– Но не так все было просто, – продолжала она. – Классе в восьмом-девятом Ворсятов вдруг пошел в качалку, карате стал заниматься. Тогда, в конце восьмидесятых, это было модно. Короче, он себя прилично подготовил. И классу к десятому сам мог за себя постоять, ни к какой помощи Влада не прибегая. А Влад, в свою очередь, к знаниям тянулся. И хоть хватал по верхам – мозг и чутье были звериные. Он даже после восьмого класса – тогда ведь было принято: тех, кто похуже учится, не успевает, в ПТУ списывали, – но его туда не сплавили, он с нами со всеми в девятый поступил. Десятилетку, хоть и с тройками, но окончил. Тогда, еще в школе – модно это стало – оба, и Влад, и Ворсятов, бизнесом начали заниматься. При кооперативном видеокафе подвизались. Водили, помню, мальчишек наших, по одному, втихаря, забесплатно видео смотреть. Брюс Ли, «Кулак ярости», «Робокоп», «Эммануэль», «Ночь живых мертвецов»…
– Вы хорошо помните тогдашний репертуар, – улыбнулся я. – Вас друзья тоже водили?
– Случалось.
– А вы в кого влюблены были? Во Влада? Или в Михаила?
Лицо ее вспыхнуло краской.
– Мы, трое, просто друзья были.
– Мне сегодня одна знающая особа сказала, что в смысле успеха у девушек Влад сто очков Ворсятову мог дать. Это правда?
– Давно я их обоих не видела, – попыталась уйти от ответа Василиса.
– А если вспомнить былые времена?
– Ничего у меня ни с кем из них не было, если вы об этом.
– Да? Мне тут сказали, что бывали случаи, и не раз, когда Ворсятов с Владом одну девчонку делили.
– Это была не я, – усмехнулась она. – Мы с обоими только приятельствовали.
– Тогда кого же делили Ворсятов с Соснихиным? Или сейчас делят?
– Вы, Павел, допрашиваете, словно разгребатель грязи из какой-нибудь желтой газетки!
– Нет. Все, что вы мне рассказываете, умирает во мне. Целеуказания у нас с журналюгами разные. Газетка хочет сенсацию слепить. Я – человека найти. Так с кем у Ворсятова и Соснихина любовь на троих была?
Краска залила ее лицо.
– Это было сильно после меня. Можете спросить об этом, например, у нынешней супруги Влада. Или у губернаторши.
– Ладно, вернемся в прошлое. Итак, вы закончили школу. Что было дальше?
– Ворсятов сразу в вуз поступил, наш, финансово-экономический. А Влад, хоть и мог по части знаний на студенческий билет претендовать, штурмовать эти редуты отказался. Высказывался в смысле, охота была время терять, когда сама жизнь столько возможностей предоставляет. В девяностом мы из школы вышли – а на следующий год Влада в армию забрали. Поэтому насчет бизнеса Мишка его опередил. Он ведь параллельно с учебой сразу начал шустрить. Мотался по городу, потом по области – ваучеры скупал. Где за бутылку, где за денежку малую. Потом их директорам предприятий перепродавал, которые вовремя поняли, куда ветер дует и какие возможности открываются. Позже, говорят, целый вагон оргтехники прямо из Китая пригнал. Важный стал, «бээмвуху» почти новую ему из Германии привезли, гонял тут на ней, пока не разбил в ноль.
«Слышал я об этом от самого губернатора», – припомнил я.
– А года с девяносто третьего, – продолжала она, – Мишаня совсем цивильным стал, галстучек надел, в банк пошел работать. Интститут не бросил, на вечерку перевелся.
– А Влад?
– Влад, как из армии демобилизовался, начал упущенное наверстывать. Разное про него говорили. Даже что он чуть не руководитель местной ОПГ. Рэкет, крышевание и тому подобные мерзости. Сама я ничего плохого от него не видела. Как и мои друзья. А людям он помогал, это точно, особенно лично знакомым или родственникам – по первому зову.
– Прямо Робин Гуд, – усмехнулся я.
– Вы не случайно это сказали? Ведь именно так вроде бы его в ОПГ называли – слышали? А теперь «Робин Гуд» – так его охранная фирма именуется.
– Неужели ни разу между ним и Ворсятовым никакая кошка не пробегала?
– Сама я подробностей не знаю, но говорили – тогда, в девяностых… У Влада девушка была, они встречались, и все по-серьезному у них было, они чуть даже не жениться собирались. А потом, в один прекрасный – точнее, ужасный – день она пропала. Пропала – и больше ее никто, нигде, никогда не видел.
Я про себя вздрогнул: «Как похоже на судьбу Алены Румянцевой». А вслух спросил:
– Что, до сих пор не нашли?
– Да, до сих пор. Никаких следов. Потом, спустя несколько лет, признали умершей. Родители ее на нашем кладбище ей памятничек поставили. Я возле него как-то раз даже Влада видела, с цветами – хотя вроде несентиментальный он человек.
– При чем здесь Ворсятов?
– Болтали, что в последние дни ее с ним якобы видели. Чуть ли не в самый тот день, когда она исчезла.
– Как ее звали?
– Мария. Харитонова. Она в нашей школе училась, только на два года позже кончала.
Я запомнил это имя и постановил для себя сей случай в дальнейшем иметь в виду. А в разговоре с Василисой выстрелил наугад:
– Говорят, сейчас Ворсятов и Влад в раздоре? Может, опять дело в женщине?
Она как-то даже изумилась моему невежеству.
– Об этом весь город говорит. А, да, ведь вы не из наших. Я, конечно, свечку не держала, но болтают, что губернатор наш довольно давно, лет пять, имеет связь с одной почтенной особой – замужней, семейной. Она благодаря его заступничеству и ходатайству достигла известных высот. Стала председателем областной Думы, главой местного отделения правящей партии. Теперь сделалась ректором Сольского госуниверситета. Железная леди такая, деловая, хваткая. Они даже, говорят, с губернатором отдыхать вместе езживали – на Мальдивы, на Сейшелы. Зовут ее Юлия Петровна Евхаривцева, часто по телевидению нашему местному выступает, жить народ учит.
– А при чем здесь Влад? – напомнил я.
– Ходили толки, что она с Владом тоже встречается, – сказала девушка, выделив нажимом последнее слово – так что без пояснений становилось ясно, какого рода встречи подразумеваются.
– Как у вас тут все круто на лямур повязано! – покачал головой я.
– Это у них там, в верхах.
– А у вас здесь, в низах? – продолжил я вроде бы шутейный диалог.
– У нас все сложно.
– Давайте с вами вдвоем как раз это и обсудим? Посидим, поболтаем, выпьем? Безо всяких дел, политики и уголовщины. Сегодня вечером, например? Или прямо сейчас?
– Нет-нет, я никак не могу.
– Что такое?
– Я не свободна. И мне совершенно не нужно, чтоб завтра на всех кухнях Сольска обсуждали мое персональное дело. Город у нас маленький.
– Кольца вы не носите.
– Это ничего не значит. Как пишут в соцсетях, мой статус: в отношениях.
Вот облом! С начала этого дела я встречался со многими женщинами, и впервые мне захотелось не просто секса, как подступало пару раз с Зоей, а чего-то большего. И, как назло, именно та, на которую я по-настоящему повелся, отказывала мне столь решительно и бесповоротно.
– «В отношениях»! – с деланым легкомыслием воскликнул я. – Кому это мешало!
– Мне – мешает, – сказала Василиса со всей серьезностью.
– Да бросьте, – начал уговаривать я, – посидим где-нибудь, я расскажу вам московские сплетни и о своей нелегкой детективной работе – это ведь вас ни к чему не обязывает!
– Об этом не может быть и речи, – отрезала она.
– Тогда остается дружить с вами в пресловутых соцсетях, – вздохнул я.
– Это не возбраняется, – улыбнулась мне в ответ Василиса. И встала. – Мне пора.
Словно вежливый хозяин, я проводил девушку до выхода со двора.
А когда мы распрощались, навстречу мне попался Александр Степанович: воодушевленный, он тащил в пакетике очередную бутылку и нехитрую снедь. Запашок от него шел приличный – к трем утренним рюмкам он явно добавил еще не одну. Я сразу спросил у него, что он знает о девушке по имени Мария Харитонова, бесследно пропавшей из города в середине девяностых. Странно, но он этой истории не слыхал. Протянул:
– О, таких девушек пропащих в девяностые множество было. Да и сейчас случаются.
– Можете узнать для меня, где живут ее родители? Или другие родственники?
– Попробую, благодетель ты мой! А сейчас пойдем в дом, время обеденное, я пельмешек сварю.
Возвращаться в квартиру и сидеть с ним мне совсем не улыбалось, поэтому я отбоярился делами и вышел со двора.
Время и впрямь близилось к обеду, и в кафе «У тещи на блинах» в том же доме на улице Радищева я схарчил пару блинчиков с ветчиной и сыром. Выпил кружку кофе.
Хоть я и прикинулся в разговоре с квартирным хозяином страшно занятым, что делать дальше, я не знал. Беседа с Василисой принесла мне, возможно, какие-то зацепки – но они относились к делам давно минувших дней. И к женщине по фамилии Евхаривцева. Но при чем здесь, спрашивается, Алена Румянцева, ее исчезновение, ее таинственный сообщник и пропавший Влад?
Хоть я и прикинулся в разговоре с квартирным хозяином страшно занятым, что делать дальше, я не знал. Беседа с Василисой принесла мне, возможно, какие-то зацепки – но они относились к делам давно минувших дней. И к женщине по фамилии Евхаривцева. Но при чем здесь, спрашивается, Алена Румянцева, ее исчезновение, ее таинственный сообщник и пропавший Влад?
Я вышел из кафе на бульвар и решил пройтись. На ходу мне всегда лучше думается – если можно назвать столь высоким словом вялое копошение мыслей под черепной коробкой.
Я выбрался на проспект Мичурина и пошел по нему не к реке, а в противоположную сторону. Довольно скоро я достиг просторной площади, в одном углу которой каменный истукан указывал рукой вперед, к победе коммунизма, а в другом возвышался пресловутый Желтый дом, упомянутый вчера моим квартирным хозяином, – в прошлом, вероятно, обком партии, а ныне – областная администрация. От площади, помимо проспекта Мичурина, отходило еще три улицы, и название одной из них – тихой, усаженной тополями – показалось мне знакомым: Октябрьская. Я напряг память и понял, что сегодня утром прочитал о ней в Римкиных файлах. Номер дома, равно как и номер квартиры, я тоже помнил (о своих мнемонических правилах я ведь уже рассказывал). И я решил: а почему бы и нет?
Многоквартирный дом, в народе именуемый «дворянским гнездом», действительно находился на расстоянии пешего хождения от обкома-администрации. Вроде бы дом как дом – одноподъездная многоэтажка. Правда, кирпичная. И лишь внимательный взгляд мог заметить, что межоконное расстояние здесь явно больше, чем в обычных панельках, – стало быть, потолки высоченные. И окна вакуумные, но не пластиковые, а с дубовыми переплетами. И тихий двор со всех сторон обнесен высокой прозрачной изгородью, за которую простым-обыкновенным гражданам доступа нет. Для автомобилистов – автоматические ворота, для пешеходов – калиточка, снабженная домофоном.
Номер квартиры я тоже помнил, поэтому нажал его.
– Слушаю, – раздался хрипловатый женский голос. Такие властные голоса обычно не принадлежат прислуге или бедной родственнице.
– Валентина Петровна? – осведомился я.
– Ну и?
– Меня зовут Павел. Я частный сыщик, из Москвы. Я работаю на вашего мужа. И хотел бы с вами поговорить.
После минутного размышления калитка щелкнула. Как я понял, это означало приглашение войти.
Быстрый бесшумный лифт с зеркалами вознес меня на шестой этаж.
Дверь в квартиру оказалась приотворена.
В моей последней практике два подобных вхождения в приоткрытые двери заканчивались лицезрениями мертвого тела: сначала мужа Алены – Зюзина, потом – Вячеслава Двубратова. Но история, как известно, мало кого чему учит. Меня – так точно нет. Поэтому я постучал в косяк и, не дожидаясь ответа, вошел.
Но в этот раз судьба меня хранила. На первый взгляд. Потому что взору моему предстала – в просторном холле, на безупречно отлакированном наборном паркете – женщина лет сорока, в спортивном костюме, но с идеальным макияжем.
– Вы Павел? – она смерила меня взглядом. – Частный сыщик?
– Да, это я.
Кругом лучились зеркала, помещение освещала изысканная люстра – похоже, муранского стекла. Спортивный костюм на женщине тоже был не какой-нибудь «Адидас», а (спасибо Римкиным урокам, я определил) «Джуси кутюр». Огромный портрет в золоченой раме изображал двух прилизанных деток в форме какой-то элитной гимназии или заграничной частной школы: мальчик и девочка, шерстяные костюмчики, галстучки, гербы заведения.
– Это наши с Мишей детки, – заметила женщина. – Никас Сафронов писал.
– Прекрасный портрет, – воспитанно похвалил я.
– Пойдемте, Павел, на кухню, чайку попьем, – с несколько капризными интонациями и по-псевдомосковски упирая на «а», пригласила меня дама: получилось «па-айдемте» и «па-апьем». Она профланировала мимо меня, и я ощутил отчетливый запах свежего спиртного – не столь сильный и не столь кондовый, как у моего Александра Степановича, но все-таки. Я последовал за дамой на кухню. Служебное помещение оказалось роскошным: по площади – метров чуть не двадцати, с окнами эркером, барной стойкой и бытовой техникой «Миле».
Дама обернулась ко мне лицом. Выглядела она ухоженно, но не с перебором, как супруга Влада. Может, у нее пластический хирург был лучше. Но всего в ней показалось мне в меру: и морщинок, и ботокса. И глаза не такие мертвенные, что-то в них лучится – а может, воздействует алкоголь. И маникюр свежий, аккуратный и невызывающий, пастельных тонов (до конца жизни я теперь, что ли, обречен – благодаря Зое – обращать внимание на дамские пальчики?).
– Давайте, Павел, водочки выпьем, – вдруг предложила хозяйка.
Я усмехнулся. Даже странно было, что люди, находящиеся на прямо противоположных ступенях иерархической лестницы, мой квартирный хозяин и она, предпочитали, причем задолго до вечера, один и тот же национальный российский напиток. В отличие от случая с Александром Степановичем, я не стал отбояриваться и махнул рукой: «Давайте!»
Женщина достала из холодильника блюдо с мясной нарезкой, а из морозилки – запотевшую литровую «Столичную» (тоже початую, как и у бывшего метранпажа) и пару замороженных рюмок (вот эстетка!). Спросила:
– Или, может, тебе со льдом? – легко, словно с прислугой, перешла она со мной на «ты». – Или с содовой? С колой?
– Нет, давайте по-нашенски.
Она плеснула в обе рюмашки.
– Ну, за знакомство!
Мы выпили. Дама закусывать воздержалась.
– Ну, рассказывай. Ты зачем пришел, сыщик?
– Сам не знаю.
– Для чего тебя Миша нанял?
– Исчез его друг, Влад Соснихин. – Я решил сообщить половину правды. Не рассказывать же ей про Алену и то, как она обокрала губернатора! Интересно, задался я вопросом, а знает ли вообще моя нынешняя собеседница о существовании у Ворсятова особняка под Москвой? И в нем – сейфа с сокровищами? Но закладывать своего работодателя я, разумеется, не собирался. – А вы не знаете, где он? – спросил невинно.
Но ответа не дождался. Вместо этого Валентина промолвила:
– Давай, сыщик, с тобой в одну игру сыграем. Не бойся, это не «бутылочка». Я ее в одном американском сериале видела – что мне теперь еще остается, кроме как сериалы смотреть? Кажется, в «Карточном домике». Знаком?
– Да, прекрасный фильм. – Правду говорят, что совместный просмотр сериалов или хотя бы их обсуждение сближает.
– А, тогда, может, помнишь. Короче, игра, кто что знает. Р-разливаем. Я тебе задаю вопрос. Если ты ответил и этот ответ меня удовлетворил, я его принимаю – и выпиваю свою рюмку. Если ты не ответил или сказал неправду – выпиваешь ты. И наоборот. Спрашиваем по очереди. Идет?
– Запросто.
– Значит, прозвучал с твоей стороны первый вопрос: знаю ли я, где Влад Соснихин. Нет, не знаю. Ты доволен?
– Да, похоже, вы не врете.
– Пей.
Я опрокинул свою стопку. Она немедленно снова ее наполнила.
– Теперь мой черед. У моего мужа, Ворсятова, есть в Москве другая женщина?
Мне ничего не оставалось делать, кроме как, не раскрывая рта, снова махнуть. Иногда, чтобы получить информацию, следует что-то выдавать, чем-то делиться. А я губернатора, получается, не закладывал – просто промолчал, и все.
– Понятно, – горько покивала она.
– Тогда вопрос мой: вы знаете, почему повздорили ваш муж и Соснихин?
– Нет. А они повздорили?
– Это вопрос?
– Нет.
– Но вы знали, что они в последнее время разругались?
– Нет. Муж держал меня в стороне от своих рабочих и политических дел. Образцовая домохозяйка. Киндер, кирхен, кюхен. А когда киндеры выросли и уехали – что остается? В кирхен ходить? Дизайном дома заниматься? Ох, Паша, надоело! Как же мне надоело! Впрочем, ты меня об этом не спрашивал. Ладно, ответить я тебе не смогла, поэтому можешь не пить. Я лучше еще спрошу. Что такого у Михаила в Москве случилось, что он к твоим услугам при-бег-нул?
Я с явным опозданием (я вообще тугодум), но понял, что напрасно ввязался в алкогольные игры с губернаторшей – победа мне здесь явно не светила. Я как-то понадеялся на куда большую, чем у нее, массу тела – но, кажется, зря. Тренированность у нее мою явно превосходила.
Короче говоря, и на ее вопрос я отвечать не стал, только молча выпил до дна.
Я вообще-то парень не скромник, но какие-то темы мне обсуждать, да еще с малознакомой женщиной, бывает неловко. Однако теперь водка сделала свое дело, и я вопросил:
– Вы знаете о связи вашего мужа с Евхаривце-вой? – Необычная фамилия далась мне с трудом.
– Да, – просто ответила она. – Пей.
– Это еще не весь вопрос. Может такое быть, что это из-за нее Михаил Владимирович и Влад пересобачились?
– Может.
– Влад и этой телке загнал дурака под кожу?