– Мам! Привет! – повисла у нее на шее Тошка.
Даниил Аркадьевич в это время вынимал из машины какие-то пакеты и огромный букет пионов.
– Тетя Марго, вы знаете…
– Знаю, Тасенька, Матильда мне звонила, я страшно за тебя рада, но маме ничего пока не говорила, ты сама должна ее обрадовать.
– Мам, тут такое дело…
– Здравствуй, солнышко, я так соскучился, смотри, твои любимые пионы… Ну вот, опять телефон, выключи его наконец, – взмолился Даниил Аркадьевич.
– Привет, у меня важные звонки, выключить не могу. Отнеси все на террасу, я сейчас…
Не хочет объясняться, ну и прекрасно, и замечательно, обрадовался Даниил Аркадьевич, великолепно поняв маневр жены, и с удовольствием направился к дому. Марго сразу выключила мобильник.
– Что там у вас, девочки?
– Мам, Тася говорит, что ее мама не хочет иметь талантливую дочку.
– Что за чушь?
Перебивая друг дружку, девочки объяснили, в чем дело.
– Какие вы еще дурочки, – улыбнулась Марго. – Это же говорилось теоретически, а теперь Аля только обрадуется. Кстати, у мамы для тебя тоже есть хорошая новость.
– А где мама?
– За домом, в гамаке. Беги к ней. Да, а как «Пиковая дама»?
– Да Лиза какая-то малахольная была, – ответила Тошка, а Тася уже бежала к матери. – Мам, ты знаешь, она такая классная… Мы с ней так подружились…
– Значит, ты хочешь, чтобы летом она жила у нас?
– Аск! А тетя Аля согласится?
– Уже согласилась.
– Ты у меня самая суперская мать на свете!
– Вы что-нибудь ели?
– Ели! А потом еще Даниил Аркадьич возил нас в кафе.
– Вот даже как!
– Мам, ну он же клевый!
– Ты находишь?
– Ты его разлюбила, да?
– Тошка…
– Знаю, не мое дело.
– Ты у меня самая суперская дочь на свете.
– Значит, у нас нет проблем отцов и детей?
– Ты меня уморишь, ладно, пошли в дом, тетки уже истосковались по тебе.
– А как вчера прошло?
– Нормально, я даже не ожидала.
– И Риммочка не возникала?
– Нет, представь себе.
– Ох, не к добру это, ох не к добру! – дурашливым старушечьим голосом проговорила Тошка.
Как я ее люблю, с некоторым даже удивлением сказала себе Марго.
– Мама, ты знаешь кто такая Матильда Пундик?
– Как? Матильда Пундик? Что-то я слышала, папа твой рассказывал… Кажется, какая-то полоумная певица, влюбленная в твоего деда. А что?
– Она вчера водила нас в театр…
– И что?
– Мам, ты знаешь, что она сказала?
– Откуда же мне знать? – слегка рассеянно улыбнулась Аля. – Так что она сказала?
Ей не до меня, подумала Таська. Неужто так из-за квартиры прется? Девочке расхотелось говорить…
Аля вдруг почувствовала, что дочь обиделась.
– Таська, сейчас же говори, что такое важное сказала эта самая Матильда?
У Таськи сверкнули глаза.
– Она сказала, что у меня голос! Настоящее оперное сопрано! И слух! И внешность! И она будет меня учить! Вот!
Аля растерялась, но не подала виду и схватила дочь в объятия, нельзя разочаровывать девочку.
– Таська, неужели это правда?
– Самая-самая настоящая правда! И она хочет, чтобы ты обязательно с ней встретилась, поговорила… Она считает, что мне еще полгодика надо помолчать, освоить азы, и тогда…
– Помолчать? У тебя еще будет ломаться голос?
– Нет, у девчонок не как у мальчишек, но с возрастом может меняться тембр и вообще до шестнадцати лучше голос не трогать, и потом я даже нот не знаю, а без нот куда же.
– Да, это моя вина, я в музыке ничего не смыслю, слуха совсем нет, думала и ты в меня, а вот, оказывается, что… Значит, ты будешь примадонной? Будешь петь в Ла Скала?
– Если не буду лениться, так Матильда сказала! Знаешь, она кормила нас обедом и в бульон бросала зеленые оливки… Еще говорила, что их ел Парис… У нее на столе пыльный ковер…
– Погоди, – вдруг сверкнула глазами Аля, – а у нее Нефертити на окне не стоит?
– Нефертити?
– Ну да, такая египетская головка, ну, помнишь, у тети Лены такая на пианино стояла?
– А… Я не заметила, а что?
Аля фыркнула.
– Мне твой папа рассказывал… Наверное, про нее. У нее был когда-то муж, Сережа тогда еще совсем пацанчиком был и отец послал его к этой Матильде за какой-то книгой, что ли, сама Матильда была больна, лежала в постели, а на окне стояла Нефертити. Матильда усадила Сережу, стала его о чем-то расспрашивать и вдруг кричит:
– Женя, открой окно, я задыхаюсь!
Пришел Женя, тихий пожилой профессор, открыл окно, естественно, убрав при этом Нефертити.
– Женя, поставь Нефертити, она так прекрасна на фоне открытого окна!
Женя послушно поставил.
Через пять минут она потребовала, чтобы окно закрыли, и опять-таки поставили на место Нефертити. И так несколько раз. Потом Сереже стало неудобно, он предложил свою помощь, но ему сопляку, гипсовую головку так и не доверили. А Женя этот бедный вскоре умер, не вынес…
– Да ну, это наверное не про нее.
– Может и не про нее. И вообще это все чепуха, главное, что моя дочка – талант!
– И ты рада?
– А кто же не обрадуется при таком известии, дурочка! А у меня для тебя тоже новость, да еще какая! Мы теперь будем жить в Москве, в своей собственной квартире! А ты что, уже знаешь?
Ага, мне Тошка по секрету сказала. Мама, у нас начинается новая и совсем другая жизнь! Я такая счастливая, мамочка! Ну скажи, разве это не чудо, что за два дня на человека обрушивается столько счастья? И у меня теперь есть сестра, просто супер, мы так понимаем друг дружку, с полуслова!
– Не верила я в чудеса, а вот приходится, – счастливо улыбнулась Аля. И вдобавок я встретила Леву… произнесла она про себя. Я знаю, я уверена, он тоже думает сейчас обо мне…
Что же я наделала, с ужасом думала Марго, глядя на мужа, как я могла явиться к нему без звонка, мне что, восемнадцать лет, я что мужиков не знаю? Просто в тот день у меня было такое прекрасное настроение, мы выиграли большой заказ, сумели предотвратить наметившийся было спад, я чувствовала себя победительницей и так хотелось поделиться скорее с любимым человеком своей радостью… Ну и поделилась бы по телефону. Когда в саду Аквариум я рассказала об этом Эличке, она меня ругала, да еще как… Я и сама все понимаю, но… Он кажется мне сейчас чужим, как будто он мне не муж, а так, просто хороший знакомый… Он явно намерен остаться на ночь, а я совершенно этого не хочу. Той девке было от силы лет двадцать, она, что называется, сияла молодостью, а я… Я устала, у меня столько забот… Может быть, права Эличка и нам надо съехаться? Неужели из-за одной ошибки – моей и его – наш брак развалится? Я не уверена, что смогу простить его… Ведь я всего лишь нарушила негласное правило, а он… он мне изменил… И ведь наверняка не впервые… Правда, я сама предоставила ему эту свободу… думала, так для всех будет лучше… И если бы мы жили вместе, он точно так же изменял бы мне, но на другой территории. Кстати, зачем было приводить ее к себе? А почему ж не привести, удобно, жена не явится без звонка… Вон уж как Левку стерегут, а он все равно трахает все, что шевелится при первой возможности, что поделаешь, натура такая, а ему ведь уже под шестьдесят, но сил хватает… Хотя Римма держит его на строгом ошейнике и коротком поводке, а я предоставила Дане полную свободу, а результат один и тот же. Правда, Левка не любит свою Римму, а Данька как будто любит меня… как будто…
– Солнышко, о чем ты задумалась? – подошел к ней сзади муж. Поцеловал в затылок, приобнял.
– Да ни о чем, просто расслабляюсь, неделя была трудная… Как тебе Сережина жена?
– С женой еще не разобрался, а девочка чудная. И они так спелись с Тошкой, удивительно! Меня всегда огорчало, что у нее нет подруг, что она трется возле взрослых, и вдруг такая дружба…
– Да, я тоже рада.
– Марго, давай, не будем уходить от разговора…
– Ты о чем?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем. Поверь ничего не было, это совсем не то, что ты подумала… Девушка работает у нас, она привезла мне кое-какие бумаги, ну я предложил ей кофе, только и всего, а ты невесть что себе вообразила.
И вдруг Марго вспомнила совет, который когда-то дал ей отец: если чувствуешь, что мужчина перед тобой виноват, извинись первой, возьми вину на себя и тогда все уладится. Как-то она воспользовалась этим советом, и впрямь все уладилось.
– Да нет, Даня, я сама во всем виновата, ты извини и давай забудем…
– Маргоша, тебе не в чем извиняться, ты просто приехала к мужу, что может быть естественнее?
– Нет, я была неправа.
– Ну разве что чуть-чуть, – нежно улыбнулся он. Какая Марго умная… Вот уже и врать ничего не нужно, и наверняка она больше без звонка не явится, но и я больше никого домой приводить не стану, ну разве что, когда она в отъезде…
Вечером за ужином все поняли, что Даниил Аркадьевич и Марго помирились. Предчувствуя это, Эличка испекла огромный торт с шоколадом и орехами.
– Никогда в жизни не ела столько вкусного, как за эти два дня! – попробовав его, воскликнула Тася.
– Никогда в жизни не ела столько вкусного, как за эти два дня! – попробовав его, воскликнула Тася.
Аля залилась краской.
– Да, я неважный кулинар…
– Неправда, мама! Просто тут все незнакомое, а мама очень даже хорошо готовит, только проще, по-другому, – вступилась за мать Тася.
Какая хорошая девочка, подумала Марго.
– Тетя Аля обещала нам шанежки с черемухой! – напомнила Тошка.
– Обязательно сделаю! Маргоша, я думаю уже завтра полететь домой и подать заявление об уходе… Могут, конечно, потребовать, чтобы я отработала две недели, ничего, если Таська тут останется?
– Господи, о чем речь, а я постараюсь за это время подыскать тебе какую-нибудь работу, и надо бы тебе уже официально вступить в права наследства… А может, не стоит прямо завтра мчаться? Ты же приехала на неделю, так вот давай за неделю все и сделай тут…
– Ты так считаешь? – растерялась Аля.
Марго говорила так убежденно, так внушительно, что хотелось ее слушаться.
– Мне кажется, так будет разумнее, а кстати, ты можешь позвонить на работу и предупредить, пусть уже ищут замену.
– Мам, телефон! – заорала Тошка, подавая матери трубку. – Дядя Лева!
Аля порозовела и потупилась.
– Да, Левочка.
– Маргоша, ты не могла бы завтра уделить мне часок? Может пообедаем вместе?
– Что-то случилось?
– Да нет, я хотел познакомить тебя с одним человеком, потенциальным клиентом.
– Твоим или моим?
– Твоим, твоим, зачем тебе нужны мои клиенты? Ну так как?
– Сейчас посмотрю. Тошка, принеси мою сумку. Ага, спасибо. – Марго вытащила из сумки толстенный ежедневник. – Так, завтра у нас понедельник, хорошо, в полтретьего тебя устроит?
– Отлично! Значит, договорились! Римма шлет привет.
– И ей тоже, – буркнула Марго.
– Что Левочка? – спросил Даниил Аркадьевич.
– Нашел для меня какого-то клиента. Посмотрим. Эличка, дай еще кусочек торта, сил нет, как вкусно!
– О, и мне тоже! – попросил Даниил Аркадьевич и слегка погладил коленку жены. Мол, ничего, эти калории мы сегодня сожжем.
– Тетя Аля, а можно Тася будет спать в моей комнате?
– Не наговорились еще? – улыбнулась Эличка.
– Нет, мы, наверное, никогда не наговоримся! Мы пятнадцать лет ждали друг дружку, надо наверстывать. А кстати, может, нам наконец скажут, что произошло между дедом и дядей Сережей?
Все присутствующие растерянно переглянулись. Никто толком этого не знал. Даже Аля. Хотя все инстинктивно посмотрели на нее.
– Ей богу, я и сама не знаю. Просто в один прекрасный день Сережа прибежал ко мне сам не свой и сказал: «Мы уезжаем в твой город. Будем там жить, я не желаю иметь ничего общего с моей семьей, и никогда не напоминай мне о них». И мы уехали. Тогда в провинции выжить было немного легче, тем более у меня было полдома и какой-никакой участок… Сколько я ни молила Сережу сказать, в чем было дело, он так мне и не сказал. А Александр Афанасьевич тоже ничего не сказал?
– Нет, – покачала головой Марго. – Я же тебе это уже объясняла, когда приезжала на похороны.
– Так что, Тоша, ответа на твой вопрос ни у кого нет. Но как бы там ни было, теперь вы вместе, и пусть Таська, если хочет, ночует у тебя. Марго, ты не против?
– Да нет, пусть, сейчас каникулы, в школу вставать не надо…
– Ура! – победно вскинула руку Тошка.
– Но при одном условии, – сказала Марго.
– Знаю, знаю, мы уберем со стола и включим посудомойку!
– Именно!
Девчонки вскочили и принялись убирать со стола.
– Какое счастье – большая семья, – проговорила Эличка.
У Али екнуло сердце – неужели это теперь и моя семья? Меня так приняли здесь и Таську тоже, и я просто не имею права думать о Леве, Левочке… Сережа был жесткий, истеричный, даже злой, а этот… Он такой обаятельный, мягкий и уже какой-то родной, но не как брат… А ведь мы друг другу двух слов не сказали… Нет, об этом надо забыть… Раз и навсегда… А может, и забывать-то не о чем? Может, мне все примерещилось? Но Марго ведь тоже заметила… Нет, я уеду, пробуду там наверное не меньше месяца, увижусь с Виктором и все мало-помалу рассосется… Он же старый, Левочка, под шестьдесят, и женат на мегере, зачем мне это? Ничего, я умею справляться со своими чувствами.
– Алюша, – прервала ход ее рассуждений Марго, – мне кажется, завтра тебе следует поехать утром со мной в город, займешься оформлением и, может быть, надо заняться собой.
– В каком смысле?
– Ну, поменять прическу, купить кое-что из вещей…
– А я что, очень убого смотрюсь? – испугалась вдруг Аля.
– Нет, что ты, но в новой жизни лучше иметь какой-то новый облик, по крайней мере мне так кажется. Ты обиделась?
– Нет, боже сохрани… Ты права, но я ничего в этих делах не понимаю. Еще накуплю какой-нибудь дряни…
Марго улыбнулась.
– Ну что ж, значит, завтра поедем вместе, попробую выкроить время, и девчонок тоже возьмем.
– Конечно, Таське тоже надо купить что-нибудь красивое и модное.
– Вот и чудно. Я выезжаю в будни в половине восьмого, иначе угодим в такие пробки… Ты в состоянии так рано встать?
– Конечно. Спасибо, Марго. За все-все.
Марго завтра встречается с братом… Вдруг она решит взять меня с собой? Хотя нет, я не стану с ним встречаться, не нужно этого… пока я не приоделась…
– Ну все, девушки, пора спать! – заявил Даниил Аркадьевич.
– Да, в самом деле, доброй ночи всем, – Аля поспешила уйти к себе.
– Маргоша, милая, мы вероятно совершили большую ошибку, когда решили не жить вместе. Не пора ли ее исправить?
– Даня…
Погоди, дай договорить. Давай попробуем пожить лето вместе? Это же так естественно, не знаю как тебе, а мне иногда бывает так тоскливо, так плохо одному, у вас тут бабье царство, а я могу пригодиться. Насколько я вправе судить, твои домочадцы недурно ко мне относятся, я тоже их всех люблю… А главное, я люблю тебя и хочу быть с тобой как можно больше, тогда не будет этих идиотских недоразумений… Ну не созданы мы для такого брака, да разве это вообще брак? Я хочу семьи… Не наш это менталитет.
От его близости, его голоса, от которого бегут мурашки у миллионов радиослушательниц, просто от усталости наконец Марго расслабилась и проговорила:
– Ну что ж, попробуем, попытка не пытка.
– Тась, ты веришь, что они ничего не знают?
– Не очень.
– Вот и я тоже… Может, попробовать спросить у Левы?
– Попробуй, вообще-то охота узнать…
– Странно, что мама ничего не говорит. Дед больше всех ей доверял, он любил ее больше всех… Слушай, Таська, у меня идея!
– Слушаю!
– У деда сохранился архив. Мама примерно раз в месяц жалуется, что у нее до него руки не доходят. Все, что касается музыки, она отдала одному немцу, издателю деда, а вот личный архив… Давай попробуем там покопаться, а? Может, узнаем хоть что-нибудь. Дед вроде бы вел дневники… Может письма какие-то сохранились…
– А нам дадут этот архив?
– Ясный блин, не дадут!
– А как же?
– Сами возьмем. В конце концов это достояние семьи, мы его внучки, значит, имеем право.
– Ну, неудобно как-то…
– Очень даже удобно. И потом, мы никому ничего не скажем.
– Тош, а ты про меня знала вообще?
– Знала, но просто, что дядя Сережа умер, у него где-то в заднице мира осталась вдова с ребенком, и все. Я как-то не брала это в голову… Ты прости меня, кретинку безмозглую.
– Да ладно, все к лучшему в этом лучшем из миров! Так что насчет архива?
– Займемся!
– Он здесь, на даче?
– Нет, в Москве. У деда в кабинете. Мама перевезла его в город, говорит, боится, как бы он не сгорел, дом-то деревянный.
– А у дяди Левы есть дети?
– Нет. У Риммы есть дочь, но она взрослая противная тетка. Только мы с тобой законные внучки.
– А может все-таки надо спросить у твоей мамы?
– С ума спрыгнула? Никогда мама не разрешит!
– А она не заметит, что мы там рыться будем?
– Надо все сделать так, чтобы не заметила. Один раз мы в городе уже ночевали, так что нам и второй раз это удастся, и в третий. Мы будем брать одну единицу…
– Какую единицу?
– Единицу хранения, в архивах так называется, допустим, одна тетрадка или одно письмо…
– Понятно.
– Спешить нам некуда. И читать будем только то, что относится к дяде Сереже, он твой отец и мой дядя, и мы имеем полное моральное право! А про эту Асту мне, например, совершенно неинтересно!
– Кто это Аста?
– Одна шведская оперная певица, у деда был с ней роман, он написал для нее вокальный цикл…
– А ты ее видела?
– Не-а, только на видео, запись концерта в Париже с дедовым циклом. Но я, хоть он мне и дед, такую музыку не воспринимаю. Пундичка говорит, что это гениальная музыка, а я просто рылом не вышла ее понимать.
– Так и сказала про рыло?
– Да ты что! Как-то возвышенно… сейчас вспомню. Ах да, она сказала: твой опыт жизни и чувств еще слишком ничтожен, вот!
– Супер!
– Ага, мне тоже нравится! Вот что, Таська, я так поняла, что твоя мама скоро уедет?