— Ой, какой ты, Сашка! — вздохнула я, качая головой и не находя нужных слов. Сашкина наглость воистину не знала границ. Чертенок незамедлительно исчез, а Багров поскучнел.
— Я тебе звонил два раза, — заявил он. — Честно.
— Куда? — удивилась я.
— На квартиру, разумеется. Телефон до сих пор помню. — Он назвал номер, чем поверг меня в изумление.
— Так если звонил, отчего не дозвонился?
— Видно, дома тебя на ту пору не оказалось.
— Совсем ты заврался, Багров, у меня автоответчик…
— Я в этой технике ни черта не смыслю, видать, оплошал малость.
— Все ты врешь, — зло сказала я и подумала: “А вдруг он и вправду звонил?”
— Характер у тебя заметно испортился, Марья Павловна, — надулся Сашка. Мы к этому моменту уже подъехали к дому. — Вылазь, — сказал он. — И готовься к приему дорогого гостя. Я сейчас машину отгоню подальше и мигом вернусь.
Я досадливо хлопнула дверью и поднялась к себе. Но уже минут через пятнадцать начала поглядывать в окно, высматривая Сашку. Наконец он появился. Сел за стол в кухне, лучисто улыбнулся и спросил:
— Накормишь?
Я стала его кормить, изо всех сил стараясь не зареветь.
— Повезло тебе сегодня, — уплетая суп за обе щеки, веселился Сашка. — Если б не я, страшно даже подумать, что с тобой могло произойти.
— За что убили Валеру? — нахмурилась я, вдруг сообразив, что Валеру действительно убили. Он лежит в машине на какой-то проселочной дороге, а я… Тут уж ничего не поделаешь: появление Сашки волновало меня гораздо больше недавнего убийства. Попробовать обмануть себя, конечно, можно, но дело это зряшное…
— А я почем знаю? Меня это совершенно не касается, — ответил Багров и даже выпучил глаза.
— Идиот! — крикнула я. — Якшаешься со всякими подонками. А еще врал, что милиционер.
— Я врал? — ахнул Сашка. — Да не сойти мне с этого места…
— Как у тебя только совести хватает… — покачала я головой.
— Ты, Машка, все не правильно поняла. Человек я подневольный, что приказали, то и сделал. Я ведь тебя предупреждал: такой, как я, тебе не пара. Думаешь, я те деньги присвоил? Ничуть не бывало. Все Родине отдал, хоть она не шибко меня любит.
— Заврался ты совсем, — разозлилась я. — Я тебя искала, звонила в шестой отдел.
— Ну и что?
— Не знают они никакого Багрова.
— Ты, Машка, совсем без понятия. Неужто они кому попало начнут секретные сведения разбазаривать.
— Дура я совсем, что ли, тебе верить? Ешь и выметайся отсюда.
Багров состряпал обиженную физиономию и сердито засопел. Я пялила на него глаза, не в силах поверить, что он сидит на моей кухне.
— Чаю можно? — спросил он.
— Пожалуйста.
Он пил чай, а я крутила в руках чашку, потом не выдержала и спросила:
— Где ты был?
— Когда?
— Весь этот год.
— Где меня только не носило, — загрустил он. — Служба…
— Сволочь ты. Багров, просила ведь не обманывать.
— Да у меня самого сердце кровью обливалось. Каждую ночь тебя во сне видел… Объясниться хотел, чтоб ты одно с другим не путала: работу то есть и мое к тебе личное отношение. Боялся тебе на глаза показываться, не простит, думаю, меня Машка, так мне, шелудивому, и надо. А когда совсем было с силами собрался, меня раз — и в Чечню. А оттуда, не поверишь, в Таджикистан. Будто народу мало. На всю бывшую Родину один я. А в Таджикистане не повезло: один гад меня подстрелил. Четыре месяца в госпитале валялся. Врачи сильно сомневались: выживу ли. Не успел на ноги встать, нате вам: новое задание. Опять на передний рубеж, к бандитам. А теперь еще без премии оставят, да и шею запросто могут намылить: задание ответственное я провалил, и все из-за твоих прекрасных глаз.
— Что же у тебя за служба такая? — съехидничала я. — Агент 007, да и только.
— Думаешь, заливаю? — обиделся Сашка, поднялся, задрал рубаху и продемонстрировал мне свою спину. Через весь бок шел громадный красный рубец. И хоть я прекрасно знала, что Сашка врет от первого до последнего слова, однако рубец был настоящий, и это испугало.
— Как тебя угораздило? — пролепетала я.
— Как, как… Война, Машка. Уж совсем помирать собрался… По сию пору болит, стерва.
— Правда болит? — вздохнула я.
— А то… Особенно в дождливую погоду.
Он заправил рубаху, сел и уставился на меня, не моргая. Я допила чай и заявила:
— Отцу ничего не рассказала, потому что пожалела тебя, дурака. Он бы тебя из-под земли достал…
— Я ж понимаю и со всем заранее согласный… На ночлег оставишь?
— Ну ты и нахал, — подивилась я.
— Нет. Просто знаю: сердце у тебя доброе, не можешь ты выгнать меня на улицу, точно кота блохастого.
— Ты негодяй, Багров, — сурово отрезала я.
— Я тебя предупреждал: со мной — не сахар. А ты: Сашка, я тебя люблю и все такое, а как до дела дошло, туда же: негодяй. Вот ведь ваша бабья натура какая…
— Хорошо. Живи, — кивнула я. — Располагайся, а мне по делам надо.
— По каким делам? — насторожился Багров.
— Тебя они не касаются.
— Почем я знаю, может, ты отцу нажалуешься и он из меня шашлык соорудит.
Я посмотрела на Сашку, покачала головой и пошла к двери.
— Ладно, это я так, больше для порядка..:
— вздохнул он. — А ты надолго уходишь?
— Как получится, — ответила я. — Заскучаешь, так скатертью дорога. Конечно, ты меня сегодня спас, и я тебе за это очень благодарна, но все равно ты врун и мерзавец.
Я удалилась под грустным Сашкиным взором, черти в его зрачках запечалились: сидели смирно, сложив лапки и хвосты, если при этом и строили рожи, так самую малость.
Я поехала в ресторан, где имела длительную беседу с Денисом, после чего навестила отца. Дома его не оказалось, я бродила по комнатам и пыталась решить: должна я рассказать ему о гибели Валеры или нет? Если рассказывать, то все… А этого, по некоторым причинам, мне не хотелось. Если я пойду в милицию (кстати, идти я обязана), придется рассказать про Багрова и там. Как это отзовется на его биографии, еще вопрос. Можно придумать сказочку о том, что от убийц я сбежала, только кто в нее поверит? А если я расскажу об убийстве, но умолчу о похищении, это уж вовсе глупо: как я в этом случае помогу следствию? Чего доброго Подозрение упадет на отца…
Промучившись с пару часов, я не смогла прийти к определенному решению и в конце концов ограничилась полумерами: позвонила из автомата в милицию и скороговоркой выпалила об убийстве и красном “Опеле”, но о даче промолчала: Сашкины дружки могут рассердиться, а зла ему я не желала. Вот ведь незадача…
Разозлившись на себя и на весь мир, я поехала домой. Отца с Юлькой встретила на перекрестке, они возвращались с дачи.
— Ты чего в городе? — крикнул папа, открыв окно, я в ответ махнула рукой и сморщила нос. Мы разъехались. Разумеется, я так ничего и не рассказала отцу, неожиданно зло подумав: с Багровым разберусь сама.
Сашка стряпал ужин, наведя ревизию в моем холодильнике. Прошлогодний фартучек выглядел на нем очень миленько, дверь он передо мной распахнул на возможную ширину, высмотрев меня в окно.
— Привет, — хмуро бросила я, стараясь не обращать внимания на явное подхалимство.
На столе стояла бутылка мартини и торт. Этого в моем холодильнике не было.
— Праздничный ужин, — хмыкнул Сашка. — По случаю нашей встречи. Не знаю, как ты, а я очень рад.
— Я тоже рада, — вздохнула я, вымыла руки и села за стол.
— Выпьем? — предложил Сашка и разлил мартини.
Мы выпили, я упорно избегала его взгляда, стараясь избавиться от совершенно ненужных мыслей. Багров, уловив мое настроение, затих, говорил мало, все
Больше вздыхал и ласково на меня посматривал.
— Пора спать, — с трудом высидев час, заявила я, решительно поднимаясь.
— Посуду я вымою, — улыбнулся он, а я ушла в комнату, вытащила из кладовки раскладушку и с нею вернулась в кухню.
Раскладушка вызвала у Сашки недоумение.
— Спать будешь здесь, — сурово возвестила я.
— Какая-то она хлипкая, — засомневался он. — Может, мне лучше лечь на полу?
— Пожалуйста, только в кухне.
Я принесла белье, подушку и одеяло, поплотнее закрыла дверь в комнату, изо всех сил стараясь не думать о Сашке. Это мне почти удалось, к тому же мартини возымело самое благотворное действие, и через полчаса я уснула.
Где-то после полуночи открыла глаза, кухонная дверь скрипнула, а я вспомнила, что на кухне Сашка.
"Быть этого не может”, — подивилась я, дверь опять скрипнула, я прислушалась, но ничего заслуживающего внимания уловить не смогла.
Таращила глаза в темноту, ворочалась и в конце концов решила сходить в туалет. Дверь в кухню была приоткрыта, я не удержалась и заглянула, просто чтобы убедиться, что Сашка в самом деле здесь и никуда не сбежал.
Лунный свет заливал помещение, Сашка лежал головой к окну, почему-то бледный, со следами страданий на лице. Глаза закрыты. Я на цыпочках шагнула к туалету, и тут Сашка отчетливо простонал. Я замерла, шевельнула ушами и дала себе слово не обращать внимания на все эти фокусы.
Лунный свет заливал помещение, Сашка лежал головой к окну, почему-то бледный, со следами страданий на лице. Глаза закрыты. Я на цыпочках шагнула к туалету, и тут Сашка отчетливо простонал. Я замерла, шевельнула ушами и дала себе слово не обращать внимания на все эти фокусы.
Багров вроде бы скрипнул зубами, а потом простонал вторично.
— Ты чего? — не выдержала я и заглянула в кухню, голос мой звучал без намека на любезность, я сурово нахмурилась, давая понять, что дешево меня не купишь.
— Я тебя разбудил? — виновато осведомился Сашка, скривился и попробовал лечь поудобнее. Движения давались ему с трудом.
— Ты чего? — совершенно иным голосом спросила я.
— Завтра дождь будет, — вздохнул Сашка и добавил:
— Разболелась, проклятая…
Я подошла поближе, присела и внимательно посмотрела в его лицо, напомнив себе: каким бы жуликом Сашка ни был, рана на боку настоящая.
Я коснулась ладонью его лба, мне он показался горячим, измученные глаза смотрели умоляюще.
— Ты чего? — в третий раз задала я вопрос, вышло испуганно.
— Черт его знает… лихорадка. Трясет всего. Не могу согреться. Машка, в пиджаке у меня таблетки, принеси сразу три.
Таблетки в самом деле были. Этикетка на тюбике отсутствовала, я понюхала лекарство, высыпала таблетки на ладонь, взяла одну и разжевала. На вкус аскорбинка. Я покачала головой и вернулась к Сашке, дала ему лекарство и стакан воды,
— Спасибо, — тихо сказал он и прикрыл глаза.
— Если что понадобится, позови, — сказала я.
— Ты уходишь? — Глаза его вновь открылись. — Посиди со мной немного, — попросил он жалобно. Я села по-турецки на пол, уставившись на Сашку, он сграбастал мою руку и “запел”:
— Я, когда в госпитале валялся, все о тебе думал. Боялся, помру, так тебя и не увидев. Душа у меня изболелась, ну… за то, что правду тебе не сказал.
— А сейчас скажешь? — съязвила я.
— Машка, мне самому это задание не по нутру было. Честно. Я ведь как рассуждал: разозлишься ты на меня и думать забудешь… Может, и к лучшему. Муж из меня никудышный… Из госпиталя несколько раз хотел письмо отправить, три месяца у меня под подушкой лежало, но не рискнул, уж больно подло выходило: мол, испугался, что коньки отброшу, и про тебя вспомнил, а на что тебе инвалид, раз здоровый сбежал без оглядки?
Стало ясно: Сашка окончательно заврался, на инвалида он походил так же, как я на Геракла. Тут я опять вспомнила про шрам и внимательно посмотрела в его глаза. Ни одного черта в них не наблюдалось.
— Ладно, — сказала я, поднимаясь. — Лекарство начнет действовать, ты уснешь. И мне пора.
Однако Сашка мою руку не отпускал.
— Думаешь, я просто так объявился в этом городишке? Душа у меня болела.
— Ты вроде говорил, у тебя задание? — подивилась я.
— Задание — одно, а душа — другое.
Сашка резко приподнялся, одновременно дернув меня за руку, и я рухнула ему на грудь.
— Не трогай меня, — заявила я грозно, но и я и Сашка знали — это я так, дурочку валяю.
Через пару минут мы обнялись, а еще через полчаса я призналась Багрову в любви, он неожиданно заявил, что тоже меня любит и вообще всячески развивал эту тему, чем вызвал некоторое удивление: год назад такие разговоры он не приветствовал.
Утром, услышав шум в прихожей, я с трудом продрала глаза. Хлопнула входная дверь. Я испугалась, но, почувствовав на груди Сашкину руку, успокоилась, приподняла голову и увидела Юльку. Та стояла на пороге кухни, вытаращив глаза, за ее спиной стоял папа. Про выражение его лица мне и вовсе говорить не хочется.
— Здравствуй, Машка, — брякнул он, попятился и сказал:
— Извини.
Юлька закрыла дверь, а Багров проснулся.
— Одевайся, — зашипела я.
— А? — спросил он, туго соображая спросонья.
— Папа пришел.
— Что? — Сашка окончательно прoснулся и стал натягивать штаны. Я решила пояснить:
— Он не из-за тебя пришел, а просто… Не дергайся.
Как выяснилось позднее, папа с Юлькой приехали сообщить мне скорбную весть о гибели Валеры, ну и поддержать в трудную минуту. Однако, застав нагишом в собственной кухне в обнимку с Багровым, начисто забыли, зачем прибыли.
Через полчаса мы чинно сидели за столом и пили чай. Папа старался преодолеть смущение и был со мной преувеличенно ласков, поглядывал на Сашку и вздыхал. Багров демонстрировал свои лучшие качества: скромность, уважение к старшим и большую любовь ко мне. Юлька сверлила его взглядом и хмурилась.
— Давно в наших краях? — спросил папа.
— С неделю, — ответил Сашка. Папа покосился на меня, крякнул и вновь спросил:
— Надолго?
Сашку вопрос поверг в раздумье.
— Не знаю, — неуверенно сказал он. — Это зависит от Марьи Павловны.
От меня тут, конечно, ничего не зависело, но я на всякий случай улыбнулась. Высидев минут сорок, папа с Юлькой отбыли, причем она без намека на вежливость сказала:
— Жду тебя на работе.
Папа ничего не сказал, пожал Сашке руку, меня чмокнул в лоб и удалился.
Я мыла посуду, а Багров бродил по квартире и насвистывал. Выглядел он невеселым, должно быть, решив, что, если смоется теперь, мой отец уж точно его из-под земли достанет и погонит под венец.
Совершенно напрасно беспокоился, между прочим.
— У тебя есть какие-нибудь дела? — спросила я, закончив возню с посудой.
— Нет. Откуда? То есть на данном этапе никаких дел.
— Тогда готовь обед, а мне надо съездить к Юльке.
— Ага… Не скажешь, что твой отец очень обрадовался. Да и подружка его тоже. Будут воспитывать?
— Возможно.
Я помахала ручкой и отбыла. За углом в тени тополей стоял темно-зеленый “Шевроле”, я села рядом с водителем и кивнула:
— Привет.
— Привет, — улыбнулся Денис. Мы немного подождали, глядя на дверь моего подъезда. Через пятнадцать минут появился Сашка. Огляделся, сунул руки в карманы брюк и весело зашагал к остановке. От стоянки возле третьего дома отделились бежевые “Жигули” и ненавязчиво пристроились за Багровым.
— У меня один вопрос, — хмыкнул Денис. — Мне Павел Сергеевич за эту самодеятельность башку не оторвет?
— Нет, — утешила я его, вздохнула и спросила:
— Узнал что-нибудь?
— Конечно. С чего начинать: Валера или Багров?
— Валера… — вздохнула я.
— Здесь все более-менее ясно. Любовь он крутил с одной дамочкой. Муженек у нее водит дружбу с Гребловым… Ты ведь о нем слышала?
— Слышала, — кивнула я. — Ну… Валеру предупредили: мол, завяжи, себе дороже. И он совету внял. А вот бабу здорово распирало, и она не давала прохода бывшему любовнику. Муж у нее хоть и бегает в шестерках, вообразил себя крутым, вот и нанял одного из своих дружков… Дальше ты знаешь. Ребяткам уже шепнули, чью дочь они ненароком прихватили, и город они покинули…
— Ясно, — вздохнула я, теперь некоторые странности Валериного поведения объяснялись просто. — А Багров?
— О том, где его год носило, ничего конкретного. Возможно, и вправду был в Чечне. Здесь у него дружок имелся: Тимур Исмаилов. Две недели назад разбился на машине, въехал в бетонное ограждение моста…
— Разбился?
— Повода думать, что это убийство, нет. Исмаилов тихо обделывал свои делишки, никому не мешал, человеком слыл не бедным, но после похорон никаких следов большого богатства не обнаружили. Родственников он здесь не имел, но в записной книжке на первой странице был записан телефон, по которому следует звонить, если с хозяином что-то случится. По телефону позвонили, и вскоре объявился Багров. Похоронил дружка и несколько дней болтался по давним знакомым без видимой цели.
— Думаю, на самом деле цель у него есть. Он сказал, ему пару дней надо в городе перекантоваться. Что-то его здесь держит.
— Деньги? — спросил Денис.
— А что же еще?
Мы продолжили разговор, правда, не в машине, а в ближайшем кафе. А потом отправились на работу.
Лицо Юльки напоминало Медузу Горгону.
— Где твоя гордость?! — рявкнула она, как только я переступила порог ее кабинета. — Стоило ему появиться, и он уже в твоей постели… А чего это он приперся? — догадалась спросить она.
Я взяла стул, села на него верхом и принялась вправлять подружке мозги. Первые пятнадцать минут она хмурилась, потом насторожилась, после чего начала ухмыляться. Потрепала меня по плечу, поцеловала в макушку и заявила:
— Иногда я сгоряча могу брякнуть лишнее.
— Извинение принято, — кивнула я и добавила:
— Папе ни слова.
— Само собой, — обиделась Юлька. — Что я, совсем без понятия?
Дома меня ждал обед и улыбающийся Сашка. Я похвалила его кулинарные способности, а он стал расспрашивать о моей работе, ну и о том, как я жила этот год. Я побаловала его рассказами об Индии и Египте, Сашка завистливо вздыхал, а веселые черти в его глазах нахально строили мне рожи.
Потом я предложила прогуляться, но Сашке эта идея не приглянулась. Очень скоро мы оказались на моем диване, о чем я, признаться, нисколько не сожалела.