь?
– Нет-нет, сэр, помилуйте, сэр, не губите, сэр! Всё, что хотите, отдам!
– Да что ты мне можешь дать?… И никакой я не сэр, не надо так называть.
– Всё отдам! Всё, всё как есть, сэр… Не сэр!
– Нет у тебя ничего интересного. Хотя… Кое-чем, всё же, можешь помочь. Не знаешь случаем, где искать Оракула?…
– Оракула?… – глаза разбойника ещё больше округлились – хотя, казалось, куда сильнее.
– Да, Оракула.
– Эта богомерзкая тварь… Откуда мне знать…
– Что ж, тогда придётся твоей буйной головушке отделиться от шеи, и прилечь на землю отдохнуть, рядом вон с той… – старик кивнул на валяющуюся безобразным обрубком верхнюю оконечность тела щербатого.
– Нет-нет-нет! Всё расскажу! Только не знаю… Про Оракула у драконов надо спрашивать! Вот только кто из них говорить будет…
– Где их найти-то тут можно?
– Вроде, говорят, там, в холмах, видели…
Slice FFA157D60012CEEE
Несмотря на ночь, лесистые холмы были освещены светом нескольких лун. Одна, белая и круглая, висела в зените. Другая, красная, чуть приплюснутая, едва приподнялась над далёким горизонтом, и тяжело ползла наверх, стремясь в компанию к своей будто высокомерно замершей в вышине товарке. Третья, фиолетовая, совсем неправильной формы, довольно быстро бежала по небу по каким-то своим делам, не обращая на других внимания – так, что даже невооружённым глазом было заметно её движение. Четвёртая в этот период была не видна. Пятая же походила скорее на просто очень яркую звезду.
Многочисленные разноцветные тени, отбрасываемые деревьями, причудливо накладывались друг на друга, и будто оживали, когда ветер начинал ласково играть кронами. Шелест листьев, крики диковинных ночных птиц, какой-то лай и завывания – всё это свидетельствовало о том, что этот дикий огромный лес жил, несмотря на довольно позднее время. Хищники охотились, их жертвы спасались… А в небе, недоступные для всех тех, кто умел ходить только по земле, парили, исполняя брачный танец, два молодых дракона.
Их огромные, но обладающие каким-то неуловимым изяществом и красотой туши, вились друг вокруг друга, закручивая спирали, то взмывая вверх, то падая вниз. Чешуйки шкур блестели, отражая звёздный и лунный свет, глаза и белоснежные зубы ярко сияли. В порыве возбуждения один из драконов, видимо, самец, изверг из своей пасти настоящий столб пламени, породивший множество красочных отсветов. Рёв второго, вернее, второй, разнёсся на многие километры вокруг – самка одобряла поступок своего избранника, и романтический вечер явно близился к устраивающей обоих вполне логичной развязке.
Но рисунок полёта властелинов небес вдруг резко изменился, они круто изменили курс. Больше не красуясь друг перед другом, не стремясь поразить трюками и кульбитами, драконы теперь летели прямо, словно наведённые на цель ракеты. Что же могло так сильно заинтересовать их, настолько, чтобы отвлечь от одного из актов, самых волнующих в жизни каждого живого существа?
Там, куда они устремились, на поляне, у тихо потрескивающего и плюющегося искрами костра, сидел только лишь одинокий старик, даже не смотревший в небо и не видевший стремительно приближающуюся к нему крылатую смерть.
Slice FFA157D60012В01А
Он сохранил осколок алтаря, несмотря на нежелание обращаться за помощью к Разрушителю. Всё-таки, не то положение было, чтобы разбрасываться возможностями – пусть даже и сомнительными, к которым не хотелось прибегать. Но сберечь зловещий артефакт оказалось не так уж сложно – это стало ясно после того, как мужчину убили прямо с этим камнем в сжатом кулаке. Тогда, сначала, появилось даже какое-то облегчение, будто удалось освободиться от ценной, но очень опасной ноши, от постоянно подтачивающего душу соблазна. Но не тут-то было – обнаружилось, что едва ли получится избавиться от этой волшебной штуковины так просто. Потому что, после "воскрешения" подарок Бога Хаоса оказался всё там же, в ладони… А остальные, по всей видимости, даже не видели его.
Но толку от этого было мало. Обращаться за помощью к Богу Хаоса – значило отдаться в полное распоряжение этому своевольному существу, делать чего по понятным причинам не хотелось. Оставалось только стиснув зубы терпеть, до последнего надеясь, что получится выпутаться самому, и стараясь изо всех сил искать и приближать возможность вызволения.
Всё, что происходило после свержения Мефисто, очень сильно напоминало пережитое ранее – фактически, от смены хозяина мало что изменилось. Сначала оборотни вдоволь наигрались с ними, теша свою неизбывную жажду крови и зверский голод, устраивая всевозможные забавы, вроде загонных охот, и это всегда оканчивалось одинаково – жестокими расправами. Затем, когда перевёртышам это надоело – от невольников решили избавиться, и их погнали по прерии, на продажу. Долгие дни пути под палящим солнцем, затем – опять, скрипучая баржа, космопорт, темнота трюма… Конечно же, мысли о побеге не покидали его всё это время – но случая осуществить желаемое всё никак не предоставлялось, и надежда неуловимо таяла. Хотя, он не давал ей окончательно погаснуть, продолжая делать то, что требовали, и, склонив голову, изображая покорность судьбе.
Перед погрузкой в корабль контрабандистов – ведь вывозить людей с Новой Америки легально было нельзя, как-никак это были работники, напрямую влиявшие на благосостояние планеты – их смешали с собратьями по несчастью, уже давно ожидавшими своей участи. Те сидели и лежали прямо на голой земле, скользя взглядами по окружающему, в основном, с безразличием и апатией, иногда – со страхом, и совсем редко – со всё ещё сохранёнными злобой и ненавистью, пылавшими в глазах.
И вот там, во время недолгой передышки перед адом душного трюма, он и увидел её. В основном, конечно, предназначенные на продажу людоедам были мужского пола, ведь женщинам можно было найти и более удачное применение, продать в другие места подороже. Поэтому, довольно неожиданно было увидеть среди измождённых и истощённых мужиков довольно молодую ещё девушку, выглядевшую ненамного свежее и лучше – но, всё же, сохранившую какие-то следы красоты.
Сердце сжалось при взгляде на это прекрасное, но предназначенное на заклание существо. Ненавязчиво протолкнувшись к рабыне, он попробовал заговорить с нею – но та не реагировала, смотря прямо перед собой. Невзирая на это, мужчина сел рядом, вызвав этим недовольство какого-то типа, который, видимо, сам до этого "пас" красавицу, выжидая момента, когда стражники отвлекутся, и появится возможность с нею что-нибудь сделать. Пришлось объяснять данному "охотнику", насколько это плохая идея… При помощи быстрого и незаметного удара под рёбра, а потом ещё и ещё, потому что первый довод оказался должным образом не принят.
Сердце сжалось при взгляде на это прекрасное, но предназначенное на заклание существо. Ненавязчиво протолкнувшись к рабыне, он попробовал заговорить с нею – но та не реагировала, смотря прямо перед собой. Невзирая на это, мужчина сел рядом, вызвав этим недовольство какого-то типа, который, видимо, сам до этого "пас" красавицу, выжидая момента, когда стражники отвлекутся, и появится возможность с нею что-нибудь сделать. Пришлось объяснять данному "охотнику", насколько это плохая идея… При помощи быстрого и незаметного удара под рёбра, а потом ещё и ещё, потому что первый довод оказался должным образом не принят.
И с этого момента все последующие попытки со стороны остальных как-то навредить девушке или втереться к ней в доверие пресекались, она будто приобрела защитника – несмотря даже на то, что и не думала благодарить за всё это, и не посмотрела на него ни разу. Когда их погнали в трюм, понятное дело, мужчина не отпустил её далеко, не дал затеряться в кромешной темноте и давке.
Сколько после этого длилась их борьба за выживание, когда приходилось сражаться за каждую крошку еды, за каждую каплю воды, даже за воздух и жизненное пространство – сказать трудно. Девушка ничего не делала сама, хотя и позволяла себя кормить и поить. Судя по всему, она всё так же не обращала никакого внимания на происходящее вокруг, всегда молчала, и почти не двигалась.
И в переполненной голодными и злобными невольниками темноте они выжили лишь чудом. Мужчина сам думал несколько раз, не лучше ли умереть, и возродиться где-нибудь на неизвестной планете, находящейся на их пути – но внезапно появившаяся ответственность перед безымянной красавицей теперь не давала этого сделать, да и работорговцы, наверняка, должны были предусмотреть подобный исход.
Но, на самом деле, этот долгий и тяжёлый путь в звёздах, как и вообще всё, что он пережил раньше – оказались лёгкой разминкой перед настоящим адом. Ведь в конечной точке этого путешествия в один конец груз человечины принимали Людоеды – монстры, метра под два ростом, с жуткими, мерзкими, совсем нечеловеческими лицами, делавшими их похожими не то на насекомых, не то на каких-то ящеров, или даже жаб, со склизкой, покрытой частыми бородавками и наростами кожей… Они были отвратительны, но больше, чем внешний вид, ужас вселяло то, что они делали. Словно специально, наслаждаясь произведённым эффектом, эти чудовища погнали невольников через кошмарного вида бойни, где висели на крюках и лежали на залитых кровью столах разделанные человеческие туши. Что было особенно ужасно – все они были не мертвы, каким-то образом жизнь поддерживалась в жутких обрубках… Зачем, и почему это делалось – было непонятно.
Мужчину едва не стошнило, несмотря даже на то, что желудок его был пуст. Он хотел набросится на конвоиров – ведь, всяко, гибель в бою, пусть даже и безнадёжном, это гораздо лучший исход, чем бесславная кончина в руках мясника. Но, как оказалось, вероятность подобного исхода была предусмотрена, и пресекалась на корню – тело просто не послушалось, оно продолжало идти дальше, будто управляемое извне. Это открытие вообще вызвало панику. Правда, оказалось, что в некоторых пределах контроль над собой всё же остался, нельзя было лишь выбиться из ритма, с которым невольники шагали, остановиться, или свернуть в сторону.
Их ввели в помещение, похожее на улей – из-за многочисленных ячеек в стенах. Контролируемые неведомой силой люди, крича и плача, с глазами, полными отчаяния, выстроились в очередь, и стали забираться и ложиться в эти ячейки сами. Двое представителей иной расы, то ли медики, то ли, скорее, ветеринары, подходили к каждому, подключали трубки, в рот и в другие отверстия, делали уколы – предназначенные, видимо, для того, чтобы погрузить сон.
Когда очередь дошла до той, кого он так оберегал всё это время – он бессильно застонал. Она, правда, всё так же ни на что не реагировала, молчала, в отличие от многих, и в глазах её так и не появилось даже искорки интереса к дальнейшей судьбе. Но от этого было не легче. Когда рабыню подвели к медикам, один из конвоиров резко взмахнул конечностью в её сторону и издал нечленораздельный звук, похожий на рёв дикого животного – судя по всему, сказал что-то. Ему ответили, тоже совершенно неразборчиво – на первый взгляд, фразы или слова, сказанные разными представителями этой странной расы, ничем не отличались. Но девушка остановилась, причём, непонятно было, кто всем этим управлял и как дал команду. А заинтересовавшийся ею Людоед подошёл и деловито начал крутить замершее тело и тыкать в неё длинным когтём. Словно удовлетворившись, он рыкнул опять.
Невольница со стеклянными глазами ещё раз повернулась и пошла в обратную сторону – туда, где были бойни. Конечно, её могли позвать и в другие места, и маршрут мог просто пролегать мимо этих жутких комнат – но мужчина больше не думал, решившись, наконец, применить своё последнее средство. Ведь кое-какие действия он всё ещё мог совершать – этим и воспользовался. Чуть подняв руку, в которой всё так же был зажат подарок Разрушителя, он заорал:
– Бог Хаоса! Приди!
– Тише. Зачем так орать-то? Я не глухой, прекрасно слышу… – тут же послышался ответ. Прямо перед ним, довольно улыбаясь, стоял тот самый старик, отдавший ему тогда осколок алтаря. – Что, созрел? Хочешь, чтобы я спас тебя? Или… Не тебя? Её, да?
– Я согласен стать твоим жрецом. Можешь не спасать меня – позволь освободить только её…
– Какой мне прок со жреца, которого съедят? Нет, дорогой, так не играем. И чтобы просить меня о чём-то, ты должен пройти обряд инициации, это не так просто и не так сразу, требуется алтарь – а последний находится на Вулкане, в системе Беты Червя. И тебе в любом случае придётся туда попасть и это сделать.
– Значит, ты не можешь помочь мне?
– Отчего же. Ты теперь – официально мой жрец. Тебя не тронут. Вернее, для других жрецов ты теперь – лакомая добыча, но, кроме них, вряд ли кто-нибудь осмелится тебя обидеть. У Людоедов, кстати, нету таких, так что здесь ты в безопасности.
– А как же она?…
– Ну, тут уж выкручивайся сам… И – жду не дождусь твоей инициации, жрец. Помни, у тебя не так много времени.
– Если не успею?
– Не успеешь – попадёшь в полное моё распоряжение, уже безоговорочно и без всяких вариантов. А так ты – хотя бы сохранишь какую-то личную свободу. Так что, это всё в твоих интересах.
– Хорошо.
– Бывай, жрец. И поспеши…
Slice FFA157D60012CEFF
Руслана не было почти целую стандартную неделю. На планете за это время сменилось полных четверо местных суток, пятые подходили к концу. Члены команды не знали, где их командир, чем занимается, всё ли с ним хорошо. Правда, учитывая, какого телохранителя жрец взял с собой – за его здоровье вряд ли стоило беспокоиться. Однако, нет-нет, кто-нибудь и поглядывал в сторону леса – не появилась ли вдалеке ковыляющая сутулая фигурка.
За время отсутствия старика было переделано множество дел. Все активно занимались самообучением, Александр тренировал пилотские навыки Хосе на "Шершне". Десантному танку, конечно, было далеко до полноценного космического корабля – но, тем не менее, он вполне подходил в качестве упрощённого тренажёра. Ива полностью закончила освоение первых двух уровней снайперской базы, и целыми днями пропадала в окрестностях, тренируясь устраивать лёжки, маскироваться, и просто стрелять. То и дело она просила кого-нибудь попробовать найти её, и визуально, и используя все имеющиеся в наличии технические средства. Стоит отдать ей должное – далеко не всегда это удавалось.
Вообще, остальные быстро привыкли к раздающимся время от времени снаружи выстрелам, хотя, сначала постоянно дёргались и отправляли запросы, всё ли в порядке. Зачастую, бабахало довольно знатно – старенькую пороховую винтовку, не снабжённую какими-либо глушителями и громкую изначально, ученица жреца использовала на стрельбах наряду с более совершенными видами оружия. И объяснялась эта странная тяга к антиквариату, возможно, тем, что достался он ей как подарок учителя…
Александр, между делом, понемногу заговаривал различные ответственные узлы и элементы корабля, нанося на них руны. Остальные часто собирались посмотреть на работу мастера, на то, как он аккуратно наносит на поверхности слабо мерцающие символы, призванные сохранять, защищать или усиливать. Конечно же, все эти небольшие доработки были мелочами в масштабах довольно крупной яхты. На то, чтобы обработать и улучшить её всю, потребовались бы годы. Но, тем не менее, это не самое простое дело понемногу двигалось.
Азиль освоила медицинскую базу и заставляла всех проходить всевозможные тесты, сдавать анализы, проходить осмотры… Оборудование, доступное для использования, было весьма скудным, и ограничивалось стандартным корабельным медпунктом. Но, тем не менее, и с этого можно было что-то выжать, и все по крайней мере прошли принудительно-добровольную вакцинацию, а также регулярно получали витаминные добавки в пищу.