— Марин, я не знаю…
— Чего не знаешь?
— Как дальше жить… работать… не понимаю!
— Лиль, я сейчас бегу на совещание. Если хочешь, дождись меня, поговорим, а если дело терпит до завтра, хотя нет, давай, поезжай сейчас домой, а я тебе позвоню, и может, заеду после совещания, поговорим, а?
— Хорошо, позвони, — неживым голосом ответила Лиля. — И я правда пойду, спасибо.
Марина ласково потрепала ее по плечу, держись, мол.
Лиля не помнила, как добралась домой. Рухнула на кровать. Вот и все, вот и все, вот и все, твердила она вслух. Потом вытащила из сумки конверт с фотографиями. Господи, ну зачем, зачем все это? К чему разговоры о детях, которых он так хочет, если у него уже есть трое и какие хорошенькие! И жена красавица… И он страшный человек… Кого-то там заказал… Наверное и своего англичанина пришил ради денег, а вовсе не леопард его загрыз… И вот откуда взялся этот слюнявый конец его книги… Он так бессознательно хотел себя обелить… Такой добренький дядя… Дурак… Сволочь… Зачем я ему? Можно подумать, если бы он не стал ко мне лезть, я бы хуже работала с ним? Ерунда… Всем известно, личные отношения только мешают! Да еще как мешают… Но я же его люблю… Люблю до ужаса… И что? Плюнуть на все? Могла же я не знать ничего этого? Могла. Могла эта тетка меня не найти? Запросто. Не я первая, не я последняя уведу мужа… Кстати, Милка рылась в Интернете, нарыла про него массу сведений, а вот про женитьбу и детей там словечка не было. Может, он официально и не женат? А эту несчастную Фариду просто скрывает от всех? В конце концов он же никакая не звезда, просто довольно богатый человек из Южной Африки, поэтому не представляет большого интереса для папарацци. О его романах со знаменитыми бабами стало известно не из-за него, а из-за них. Так что какую-то дамочку с детишками вполне могли и не заметить. Очень надо! Но ведь и я могу ничего не заметить… Мало ли какая баба ко мне явилась? А была ли вообще баба? Не было! Но она сказала, что он страшный человек… И мне правда иногда бывает страшновато с ним… Нет, это не страх… Это выброс адреналина… Это любовь… Господи, что же мне делать?
Зазвонил телефон. Лиля вздрогнула. Милка.
— Лиль? Что у тебя с голосом?
— Просто устала, а что?
— Лиль, я все-таки смоталась в салон. Голову новую сделала. А макияж завтра… Я забегу?
— Забегай!
Хорошо, что придет Милка. С ней все можно обсудить.
— Милка, ты покрасилась! Как тебе идет!
— Правда, здорово? Такой мальчик-стилист попался… Завтра к нему же пойду, обещал супер-макияж сделать… Все-таки как важно… Лиль, да что с тобой? Тебе плохо?
— Хуже не бывает, — еле слышно выговорила Лиля.
— Что-то с Ахметшиным?
— Откуда ты знаешь?
— Привет, подруга, я же вижу. Что стряслось?
Лиля молча достала из сумки пакет с фотографиями.
— Это его дети?
— Его. А это его жена, Фарида…
— Ну чего-то в таком роде я ожидала… Слишком великолепный экземпляр… И чтоб достался нам, простым девушкам, да еще практически даром… Но где ты это взяла?
— Добрые люди дали…
— А конкретнее?
Лиля рассказала.
— Даа… Круто… Слушай, так может сама Леонтовича примешь?
— Да пошел он… Тебе надо, а я вообще уже всех мужиков ненавижу. Всех!
— Лиль, это хорошо, но что дальше-то делать? Тебе же с ним еще как минимум работать… И так просто он от тебя тоже вряд ли отступится…
— Если бы я знала…
— Лиль, ты вот любила обсуждать со мной всякие сериалы…
— При чем тут сериалы?
— Ситуация-то аккурат сериальная. Скажешь нет?
— Пожалуй, — печально улыбнулась Лиля.
— И сколько раз ты, бывало, удивлялась: Господи, да если бы героиня в пятой серии начистоту поговорила с героем, то уже в восьмой можно было бы ставить точку, а суки-сценаристы растягивают сюжет на сто пятьдесят! Было дело?
— Было. И что?
— А то, что надо тебе с ним поговорить.
— Зачем?
— Ты его любишь?
— Не знаю уже… Я его ненавижу…
— Это один хрен! Короче, поговори с ним, может все это такая же лабуда, как Ванькино самоубийство.
— Нет, Милка, Ванька хотел тебя вернуть. А Ринату зачем это все?
— Ринату незачем… Вроде бы… Тут козе понятно, это нужно его жене. И детям. Черт бы все побрал. Скажи-ка мне вот что, он тебе не намекал на какие-то трудности, на какие-то обстоятельства?
— Какие трудности? Какие обстоятельства?
— Связанные с женитьбой?
— Нет.
— А он легко согласился на твои условия?
— Не очень…
— И не намекал на детей?
— Нет. Сказал, что хочет иметь троих, не меньше…
— И тут трое… Зачем ему еще столько же? Отец-герой? Или просто такая страсть к размножению? Восточный менталитет?
— Мил, не мучай меня!
— Да, а тачка твоя лилейная где?
— У него.
— Вот это мне уже не нравится.
— Почему?
— А потому что странно… Как говорится, подарил, так подарил. Он тебе документы на машину отдал?
— Нет. Сказал, что она пока будет стоять у него, чтобы я сдуру одна не села за руль.
— А ты, конечно, документы не спросила?
— Даже в голову не пришло. Ты думаешь, он соврал, что дарит мне эту тачку? Зачем? Я ж не просила… Да еще лилиями расписал… Ерунда. Просто нам обоим тогда было не до каких-то дурацких документов., – и Лиля горько разрыдалась.
— Кошмар какой-то… — проговорила Мила, целуя подругу. — Опять татаро-монгольское иго… Сколько можно?
— Милка, ну почему, почему так все глупо, так пошло и гнусно? Денис, Артем, теперь и Ринат… Мне казалось, он настоящий…
— Где они, настоящие? Только в кино и в книгах остались. Мы им слишком легко достаемся, вот нас и перестали ценить… Ну их всех к черту… Лиль, а ты не обидишься, если я все-таки завтра приму Леонтовича?
— Да принимай ты хоть самого черта! Но скажи, что мне делать? Просто уволиться? Но я так подведу Маринку и всех девчонок! А тут еще Владка ушла, совсем зарез…
— Ну передай Ахметшина кому-то, расскажи все Марине. Она золотой человек, поможет, придумает что-нибудь, отмажет тебя…
— Не хочу я ее грузить. Ей и так хватает…
— Тогда просто бери себя в руки, иди завтра на работу и выжидай.
— Чего?
— Ну он же должен объявиться. Кстати, он после вчерашнего не звонил?
— Нет.
— Тоже странно. Ты не находишь?
— Мил, мы тут просто переливаем из пустого в порожнее.
— Конечно. Это у нас своего рода медитация.
— Да какая к черту медитация!
— Хорошо, пусть сублимация!
— Да ну тебя! Знаешь, я сейчас ему позвоню. Скажу, что надо поговорить.
— Вот это здраво! Я с самого начала тебе такой вариант предлагала. Но сейчас ты сама до него дозрела. Ты ж не собираешься писать сценарий сериала на сто сорок серий, правда?
Лиля схватила мобильник и набрала номер Рината. «Абонент временно недоступен». Она набрала домашний. Никто не ответил.
— Мил, и что это значит?
— Ну мало ли… Дома его нет, а он где-то вне зоны действия сети. Ничего, дозвонишься.
— А вдруг с ним что-то случилось?
— Ага! Именно сейчас! У тебя есть еще какие-то его координаты?
— Электронная почта.
— Отлично! Самый лучший вариант! Напиши ему, что тебе необходимо с ним увидеться. Наверняка, он получает почту через мобильник или карманный комп. Только напиши без всяких прибамбасов.
— Что ты хочешь сказать?
— Напиши просто: Ринат, мне срочно нужно с тобой поговорить. Без всяких эмоций.
— Какие эмоции по мылу?
— Не скажи! Бывает.
Лиля включила компьютер, открыла почту.
— Ой, Милка, а вдруг он как раз сейчас убивает эту бабу?
— Какую бабу? — совершенно ошалела от Лилиного предположения Мила.
— Ту, которая ко мне приходила? Его свояченица. Она сказала: он меня убьет, если узнает. Вдруг узнал?
— Лиль, ты в своем уме? И вообще, если ты можешь такое хотя бы предположить, значит, надо с ним сразу завязывать! Дура! Идиотка! Ах, я его люблю! Когда любишь, нельзя поверить в то, что он злодей и убийца. Биологически нельзя!
— Что?
— Любовь и такие подозрения несовместны как гений и злодейство! По определению! И какой у нас вывод? Это не любовь! А следовательно не стоит и париться!
— Да, Милка! Круто завернула! Сразу чувствуется адвокат. Зря ты в журналистки подалась, — рассердилась Лиля.
— Вот! Ты злишься, уже хорошо! Пиши! Пиши!
— Не буду. Я вообще больше ничего не буду…
— То есть?
— Пойду завтра прямо к Вове и скажу: «Владимир Эдуардович, пожалуйста, передайте Ахметшина кому-нибудь другому, потому что… потому что… я его люблю…» Он поймет… должен понять… любовь мешает работе.
— Ну ты и дура! Тебе охота, чтобы все издательство знало? Лиля, поверь мне, надо сначала все выяснить, а потом принимать решения.
И тут раздался телефонный звонок. Лиля схватила телефон. Марина.
И тут раздался телефонный звонок. Лиля схватила телефон. Марина.
— Лиль, прости, что я так поздно… Ты знаешь, у нас такое было… Беляев подрался с Ахметшиным.
— Как? — опешила Лиля. — Почему?
— Да никто толком не знает! Мы сидели у Вовы, совещались, вдруг прибегает Нелли и вопит, помогите, дерутся! Выскакиваем в коридор, а там они друг дружку мутузят, причем серьезно так, по-взрослому. Попытались разнять, охрану вызвали, но тут Ахметшин его подмял и вырубил.
— Убил? — побледнела Лиля.
— Да нет! Просто отключил ненадолго, — в голосе Марины слышалось ликование. Она терпеть не могла Беляева.
— Марин, а дальше?
— А дальше, стали своими силами приводить Беляева в чувство. Только нам милиции или «скорой» тут и не хватало. Но должна тебе сказать, это было красиво. Беляев-то лосяра натуральный и тоже вроде драться умеет, но Ахметшин был просто неподражаем. Брюс Ли!
— И что теперь?
— Вова увел Ахметшина, а Беляев как очухался, стал орать, что уроет его, что засудит, что ему не жить, и все такое. Хотел мчаться в травмопункт снимать побои, но тут вернулся Вова и уж не знаю как, но сумел его урезонить. Конечно, я не поручусь, что он не подошлет кого-то к Ахметшину, он злая и мстительная скотина… Конечно, завтра уже все издательство будет гудеть, в Интернет это попадет, словом, вони будет много.
— Но милицию не вызывали?
— Нет, слава Богу, обошлось. Ни милицию, ни «скорую».
— А из-за чего дрались-то?
— Неизвестно. Но думаю виноват Беляев. Наверняка схамил Ахметшину. Он в своем величии, видно, не ожидал, что схлопочет…
— Марин, ты, похоже, рада, что Беляеву накостыляли?
— Сама удивляюсь, до какой степени! Ну, а ты-то как? Я тебя не разбудила?
— Да нет, спасибо, что позвонила. Я оклемалась. А теперь ты еще меня развлекла.
— Ладно, я уже к дому подъезжаю. Еле жива. Тогда до завтра.
— До завтра, спасибо!
— Ну что там? Кто с кем подрался? — накинулась на нее Мила.
Лиля рассказала все, что узнала от Марины.
— Классно! Молодец твой Чингисхан! Одобряю! Сейчас небось зализывает раны… Вот и отключил телефон. Ему надо прийти в себя. Вот что я тебе посоветую как бывший адвокат: не делай поспешных выводов, не принимай скороспелых решений, пока не объяснишься со своим хахалем. Все, может, не так страшно. И вообще… Затаись.
— То есть?
— Сделай вид, что ничего не было. А когда он опять заговорит о детях, спроси его с невинным видом: «Зачем тебе дети, у тебя же уже есть трое?» И посмотри, что будет.
— А если он не вернется к этой теме? И вообще все-таки странно, что он не звонил… После всего…
— С мужиками это бывает. У тебя просто опыта маловато. А у меня не раз так было… Захлестнет мужика, а потом он в себя приходит несколько дней. Они ж по-другому устроены… Думают только о себе. А что ты, может, маешься, это им до фени. Все, успокоились. Давай-ка лучше обсудим, чем мне завтра кормить Леонтовича.
— Но он ведь тоже наверняка козел.
— Ну и что? Зато красивый и талантливый…
Всю ночь Лиля не спала, ворочалась с боку на бок, а к утру пришла к выводу: пусть все идет как идет. Пока. Не буду я принимать решений, не повидавшись с ним. Мила ночевала у нее. Они договорились, что вечером Лиля пойдет к Миле, а Мила останется у Лили и будет принимать Леонтовича.
— Лиль, я тебя сейчас отвезу, потом заеду на рынок, приготовлю ужин, приберусь тут… И вообще. Ой, мне ж еще в салон, на макияж!
— Мил, не надо на макияж! Накрась глаза и довольно. Он привык к загримированным рожам, может, его на натуральное потянет, по контрасту.
— Лиль, скажи, почему мы в чужих делах такие умные, а в своих дуры дурами?
Лиля в ответ развела руками.
В издательстве только и разговоров было, что о вчерашней драке. История обрастала кучей самых невообразимых подробностей и догадок.
— Лиль, они не из-за тебя? — шепнула ей в коридоре Анчутка.
— Анна Евгеньевна, побойтесь Бога, при чем тут я?
— Кто знает, кто знает…
— Люблю Ахметшина! — заявила вдруг Таня.
Лиля вытаращила глаза.
— Какой мужик! Обалдеть! Лилька, неужели ты еще не влюбилась?
Лиля нервно засмеялась.
— Пожалуй, теперь могу… Герой, ничего не скажешь! Но хотелось бы знать, из-за чего подрались.
— Скорее всего из-за бабы, — подала голос новая девушка Света. — Наверное, Ахметшин у Беляева бабу отбил…
— Какую бабу? — вдруг перепугалась Лиля, — Ты что-то знаешь?
— Откуда, просто догадка… Чего им еще делить? Ахметшин пока никто, а Беляев величина…
— Дутая!
— Не имеет значения! Лиль, а ты бы позвонила Ахметшину под каким-нибудь предлогом, встретилась, может, он бы раскололся, — посоветовала Таня. — Тебе же наверняка есть, что с ним обсудить.
О! подумала Лиля. Мне столько надо с ним обсудить… А что, в конце концов, работа прежде всего.
Она набрала его номер. Слава Богу, абонент явно был в зоне действия сети. Но трубку не брал. Он увидел, что это я звоню… Не хочет отвечать… Все сидели, выжидательно глядя на нее.
— Не слышит, наверное.
— Или не хочет с издательскими говорить после вчерашнего. А может, у него фингал под глазом…
— Лиль, позвони ему с городского. Попробуй!
Это даже хорошо, что они все здесь и не сводят с меня глаз. Легче будет… Она позвонила с городского.
— Ринат? Здравствуйте, это Лиля Орешникова.
Она едва сдержалась, чтобы не разреветься. На ее звонок он не ответил…
— Лилечка, прости, родная моя, я тебе потом все объясню, тут на меня столько всего обрушилось… И ты уж наверняка знаешь, что вчера было в издательстве. Ничего, этот сукин сын еще попомнит…
— Но что случилось? Ринат, тут есть ряд вопросов, необходимо обсудить…
— И у меня тоже есть вопросы, которые надо обсудить. Но я не знаю… Ты вечером будешь дома?
— Да.. То есть… А что?
— Я позвоню. Прости, но так случилось… Куча неприятностей… Ничего, прорвемся. Целую тебя, мой Лилёнок!
Лиля обомлела. Никто, кроме мамы, никогда не звал ее Лилёнком! Что это значит? Он вспомнил или сам придумал?
— Лиль, ну что?
— Не поняла. Говорит, на него обрушилась куча каких-то неприятностей. Вечером позвонит.
— Девчонки, надо нажать на Нельку. Они же подрались совсем близко от Вовиной приемной. Она вполне могла слышать. Но она хранит секреты, почище ФСБ. Надо попросить Иру, она с ней дружит, — заметила Таня.
— Ира в отпуск ушла.
— Да, не везет.
— Все, хватит, займитесь делами! — рассердилась вдруг Марина.
Через час позвонила Мила.
— Лиль, скажи, где у тебя мешки от пылесоса? Он забит под завязку!
— Ой, посмотри в стенном шкафу. Я не помню, кажется один еще был. А ты там что, грандиозную уборку затеяла?
— Между прочим, о твоей репутации забочусь. Я тобой прикидываться не буду, но квартира-то, между прочим, твоя.
— Смотри, не перетрудись, а то к вечеру выдохнешься. Кстати, — Лиля выбежала в коридор, — как бы ни было, сегодня ночуй у меня. А я буду у тебя.
— Ринат приедет?
— Я не поняла. Но он спросил, буду ли я вечером дома!
— О, блин! Как все запуталось… Ладно, я побегу. Созвонимся.
К вечеру Лиля была уже сама не своя от волнения. Что значит это «Лилёнок»? Он вспомнил меня и счел это большой неприятностью? Но, с другой стороны, голос звучал так тепло… Или он узнал, что ко мне приходила его свояченица и теперь разбирается с нею? Господи, как страшно… И я уверена, что он первый полез в драку с Беляевым… В издательстве все твердят, что Беляев так это не оставит, наверняка отомстит Ринату… Господи, как я его люблю, как скучаю, как хочу увидеть… И пусть у него хоть десять детей… Ведь если он захочет их бросить, все равно бросит… Он же не из-за меня… Ой, я запуталась…
Ринат все не звонил. В половине девятого позвонила Милка.
— Он придет через двадцать минут. Лилька, у него такой сексуальный голос…
— Перестели постель! — деловито посоветовала Лиля.
— Думаешь, надо?
— Надо, не надо, ты ж все равно будешь у меня ночевать.
— Твой звонил?
— Пока нет.
Хорошо бы Милке повезло. Она заслужила… А я… Мама говорила развод — трамплин, но с трамплина надо уметь прыгать, а я первый раз прыгнула, отделалась незначительными ушибами, а второй раз… сломала шею. Он уже не позвонит. Время тянулось медленно-медленно. Милка тоже не звонит. Значит, по крайней мере, кормит ужином любимого артиста. Не так плохо…! А я? Я хотела бы кормить какого-нибудь артиста? Разве что бывшего каскадера… Но он не придет. Он понял, что я не его женщина. Конечно, у меня не такой богатый сексуальный опыт, я, наверное, неинтересна ему в этом плане… Он ведь такой… Он слишком горячий, и со мной он здорово погорячился. Не переспав, предложил руку и сердце, а потом понял — не то… В дверь позвонили. Ринат? Она кинулась открывать. На пороге стоял… бывший муж.