– Я опьянею, ты что!
– Крепче спать будешь.
– А мы собираемся спать?..
– Ну, если тебя сначала разморозить, то, может, еще на что-нибудь сгодишься!.. Давай другую руку! – Данила вытащил из-под одеяла и сунул себе под мышку ее другую ладошку
– Фу, как ты сказал! – Она сделала обиженную рожицу и, выпростав руку, царапнула его коготками по плечу. – Как будто собираешься приготовить меня на ужин и съесть!!!
– Почему «как будто»? Я стрррашно люблю маленьких девочек на ужжжин! Вот сейчас проверим, согрелась ли ты, и тогда…
Он запустил руку под одеяло. Лера со смехом отодвинулась.
– Ах, так? Не уйдешь, и не надейся!
Он просунул руку поглубже и грозно пошарил ею недалеко от ее тела – так взрослые играют с маленькими детьми, делая вид, что никак не могут поймать.
На Леру напал смех, и Данила приложил палец к губам: мол, разбудишь всех.
– Так приятно подурачиться… – произнесла она шепотом. – Я лет двадцать, наверное, не дурачилась… Данька, почему с тобой так легко?
– Я не знаю, Лер… Может, потому, что мне нравится все, что ты делаешь. А ты это чувствуешь, и потому тебе легко. Быть самой собой. Это ведь так приятно! Но так редко удается…
– Тебе тоже редко удается?
Данила посмотрел на нее. В свете ночника его глаза поблескивали – ей показалось, что немного лукаво.
– Мне, наверное, чаще.
– И как у тебя это получается?
– Я меньше думаю о том, как нравиться другим.
– И даже мне?
– Ты меня не так поняла. Я хочу нравиться, как все нормальные люди. Но я хочу нравиться таким, как я есть . А большинство людей, особенно женщины, стараются подать себя в каком-то лучшем свете… Поэтому они пребывают в постоянном напряжении. И редко бывают самими собой.
В голове у Леры сразу закрутились разные мысли, захотелось сразу и расспросить подробнее, и поспорить…
Некоторое время они смотрели друг на друга молча. Лера думала о том, что ее желание любовной близости вдруг сбилось желанием продолжить этот разговор, но Данила явно был настроен на сексуальную волну, и ей не хотелось так резко менять программу.
Хотя…
– Тогда, следуя твоей теории, я должна быть сама собой и не бояться показаться тебе эгоисткой? И сообщить, что мне хочется продолжить разговор прямо сейчас? И что ты мне на это скажешь?
– Как что? Спасибо скажу!
– За что? – удивилась Лера.
– Ты меня спасла, – ответил он серьезно, хотя глаза его посмеивались. – Представляешь, если бы тебе удалось меня обмануть, я бы сделался насильником! Заниматься любовью с женщиной, которая в данный момент этого не хочет, есть насилие!
Лера вглядывалась в его смеющиеся глаза и не понимала, он серьезно говорит или шутит.
– И… И что мы будем делать?
– Как что? Сейчас оденемся и пойдем вниз. Посидим на террасе, чаю себе горячего сделаем и пофилософствуем всласть!
– Ты серьезно?
– Серьезней некуда! Давай, давай, вылезай из-под одеяла, одевайся!
– Дань…
– Или ты передумала?
– Да нет, я просто…
– Ты будешь вылезать из-под одеяла?
– Да….
Честно говоря, Лера уже не хотела ничего обсуждать! Она хотела, чтобы… О господи, она сама не знала, чего она хотела! И как тут быть «самим собой», когда не знаешь, кто ты сам есть и чего тебе нужно?
– Погоди, я помогу тебе одеться… А то холодно… А, вот, смотри, нашел твои трусики. Сейчас наденем… Где там твои ноги? – Он снова шарил руками под одеялом, и Лере показалось, что он с трудом удерживается, чтобы не рассмеяться. – Вот, нашел!
Его ладонь крепко обхватила ее лодыжку.
– Это правая или левая, не пойму? – озабоченно спросил он и провел пальцами по ступне, выясняя форму.
Ей стало ужасно щекотно, и Лера принялась брыкаться и хохотать.
– Ты мешаешь процессу! – строго заявил Данила. – Ну-ка верни ногу! Верни, кому сказал!
Она снова попытался поймать ее за щиколотку, она снова смеялась и отбивалась. Тогда он поймал сразу обе ее ноги, но тут выяснилось, что ее трусики он безнадежно потерял под одеялами…
В общем, до философии в ту ночь дело так и не дошло.
Наутро вся дачная компания посматривала на них, пряча улыбки. Слышимость в избушке оказалась чересчур хорошей, и, похоже, они сильно развлекли дачный народ. Лера, чуть смущаясь, отводила глаза и розовела под взглядами, Данька улыбался ей глазами и пару раз сумел шепнуть, чтобы она не «зависала», – тут все свои…
И все же она себя чувствовала неловко – до тех пор, пока хозяин-философ не прогремел басом: «Ух, ребята, ну и завидую я вам! Да чего там, мы тут все завидуем!»
Компания грохнула от хохота. И Лера вдруг расслабилась. Вокруг были действительно друзья. Данилы, конечно, а не ее, но…
– А я завидую Даниле, – отважилась она. – У него есть такие друзья, как вы!
– У тебя нет таких? – спросил кто-то.
Лера мысленно проиграла подобную ситуацию в приложении к тем, кого они с мужем называли друзьями в Америке, и покачала головой…
И никто, ни один человек не стал ей говорить, что в Америке дружить не умеют, никто не стал ей советовать немедленно перебраться в Россию, потому что только тут все самые лучшие и всё самое лучшее, – «белые и пушистые», как теперь говорят! И Лера была им за это безмерно благодарна…
Утром в понедельник Данила ушел на работу, а Лера позвонила Лешке Кисанову – обещала еще вчера, но совсем об этом забыла, ой! Поговорила с ним кое-как, не сумев скрыть блаженную негу, которая одолевала ее после выходных, и переадресовала его к старосте Мише.
Потом долго слонялась по квартире, не зная, чем себя занять. Постепенно она заскучала. Данила на работе, а она, перестав играть в следствие, чувствовала себя оставшейся не у дел. Когда время перевалило за полдень, она не выдержала. В конце концов, она дала обещание больше никуда не ходить, да, но вовсе не обещала не думать о странных смертях своих одноклассников!
О чем она и сказала Лешке Кисанову, который, заслышав ее вопросы, тут же принялся ворчать.
– Ты мне просто скажи, что успел накопать за это время! Я имею право быть в курсе, ведь я же первая обнаружила связь между ними!
Но Лешка был уклончив: боялся ввязывать ее, понятно. И все же Лере удалось вытащить из него кое-что: проговорился он о следе от укола в вене Роберта и об электрошокере!
А это означало, что Лера с самого начала была права и что инфаркты вовсе не инфаркты, а убийства!!! И значит, у них есть причина. Которая ведет в прошлое, без сомнения.
«Нужно еще раз поговорить с Кареном», – решила Лера. Некоторые из оброненных им фраз ее занимали. А именно о групповом сексе, которому, похоже, предавалась Компашка.
– Лер, не припирай меня к стенке! – Карен уже наверняка пожалел о вылетевших в прошлую встречу неосторожных словах и теперь держал круговую оборону. – В девятом классе это только начиналось, я по любопытству поучаствовал раза два, вот и все!
– А кто там еще участвовал?
– Это не мои секреты, не мне об этом и рассказывать!
– Понимаешь, Карик, я вдруг подумала: а вдруг это одна из тогдашних девочек мстит?
– Зачем ей? Ведь все было добровольно!
– Ты уверен?
– Абсолютно!
– Но ты ведь в десятом с ними уже не дружил! Можешь и не знать!
– Лер, вспомни Юрку. Сколько девок готовы были лечь под него! Кого ему было нужно насиловать, зачем? Он их даже трахал лениво… Как он говорил, «если женщина просит»…
– Хорошо, пусть, но вдруг кому-то из них сегодня стало так стыдно.
– Лера, не смеши, а?
– Карен, но ведь Роберта кто-то убил! И, между прочим, у него тоже нашли след от укола, как у Костика!
– И что с того?!
– Да то, Карен, что моя идея о том, что инфаркт у наших ребят был спровоцирован, – верна! И что не сердечные это приступы, а убийства!!! И следующим, между прочим, сидит Максим! Ты же с ним приятельствовал, он же входил в Компашку, так? А дальше сидит Дима Щербаков, с которым ты до сих пор дружишь! Уже два твоих друга умерли, Боб и Костик, – ты хочешь потерять третьего?
– Лера, это запрещенный прием!
– Тот, что ниже пояса? А что мне делать, Карен? Ты мне не оставляешь выбора! Ты хочешь быть рыцарем по отношению к чужим тайнам, и я это понимаю, но какие рыцарские учтивости, когда тут людей убивают! А твою совесть не будет мучить очередная смерть?!
– Блин! – с досадой, совсем не по-рыцарски произнес Карен. – Хорошо, слушай. Только я мало знаю, имей в виду…
– Карик, хочешь, встретимся? При встрече лучше, может?
– Лучше по телефону. Смотреть в твои честные глаза и рассказывать все это… Лучше уж по телефону! Хотя я не вижу там ничего криминального… Но да ладно. Руководила всем Инга.
– Инга?!
– Да… Сначала она развлекалась с Юрой. Потом кое с кем из нашей Компашки. Потом она решила всех объединить… Не знаю, зачем ей это было нужно. Хотя сексуальные потребности у нее были повышенными, прямо скажем, уже в те годы… Настоящая нимфоманка!
Лера не стала спрашивать, уж не на себе ли Карен изучил Ингины наклонности. Какая разница, в конце концов…
– Но я думаю, – продолжал он, – что своей западной раскованностью она еще создавала определенный имидж и даже авторитет среди парней. Они не относились к ней как к распущенной девчонке – наоборот, как к «передовой». В своем роде идеолог и пропагандист «сексуальной революции» в масштабах отдельно взятой компании.
– Что и объясняет то презрение, с которым она смотрела на остальных. Мы были для нее «отсталые»!
– Можешь не сомневаться. Это Инга в школе помалкивала, а на наших «сейшн» она в выражениях не стеснялась. Потом, – продолжал Карен, – один и тот же состав ей прискучил. Она решила «обновить кровь» – это ее выражение… Они долго думали, кого из Юриных поклонниц позвать, пока Инга не придумала…
Он умолк, и Лера поторопила его:
– Что?
– Устроить естественный отбор. То есть брать деньги… – нехотя выговорил Карен. – С девчонок, которые мечтали переспать с Юрой…
– Ничего себе… Юра в роли проститутки? А Инга – сутенерша?!
– Юра – потрясающий пофигист. Не знаю, насколько хорошо ты его представляла, но ему все по фигу было. Инга придумала игру, и Юре, пресыщенному уже в те юные годы, она показалась забавной. В деньгах он не нуждался, они шли Инге.
Они оба помолчали. Первой прорезалась Лера.
– Карик… Хорошо, пусть так. Инга вербовала Юриных поклонниц… Подкладывала их под него за деньги, так? И, как я поняла, не только под него… Так? Ты сказал – групповуха…
– Это было условием. И условия диктовала Инга. Хочешь Юру – получи в придачу еще парочку любителей.
– И девочки соглашались?!
– Лер… Тяжелый разговор у нас… Неприятно вспоминать… И тебе рассказывать об этом неприятно. Но ты же сама просишь. Так уж не обессудь! Ты мне сказала тогда в машине, что они просто в Юру влюблялись. Так вот, дорогая моя Лера, они не просто влюблялись. Или просто не влюблялись. Им хотелось того же, чего и многим другим, даже мальчишкам. Зину помнишь? Зиновия Шапкина?
– Ну, в общем да…
– Помнишь, как он из кожи лез, чтобы Юра и Компашка обратили на него внимание?
– Ты чего, он ведь их все время критиковал!
– Тягался с ними и критиковал, верно. Но на самом деле заветной мечтой его было оказаться с ними в одном кругу. Приблизиться к светилу нашему небесному Юре. Быть с ним на равных!
– Ну, может, и так… И даже скорей всего так, если подумать. А при чем тут девочки?
– При том, что то же самое происходило с ними. Они мечтали попасть в элиту! Элита – слышишь, как звучит?
– Да ну, Карен, перестань. Дешевка это все!
– А они и были дешевкой! После оплаты комиссионного сбора Инге они сами с визгом счастья бросались в этот разврат. Им хотелось соответствовать . Быть такими же продвинутыми. Такими же элитарными…
– Ладно, пусть. – Лере было неприятно это слушать, и она порадовалась, что не узнала такие подробности до классного сбора. Среди «девочек», которые пришли на встречу, были наверняка участницы тех забав, и как бы смотрела на них Лера, знай она все это до встречи? – Я не хочу никого осуждать, Карен, это их дело… Только скажи: на твой взгляд, было ли что-то в тех отношениях, что могло объяснить сегодняшнюю месть? Кого-то из обиженных Компашкой?
– Не вижу ничего криминального в этом прошлом. Девчонки добровольно шли на условия, которые ставила Инга, – я имею в виду групповуху… В смысле, что, соглашаясь на Юру, они соглашались и на других… Да еще и платили… Но, Лер, их никто не заставлял! И, насколько я знаю, ущерба никому не вышло. Никто не забеременел – наша продвинутая Компашка уже тогда пользовалась презервативами…
– И ты? – не выдержала Лера.
– Тебя интересует, пользовался ли я презервативами? – опешил Карен.
– Нет, – смутилась Лера. – Я имею в виду, что ты тоже с этими девчонками…
– И я. Но это было в девятом классе, тогда все только начиналось, к концу года. Попробовал из любопытства, но быстро оказалось, что мне противно этим заниматься… В десятом я от них отошел. И больше ничего добавить не могу.
– Карик, я хочу, чтоб ты знал: я очень благодарна тебе за то, что ты мне это рассказал! Наверное, это было непросто…
Карен не ответил. Лера только слышала его отдаленное дыхание в трубке.
– Я тебя не осуждаю, – добавила она. – Я не считаю себя вправе… Мы все ищем расширения границ своего опыта, в конце концов…
– Ты очень точно сказала: расширения границ своего опыта!
– Вы ведь были тогда подростками. Такое стремление им свойственно…
Лера, растя сыновей, начиталась книжек по психологии тинейджеров и сейчас была абсолютно искренна. Но Карен не принял ее задушевный тон.
– Лерочка, спасибо тебе за индульгенцию, – съязвил он. – Но знаешь ли, я в ней не нуждаюсь! Я привык свои счеты сводить сам с собой!
Лера удивилась его неожиданному выпаду. Видимо, Карен хочет сказать, что пересмотрел свои юношеские закидоны и ее комментарии оказались неуместны. По той простой причине, что те давние истории он вынес на суд собственной совести.
Что ж, понятно. У взрослых людей – у мыслящих людей – вырабатывается собственная система оценок поступков, своих и чужих. И ее, Лерины, оценки – пусть даже толерантные – Карену не потребны. Он сам себя простит – или сам себя осудит. Другие судьи ему ни к чему.
– Извини.
– Не зависай. Проехали.
– Только скажи: может, дело не в групповухе, а в чем-то другом? Видишь ли ты какую-нибудь другую причину для большой обиды? Такой, которая могла бы сегодня послужить мотивом для мщения?
– Нет, Лера, нет! Скорее всего, причину нужно искать позже. В десятом классе. Когда я уже отошел от Компашки, в силу чего не могу быть тебе полезен…
Ладно, хорошо. Лера была склонна верить Карену. Значит, в десятом классе… Но что же там было?! Она не имела ни малейшей идеи, вот в чем загвоздка!
И все же она сочла нужным проинформировать Лешку Кисанова об этом разговоре.
– Групповой секс?! – удивился он. – Надо же, Лер, я всего-то на несколько лет старше тебя, старше вас. Но в мои времена мы и слов-то таких не знали!
– Леш, не забывай, что наша Компашка была очень продвинутой. (Лера быстро усвоила это словечко, тем более что оно являлось калькой с английского.) У Юры, Роберта и Димы родители работали за границей. В те годы – помнишь? – это было примерно так же, как если бы они летали на Марс… И привозили оттуда совсем иное мировоззрение… А оно передавалось и детям. Вряд ли осознанно, специально, просто дети впитывали его помимо воли, из родительских разговоров, из отношения к вещам, из разных запрещенных книжек, начиная от политических опусов и кончая «Камасутрой»… Разумеется, в полном варианте, по-английски… А у остальных членов Компашки родители даже если не были дипломатами, то принадлежали к тому слою, которому были доступны и зарубежные поездки, и всякие западные книжки, фильмы… Волны западной «сексуальной революции» доходили до России с трудом и с опозданием, но все же доходили. До особо привилегированных. Хотя эти несколько лет разницы между тобой и мной тоже сыграли свою роль. Я о таких вещах уже слышала в свои школьные годы. Только не подозревала, что они, эти вещи, происходили совсем рядом со мной… Но я о них уже слышала, понимаешь?
– Да, Валерка… Разница не в годах, а в эпохе.
– Мы попали под агонию советской власти…
– А мой выпускной класс – на тот период, когда казалось, что она навсегда, во веки веков, аминь!
– В том-то и дело… Тем не менее Карен меня заверил, что ничего такого, что могло вызвать мщение спустя годы, в нашем девятом классе не было. Никаких беременностей, они пользовались презервативами. И все добровольно. Если что и было, то, видимо, только год спустя, в десятом. Когда Карен уже отошел от Компашки.
– А что-то было?
– Нет, он не знает. Только предположил, что могло быть, раз кто-то сегодня мстит… Хотя… вдруг тебе пригодится: в девятом классе этим делом заправляла Инга. Так сказал Карен.
– В каком смысле?
– Это была ее идея… И именно она, по его словам, служила «пропускным пунктом»: подбирала девчонок, которые рвались в объятия Юры. И даже брала с них за это деньги. Обеспечивая одновременно их согласие подчиниться условиям Компашки. То есть условиям групповухи.
– Ты Карену веришь?
– Да, Лешк.
– Ладно. Я буду думать.
– Эта информация полезна?
– Пока не знаю. Буду думать, говорю….
Информация, которую ему скинула Валерка, не показалась Алексею важной. Во всяком случае, в том виде, в котором он ее получил. В самом деле, баловались продвинутые детки продвинутыми развлечениями, но ведь по обоюдному согласию! Представить себе некую взрослую женщину, которая бы вдруг воспылала мстительным желанием наказать своих давних соблазнителей? Причем, если верить информации, полученной от Леры, в те школьные годы девчонки были готовы даже платить (!) за это деньги! Ладно, пусть Инге. Они, скорее всего, не знали и не интересовались, кому именно шел «комиссионный сбор». Они платили его за доступ к Юре – божеству старших классов… Искать среди них сегодняшнюю мстительницу?