17
Ждать, пока тело запакуют в мешок, Ева не стала. Какой был смысл? Она пошла в ванную, которую под руководством Лоуренса самым тщательным образом обыскивали.
— Нашли что-нибудь?
— Элитное постельное белье, полотенца, неплохое пуховое одеяло. Можно отследить, где куплено. Кое-что он взял с собой. Макквин помешан на порядке, каждая вещь на своем месте, так что сразу видно, чего не хватает. Простыней, полотенец, кое-какой одежды, обуви. У него там дюжина галстуков, — он махнул рукой в сторону стенного шкафа. — И судя по тому, как они лежат, еще дюжину же он забрал с собой. Кому нужны две дюжины галстуков?
Ева подошла к шкафу, чтобы посмотреть самой.
— Он любит одежду, любит коллекционировать вещи. Хотя… Это я ни фига не понимаю в моде или галстуки все одинаковые?
— Либо так, либо мы оба ничего не понимаем. Один узор, одна марка.
— На него это не похоже. И вообще: тут слишком много вещей. Не в смысле много оставил — вообще слишком много. Это уже не коллекционирование, это…
— Жадность, — закончил за нее фразу Лоуренс. — Я тоже так решил. Может, это обратная реакция — он двенадцать лет провел в одной и той же тюремной одежде.
— Может, и так. Но в этом он снова изменил своим принципам. Любопытно.
— Да, в самом деле. Значит, так. Белье и прочее мы забираем на проверку. Остались только вещи напарницы. Там на столе должен был быть коммуникационный центр, стало быть, его он тоже забрал. Он поставил себе в ванной монитор, чтобы мог за ними следить и дрочить, козел. Простите, — Лоуренс взял себя в руки. — Это все из-за девочки.
— Понимаю.
— Он оставил запас шприцев. Опять-таки часть отсутствует.
— Сам он не употребляет, так что много ему не нужно. Новую напарницу подыскивать он пока не собирается.
— У напарницы была пара ящиков для своих вещей. Похоже, он наскоро порылся в них перед выходом, убедился, что никаких зацепок там нет. За ящиками и под днищами мы еще не проверяли. У нее тут был свой запас, — добавил он, показав на запечатанные и помеченные как вещественные улики мешки. — Целая аптека…
«И тогда, прежде, она делала точно также», — подумала Ева; в голове у нее промелькнули обрывки неясных воспоминаний.
— Хотела, чтобы наркотики всегда были под рукой — на случай, если Макквин уйдет на дно или бросит ее.
— А еще она любила разнообразить меню. Пока все, что мы находим, говорит больше о ней, чем о нем. Но можно видеть, где раньше что-то лежало и что это, скорее всего, было. С точки зрения улик у нас уже достаточно, чтобы засадить гада на два его прежних срока, но ни одна из них пока не дает подсказок, где он может скрываться.
— Может, он обмолвился одной из заложниц, — предположила Ева. — Макквин не предполагал, что они выберутся живыми, а он любит блеснуть интеллектом. Я отправляюсь побеседовать с ними, может, что-нибудь выясню.
Она вышла в коридор и подошла к Рорку, нашедшему тихий угол и работавшему там на своем наладоннике.
— Где-то в данный момент информация о счетах Макквина уже должна дойти до фэбээровцев, — сказал он. — По сравнению с ними мы с Финн уже далеко впереди, хотя с тем оборудованием, что есть у нас в номере, я продвинусь гораздо дальше.
— Пока что я здесь закончила. Можешь вернуться в отель, заняться счетами.
Рорк поднял на нее взгляд, пристально посмотрел ей в; глаза:
— Лейтенант, я с вами. Я уже достаточно ясно выразился. Тебе ведь нужно заехать в больницу, поговорить с Мелиндой и Дарли.
— Да, но сначала я еще кое-что хочу сделать. — Ева замотала головой, показывая, что на вопросы отвечать не будет. — Это по пути.
Выйдя из здания, она осмотрела улицу. Зеваки и прочие любопытные уже разбежались — вероятно, от скуки, решила Ева. Работа у полиции долгая и нудная, а у большинства гражданских не хватало терпения.
Но только не у ее гражданского.
— Ты заплатил парню — тому, с доской?
— Да, заплатил, и еще какому-то Бену за аренду грузовика.
— Выпиши квитанцию на накладные расходы, я возмещу.
— Так или иначе, — небрежно сказал он, садясь в машину. — Куда едем?
— Мне нужно вернуться к ней домой. Обыск там уже закончили, электронику и любые подвернувшиеся улики забрали. Но люди всегда что-то упускают, особенно если не вполне знают, что именно нужно искать.
— А ты знаешь?
— Нет, но думаю, если увижу, узнаю. Мне нужно туда, это для дела. И для самой себя тоже.
Рорк обхватил ее лицо ладонями:
— Ева, я отвезу тебя, куда захочешь. Я буду рядом, куда бы ты ни пошла. Хорошо?
— Ага, — ответила она и после небольшой внутренней борьбы смогла с собой совладать. — Прости за то, что устроила в отеле, — сказала Ева, когда они отъехали от дома. — Я, правда, уже не помню, за что именно. Просто так, чтобы все перетереть.
— Нам с тобой ничего не нужно перетирать. Ты просто хотела достать меня, чтобы был повод позлиться, выпустить пар. И чтобы я разозлился в ответ и оставил тебя в покое.
— Да, наверно, так все и было.
Ева вытянула ноги, размяла плечи, шею. Тело и все внутренности словно были скручены в тугой до боли узел.
— Я нормально с ней держалась во время допроса. Нормально его провела. Я все пересмотрела по нескольку раз, может, где-то и можно было быть половчее. Но когда все идет наперекосяк, вечно думаешь, что можно было быть половчее. Проблема была уже после, я стала бояться, что что-то пойдет не так, и поэтому на тебе сорвалась, чтоб не раскиснуть.
— Что ж, ну а я тебе ответил взаимностью, разве нет?
— Я на это и рассчитывала. Все равно это неправда все было — про деньги эти дурацкие и про если я умру. Бред, но я знала, что это тебя зацепит. Я об этом раньше и не думала, оно вроде как рефлекторно выскочило.
Рорк повернул голову, взглянул на ее напряженное, усталое лицо.
— Просто у тебя был отстойный день.
— Да уж, просто праздник какой-то. Встретила мать, арестовала ее, упекла в больницу, допросила, потом нашла ее тело и теперь вот подшиваю ее к фотографиям остальных мертвецов. Настоящий отстойный праздник.
— Я звонил Мире.
— Что? — Ева резко обернулась к нему.
— Мне глубоко наплевать, если тебя это раздражает. Тебе нужно с ней встретиться. Она уже вылетела.
— Да как ты…
— Дьявол, Ева, мне уже самому нужно с ней встретиться! — внезапно вырвалось у него.
Ева на секунду лишилась дара речи. Она вдруг осознала, как глупо было с ее стороны не подозревать, что такое может случиться. Глупо было не понимать, что не она одна внутри взвинчена как пружина.
— Ладно.
— Я знаю, что хочу тебе сказать, — произнес он, теперь уже спокойнее. — Что я хочу для тебя сделать, хотя не уверен, правильно ли я поступлю в обоих случаях. Но я также знаю, что дело не во мне — просто все, что причиняет тебе боль, затягивает и меня. А это… об этом можно и потом поговорить. Просто тебе нужно разобраться, покончить с этим. Я это знаю. Мира тебе поможет. Она нам обоим поможет.
Ева молчала целую минуту, ждала, пока утихнет бушевавшая внутри буря эмоций — довольно точная копия, как она предполагала, той, что одновременно должен был испытывать Рорк.
— Ты прав. Хорошо, что она приедет. Просто… стоит мне об этом заговорить, оно обретает реальность. Нельзя уже больше отгораживаться от этого, сказать, что это просто дело, и отложить его в долгий ящик.
Они остановились у дома напарницы, и Ева осталась сидеть, разглядывая его через стекло.
— Хорошее место. Мы когда за ней следили, я все думала, какой приятный район. Макквину бы такой не понравился. Слишком похоже на пригород, пусть даже и до центра отсюда добраться — раз плюнуть. Да и не в ее стиле тоже — дети на великах разъезжают, мужики цветы выращивают. Но он хотел, чтобы она была немного не в своей тарелке. Чтобы каждый раз, когда он ей разрешал к нему выбраться, она испытывала бы чувство благодарности.
«Пусть, если пока еще может, относится к этому как ко всего лишь делу, — подумал Рорк. — Совсем скоро придется взглянуть правде в глаза».
— Зачем она это делала? Посвящала ему всю свою жизнь?
— Долго бы это продолжаться не могло, даже без перерезывания глотки. Рано или поздно она задергалась бы и кинула его. Но он придавал ей чувство собственной значимости. Он хорошо с ней обходился — она сама это сказала. Шмотки ей, наверное, покупал и дурь. Вполне возможно, обнаружится, что он и в Далласе припряг какого-нибудь барыгу, чтоб она не грустила. Может, даже оплачивал наркоту — всю или частично. Ладно, фиг с ним.
Ева вышла из машины и увидела, как распахнулась дверь соседнего дома. Из дома вышла женщина на вид лет под тридцать, Ева показала ей жетон.
— Здесь уже были другие полицейские. Недавно только уехали. Сказали, что арестовали Сильвию.
— Все верно.
— Я не понимаю. Билл из соседнего дома сказал, тут была куча полицейских, Кирка чуть не переехали, Я была на работе, вернулась — тут натуральный дурдом творился.
— Я не понимаю. Билл из соседнего дома сказал, тут была куча полицейских, Кирка чуть не переехали, Я была на работе, вернулась — тут натуральный дурдом творился.
— Давно вы здесь живете?
— Четыре года, я и моя сестра. А что насчет Сандры?
— Простите?
— Ее сестры. Сандры Ми форд. У нее тоже неприятности?
— Можно и так сказать. Вы с ней общались?
— Мы с Кэндис пробовали, когда сюда только переехали. Думали, наверно, вот и они тоже сестры, будем много общаться. В гости ходить, — она пожала плечами, поглядела в сторону соседнего дома. — Только им всегда было не до нас. Ну мы и перестали их приглашать. Дома они все равно нечасто бывали.
— А в гости к ним никто не приезжал?
— Да я вообще-то и не припомню, чтобы к ним кто-нибудь заходил. Хотя Сильвия с кем-то встречалась.
— Да?
— Так, как она, наряжаться можно только на свидание. И, кстати, вспомнила — я вчера слышала, как она разговаривала по телефону. Она по дороге разговаривала, я тоже на улице была, пила кофе. Знаете, смех такой, интонации специфические. Она точно с кем-то встречалась. А что она натворила?
— Похитила двоих людей, включая несовершеннолетнюю девочку, по поручению опасного педофила-садиста, которому она же помогла сбежать из тюрьмы.
Глаза женщины расширились, она в ужасе прикрыла ладонью рот.
— Ой, боже мой.
Евы вынула из кармана наладонник и показала женщине фото Макквина.
— Не думаю, что он здесь покажется, но если вдруг, звоните в полицию и оставайтесь дома.
— Я видела его в новостях! О господи. Сильвия с ним встречалась?
— Да. Он убил ее несколько часов назад.
— Ой. Ой. — Соседка попятилась, хватаясь обеими руками за сердце. — А Сандра? Ее сестра?
— Не было никакой сестры. Это одна и та же женщина. Передайте соседям, увидят этого человека — пусть сразу же звонят в полицию.
— Передам, обязательно передам, — пробормотала женщина и бросилась назад в дом. — Кэнди! Кэнди!
— Ты ее до смерти перепугала, — заметил Рорк.
— Так и нужно, — ответила Ева; дверь дома захлопнулась, щелкнув замками. — Он может сюда вернуться. Вдруг решит проверить, не оставила ли напарница дома какие-нибудь зацепки о его новом логове? Такая, как эта, запросто вышла бы с ним поболтать. Вот как со мной: я ей с десяти футов жетон показала — нью-йоркский, между прочим, жетон, — она как миленькая сразу подошла. Не хочу потом найти ее с перерезанным горлом.
Она подошла к двери дома напарницы и вынула универсальный ключ.
В помещении поработали «чистильщики», это было видно. На всех вещах лежал тонкий слой дактилоскопического порошка.
— В этот раз изолирующий состав не понадобится, — сказала она Рорку.
— И на том спасибо.
— Приличная мебель, немного аляповатая, — начала комментировать Ева, двигаясь по гостиной. — Не слишком много и без «пылесборников». Для нее это не дом.
Она пристально посмотрела на обивку диванов, где буйно цвели пурпурные и розовые бутоны.
— Это только у меня так или от них и впрямь глаза режет?
Она намеренно держалась непринужденно, чтобы и он тоже мог расслабиться.
— Я как раз хотел полезть за солнцезащитными очками.
— Если совсем скучно становилось, могла сидеть тут, смотреть телик, можно было просто жалюзи опустить. Незачем соседям свой нос к ней совать. Одиноко, наверное, ей было жить тут одной, ждать, когда он выберется на свободу, но мужиков к себе она не водила. Может, конечно, и сама к ним ходила, отрывалась на стороне. Скорей всего, в одном из своих амплуа.
Она прошла в ванную на первом этаже. «Полотенце только одно», — тут же подметила Ева.
— Явно не для гостей, — сказала она. — Просто для себя, если в туалет захочется. В мусорной корзине или на полочках если что и было, «чистильщики» это уже забрали. Здесь ловить нечего.
Она вернулась в гостиную, зашла в угол, где должен был бы стоять обеденный столик, ничего, затем в кухню.
— Ела прямо за кухонным столом, — сказала Ева, открыла холодильник. — А может, пила, — уточнила она, найдя в нем лишь четыре бутылки пива и одну, откупоренную, с вином.
В шкафу обнаружились бокалы, пара обычных тарелок и стопка одноразовых.
— Домохозяйка из нее так себе. — Ева указала подбородком на кучу грязной посуды и упаковок из-под продуктов в раковине и на столе.
— И робота, чтоб за ней убираться, в доме нет, — добавил Рорк.
— Хорошая встроенная техника, столешница мраморная, шкафчики, а ей наплевать. Это не ее. Она не этого хочет. Она хочет куда больше такого вот мещанского кукольного домика с садиком, заборчиком и двумя не в меру любопытными сволочными соседками. Она хочет жить с Айзеком на широкую ногу, как он ей и обещал. Здесь тоже ничего, — повторила она и прошла обратно в прихожую, чтобы подняться на второй этаж.
Наверху она первым делом проверила основную ванную комнату.
«Слишком много душится», — было ее первой мыслью.
Запах был слишком сильным, слишком интенсивным, слишком удушающим. Воспоминание пришло неожиданно и ошеломляюще, как удар в лицо. Она зашаталась.
— Ева! — Рорк схватил ее за руку.
— Слишком сильно. Чувствуешь? Приторный запах — с гнильцой, как цветы, застоявшиеся в вазе. Прямо тошнит от него, — проговорила она, но когда Рорк потянул ее из комнаты, Ева уперлась: — Нет. Я вспомнила. Я вспомнила. Спальня, их комната. В ней всегда именно так пахло. Слишком сильно. Слишком много духов. И секса. Потные тела и духи. Целая куча флаконов, бутылочек. Помады, дезодоранты, пудры. Нельзя трогать — иначе побьет. Она все равно побьет, потому что я тупая как жопа, уродливая и всегда лезу под ноги.
— Нет. Нет, детка.
— Да я в норме, в норме, просто воздуху не хватает, — выдохнула она. — Открой окно, а? Господи, да открой же ты это окно!
Рорк рывком поднял жалюзи и распахнул окно в ванной. Ева высунулась, жадно глотая ртом воздух, словно утопающий.
— Я в порядке. Просто накатило. Она хотела от меня избавиться. Я как сейчас их слышу. Обсуждают, спорят. Нет, ты прикинь: она хотела от меня избавиться! Я бестолковая, вечно голодная, вечно копаюсь в ее вещах. «Нужно скорей ее продать, хоть что-то получить за гребаную сучку», — говорит. А он ей отвечает: «Нет, потом за нее больше дадут, будем сдавать ее за деньги. За шестилетку по высшему разряду не заплатят. Зато будет ей лет десять, может, пораньше, начнем сдавать за деньги — лет пять-шесть только так грести будем, а потом скинем кому-нибудь по дешевке».
Рорк почувствовал, что просто раздавлен, уничтожен. Он прижался щекой к ее спине, и они оба застыли, вдыхая горячий свежий воздух.
— Позволь, я тебя отсюда увезу.
Ева нащупала его руку.
— Не могу я уехать, пока не пройду через это.
— Я знаю, — Рорк прижался губами к ее шее. — Я знаю.
— Я не понимала тогда, о чем они говорят, толком не понимала. Пока не понимала. Но мне было страшно. И они дрались. Я слышала, как они друг друга колотят, а потом трахаются. По-моему, после этого она и сбежала — или вскоре после. Он уже тогда начал меня лапать, делать со мной разные вещи, но после того, как она сбежала — с вещами и деньгами, — он, не знаю, озверел просто. Помню, как он тогда разозлился, надрался и впервые меня изнасиловал.
Ева сделала напоследок еще один глубокий вдох и вернулась в ванную.
— Ты это хотела найти?
— Нет, — Ева размазала по щекам выскользнувшие от досады слезы. — Нет. Я не думала, что что-то вспомню, что это место мне что-то напомнит. Все из-за этого запаха. Сейчас уже легче, сейчас уже выветрилось.
— Ева, когда мы вошли, запах здесь едва чувствовался.
— Ну, не знаю. Все равно, — она с силой вытерла насухо лицо.
Она пришла сюда делать дело, а не упиваться жалостью к себе.
— Надо все перевернуть в спальне, проверить, нет ли у нее там нычек. Мне кажется, куда бы мы ни въезжали, она всегда устраивала себе тайник. Еще одна заначка, чтобы отец не нашел. Если был хоть один шанс, что Макквин к ней приедет, в спальню он наверняка должен был бы заходить. Если она что-нибудь от него прятала, то однозначно там, куда бы он не заглянул. Наркотики, деньги на дорогу, может, еще что-нибудь.
— Например?
— Она считала, что любит его. У тебя что в кармане?
Рорк улыбнулся и вынул из кармана серую пуговицу, оторвавшуюся от ее до невозможности уродливого костюма в их первую встречу.
— Вот видишь? — сказала Ева, сама не понимая, почему эта дурацкая пуговица так ее растрогала. — Влюбленные хранят всякие вещи. Романтические напоминания.
— А что хранишь ты?
Ева вытянула из-за ворота цепочку с бриллиантом в форме слезы.
— Кроме как для тебя, я б такое ни за что не стала носить. И… Это уже совсем неудобно…
— О, есть еще что-то?
— Черт. Я устала. Болтливой от этого становлюсь. У меня лежит одна из твоих рубашек.