Соседи-приятели. Да, обычное погожее утро — дети играют, взрослые ухаживают за садом. Вон, женщина собаку выгуливает. Какая-то странная порода, мелкая и вся волосатая. Прыгает вокруг хозяйки, тянет за поводок, не затыкается ни на секунду.
«Целыми днями небось не затыкается. И как люди таких заводят?»
Вот женщина с собакой остановилась, заговорила с человеком с садовыми инструментами. Как дела, жарко, не правда ли, тра-ля-ля.
«Слава богу, у нас нет соседей, чтобы приходилось болтать с ними о погоде, лохматых собачонках и садовых растениях, — подумала Ева. — Проживи я здесь неделю, не выдержала бы, всех из шокера перестреляла».
Собачонка все прыгает, что-то там вынюхивает, дергает и грызет этот дебильный поводок, а парень носится кругами на велике, словно за ним черти гонятся.
«Нет, проживи я здесь неделю, я бы сама из шокера застрелилась», — решила Ева.
И внезапно вскинулась. Дверь на первом этаже дома отворилась.
«Ну наконец-то, вот и она. Вся из себя расфуфыренная. Ты у нас сегодня Сильвия, ослепительная блондинка. Розовый сарафанчик с глубоким декольте, солнцезащитные очки и навороченная сумочка в цвет, розовые с белым шпильки. Вырядилась…»
— Объект вышел, — произнесла она в рацию. — Дайте ей дорогу. Она идет к машине.
Все произошло в мгновение ока. Со своей позиции Еве не было видно всей картины. Но она увидела главное.
Собачонка — невесть как ей это удается — перегрызает поводок. Женщина теряет равновесие и шлепается на задницу. Мужчина тянется ей помочь.
А собачонка бросается прямиком на мальчишку с велосипедом. Бешеный пронзительный лай донесся даже до места, где стояла машина Евы.
Напарница открывает дверь машины, оборачивается.
Мальчишка с испугу выкручивает руль и с криком выскакивает с тротуара на дорогу, под колеса неизвестно откуда взявшейся в этом тихом семейном районе машины, несущейся на полной скорости.
— Черт, вот черт.
Мальчишка летит головой вперед через руль на середину дороги, водитель дает по тормозам, и кто-то из выскочивших из машины наружки — Прайс — словно олимпийский спринтер одним махом пересекает дорогу, не сбавляя скорости, на лету сгребает мальчишку в охапку и в прыжке приземляется на другой стороне на газоне. Протараненный машиной велосипед улетает ко всем чертям.
Прайс, крепко сжимая мальчишку, перекатываясь, смягчает падение. Его пиджак распахивается. Ева явственно видит жетон и кобуру. И напарница тоже.
— Засветились! — закричала она в рацию. — Берем заразу, берем!
Не успела напарница запрыгнуть в фургон, Ева уже вдавила педаль газа в пол.
Разминувшись с почти затормозившей машиной с разбитым передом, ее машина, взвыв покрышками по горячему асфальту, стрелой проскочила мимо расплющенного велосипеда, обгоняя крики, вопли и плач пацана. Но фургон был уже почти на пол квартала впереди.
Не сводя глаз с цели, Ева вслушалась в выкрикиваемые по рации указания, названия улиц.
«Она свяжется с Макквином, как только немного оторвется, — лихорадочно думала она. — Ну нет…»
— Надо ее брать, прямо сейчас! — крикнула Ева.
Она врубила вертикальный взлет и выжала из машины максимум скорости. Выдержанный в классическом стиле седан рванул в небо, и Ева приготовилась забрать назад все свои подколки в адрес Рорка и его навороченных машин. Подгоняемая воем полицейских сирен, она вслед за фургоном выкрутила руль и, вписавшись в поворот, стала понемногу сокращать дистанцию.
«Еще чуть-чуть, еще чуть-чуть, уже почти, уже над ней!»
Перемахнув через автофургон, Ева резко и жестко приземлилась прямо перед ним и, круто развернув машину, перекрыла дорогу.
За секунду перед столкновением она успела разглядеть лицо напарницы, страх, злобный оскал. Женщина крутанула руль, но было поздно.
Фургон врезался в ее машину в районе заднего крыла, так что та отлетела в сторону, бешено вращаясь вокруг собственной оси. Скрежет металла заглушил хлопок раскрывшихся подушек безопасности. Ева услышала, как фургон с грохотом врезался во что-то еще, рывком отодвинула кресло водителя назад и выбралась из машины.
Фургон протаранил еще одну машину, залез на бордюр и, накренившись, замер двумя колесами на мостовой, двумя на тротуаре.
Выхватив оружие, Ева приблизилась.
— Руки! Покажи руки!
Она подскочила к двери водителя, за спиной послышался топот подоспевших копов.
— Руки на руль, мать твою, быстро!
— Я ранена!
— Положи обе руки на руль, или я тебя еще не так раню!
Женщина выполнила приказ, и Ева увидела кровь у нее на руках.
«Рассечение на лбу», — машинально отметила она, распахнув дверь и увидев, как кровь заливает лицо женщины.
Без тени сочувствия Ева рывком выдернула ее из машины и, развернув, прижала лицом к борту.
— Что вы делаете? Я ранена! Вы мне машину разбили. Вызовите «Скорую»!
— Вызывайте перевозку, — распорядилась Ева.
— В груди больно, — просипела женщина. — О господи, у меня ребра сломаны. Ужасно болит голова!
— Ага-ага, — сказала Ева, надевая ей наручники. — Вы арестованы. — Женщина зашаталась, и ей пришлось ее поддержать.
— Что вы такое говорите? Я ничего не делала, — сказала та, добавив к сиплому дыханию плачущие интонации. — Вы меня подрезали!
— Как бы мне для начала тебя назвать? Сестра Сьюзен? Сарайо Уайтхед? Или Сильвия Прентисс, раз уж ты сегодня в этом амплуа?
Она повернула женщину лицом к себе, мимоходом отметив, что в аварии та разбила свои солнцезащитные очки.
— Как себя ни назови, ты попалась.
Она сорвала с нее очки и бросила одному из полицейских.
В ответ та глянула на нее с неподдельной, слепой ненавистью.
— Да пошла ты! Ничего у тебя на меня нет. Ты сама — ничтожество!
В глазах у Евы потемнело, все зашаталось, колени едва не подогнулись. Ее бросило в жар, словно удушающая волна прокатилась от подошв до макушки, так что по всему телу мгновенно выступил пот.
Она вспомнила.
— Лейтенант, лейтенант Даллас, — позвала Анналин, взяв ее под руку. — Вам нужно сесть. Вы сильно ударились.
— Я знаю, кто ты, — глухим от шока голосом произнесла Ева. — Я знаю, кто ты!
— Ни хрена ты не знаешь, — сказала женщина; внезапно глаза ее закатились, она упала в обморок и рухнула бы на мостовую, но Ева рывком поставила ее на ноги.
— Я знаю, кто ты. Я знаю, кто ты, — повторила она.
— Даллас, Даллас, отпусти ее! Джей, забери эту тварь, — бросила Анналин, оттаскивая Еву. — Даллас, у тебя шок. Она в обмороке, а у тебя шок.
— Что? Что? — пробормотала Ева и, спотыкаясь, побрела к бордюру и села там, уткнувшись лицом в колени.
«Нельзя выйти из строя. Нельзя. Это какая-то ошибка. Ошибка».
Голова ее продолжала кружиться, жар превратился в пронзительный холод. Трудно было дышать.
«Да, Уокер права, это шок. Шок от столкновения».
— Лейтенант, перевозка уже едет, — проговорила, присев перед ней на корточки, Бри. — Подозреваемая без сознания. Ее довольно сильно помяло. Подушек безопасности в фургоне не было, так что врезалась она жестко. Вы тоже, хоть они у вас были.
— Я в порядке. Просто тряхнуло.
— Парамедики вас осмотрят, но вам лучше в больницу.
— Да, я еду. Поеду вместе с ней.
«Соберись, Даллас! — мысленно приказала она себе. — Вспомни, кто ты».
Ева подняла голову, но, увидев, как мерцает и кружится все в глазах, тут же снова ее опустила.
— Черт, ну и заваруха.
— Она не сообщила Макквину. Не успела. Мы нашли ее мобильник. Прайс его и встроенный в машину проверил, за последние полчаса она ими не пользовалась. Макквин не знает, что мы ее взяли.
— Вот и что-то хорошенькое.
— Мы выбьем из нее его адрес. Обязательно выбьем.
Ева заметила, что Бри старается не расплакаться. «Значит, не я одна тут пытаюсь не расклеиться».
— Конечно. И телефоны ее у нас теперь есть. Проследи, чтобы их тут же доставили в ОЭС.
— Мы прямо здесь ими займемся, — сказал, подойдя, Лоуренс. — И телефонами, и фургоном, и всей электроникой в доме. А вы езжайте в больницу. В жизни не видывал такого вождения, Даллас. Это было незабываемо.
— Ага.
— У вас губа разбита.
Ева провела по ней тыльной стороной ладони, взглянула на пятно крови.
— Все в порядке. Это о подушку безопасности.
«Кровь, — подумала она, разглядывая пятно. — Кровь на руке, кровь в фургоне. Кровь не обманет». Она поднялась на ноги, отбиваясь от Бри.
— Да я в порядке. Надо пройтись.
Делая вид, что осматривает повреждения, она подошла к своей машине, Рорк знал ее. Она знала Рорка. Ева не ошиблась: в багажнике был припасен полевой набор.
«Не думай, — приказала она себе, — просто сделай. Просто сделай это».
Вынув из набора ватные палочки, она провела одной по разбитой губе и, запечатав и надписав твердой рукой, сунула ее в карман.
Делая вид, что осматривает повреждения, она подошла к своей машине, Рорк знал ее. Она знала Рорка. Ева не ошиблась: в багажнике был припасен полевой набор.
«Не думай, — приказала она себе, — просто сделай. Просто сделай это».
Вынув из набора ватные палочки, она провела одной по разбитой губе и, запечатав и надписав твердой рукой, сунула ее в карман.
Пройдя сквозь толпу копов и обойдя только что прибывших на место и уже занимающихся подозреваемой парамедиков, Ева подошла к разбитому автофургону, уставилась на залитое кровью рулевое колесо.
«Рассечение, — вяло подумала она. — Всегда от них лужа крови».
Она взяла образец второй палочкой, запечатала и надписала. Потом, чтобы успокоиться, сделала пару глубоких вдохов и зашагала к «Скорой».
— Что у нее?
— Разбила лоб, вероятно, сотрясение мозга, — отозвался один из парамедиков. — Закрытые травмы грудной клетки и рук, перелом или трещина в паре ребер. Наверняка травмы внутренних органов. Нужно везти в стационар.
— Я с вами. В какую больницу вы ее повезете?
— В Первую городскую. Если с нами, идемте, мы ее уже загружаем.
— Сейчас подойду, — сказала она и, отойдя в сторону, достала телефон.
— Быстро вы обернулись, — хохотнул Рорк, но осекся, улыбка сошла с его лица. — Ты ранена.
— Пара ушибов от подушек безопасности. Машину разбила.
— Ну конечно, — хмыкнул Рорк, но глаза его не улыбались. — Что произошло?
— Потом. Мы взяли ее. Все пошло наперекосяк, но мы ее взяли.
Ева почувствовала, что дрожь вот-вот вернется и что поверх леденящего озноба снова накатывает обжигающая волна.
— Ее везут в Первую городскую. Приезжай туда. Мне нужно, чтобы ты… чтобы ты приехал. Адрес мне не сказали.
— Я найду. Ева, что не так?
— Не могу. Не сейчас. Я не ранена. Не в этом дело. Рорк, пожалуйста, приезжай.
— Уже.
— Садитесь или мы уезжаем без вас, — позвал Еву кто-то из медиков.
— Мне пора.
— Что бы ни было, Ева, мы справимся. Я еду.
Ева убрала телефон и нырнула в салон «Скорой».
Усевшись на боковое сиденье, она пристально вгляделась в бесчувственное лицо женщины.
«Открой глаза, черт тебя подери. Открой глаза и посмотри на меня еще раз», — мысленно повторяла Ева.
Потому что, призналась она себе, это была не ошибка. Это был шок, но только не от аварии. Она знала последнюю напарницу Макквина.
И это был словно очередной ночной кошмар.
Но за то недолгое время, пока они ехали, в себя женщина не пришла. Уже в больнице, механически передвигая ноги, стараясь успеть за каталкой, Ева увидела, как та начала открывать глаза, застонала — но тут каталка въехала в процедурную.
— Пожалуйста, подождите в коридоре.
Ева окинула взглядом хирурга, утомленного вида молодого темнокожего парня в халате.
— Спокойно. Она под стражей.
— Тогда не пугайтесь под ногами.
Ева отошла в сторонку, наблюдая за врачами, медсестрами и парамедиками, перекладывающими женщину на операционный стол, слушая, как они тараторят на своем странном языке.
Женщина опять застонала.
— Как ее имя? — спросил Еву хирург.
— Которое? У нее их много, — отозвалась она, едва не выдав то единственное, пульсировавшее у нее в мозгу неоновой вывеской. — Попробуйте Сильвия, это наиболее свежее.
— Сильвия, вы в больнице. Поглядите на меня. Какое сегодня число?
— Мать вашу, больно! Сделайте что-нибудь! Дайте мне обезболивающее!..
— Держитесь, мы о вас позаботимся.
— Дай болеутоляющее, придурок!
— Красавица, — тихо прокомментировала Ева. — Она наркоманка.
— Не подпускайте ко мне эту суку, она пыталась меня убить!
— Это явно не бред, — заметил доктор, бросив взгляд в сторону Евы. — До аварии она что-нибудь принимала?
— Не могу знать. Вполне вероятно. — Она не сводила глаз с окровавленного опухшего лица.
— Сильвия, что вы приняли? Сколько?
— Пошел в жопу! Я умираю. Она пыталась меня убить. Дайте мне что-нибудь. — Женщина рванулась, попыталась расцарапать хирургу лицо.
— Зафиксируйте ее, — приказал он.
Ева бесстрастно следила за короткой схваткой, слушая проклятия и вопли. К ней подошла медсестра.
— Не выйдете со мной на минутку? За дверь. Поверьте, сейчас она никуда не сбежит, доктор Циммерман с нею справится. Нужно стабилизировать ее состояние, оценить тяжесть травм.
Ева кивнула и вышла, но, повернувшись лицом к круглому застекленному окошку, продолжила следить за происходящим в процедурной палате.
— Вы не знаете, что она могла принять?
— В данный момент — нет. Мы привезем вам содержимое ее сумочки и все, что найдут у нее дома и в машине. Проведите анализ сами. Она представляет собой опасность, — добавила Ева. — К ней будет приставлена круглосуточная охрана. Запрещается снимать с нее наручники и подпускать к телефону.
— Что же она такого натворила?
— Вот эти два офицера вам все расскажут, — кивнула Ева на спешащих по направлению к ним Анналин и Бри.
— Как задержанная? — с ходу спросила Бри. — Что-то сказала?
— Ничего ценного. Спросите у врачей, — ответила Ева и обратила взгляд в процедурную.
«Жить будет, — думала она. — Как миленькая будет, потому что у меня есть к ней пара вопросов».
Теперь доктора возились вокруг раненой с аппаратами, делали сканы внутренностей. Та перестала орать и переключилась на слезы.
— Ее помяло, но жить будет, — перевела Анналин с медицинского.
Ева кивнула.
— Наши из ОЭС сейчас сканируют дом на предмет сигнализаций и ловушек. Как только дадут отмашку, разберем все по винтику.
— А что с телефонами?
— Последнее сообщение — просто эсэмэска, — Анналин раскрыла блокнот. — «Детка, ты меня вчера просто вымотал. Сегодня я в салон, потом в магаз. Буду в три. Чмоки!»
— Время есть. Каковы шансы отследить адресата?
— Устроим ловушку. Если он ей на этот номер позвонит, мы его отследим. Наши пытаются взломать код предыдущих ее сообщений. Пока без результата.
— В фургоне был навигатор? Я не нашла.
— Она его вырубила. А все телефоны клонированы и зашифрованы. Но в ОЭС с ними справятся.
— Она знает, где Мелли, — пробормотала Бри. — Она знает адрес.
— И мы его из нее вытрясем, — успокоила Анналин. — До трех часов он беспокоиться не начнет. Есть еще время ее допросить.
— Пошлите с ее телефона одно сообщение, — сказала Ева. — Где-нибудь после двух. Мол, задерживаюсь в салоне, записалась на массаж и все такое прочее. Или что торчит в магазине, выбирает ему подарок. Да что угодно. Опаздывает, будет, может, часов в шесть. Выиграйте нам немного времени.
— Хорошая мысль.
— Их у меня до фига, — буркнула Ева.
— По дороге услышала, они вычислили салон, куда она собиралась. Если придется и он станет ее там искать, звонок мы перехватим.
— Перехватывайте, — решительно сказала Ева. — Нельзя рисковать.
Она хотела снова повернуться к окошку, но тут заметила в конце коридора Рорка.
— Последите за ней, — попросила она Анналин. — Если ее будут перевозить, не отходите ни на шаг. Мне нужно кое-что выяснить.
Перехватив Рорка на полпути, Ева потащила его на улицу:
— Давай выйдем. Мне надо подышать.
Рорк дотронулся кончиком пальцев до ее поцарапанной щеки, разбитой губы.
— А, ерунда, подушки безопасности. У нее не сработали, так что ее хорошенько тряхнуло. Жить будет, зато хоть получила.
— А Макквин?
— Она заметила нас, попыталась смыться. Так что нет, пока не нашли, — Ева вышла на улицу и продолжила идти туда, где потише. — Предупредить его она не успела, и у нас есть несколько часов, чтобы изловчиться ее допросить.
— Тебя беспокоит не это.
— Мне нужно, чтобы ты для меня кое-что сделал. Быстро и без лишнего шума.
— Хорошо.
Ева вытащила из кармана запечатанные палочки.
— Мне нужен анализ ДНК. Сравнить эти два образца. Мне нужно знать… Один — мой, второй — ее.
Он все понял. Ева увидела на его лице сначала потрясение, потом сочувствие.
— Господи. Господи, Ева.
— Подсознательно я с первого же взгляда ее узнала! — Голос Евы едва не дрогнул, но она сдержалась, боясь, что иначе уже не сможет побороть эту дрожь. — Где-то в глубине, так, что я не могла или не хотела вспоминать. От ее лица мне становилось дурно. А потом, когда я вытащила ее из этого фургона, она посмотрела на меня, и я все вспомнила. Это было то самое выражение. Такое же, как тогда — сколько мне было, два, три года, — когда она застукала меня с ее косметикой. В нем было столько злобы — злость, ярость. И она посмотрела на меня с такой ненавистью. Словно убить хотела меня. — Ева судорожно вздохнула. — И это моя мать.
— Ева, ты только что попала в аварию, — начал Рорк.
— Рорк. — Ева заставила себя взглянуть ему в глаза, так, чтобы он все понял. — Я знаю, это она. Тогда она называла себя Стелла, но имена ничего не значат. Она выбирает себе те, что начинаются с С. Может, у нее простыни с монограммой или еще какая чушь.