Она открыла книгу наугад и прочла вслух: «Знай, и малое велико, ибо даровано Им; то же, что люди привыкли почитать презренным, знак особой Его благодати».
– Прямо о нас, верно? Эта жалкая жизнь в норах. Господи, почему все так? Почему через какое-то время мы не можем вернуться назад?
Барни покачал головой.
– Колония по определению должна быть чем-то постоянным. Вспомните об острове Роанок.[11] Помните?
– Да, я понимаю, о чем вы, – кивнула Энн Готорн. – И все же я предпочла бы, чтобы Марс был большим Роаноком, все население которого разошлось по домам.
– Только для того, чтобы изжариться на медленном огне.
– Разве мы не можем проэволюционировать, как это делают богатые люди? Можно охватить Э-терапией всех – от мала до велика! – Она решительно отложила книгу Фомы Кемпийского в сторону. – Честно говоря, мне совсем не хотелось бы покрываться хитиновым панцирем! По мне, так уж лучше умереть! Скажите, мистер Майерсон, есть ли из этой ситуации хоть какой-то выход? Вы, наверное, знаете, что в соответствии с учением неохристиан все мы являемся путниками в чужой, чуждой нам земле! Теперь мы видим это и воочию: Земля изменилась настолько, что назвать ее своей ни у кого язык не поворачивается. Об этом я вообще молчу. Марс нашим никогда не будет! Что из этого следует, спросите вы? А вот что! Мы утратили свой мир! У нас больше нет дома!
– Н-да… Но ведь помимо прочего существуют и наркотики, так сказать, трансляторы. Я говорю о Кэн-Ди и Чу-Зи.
– У вас они есть?
– Нет.
Она вздохнула.
– Делать нечего. Придется возвращаться к Фоме Кемпийскому.
Книгу, однако, Энн так и не взяла. Девушка стояла, погрузившись в тягостные раздумья.
– Мистер Майерсон, а хотите, я вам скажу, что будет дальше? Или лучше так: Барни. Я не обращу в христианство ни единого человека. Обращать буду совсем не я – обращать будут меня. Главным для меня станут все эти Чу-Зи и Кэн-Ди и вообще все то, что позволяет как-то уйти от реальности. Например, секс. Марсианские колонисты настолько неразборчивы в связях, что спят со всеми подряд. Вы представляете? Со временем я стану такой же. Да что там стану! Я готова к этому уже и сейчас! Единственное, что мне мешает, – брезгливость. Меня от всего прямо тошнит! Барни, скажите честно – вы видели, что представляет собой эта планета?
– Да.
Его здешние пейзажи ничуть не удручали. В свое время он пересмотрел массу учебных фильмов об освоении Аляски и Антарктиды, из которых, помимо прочего, вынес и зримый образ фронтира. Чертополох, кучи мусора, ржавеющая техника. Здесь то же самое – фронтир, ни дать ни взять.
Энн Готорн оглянулась на дверь и тихо сказала:
– Я хотела поговорить с вами о ваших соседях и об их комплекте. Что будет, если мы похитим у них фигурку Крошки Пэт и разобьем ее на мелкие кусочки?
– Ничего не будет. Они останутся там же, где лежат, – ответил Барни. Этот факт был установлен исследователями совсем недавно. После трансляции необходимость в опорном комплекте отпадала. – Но почему вы спрашиваете меня об этом? – Вопрос предполагал наличие у задававшей известных садистских наклонностей, что никак не сочеталось с образом милой юной христианки.
– Считайте, что я – иконоборец! Я борюсь с идолами, где бы и когда бы я их ни встречала! Я скажу вам сейчас одну серьезную вещь, вы только не смейтесь. Крошка Пэт и Уолт – идолы! Самые настоящие идолы! – Немного помолчав, она продолжила: – Честно говоря, я завидую им. Религиозные чувства здесь ни при чем. Самая обычная жестокость… если уж я не могу присоединиться к ним.
– Это временное явление. Пройдет совсем немного времени, и вы станете такими же, как все. И не только вы – я тоже.
Он поставил перед ней чашечку кофе. Только теперь Барни заметил, как она стройна. Ростом Энн была практически с него, и потому она казалась тонкой, словно соломинка. Он обратил внимание и на странную форму ее носа. Его округлый кончик почему-то ассоциировался у него с чем-то нормандским или валлийским. Ухоженные поля, крошечные аккуратные домики…
Недаром Марс так ненавистен ей. Теперь уж Барни не сомневался, что предки мисс Готорн жили именно на Земле. Они любовно возделывали ее, она же одаривала их своими щедрыми плодами. Родная почва являлась, по сути, разложившимися останками тысяч и тысяч существ, некогда топтавших прах своих предшественников… Нет, не утлый прах, но жирный гумус. Ну что ж, значит, ей и карты в руки. Пусть займется огородом. Кто знает, быть может, ей удастся сделать то, что не под силу остальным. Ведь в этом деле главное – память предков, гены… И все же… почему она так подавлена? Может быть, все новички так себя чувствуют? Но тогда почему спокоен он сам? Барни вздохнул. Где-то в глубине души он был абсолютно уверен в том, что рано или поздно обязательно вернется на Землю. Ненормальной была не Энн. Ненормальным был он сам.
– Барни, а у меня есть немного Кэн-Ди! – заявила вдруг Энн. Она полезла в карман парусиновых брюк и извлекла оттуда небольшой пакетик. – Купила в своей норе. Кстати говоря, она называется Флакс Бэк-Спит. Продавец взял недорого. Он почему-то уверен, что с появлением Чу-Зи о Кэн-Ди люди забудут и думать. Я попыталась жевать, но потом, так же как и вы, выплюнула эту гадость. Реальность, как бы жалка она ни была, всегда лучше самой завлекательной иллюзии. Вы согласны со мной, Барни? Но возникает еще один вопрос. Может быть, иллюзией является как раз это? Я ничего не смыслю в философии и хочу, чтобы вы растолковали мне, что к чему. Я хочу понять, что же это такое – наркотики-трансляторы? – Она раскрыла пакет и дрожащими пальцами извлекла из него маленькую бурую пластинку. – Я больше не могу, Барни!
– Постой! – он, поставив чашку на стол, вскочил. Поздно! Девчонка проглотила наркоту. – А как же я? – спросил Барни с усмешкой. – Ты не боишься того, что там тебе будет скучно?
Он взял Энн за руку, вывел из комнаты и поспешил в кают-компанию. Там усадил девицу рядом с другими обитателями и сказал с сочувствием:
– Ты сможешь разделить свои переживания с этими ребятами. Иногда очень помогает.
– Спасибо, – промямлила Энн заплетающимся языком. Глаза ее закрылись, и тело тут же обмякло.
Барни понял, что христианочка превратилась в Крошку Пэт. Она перенеслась в мир, лишенный проблем.
Он наклонился к ней и поцеловал в губы.
– Я еще здесь, – прошептала Энн.
– В любом случае ты это забудешь.
– Постараюсь не забыть, – еле слышно пробормотала Энн Готорн и в тот же миг отчалила к берегам иного мира. Барни остался один. На полу у его ног лежало семь сброшенных физических оболочек.
Барни поспешил в комнату, где ждал горячий кофе.
«Я мог бы в нее влюбиться. Влюбиться так, как я не влюблялся еще никогда. А может быть, во всем повинно отчаяние? Оказавшись пред этой мрачной бездной, я ищу спасения в любви. Так же как другие ищут забвения в наркотиках, моя доза Кэн-Ди – это любовь. Не будь ее – и мрак сомкнется навсегда».
Барни в одиночестве попивал кофе, рассматривая свои скромные пожитки и предаваясь размышлениям, пока наконец соседи начали понемногу приходить в себя. Он поставил чашку на столик и поспешил в кают-компанию.
– Майерсон, ты что – испугался? – спросил Норм Шарп, потирая виски. – Черт! Голова аж раскалывается! – Он вдруг заметил Энн Готорн. Она лежала у стены, опустив голову на грудь.
– А это еще кто? – изумился Норм.
Фрэн с трудом поднялась на ноги.
– Она присоединилась к нам в самом конце. Подружка Барни. Они познакомились по дороге сюда – в звездолете. Она милая, но у нее есть один серьезный недостаток – шиза на почве религии! Скоро сами увидите! – Она стала рассматривать Энн. – Вроде и внешне миленькая. А я-то думала, что увижу какого-нибудь крокодила!
К Барни подошел Сэм Риган.
– Слушай, Майерсон, пусть она с тобой и живет, а? Мы с удовольствием примем ее в наши ряды! Места у нас предостаточно, вам же супругой обзавестись всяко придется. Чего тянуть с этим делом? Берите быка за рога, Барни!
Он посмотрел на Энн.
– Да она же прямо красавица! Волосы одни чего стоят!
– Что-то я тебя не пойму, Сэм. Тебе-то какая забота? – ехидно спросила Мэри Риган.
– Не твое дело! – огрызнулся Сэм.
– Я уже говорил с ней на эту тему – сказал Барни.
Присутствующие посмотрели на него с нескрываемым изумлением.
– Это очень странно – заметила Элен Моррис. – Мы только что были вместе, но она не сказала об этом ни слова. И вообще, насколько я понимаю, со времени вашего знакомства…
Фрэн Шайн перебила подругу:
– Неужели вы хотите жить с долбанутой неохристианкой, Барни? Вы просто не знаете, что это такое! У нас уже жила такая парочка. Мы вышибли их из нашей норы с год тому назад. С ними мороки столько, что и самому свихнуться впору! Этих фанатиков на Марсе полно. Вы только не подумайте, что я треплюсь. Только что я жила с ней в одном теле! Она действительно верующая. Она входит в какую-то там церковь, придерживается предписываемых правил и ритуалов, принимает таинства и все прочее… жуткая муть, доставшаяся нам в наследство от прошлого.
– Я знаю, – кивнул Барни.
Тод Моррис заметил словно невзначай:
– Поверь мне, Майерсон, Фрэн дело говорит. Мы живем слишком тесно, чтобы терпеть фанатиков. Такие вещи на Марсе не редкость. Не мы первые, не мы последние. Живи как знаешь, но не мешай жить другим – вот основа наших отношений. Иначе здесь просто невозможно. Если же появляется кто-то со своими задвигами, то пиши пропало! Для таких нора слишком мала. – Он закурил и посмотрел на Энн Готорн. – Одного не могу понять, как такая красивая девушка может стать фанатичкой!
– Как вы думаете, ей понравилось там? – спросил Барни у Элен Моррис.
– В известном смысле, да. Конечно, ее шокировало первое ощущение… Это случается со всеми. Привыкнуть к тому, что ты в теле не один, очень непросто. Приходится считаться и с другими. Впрочем, она была полна решимости научиться этому… Сейчас ей полегче – она осталась там одна.
Барни наклонился и поднял с пола маленькую куколку. На сей раз Крошка Пэт была одета в желтые шорты и красно-белую футболку. Он держал в руках Энн Готорн. Именно Энн Готорн, и никого другого. Ни один человек на свете не смог бы ответить ему, что означало на самом деле это преображение. Он знал только одно: жизнь Энн там теперь не связана с этой куклой.
– Я хочу жениться на ней – сказал он вдруг.
– На ком? – полюбопытствовал Тод. – На Крошке Пэт или на этой новой девице?
– Наверняка он имел в виду Крошку Пэт! – Норм Шайн мерзко ухмыльнулся.
– А я уверена в другом! – заявила Элен. – Ну что ж, так даже лучше. Теперь у нас будет четыре пары.
– Скажите – обратился к присутствующим Барни – где здесь можно выпить?
– Да где угодно – ответил Норм. – Джин у нас дерьмовый, зато крепкий, восемьдесят градусов.
– Я могу купить у вас бутылочку? – Барни полез в карман за бумажником.
– Мы выдаем его бесплатно. Снабженцы из ООН сбрасывают выпивку целыми цистернами. – Норм достал из кармана ключ и открыл буфет.
– Слушай, Майерсон, – спросил Сэм Риган-чего это ты надумал? Что тебе так не понравилось – мы, нора или вообще Марс?
– Да нет, это я так… – Надраться хотелось по вполне конкретной причине. Энн приняла Кэн-Ди в первый же день – она сдалась без борьбы. Сей дикий факт не мог не испугать. Теперь очередь за Барни.
Помочь ей – значит спасти себя. Если нет, тогда… на жизни можно поставить жирный крест. Марс станет для них синонимом смерти. Скорой смерти.
Глава 9
Энн Готорн очнулась. Барни сразу приметил, что девчонка настроена крайне мрачно. Это ему очень не понравилось. Судя по всему, ее мучили те же предчувствия. Тем не менее Барни решил не донимать ее расспросами раньше времени. Они вернулись в комнату. Энн натянула мешковатый комбинезон и направилась к выходу.
– Мне пора ползти в свою нору, – объяснила она и, обратившись к колонистам, стоявшим в проходе, добавила: – Спасибо за комплект. – Девушка немного постояла, потупив глаза, потом взглянула в лицо Майерсону и прошептала: – Прости меня, Барни. Я и сама не понимаю, как я могла тебя оставить.
Он отправился провожать ее. Они молча шли по ночной марсианской пустыне, то и дело озираясь по сторонам, поскольку успели узнать, что помимо прочего на Марсе обитают и хищные звери-телепаты, мерзкие твари, напоминающие гибрид земного шакала и скорпиона. К счастью, сегодня хищники искали добычу в другом месте.
– Ну и как тебе Кэн-Ди? – спросил наконец Барни.
Энн передернула плечами.
– Не знаю даже… Крошка Пэт – маленькая бесстыдная блондинка, на уме одни тряпки, мужчины, машины и… Одним словом, ужасно! Это все не то. Непонятно, какой в этом может быть смысл. Если с чем-то сравнивать, то, наверное, больше всего похоже на мечтания подростка. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Барни кивнул. Вот тебе и Крошка Пэт.
– Барни, – тихо сказала Энн. – Мне нужно совсем другое. Ты не мог бы помочь мне в этом? Ты человек умный и зрелый. Все эти трансляции не для меня. Что-то во мне противится этому, понимаешь? Я думаю, понимаешь. Ты ведь эту гадость побоялся даже в рот взять. – Она схватила Барни за руку и прижалась к нему. – Я могу сказать тебе одну любопытную вещь. Им все это тоже надоело. Все то время, что я была там с ними, они ссорились! Никакой радости или удовольствия – сплошная ругань!
– О боже, – пробормотал Барни.
Энн подняла фонарь над головой и посмотрела по сторонам.
– Стыдно сказать, но мне хотелось, чтобы прошло по-другому. Хотя мне гораздо больше жаль этих ребят из норы. Понимаешь, Барни, я вдруг стала другой. Совсем другой. Я это чувствую. Мне хочется… чтобы мы вдвоем… понимаешь? Ты и я – и больше никого! Наверное, мне не стоило говорить тебе… Прости!
– Ну почему же? – пожал плечами Барни. – Знаешь, чего я боюсь? Что потом ты пожалеешь о содеянном. Соответственно, пожалею и я.
– Я буду молиться за наше счастье, – прошептала Энн. – Молиться совсем непросто. Ты должен это понимать. На самом деле ты молишься не за себя – нет! Ты молишься за других! И ты молишься не одному Богу на небесах – ты молишься и Святому Духу, и Ангелу-Хранителю. Ты когда-нибудь читал Павла?
– Какого еще Павла?
– Я говорю о Новом Завете. Послания к коринфянам или к римлянам – читал? Павел говорит, что наш враг – смерть. Это наш последний враг. И потому враг первейший. Не только тела наши бренны, но и души – умереть для мира должно и то и другое. Лишь тогда мы сможем родиться вновь, но уже не во плоти, а в теле нетленном. Понимаешь? Только что я была Крошкой Пэт, и у меня возникло одно очень странное ощущение… Конечно, говорить так нельзя, но я почувствовала вдруг…
– Нечто похожее, – усмехнувшись, продолжил за нее Барни. – Но разве ты не слышала об этом любопытном ощущении и прежде? По-моему, мы с тобой уже говорили об этом. Подобное испытали едва ли не все колонисты.
– Да, конечно, помню, – согласилась девушка. – Но тогда я не понимала одной очень важной вещи! – Она повернулась к Барни. – Мир Крошки Пэт – пародия на Вечность! Если бы не эта дурацкая кукла…
– А что ты скажешь о Чу-Зи?
– Именно о нем я и думала. Если с его помощью смертный может обрести свое бессмертное тело, не покидая этого мира, то я не смогу удержаться – я тут же приму его! Я не стану ждать конца жизни. Ведь я могу прожить еще лет пятьдесят, зачем столько мучиться, когда все можно получить прямо сейчас!
– Последний человек, с которым я разговаривал на Терре, – спокойно заметил Барни, – испробовал действие Чу-Зи на себе. Он сказал, что ничего более ужасного он еще не испытывал.
Слова Барни насторожили Энн.
– В каком это смысле?
– Он попал во власть силы, якобы олицетворяющей абсолютное зло. Выбраться же оттуда ему помог случай. И теперь он живет под беспрерывным страхом новой встречи.
– Барни, – спросила вдруг Энн, – как ты угодил на Марс? Только не говори мне о том, что получил повестку, и все такое прочее. Я никогда не поверю, что такой умный человек, как ты, не смог бы найти способ выкрутиться…
– Я оказался здесь не случайно, – спокойно ответил Барни. – Я совершил ошибку.
«В терминологии Энн это называлось бы грехом», – подумал Барни и тут же поймал себя на том, что он относится к этой ошибке примерно так же.
– Ты сделал кому-то плохо?
Барни пожал плечами.
– И теперь ты будешь жить здесь, – грустно усмехнулась Энн. – Слушай, а не мог бы ты достать немного Чу-Зи?
– Запросто, – ответил Барни уверенно. Он нисколько не сомневался в том, что не сегодня-завтра он обязательно встретится с торговцами Палмера Элдрича. Он положил руку на плечо Энн и прошептал: – Ты сможешь без особых проблем купить его и сама.
Они пошли дальше. Барни обнял Энн за талию. Девушка и не думала возражать. Напротив, она вздохнула с облегчением.
– Барни, я хочу кое-что тебе показать. Это – листовка. Ее дал мне один из моих соседей. Он говорит, вчера ими вся земля была усыпана. – Энн остановилась и стала рыться в карманах комбинезона. На поиски ушло не меньше минуты, но в конце концов искомый листок был найден. – Прочти. Я не случайно столько об этом Чу-Зи говорю.
Она поднесла листок поближе к фонарю. На бумажке огромными черными буквами было написано:
БОГ ОБЕЩАЕТ ЖИЗНЬ ВЕЧНУЮ – МЫ ТОРГУЕМ ЕЮ– Видишь? – прошептала Энн.
Барни кивнул. Сложив листок вчетверо, он отдал его Энн, чувствуя, как на сердце вновь возвращается былая тяжесть.
– Ох и надоели мне эти лозунги!
– Это – правда!
– В какой-то мере рекламка отражает истину. Конечно, ты вкладываешь в слово «истина» совсем другой смысл.
«Что хуже? Большая ложь или ложь малая, скрывающая собой великую истину? Впрочем, ложь не может быть лучше или хуже. Ложь – всегда только ложь… И как это Бог не поразил Палмера Элдрича за богохульство? Злой гость, пришедший с Проксимы, предлагает именно то, чего всегда ждали, о чем молились вот уже две тысячи лет. И все же дары его имеют привкус воплощенного зла. Почему?» – Ответить на этот вопрос Барни не мог. Возможно, ощущения эти порождал страх перед злым гостем из преисподней, то бишь Палмером Элдричем. Вдруг чудовище Элдрич станет властителем твоих иллюзий и ты уже никогда не сможешь выбраться? Тот же, кто берег тебя с детства, останется в том мире, который ты покинул во слепоте своей и гордыне…