Батальонная колонна этого Фессмана столкнулась с нашими танками не совсем в пригороде, а где-то у Ставчан, но это к делу отношения не имело.
Младший сержант Земляков дотянулся до пластиковой миски-вазы и с глубокой печалью, но без особого удивления обозрел крошки, оставшиеся от "Цитрусовых". Вот же жрут товарищи по оружию - утром три пачки было.
В дверь заглянул лейтенант-расчетчик:
- Что с водой в кулере? Есть?
- Есть. Вафли и печенье того... приговорили.
- Сейчас изыщем что-нибудь, - лейтенант поправил модные очки, оглядел переводчика. - Что-то ты кислый. Замудохали бумагами?
- Вообще жопа какая-то, - пробурчал Земляков.
- Рассосется к выходу. Дух переведи, чайку шарахни...
Лейтенант отправился скрести по сусекам, а Женька купал в кружке чайный пакетик и думал о том, что действительно должно "рассосаться". Полностью вскрыть анкету гадского доктора никак не получится. Имеет смысл побыстрее найти этого Визе и спросить в неофициальной обстановке: что ты, урод, с людьми творил и какими целями руководствовался? И главное, какая связь у медика с проклятой Hopfkucuck, которой теоретически нигде нет, но практически она везде есть?
Дверь на миг приоткрылась и в пищеблоке появилась Ирина Кирилловна: строгая, в безупречном комбинезоне, волнующе перетянутая ремнем с маленькой, щегольски сдвинутой на левую сторону, "по-иностранному", кобурой. Женька, подперев кулаком щеку, полюбовался на рыжее чудо, по немыслимому стечению обстоятельств считавшееся невестой и без пяти минут женой младшего сержанта Землякова, абсолютно недостойного столь щедрого подарка судьбы.
- Спасать пришла? Надо же, какие у нас чуткие расчетчики.
- Вот еще. Я и так уже шла, да никак не могла из хохлов факс выжать.
- Ты, товарищ Уварова, так не говори больше. Нехорошо. Сопредельные товарищи по оружию на некорректное название "хохлы" могут обидеться.
- Как есть, так и говорю. Вчера у них на связи сидел нормальный боец-украинец - и всё мгновенно летало. А сегодня хохол заступил, и тупит. Наверняка, умышленно, из майдаунистых саботажников, хорёк упертый.
Земляков не спорил - прохладные ладошки суровой оперативницы второй категории легли на переводческую голову, мягко сжали виски и это было так приятно, что...
- Ты почему на обед не ходил? - прошептала Иришка.
- Не хочется. Перед самолетом вообще вредно наедаться.
- Сколько еще до того самолета... И вообще я уже нервничать начинаю.
- Не стоит. Сама знаешь, там боев не было. Ну, практически не было.
Иришка молчала. Все она, конечно, знала. И об оперативной обстановке в районе предстоящих действий опергруппы, и о проблемах с переброской комплекта стартовой аппаратуры. Впрочем, сложностей всегда хватает. Но очевидные сложности, они - не очень большие сложности. Куда неприятнее сюрпризы...
***
Взлетели с "Чкаловского" на рассвете, и ровно через два часа "борт" благополучно сел в колыбели галицийской демократии. Моросил дождик, взлетное поле казалось болотом и вообще настроение было поганым. Коллеги встречали - подтянутый капитан-украинец в камуфляже поздоровался и не замедлил сообщить, что возникли проблемы с принятием груза - таможня вопросы имеет. Коваленко кивал, расчетчики возмущались, младший сержант Земляков прогуливался под пахучим крылом Ан-12 и представлял в какой сейчас ярости пребывает тов. Уварова - у Ирки набралась целая папка переговоров-согласований с придирчивыми мытнями-таможнями, все вроде бы уладили, и вот опять...
Впрочем, устаканилось - Коваленко сходил, покивал в кабинете начальника таможни - ощущение угрозы, веющей от немногословного гиганта, нервировало даже очень ушлых людей. Вообще, начальник Отдела в "штатском" производил сильное впечатление - появлялось в нем что-то ряженое, голливудское. Вполне мог бы в роли полковника КГБ отсняться: любителя играть Чайковского на балалайке и пытать юных, либерально настроенных афро-американок.
Размышляя о афро-американках и Иришке, младший сержант догадался, что на аэродроме и в полете успел отдохнуть.
Наконец, самолет начали разгружать, команда расчетчиков и старший лейтенант Нерода остались наблюдать и руководить, а Женька с начальством слушали оправдания украинского капитана. В принципе, было известно, что у коллег из спецтехники и прочего интеллектуального вооружения лишь пара компов, кабинет в Киеве, да пустой ангар в Александровке. Что-то там случилось в их Войсковом Историко-Исследовательском Бюро пару лет назад: подразделение разогнали, кого-то под суд отдали, но потом реабилитировали, наградили, разжаловали, уволили, сдали в металлолом аппаратуру, заказали новую в России, но не смогли полностью оплатить... В общем-то, стране, планирующей два майдана ежегодно, легкие технические неувязки вполне простительны. Симптомы Психи здесь разнообразны: есть острые очаговые, есть вялотекущие, томительно-бытового характера.
Далее в повестке дня значилась рекогносцировка, но армейский микроавтобус за группой не пришел. Опять же по смутным техпричинам. Загрузились в любезно предложенную украинскими офицерами личную "Рено Логан" - хозяин, капитан Марчук сел за руль, крупногабаритный Коваленко устроился на "командирском" месте. Наконец, выкатились с военных задов "Даниила Галицкого"[1]. Дождь перестал, пробивалось неяркое солнце. Женька, сдавленный между хмурым старшим лейтенантом-украинцем и дверью, слушал пояснения военных гидов, смотрел на бесконечную Городоцкую улицу и размышлял - какого черта командир взял в машину переводчиков, а не командира резервной группы?
Львов выглядел примерно как на фото: ретро с вкраплениями отметин развитого, но уже обветшавшего социализма и аляповато-прогрессивных "евро-маркетов". Миновали площадь Григоренко - бывшая Смольки, украшенную зданием областного управления МВД - как положено, серо-решетчатым, угрюмым. В Те времена здесь располагалось городское управление ЗИПО, - впрочем, к моменту прибытия опергруппы в здании будет пусто - смылись полицейские заблаговременно. Далее оперативники проинспектировали вполне узнаваемую улицу Леона Сапеги - ныне С. Бандеры, - мимо проплывали часовни и костелы, памятники, "утюг" бывших жандармских казарм, корпуса Политехнического, снова часовни... Пришлось сворачивать - улица оказалась перекрыта - торчал гаишник, за ним виднелся хвост колонны - молодежь пела и что-то неразборчиво скандировала.
- У нас тут мероприятия исторического характера, - с некоторым смущением пояснил капитан Марчук.
- Наслышаны, наслышаны, - пробормотал Коваленко, рассеянно глядя сквозь фигуры в рубахах-вышиванках и немецких штанах-флеках[2].
- В соответствии с решением миськрады[3], - уточнил второй украинец-старлей. Подчеркнуто вежливый, он часто сбивался на мову, неизменно извинялся и повторял фразу по-русски. Угу, щирый такой украинец - будто людям с лингвистическим образованием не догадаться какой язык для него родной.
Машина неспешно катила по старинным улочкам, негромко погромыхивали по рельсам трамваи, высаживали туристов и местных почитателей "Галичины" - юбилей Битвы под Бродами для города был событием немаловажным. Зрители стекались к площади, где должен состояться митинг и театрализованный парад. Гаишник в парадной форме вновь показал - "объезжайте". Марчук, чертыхнувшись, свернул. Проехали по Сахарова - бывшей Вулецкой...
В рекогносцировочной группе "Ланцета" чувствовалось определенное напряжение: новый отдельский переводчик лейтенант Спирин, молчал как рыба, но по всему чувствовалось, местное юбилейное мероприятие крепко не одобрял. Старлей-украинец наоборот - готов грудью отстаивать право горожан праздновать что захотят. Сидели эти двое плечо к плечу и было понятно, что пакостно не только им. И зачем было сводный состав громоздить? На перспективу, с прицелом на будущую дружную работу? Намудрили. Впрочем, начальству виднее.
- Извиняюсь, а что тогда было с дорожным покрытием? - Женька принялся усиленно всматриваться в пешеходные дорожки. - Подозреваю, тротуарная плитка попозже появилась?
Украинцы принялись рассказывать о деталях былого городского быта - оба оказались не львовянами, но город знали неплохо.
Проехав по парковой Стрийской, свернули на узкую Кацюбинского - Супинского. Горбатый асфальт вывел наверх - вот и Цитадель...
Граненые невысокие башни-гайки из красного кирпича и тесаного камня, зелень непролазных кустов - словно сто лет нога человека здесь не ступала - и рядышком ровненькие бордюры, окультуренные газоны, чуть в стороне мусорная куча...
Странное это место - Цитадель. Три высоты, когда-то господствовавшие над малоэтажным городом: Шембека, Познанская и Жебрацкая. Сейчас отдельных холмов уже не различишь - кажутся искусственным плато, не таким уж гигантским. До возведения Цитадели, считалось хорошим тоном ставить здесь орудийные батареи и палить по городу. Стреляли русские, турки, австрийцы... Но нужно признать, особой яростью те обстрелы не отличались - богобоязненные времена были, сдержанные. В середине ХIХ века, австрийцы расстарались и возвели фортификационный комплекс: крепкостенные казармы, шесть довольно мощных оборонительных башен. Попозже Цитадель усилилась траншеями и вспомогательными фортами, но в боевых действиях укреплениям так и не довелось участвовать.
Странное это место - Цитадель. Три высоты, когда-то господствовавшие над малоэтажным городом: Шембека, Познанская и Жебрацкая. Сейчас отдельных холмов уже не различишь - кажутся искусственным плато, не таким уж гигантским. До возведения Цитадели, считалось хорошим тоном ставить здесь орудийные батареи и палить по городу. Стреляли русские, турки, австрийцы... Но нужно признать, особой яростью те обстрелы не отличались - богобоязненные времена были, сдержанные. В середине ХIХ века, австрийцы расстарались и возвели фортификационный комплекс: крепкостенные казармы, шесть довольно мощных оборонительных башен. Попозже Цитадель усилилась траншеями и вспомогательными фортами, но в боевых действиях укреплениям так и не довелось участвовать.
Час недоброй славы Львовской Цитадели наступил в июле 41-го. Вошедшие в город немцы живо дополнили систему дотами, натянули побольше колючей проволоки и создали лагерь военнопленных Stalag-328...
Через ворота Цитадели прошло двести восемьдесят тысяч человек. Сто сорок тысяч человек здесь погибло. Цифры приблизительные - точных данных не знает никто, даже педантичные основатели шталага. Женька успел глянуть документы - но все равно трудно осознать...
- Цены, наверное, европейские? - поинтересовался Коваленко, разглядывая старинные чугунные пушки и стилизованный под старину вход в башню - обильная роспись над низкими дверями выглядела довольно нелепо.
- Пять звездочек. И ресторан, говорят неплохой, - сказал, глядя куда-то в сторону капитан Марчук.
Да, Большая Максимилиановская башня ? 2 разительно преобразилась. Экий лоск, лишь по очертаниям и можно опознать оборонительное строение. Женька видел аутентичные фото: толстые стены, канцелярия, допросные, в подвале камеры смертников. Заключенные называли башню ?2 - "Смертной". Сейчас бы не поверили. Чистенько, нарядненько, на стенде рекламные буклеты с роскошно-бордельными интерьерами. Да, иной век...
Ужас отсюда почти ушел. Если тщательно забыть, решительно выдавить из себя нормальную человеческую память - так ведь очень красивое место. Экзотическое, с этакой эксклюзивной, таинственной аурой старины...
"Отель "Citadel Inn", двухместные "стандарты" и "люксы" Європейська кухня, free Wi-Fi зона, жива музика..."
- Полагаю, оценивать достижения дизайнеров нам не к чему, - Коваленко озабоченно глянул на часы. - Давайте по плану...
В молчании двинулись к автостоянке. Спирин сосредоточенно смотрел под ноги. Остальным тоже было не по себе. Украинский старлей откашлялся, но благоразумно промолчал. Конечно, времена меняются, жизнь идет, нельзя вечно жить прошлым. Всё верно, всё логично. Здесь, собственно, меньшая часть узников сожжена и захоронена - основные партии трупов и смертников в Лисиничивський лес вывозили.
Сто сорок тысяч. Тиф, дизентерия, холод, расстрелы, экономичное забивание палками и резиновыми шлангами...
Непонятно как люди в парке и отеле не чувствуют. Смерть и ожидание смерти. Булыжные души? Или просто не знают, и знать не хотят? Но ведь это в воздухе. Нет, не висит, не душит, но тени здесь всегда искажены. И замечаешь краем глаза, как движется рядом еще кто-то. Давняя тень, оставшаяся здесь навсегда. Бывают такие места, не всегда даже музейные и широко известные. Хотя, конечно, и живые люди, что приходят вспомнить и поклониться, часть своей тени оставляют. Женьке как-то рассказывали о мысе Херсонес...
Впрочем, младшим сержантам противопоказано о душе и мистике рассуждать. Скоро в истинную Цитадель придется войти, охраняемой стоянки и халявного кофе там не предвидится. Расположение башен ясно, с ориентирами определились, где стояли малые доты охраны вполне понятно...
...Снова улицы и костелы. Здания, которых тогда еще не было, фото тех зданий, что были, но не дожили до сегодняшнего дня... Улица Шевченко - Яновская, мрачные строения исправительной колонии в периметре колючей проволоки, снаружи памятный камень с надписями на трех языках. Здесь уничтожено от 140 до 200 тысяч, - опять же, всё примерно, всё ориентировочно - давние, досадные, почти забытые времена.
Едва ли штурмбанфюрер Визе здесь, в опустевшем гетто, отсиживался. Хотя имелись кое-какие странные загадки с эвакуацией последних заключенных Яновского лагеря...
Потом оперативники покатили к Высокому Замку - смысла озирать город с высоты немного, большая часть доминант и ориентиров изменилась. Но панорама впечатляющая, да и ждет тактичный Марчук, когда рассосутся с площадей напраздновавшиеся наследники "Галичины".
От польского замка уцелел лишь фундамент, на холме зеленел парк, имелась смотровая площадка и телевышка. Лестницы, декоративный грот, одинокая, явно откуда-то притащенная "по случаю", скульптура льва с жалобно приподнятой лапкой. Бродят туристы, фотографируют крыши и шпили дивного старинного города...
Уползало солнце, таяли в сумерках крыши...
Подошел Спирин, оперся о чугунное ограждение, закурил.
- Знаешь, я все равно не понимаю...
- Угу, вопрос философский, тонкий, - согласился Женька, щурясь на сигаретный дым.
Спирин спохватился, помахал ладонью, разгоняя нездоровую завесу.
- Извини. Не на те детали я, видимо, обращаю внимание.
Отделу со Спириным повезло: переводчик опытный, о вермахте познания энциклопедические, с архивами работает профессионально. Разговорный язык, конечно, чуть хуже. С физподготовкой... Гм, ну, теперь она уже есть, физподготовка, пусть и в зачаточном состоянии. Пришел человек с сидячей работы, возрастом за тридцатник, чего тут ожидать? Звездочки на погоны, соответствующие жизненному опыту, и надлежащую оперативнику поджарость заработает в ближайшем будущем. Сложнее с интуицией и реакцией. Как-то сказал: "я живу в ту войну". Для историка хорошее качество: неравнодушный, все через себя, через нерв, всё всерьез. Но "та" война закончена и мы ведем нынешнею войну, с новыми целями и новыми средствами. Глупо спорить, сравнивать, пренебрежительно тыкать пальцем - люди героями были, а ты, Земляков, кто вообще такой? Понятно, не герой. Рядовой военнослужащий, решающий свою узкую, локальную задачу. Как кое-кто, бывало, говаривал: "нам на все времена единственной Великой войны хватит. Наше дело - своевременно собственное дерьмо подтереть, приличный мир детям оставить. Задача скромная, но офигительно актуальная".
А ведь тогда о Психе толком еще не знали. Может, и началась эпидемия, оттого что регулярную уборку игнорировали? Забился мозг аллергенной пылью, долго ли тут крышей поехать...
-..- Вот не понимаю как так можно, и всё тут, - продолжал Спирин. - Какое-то чувство самоуважения должно присутствовать. Выдумать себе историю, знать что лжешь, и убеждать себя. Плевать на могилы, разбивать памятники, ставить на старые постаменты новые бюсты...
- Кладбищам свойственно зарастать. Мы еще те символисты - однохордовые, - вздохнул Земляков. - Знаменитым маршалам и героям - кино многосерийное, многотомные поэмы и памятники титановые в сто саженей ростом. А отделению, в блиндаже бомбой накрытому, - строка в ЖБД[4]. Но это вопрос опять же философский, труднорешаемый. Скажите, лучше, товарищ лейтенант, что ваша интуиция подсказывает, на град львов, глядючи?
- Мы же на "ты", вроде?
- Не при коллегах, - Женька кивнул на украинцев, разговаривающих с Коваленко. - Уместнее дисциплину боеготовой российской армии подчеркнуть. Так что интуиция шепчет? В Цитадели его возьмем или побегать придется? Город немаленький.
Спирин смотрел на панораму города - Львов загорался желтыми теплыми огнями. Красивый сказочный город. Город без сердца.
- Знаешь, Жека, не верю я в интуицию и прочую экстрасенсорику. Иное у меня воспитание и образование. Допускаю, что кому-то чудится, мнится, и внутренний голос регулярно шпаргалки зачитывает. Но со мной такого не случалось. Ты уж извини мое ретроградство. Не колдун.
Спирин, со своей привычкой морщить высокий, с наметившимися залысинами, лоб, и с недописанной кандидатской, на колдуна действительно не походил. Проживал в крошечной двухкомнатной квартире с мамой, в былые спокойные времена посвящал все свое нерабочее время сочинению скрупулезных исследовательских работ по истории обороны Ленинграда, за свои средства заказывал за границей документы по интересующему периоду. Увлеченный человек. Еще ежевечерне гулял с глуховатой мамой - на Беговой они жили, весьма скромно. Женьке как-то довелось в гостях побывать. До Отдела Спирин работал референтом в представительстве крупной стирально-машинной корпорации, регулярно ездил в Берлин и Мюнхен: переводы, договора, переговоры... Немыслимо представить, что такой человек, затянет командирский ремень, навесит кобуру и двинет во фронтовой город, ловить особо вредных эсесовцев. С другой стороны, год назад и сам Земляков...
- Интуиция - чувство малопредсказуемое, - согласился Женька, разглядывая башню ратуши (венский классицизм, однако, весьма внушает). - Может, проявиться, а, может, нет. Но я сам видел, как товарищи командиры прямо-таки нюхом на цель выводили.