Когда он ворвался с улицы в распахнутом пиджаке, встревоженный, сердитый оттого, что ему предстояло объяснение, официантки мгновенно заулыбались. Они все его отлично знали и рады были обслужить – он никогда не жмотничал и оставлял хорошие чаевые.
Наталья сидела возле окна и хлебала жидкий вегетарианский супчик. Она всегда была голодная. Грациозная, красивая и голодная. Знание того, что она голодна, отравляло Олегу все их совместные завтраки, обеды и ужины. Невозможно получать удовольствие от еды, зная, что рядом сидит кто-то с пустым желудком.
– Привет, – сказал он и, наклонившись, привычно поцеловал ее в щеку.
Щека была упругой и нежной. В сумочке Натальи лежал баллончик с термальной водой: она постоянно увлажняла кожу. И это знание тоже раздражало Олега. Он не хотел, черт возьми, быть в курсе того, как женщины следят за своей внешностью.
– Ты злой, как пес, – заметила Наталья, спокойно вытирая губы салфеткой. – Грядет буря?
– Ничего не грядет, – пожал он плечами и, подозвав официантку, попросил: – Кофе, пожалуйста.
– Двойной эспрессо? – Девушка держала ручку над крошечным блокнотиком.
– Да, как всегда. Сахар не нужен.
– Мне кажется, я знаю, что ты хочешь сказать, – заявила Наталья, сложив руки перед собой. Побарабанила пальцами по столу. – Хочу облегчить твои муки. Мы расстаемся, так?
– Тебя это сильно расстроит? – с тревогой спросил Олег.
Он никогда не видел, чтобы Наталья плакала. Никогда. Но сейчас глаза ее увлажнились, и он испугался.
– Я опечалена, но… Как говорил классик, «печаль моя светла». Нам ведь с тобой ничего не стоит расстаться.
– Почему? – тупо спросил Олег.
Мысли о Даше, о прошедшей ночи преследовали его, мешая сосредоточиться. Даша словно создана для него. А вот Наталья – не его женщина. В элегантной, прелестной Наталье всегда таился некий вызов. Вызов всему на свете. Вероятно, из-за того, что в профессии ей приходилось ежедневно проявлять характер.
– Почему нам ничего не стоит разойтись? Потому что если я верну тебе твои подарки, от наших отношений вообще ничего не останется. Ничего, Олег. Ты в них никогда ничего не вкладывал. Никогда! – горячо повторила она.
– Тебе не хватало чувств? – взъерепенился тот. Как всякий мужчина, он не любил критики, которая задевала его мужское самолюбие. – Раньше ты не жаловалась.
– Жалобная книга в таких делах не поможет. И я не говорю, что ты был невнимательным или равнодушным…
– А что тогда значит – ничего не вкладывал в отношения? – спросил Олег, принимаясь за кофе.
В конце концов, отчего он так нервничает? Самое главное уже сказано. Он так боялся, что Наталья устроит скандал. Но она все взяла на себя. Еще одно проявление геройства. Надо немедленно успокоиться. Между ними все кончено, а раз так…
– Это трудно объяснить, – сказала Наталья и принялась за зеленый чай.
Олег редко пил зеленый чай. Он казался ему горьким и невкусным. А уж когда Наталья поведала ему про антиоксиданты, отметив невероятную пользу зеленого чая для здоровья, он и вообще от него отказался. Из вредности. Когда ему говорили о пользе, он считал, что им пытаются манипулировать.
– Ну, конечно, трудно объяснить, – скептически заметил Олег. – Было бы легко, между нами не возникло бы трений. Хорошо, а что ты вкладывала в наши отношения? Что ты делала такого, что свидетельствует о твоем, так сказать, вкладе?
– Ну… Даже не знаю. Я встречалась с твоей матерью.
– Серьезно? – Олег удивился.
– Чтобы узнать, каким ты был в детстве и о чем всегда мечтал. Мне хотелось стать для тебя особенной. И чтобы ты это оценил. Ты, конечно, не оценил. Как я могла быть такой глупой? Сама удивляюсь. Кстати, твоя мать общалась со мной вполне миролюбиво. Но мне кажется, она почему-то не приняла меня всерьез. Наверное, она раньше всех почувствовала, что мы не подходим друг другу.
– Ну, допустим. Ты общалась с моей матерью. Это весь твой вклад? – Олег чувствовал: еще немного, и он перегнет палку. Поэтому постарался успокоиться и сосредоточился на кофе. Наталья не обратила на его вспышку никакого внимания.
– Еще я общалась с твоей бывшей, – заявила она.
– Как это? – опешил Олег.
Он два года состоял в гражданском браке, прежде чем повстречался с Натальей, и она никогда ни словом не обмолвилась, что виделась с его бывшей женой.
– Вот так это. Я хотела быть уверена, что она не сманит тебя обратно. Я хотела посмотреть на нее и составить свое собственное впечатление.
– То есть с твоей стороны все было серьезно, – констатировал Олег, чувствуя странный холодок в душе.
Оказывается, он действительно слишком мало задумывался об отношениях с Натальей. Пустил все на самотек. Ему никогда и в голову не приходило, что отношения нужно планомерно «выстраивать». Все искусственное его отталкивало и раздражало.
– Вот видишь! Я предпринимала какие-то действия и, узнав об этом, ты сразу понял, что у меня это серьезно. А ты? Ты какие действия предпринимал? Ты даже не познакомился с моей младшей сестрой. А ведь она – вся моя семья. Ты не общался с моими подругами… Ты вообще не знаешь, есть ли у меня подруги!
– Зачем мне твои подруги, господи боже мой! – вспылил Олег. – Мне было достаточно нас самих. Тебя и меня.
– Нас не получилось именно из-за того, что я интересовала тебя лишь как женщина, тебе принадлежащая. Если у тебя появился кто-то другой, советую не совершать подобных ошибок.
Олег вышел из кафе, расстроенный и злой. Надо же – он ничего не вкладывал в их отношения! Тут же он стал думать о Даше. Может быть, ему следует воспользоваться советом Натальи? Уделить новым отношениям больше внимания? Конечно, она говорила в сердцах, но ведь и не лукавила. Казалась очень искренней.
Кстати, что он знает о Даше? Есть ли у нее лучшая подруга? И с кем она встречалась до него? Не может быть, чтобы у такой девушки никого не было. Олег вдруг страшно обеспокоился. Может быть, Даша еще не порвала с тем, предыдущим… Вдруг это какой-нибудь крутой перец? Допустим, он надолго уехал по делам, девушка осталась одна… Это следовало срочно выяснить. Конечно, можно спросить у самой Даши. Но тогда получится, он ничего не вложит в их отношения. Вероятно, следует проявить инициативу, так что ли? С родителями Даши он пока знакомиться не хотел. Это уж точно подождет. Пусть они сначала примирятся с ее уходом из дома.
На пороге офиса его встретил все тот же Борька Гусев. Вероятно, все это время он маялся, ожидая исхода переговоров своего друга с Натальей.
– Мы расстались, – коротко доложил Олег, отпихивая его с дороги. – Она расстроена, но не убита. Если тебя это так интересует.
– Я, собственно… – У Гусева сделалось глупое лицо. Вслед за Олегом он протиснулся в дверь и потащился наверх.
– Ты, собственно, что?
– Я занимался поисками секретарши. В агентство позвонил, дал заявку. Обещали прислать анкеты.
– Гусев, чего тебе надо? – Олег на секунду притормозил, обернувшись и поглядев своему заместителю прямо в глаза.
Тот стушевался:
– Мне ничего не надо.
– Иди, ну тебя. Смотришь на меня, как… Как Булька! Клянусь, Наталья не кидалась мне на грудь и не обливала слезами мою манишку. Наоборот, язвила и перечисляла мои недостатки.
Повеселевший Гусев ушел, а Олег стал думать, как бы ему выяснить, был ли у Даши до него кавалер. Придумать ничего не придумал, но вечером судьба сама подбросила ему ответ.
После работы Даша решила заехать к родителям, и Олег отправился гулять с Булькой один. В Дашин двор он обычно не заходил, но на этот раз пес упорно тащил его к скамейке, на которой они разговаривали в ту знаменательную ночь, когда Даша решила бежать из дома. Пока Булька нарезал круги вокруг боярышника, Олег сидел и покуривал, лениво глядя по сторонам.
Совершенно неожиданно от знакомого подъезда к нему направился подросток лет пятнадцати. Шел он с независимым видом, засунув руки в карманы легкой куртки. У него были черные кудрявые волосы, и Олег сразу понял, что это еще один отпрыск семьи Азаровых. Он выбросил сигарету и встал. А что было делать?
– Здрасьте, – сказал отпрыск, сверля Олега мрачным взглядом. – Вы Дашкин начальник?
– Дашка – это, я полагаю, твоя сестра, – ответил Олег, усмехнувшись.
Он понятия не имел, что мальчишке нужно. Может быть, он даже собирается вступить с ним в бой? Возможно, он решил, что именно Олег увел его сестру из семьи.
– Так вы ее начальник? Олег Петрович?
– В первую очередь, я ее друг, – спокойно сказал Олег. – А ты кто?
– Я Макс, – мальчишка протянул тощую руку для рукопожатия. – Дашка мне про вас рассказывала. И я вас с ней в окно видел. Совершенно случайно.
– Понятно.
Олег принял тощую ладошку и старательно потряс.
– Она мне доверяет, – сообщил Макс. – И знаете, что? Если вы ее друг, вам нужно разобраться с Толиком.
– С Толиком? – переспросил Олег, мгновенно догадавшись, что речь идет как раз о том самом человеке, который сегодня весь день занимал его мысли.
– Толик Пичугин, – пояснил Макс, стараясь казаться независимым. Однако лоб у него вспотел. – Он вроде как был Дашкиным женихом, но не мычал, не телился. А вообще он сволочь. Думает только о себе. Я его терпеть не могу. И Полинка тоже. А у Полинки вообще нюх на плохих людей.
– Серьезно? – спросил Олег просто для того, чтобы не молчать.
Он понятия не имел, как реагировать на это выступление.
– Зуб даю. Этот Толик несколько раз приходил к нам домой. И я слышал, как он кому-то по телефону говорил, что мечтает поскорее смыться, потому что тут полно сопляков, которые действуют ему на нервы. А Дашка всего-то попросила его пять минут за Нюшей приглядеть… И Дашка такая несчастливая, потому что он ее замуж так и не позвал. И вообще он сволочь. Я просто думал, что раз вы ее друг, то должны его шугануть как следует. А то он стал вдруг маме названивать, а она… Ей кажется, что Толик хороший. Но это неправда!
– Понятно, – сказал Олег, когда Макс замолчал, задохнувшись от избытка чувств. – Я посмотрю, что можно сделать. А как его найти, этого Толика, ты знаешь?
– Да очень просто! Он в ПТУ математику преподает.
Макс объяснил Олегу, где находится то самое ПТУ, и, неловко распрощавшись, ушел домой.
Даше Олег ничего говорить не стал. Считалось само собой разумеющимся, что разговор с Максом останется их мужским секретом.
Глава 7
Вот уже месяц, как Серафима объявила себя официальной девушкой Куракина. Она сделала все, чтобы об этом узнало его окружение: и режиссер программы, и девушки-гримерши, и даже телепродюсер Дима, который несколько раз звонил ей и вкрадчивым бархатистым голосом спрашивал, как дела. Такой же вопрос постоянно задавала подруга Мила, реально опасавшаяся, что потеряет сто баксов, проиграв заключенное пари.
– Все в порядке, пожар идет по плану, – бодро отвечала Серафима. – Но мне уже пора устраиваться на работу.
– Ты же замуж собираешься выходить, – ехидно замечала подруга.
– Но я же еще не вышла. Кроме того, пока дети не родятся, я собираюсь зарабатывать на жизнь самостоятельно. Знаешь, времена изменились. Сидеть дома и выщипывать брови стало немодно. Модно делать карьеру. Муж будет ценить тебя, если ты по-прежнему бриллиант, а не осколок добрачной жизни.
Куракин все время сожалел, что у него ненормированный рабочий день. Серафима же называла его ненормальным рабочим днем. Пока у нее не было работы, она могла подстраиваться под чужой график, поджидая Андрея в его квартире. Заодно училась готовить – с этим делом у нее всегда были проблемы. Единственным блюдом, которое у нее получалось хорошо, оказались овсяные оладьи. Андрей ел их с удовольствием. Впрочем, ради справедливости нужно сказать, что он ел с удовольствием все подряд, ибо был молод, здоров и полон энергии.
Еще Серафима занималась уборкой. Это дело было как раз для нее. Ей нравился чистый пол, красиво расставленные вещи, туго натянутые покрывала, выстиранные занавески и отмытая плитка. Страшно сказать, но истинное удовольствие ей доставлял даже отдраенный до молочной белизны унитаз. Ей казалось, что в чистой квартире жить веселее и радостнее, и в голову приходит гораздо меньше дурных и унылых мыслей, нежели в захламленном доме.
Вещи, которые разбрасывал Андрей, она называла милым беспорядком и без звука раскладывала по местам, не забывая заодно вычистить штаны или пришить оторванную пуговицу. Ей это ничего не стоило, даже бодрило. В конце концов, она вкладывала силы в свое будущее, которое уже стояло на пороге.
Но вот однажды Серафима нашла на верхней полке шкафа красный кружевной бюстгальтер, в чашечках которого могли бы легко разместиться две маленькие дыни.
– Что это такое? – ошарашенно спросила она у Куракина, который явился домой в надежде на ужин и любимую теплую ванну с морской солью, миндальным маслом и вишневой пеной.
– Это было еще до тебя, – без смущения ответил тот, забирая у Серафимы бюстик и небрежно засовывая его в ящик комода, где хранилось его собственное нижнее белье. – Не бери в голову.
На следующий день Серафима провела в квартире обыск. У Куракина имелось множество платяных шкафов: он страсть как любил красиво одеваться и тратил на шмотки несметное количество денег. Тут же выяснилось, что до нее здесь жили голубые трусики сорок четвертого размера, плиссированная юбка сорок восьмого и комбинация, явно принадлежавшая топ-модели. Комбинация была узкой, как чулок, и могла бы подойти Серафиме, если бы той удалось вырасти примерно на метр.
Стало ясно, что еще недавно Куракин вел весьма и весьма свободный образ жизни. Серафима позвонила Миле Громовой и поделилась своими сомнениями:
– Наверное, я зря выманила у Андрея ключ от его квартиры.
– Почему это? – заинтересовалась подруга странным голосом.
Создавалось впечатление, что она разговаривает сквозь стиснутые зубы. Серафима живо представила закройный стол с разложенной на нем тканью, а рядом Милу, у которой изо рта торчат разноцветные головки булавок. Много раз она заезжала к ней на работу, и такая картина была привычной.
– Он человек свободной профессии, привык распоряжаться собой. Как выяснилось, до меня у него бывали женщины…
– Да что ты говоришь? – саркастически пропела Мила. – Вот какая незадача. Хочешь вернуть ему ключи и возможность отрываться по полной программе?
– Нет, ты что? Он больше не будет отрываться. У нас с ним все серьезно. Думаю, скоро он сделает мне предложение.
– Тогда что вдруг на тебя нашло?
– Понимаешь, в умных журналах пишут, что на мужчин нельзя надевать строгий ошейник, они от этого звереют. Андрей должен чувствовать мое доверие. А я на него, получается, давлю. Он уходит на работу – я дома. Он приходит с работы – я снова дома. Так ведь можно подумать, что тебя загнали в ловушку еще до свадьбы.
– Полагаешь, если ты смоешься из его квартиры, он вернется домой с работы, не застанет тебя и внезапно ощутит утрату? – Мила избавилась от булавок, и голос ее обрел силу и звучность.
– Я на это надеюсь. Да было бы тебе известно, у нас абсолютная гармония.
– А всякими глупостями вы часто занимаетесь?
– Какое тебе дело? – буркнула Серафима. – Не обязательно все время заниматься глупостями. Можно просто спать вместе, крепко обнявшись, и чувствовать необыкновенное единение друг с другом.
– Сима, ты со своими штучками меня с ума сведешь! – воскликнула Мила.
– С какими такими штучками?
– Со своими идиотскими порывами обниматься, целоваться и раздирать себя от страсти на кусочки. Забудь всю эту чушь.
– Какая же это чушь? Для меня все это дико важно. Я ради этого, можно сказать, и на свет родилась: любить кого-нибудь так, чтобы у него дух захватывало. Чтобы он сам себе завидовал, что его так любят.
– М-да… Жаль, декабристы в стране закончились, – с сожалением заметила Мила. – Слушай, хоть это и не в моих интересах, учитывая возможную денежную потерю… Я имею в виду наш спор… Но вот что я тебе скажу: не отдавай ключи обратно. И вместо того, чтобы скакать по квартире с метелкой для пыли, лучше поскорее устройся на работу. Вся дурь из тебя мигом выветрится, а Куракин станет по тебе скучать вечерами.
– Думаешь? Кстати, мне уже звонили из агентства. Сегодня как раз иду на собеседование.
– И кому на сей раз требуется секретарь?
– Директору мебельной фабрики. Прямо не знаю, как одеться…
– Только не вздумай лезть в какие-нибудь стратегии, – пригрозила Мила. – Тебя на курсах учили одеваться, как положено.
– Ну да, ну да, – проворчала Серафима. – Нас многому учили. Два базовых языка и один экзотический, компьютер в совершенстве, стенография, этикет, постановка голоса, пластика. Да я с такими данными могу претендовать на английский престол. Если принц Уильям внезапно женится на мне, уж я его не посрамлю.
– Короче говоря, – не слушала ее Мила, – надевай свой серый костюм и туфли из крокодиловой кожи. И не вздумай мазать губы своей чудовищной красной помадой. Хоть раз сделай, как я говорю.
– Да ладно, ладно, сама все понимаю.
– И еще, Сима. Запомни: новый босс для тебя – табу. Считай, что он не мужчина, а действующая модель робота.
– С ума ты сошла? – вознегодовала Серафима. – Зачем мне сдался новый босс, когда у меня есть Андрей?! Телезвезда, красавец, обаяшка! И уже почти что женат на мне.
– Думай о том, как закрепиться на рабочем месте. Делай все, что можешь, и даже больше того.
– Зачем это?
– Тебя будут ценить, и ты почувствуешь радость жизни, – наставительно пояснила Мила.
– Я чувствую радость, когда мне вовремя выплачивают зарплату. И вообще: не учи ученую. Я же не обучаю тебя пришивать хлястики, вот и ты не перечисляй мои служебные обязанности. Погорелов ко мне никогда претензий не имел. До тех пор, пока я ему в любви не объяснилась.
Распрощавшись с Милой, Серафима довольно быстро собралась, выполнив все данные ей рекомендации, и отправилась в офис, адрес которого ей указали в агентстве. Почему-то она была уверена, что на эту работу ее обязательно возьмут. «Раз уж начало везти, – имея в виду Куракина, подумала она, – то будет везти во всем». Чтобы мысль стала материальной, ее необходимо было закрепить. Поэтому Серафима взяла с собой большую сумку, в которую уложила универсальный набор секретаря – диктофон, блокнот, несколько ручек, препарат для чистки оргтехники, мыло и салфетки, а также две чашки с блюдцами, чайные ложки, заварку, сахар и маленький дорожный электрический чайник. Сверху бросила лимон, сбоку втиснула небольшой пластиковый поднос с панорамой Таллина и застегнула сумку на «молнию». Не повезет – не рассыплется, оттащит все это добро домой. А если повезет – что же, до вечера без чая сидеть?