— Жаль, Семен сбежал, — усмехнулась Антонина.
Скважин раздраженно нахмурился. Он решил, что это камень в его огород. Два раза он упустил Семена, а это удар по его репутации.
— Неплохо было бы скооперироваться с ним. Может, и нашли бы вместе настоящего убийцу.
— Только не говори, что его подставили, — скривился Скважин.
— Однажды уже пытались.
— Однажды он уже попытался обвести нас вокруг пальца…
— Расческу подбросить не трудно.
— И кто это сделал?
— Не знаю.
— А я знаю… С катушек твой Семен съехал. Для него человека убить, что высморкаться. Ну, не просто так, понятное дело. С Панариной познакомился, решил с ней сойтись… Потом на тебя переключился. Ты ведь тоже теперь богатая невеста…
— В прошлый раз он винтовку под стены своего дома принес, сейчас расческу потерял… В этот раз отпечатки на винтовке были?
— Нет.
— На винтовке не было, а на расческе были?
— Он же не собирался расческу оставлять, он ее просто выронил.
— Он бы не выронил.
— И на старуху бывает проруха…
— Ну, может быть… — Антонина не хотела спорить со Скважиным. Во-первых, это бесполезно, а, во-вторых, Семен действительно мог потерять расческу. — Пойду я. — Она кивком головы показала на мусор, который Семен разложил под трубой. — Кто там этим делом занялся? Может, интересно будет?
Насколько она знала, Скважин не занимался убийством Скачкова. Просто он оказался на месте преступления, пытался задержать киллера, потом взял след Семена, пошел за ним. И сейчас идет. И ему, в сущности, все равно, кто настоящий убийца. Семен бросил ему вызов, и ничего другое его больше не интересовало.
— Ермолаев будет работать, — сказал Скважин. — Панарина и Скачкова объединят…
— Ну да, и там Арбатов, и здесь, — колко усмехнулась Антонина.
— А ты сомневаешься?
— Уже да… Женщина здесь работала.
— Хорошо, я скажу Ермолаеву. Да ты и сама можешь ему позвонить. Заодно объяснишь, что здесь делала.
— Я вроде как тоже следователь.
— Вроде как, — съязвил Скважин.
— Артем Емельянович, что с вами?! — возмутилась Антонина. — Я вас не узнаю! Что я не так сделала? Или вы Скачкова тоже подозреваете?
— В убийстве Панарина? Не уверен. Сейчас — не уверен…
— А раньше — да. И раньше на него косились, и сейчас все не так…
— Дело не в нем, — с досадой на самого себя поморщился Скважин. — Дело в Арбатове…
— Но я-то здесь при чем? Не вокруг меня все вертится. Это сейчас я в центре, а когда все закрутилось, в сторонке стояла…
— Вокруг Панариной закрутилось, — кивнул он. — Может, она за Скачкова замуж собиралась, а тут вы, Антонина Евгеньевна… Может, она ему отомстила?
Похоже, Скважин в полной мере осознал свою вину и, решив ее загладить, перешел на «вы» в общении с Антониной. И еще по имени-отчеству ее назвал.
— Логичнее было меня убить.
— Ну, с учетом завещания, да, — согласился подполковник.
— Не могла же она сама стрелять?
— Нет. И с алиби у нее полный порядок. В момент убийства Панарина наводила красоту в «Розе ветров». Она практически прописалась там. Роман у них с Арбатовым. Вот вокруг этого романа все и крутится. Сначала погиб ее муж, потом любовник…
— Хорошо, допустим, Радика убил Семен. Допустим, это нужно было Панариной, но сам он как мог согласиться? Зачем ему это?
— Не знаю… — покачал головой Скважин. — Знаю только, что Панарина опознала расческу. Она видела ее в машине у Арбатова. Мы смотрели, расчески там нет…
— Как она могла видеть эту расческу? — дрогнувшим голосом спросила Антонина.
Ее не должна была интересовать личная жизнь Семена. Не должна была, но ревность — чувство дикое, бесконтрольное.
— Я же говорю, она прописалась у Арбатова. И в гостинице прописалась, и в машине.
— Вот и я о том же… Может, она и стащила расческу?
— Зачем ей это?
Антонина внимательно взглянула на Скважина. Он задал вопрос, к которому сам же и подвел ее.
— У нее была масса любовников и помимо Семена.
— Но ни с кем другим она больше не замечена, только с ним.
— А если с ним она — для отвода глаз?
— И Скачков — для отвода глаз? Чтобы Арбатова подставить? — Одна бровь у Скважина поднялась, а другая, напротив, опустилась. Похоже, в голове у него разорвалась логическая цепочка.
— Слишком сложно.
— Может, Лида отомстить Скачкову хотела?
— За смерть мужа? — вздрогнула Антонина. — Сама заказала, сама и отомстила?
— Так, может, и не заказывала… Может, просто знала, что Скачков его заказал… Не знаю. Пока ничего не знаю. — Скважин ущипнул себя за подбородок. — Могу только предполагать. Скорее всего, без Панариной здесь не обошлось. Шерше ля фам.
Семена найти так и не удалось. И когда Скважину отзвонился его последний подчиненный, Антонина отправилась к себе домой.
Но Скважин ее остановил.
— Антонина Евгеньевна, разве вам не интересно узнать, на кого Скачков оставил свое состояние? — с подковыркой спросил он.
— Придет время — узнаю.
— А может, вы уже знаете?
Антонина вздохнула, посмотрела на Скважина, как на безнадежно больного, и пошла к своему дому.
— Скачков на троих сообразил. Часть тебе, часть дочери, часть сестре…
Она остановилась, развернулась на сто восемьдесят градусов и удивленно посмотрела на него:
— Дочери?
— Ну да, у Скачкова дочь есть, — кивнул Скважин. — А ты не знала?
— Он не говорил.
— Да, дочь. Скачкова Ирина Родионовна, две тысячи пятого года рождения. Мать — Скачкова Евгения Юрьевна, восемьдесят четвертого года рождения.
— Ну, про жену я слышала.
Скачков несколько раз порывался рассказать ей о своей жене, но Антонина всякий раз его останавливала. Ей не нравился тон, в котором он отзывался о своей Жене. Тварь, сука… Во-первых, не нужен был ей этот негатив. А, во-вторых, она не хотела плохо думать о Радике…
— Вот от нее и ребенок.
— Евгения Юрьевна в курсе?
— Насчет завещания? Ну, если Скачков ей сказал, то возможно.
— Он с ней не общается.
— А с дочкой?
— Он мне про нее не говорил.
— Значит, общается. И с дочкой, и с ее матерью…
— Я разберусь.
— Давай. Мне потом расскажешь.
Антонина ничего не ответила. Молча повернулась к Скважину спиной и вышла со двора. Она не видела в дочери Скачкова конкурентку и не хотела разбираться с ней. Так что пусть Скважин и не надеется…
Глава 17
Внезапность — друг налетчика. А им Семен себя сейчас и чувствовал. Дождался, когда лейтенант Прихожих зайдет в подъезд, шмыгнул за ним и, когда он открыл дверь, на его плечах ворвался в квартиру.
Прихожих попытался взять его на прием, но сам оказался на полу с пальцем у горла.
— Чик, и ты уже на небесах! — усмехнулся Семен, забирая у лейтенанта пистолет и телефон.
— Ну, ты и урод! — возмущенно глядя на него, простонал опер.
— Обидно, да? Бегаешь за мной, как борзая, а сам дичью оказался, да? Да ты поднимайся, бить не буду. И пистолет верну. Поговорим, и верну…
— Ты — псих! — Прихожих поднялся, отряхнулся и вдруг взялся за ручку двери.
— Убежать хочешь? — удивленно повел бровью Семен. — А если я сдаваться пришел?
— Однажды ты уже сдался, — буркнул Прихожих и отшатнулся от двери так, как будто через ручку пустили электрический ток.
— Поговорим? — Семен взглядом показал на кухню.
— Ну, можно…
Прихожих провел его в кухню, включил электрочайник. Семен бы не отказался сейчас от кружки крепкого растворимого кофе. И сесть ему хотелось, потому что устал, но все-таки он остался стоять. Лейтенант, может, и не семи пядей во лбу, но лучше с ним не расслабляться.
— Что там с расческой? — спросил Семен.
— С твоей расческой?
— А я ее назвал своей?
— Твоя расческа. Зеленая с перламутром. Она у тебя в машине лежала…
— Была такая.
— Значит, твоя.
— Значит, моя. Но я ее не терял.
— Ну, как-то она оказалась на месте преступления…
— Как-то… Откуда ты знаешь, что эта расческа у меня в машине лежала?
— Ну, знаю… — замялся Прихожих.
— Откуда? — настаивал Семен.
— Слушай, откуда ты такой взялся? — вскинулся лейтенант. — Вломился ко мне домой, вопросы задаешь. Ты хоть понимаешь, что я при исполнении!
— Понимаю. А ты должен понять, что мне терять нечего. Ворвались ко мне в мотель, втоптали в грязь мое честное имя. Нехорошо, Юра, очень нехорошо. Откуда ты узнал, что эта расческа находилась у меня в машине?
— Да какая разница?
— Как это какая разница? А если это ты меня подставил? Спер мою расческу, подбросил ее на место преступления. Сам подбросил, сам и дело раскрыл.
— Как я мог подбросить, если не было меня? Я уже потом подъехал, когда расческу нашли.
— Значит, Скважин подбросил?
— Да нет, зачем ему?
— А мне зачем Скачкова убивать?
— Ну, из-за Антонины…
— Какая Антонина, если я с Панариной?
— Ну, это же не серьезно… — Лейтенант вдруг отвел в сторону глаза.
— Ты откуда знаешь, серьезно или не серьезно? — удивился Семен.
— Это что, допрос?
— Ну, если вопросы задаю я, то допрос… Я, кажется, что-то спросил.
— Ну, Панарина сказала. Ну, что несерьезно у вас, сказала.
— Клеилась к тебе?
— Ко мне?! Она?! — вспыхнул Прихожих.
— Или ты сам?
— Да нет…
— Не умеешь ты врать, лейтенант, — усмехнулся Семен. — Парень ты вроде ничего, и она молодая. И не замужем. Ну, и в постели — высший пилотаж, да?
— Я не знаю! — напыжился мент.
— А чего тут знать? Сел да полетел… Кто тебе про расческу сказал, Лида?
— Да какая разница!
— Значит, она.
— Ну, сказала, и что? Что было, то и сказала…
— Действительно, чего я пристал с этой расческой? — улыбнулся Семен. — Ты меня кофе напоить хочешь, а я до тебя докапываюсь. Нехорошо получается…
Возможно, сама Лида и стащила расческу из машины. И еще она знала, где находился Семен в момент убийства… Что, если это она подставила его под ментов? Кто-то исполнил Скачкова, а она подставила… Зачем ей это? С этим надо разбираться. Но лейтенанту вовсе не надо знать, на что нацелился Семен.
— Ну, можно, и кофе, — кивнул Прихожих.
— Только без яда…
— Шутишь?
— В каждой шутке есть доля… вот этого яда доля и есть.
— Тогда кофе будет без шуток, — усмехнулся лейтенант.
— Скажи, ты, правда, веришь, что это я убил Скачкова?
— Ну, мотив есть…
— А винтовку где я взял?
— Не знаю…
— А почему не говоришь, что я ее из Чечни мог привезти?
— Ну, пока непонятно, откуда винтовка… А действительно, откуда она?
— Пять баллов тебе, Юра, за сообразительность. Только я не знаю, из какого леса эти дровишки. И Скачкова я не убивал. Подставили меня… Ну да ладно, не буду перед тобой тут распинаться, все равно ведь не поверишь…
— Поешь? — спросил Прихожих, поставив перед ним кружку кофе.
— Ну, можно…
Прихожих достал из холодильника какую-то бутылку и тут же пустил ее в ход. Он думал, что Семен прозевал момент, но не тут-то было.
Семен блокировал удар, взял парня на удушающий прием. Тот несколько раз дернулся и затих. Семен уложил его на пол, еще раз обыскал, достал из кармана блокнот, пролистнул. Его внимание привлекли две фамилии — Мухина и Быкова. И адреса здесь указаны, и номера телефонов.
Он переписал адреса и телефоны, вернул на место и блокнот, и телефон, и оружие. Затем сделал себе пару бутербродов, спокойно съел их под кофе. Прихожих уже начал приходить в себя, когда он вышел из квартиры.
Устал он очень за последнее время, но это не повод сбавлять обороты. Нужно действовать и, если понадобится, из последних сил…
За окнами еще рассветные сумерки, а уже пора подниматься. Лежать бы и лежать на мягкой постели, но, увы, нужно исчезать.
Семен поднялся, потянулся. Сначала зашел в ванную и только затем включил свет. Никто не должен догадываться, что в номере кто-то есть.
Он принял душ, взбодрив себя, насухо вытерся, снял с полотенцесушителя свою одежду и белье. Еще двадцать минут ушло на глажку. Он хоть и в бегах, но должен следить за собой. Неприятно быть чмошником, это, во-первых. А, во-вторых, запущенный, неряшливый человек вызывает у людей нездоровый интерес, что может спровоцировать обращение к полицейским. А на глаза стражам закона ему попадаться никак нельзя: «сторожок» на нем, ориентировки с его изображением у каждого постового.
Он тихонько покинул номер, вышел на балкон в конце коридора, по пожарной лестнице спустился во двор, под прикрытием мусорных баков добрался до недостроенного ресторана. Финансирование проекта под вопросом, поэтому работы остановлены.
Не должен он был появляться здесь, но ему нужны были наличные, поэтому он пошел на риск. Тайком забрался в гостиницу, прокрался в свой номер, там переночевал. А заодно и в порядок себя привел. И еще тайник свой распотрошил. Теперь у него есть деньги…
Засады в мотеле не наблюдалось, но и уверенности в персонале не было. Сообщит кто в полицию, и все…
Позавчера Семен позвонил своему заму и сказал, чтобы тот отказался от охранных услуг, поэтому посты уже сняли. Глупо было бы из собственного кармана оплачивать охрану от самого себя…
Полицейских он не очень боялся. Он же профи, его голыми руками не возьмешь. И безвыходных положений для него не существует. Но все-таки лучше обойтись без инцидентов…
Семен забрался на крышу недостроенного здания, с нее спрыгнул вниз. Прежде чем разогнуться, прислушался, осмотрелся. Тихо вокруг, и не видно никого.
По тропинке он мог выйти к элитному поселку, где сейчас находилась Лида, но соваться к ней было глупо и опасно. Она ведь не одна, с ней Быков и Мухин, и она запросто могла дать им команду «фас». Да еще и оперативники могли за ней присматривать. Тот же Прихожих, например.
Обогнув поселок, Семен перелесками вышел к окраине города. Улица Первомайская, дом шестнадцатый, квартира четырнадцатая. Но в квартиру он подниматься не станет, это слишком…
Светло уже на улице, дворники машут метлами. Дом новый, двор спланирован грамотно, и мест для парковки предостаточно — машины стоят стройными рядами — к людям передом, а к лесу задом. Вербная рощица за парковочной площадкой, и под ее прикрытием он подкрался к внедорожнику «Сузуки», достал из кармана носовой платок. Забить выхлопную трубу не проблема.
Хозяйка машины вышла из дома в начале десятого утра. Роскошная блондинка с гордостью несла бюст пятого размера. Кофточка на ней с нескромным вырезом, белый пиджачок нараспашку, черные в облипку джинсы. Длинные ресницы, силиконовые губы…
Это была жена Быкова, и Семен очень хотел с ней пообщаться. Ее мужа разговорить будет сложно, а у женщин язык без костей.
Блондинка не просто села в машину, она торжественно внесла в нее свои габариты — бюст и прочие пышные опции. Раз провернула ключ, другой, но все бесполезно. Так бы и посадила аккумулятор, если бы не «случайность». Семен мимо проходил, он обратил внимание на жалкие потуги, но не остановился. Вскользь глянул на водителя, сделал шаг, другой, и тут вдруг до него дошло, что за рулем чудо дивное. Как уж тут пройдешь мимо?
Он повернул назад, подошел к машине. Блондинка кокетливо улыбнулась и сама открыла дверь.
— Проблемы?
— Да не заводится! — Голос у нее глубокий, грудной, можно даже сказать, грубый, но, тем не менее, приятный на слух. Даже сексуальный, как и она сама.
— Фары протирали? — спросил он, рассматривая пышные формы в ее декольте.
— Фары?
Он сунул руку в дверную нишу, вытащил оттуда тряпку и протер передние фары.
— А ну-ка, попробуйте!
Девушка пожала плечами, провернула ключ в замке. Семен сразу же дал отбой, чтобы она зазря не гоняла стартер.
— А какой у вас номер?
— Пятый.
— О-о… Номер бы еще протереть… В смысле, регистрационный…
Он зашел к машине сзади, вытащил из выхлопной трубы платок, вернулся к блондинке.
— А зовут вас как?
— Валя.
— Номер у вас хороший, Валя… С таким номером любая машина заведется. Ну, что, попробуем?
Машина завелась с полоборота.
— Спасибо! — просияла Валя. — А то я в торговый центр спешу.
— Торговый центр — это хорошо. Плохо, что машина может не завестись.
— Думаете?
— Ну, если я номер протру, то заведется… Боюсь, что мне придется ехать с вами… Или у вас муж есть?
— Муж?! Муж есть…
— Да, ну тогда пусть он протирает…
Семен сделал движение, чтобы уйти, но Валя не хотела его отпускать.
— Он сейчас другие номера протирает! — сорвалось у нее с языка.
— Он у вас кто, автомойщик?
— Ага, типа того… Ну что, будешь номер протирать? — задорно спросила Валя.
Семен кивнул и сел в машину.
— А твой муж не видел, как я к тебе садился? — спохватился он, когда они выехали со двора.
— Нет, его дома нет.
— Работает?
— Работает. Я бы сказала, пропадает на работе… Телохранитель он, — пренебрежительно фыркнула Валя. — У третьего номера.
— Он что, женщину охраняет?
— Женщину. С третьим размером.
— Ревнуешь?
Валя многозначительно промолчала.
— Это ты зря. Разве третий размер может сравниться с пятым? Была у меня тут одна с третьим размером. — Семен кивнул в сторону коттеджного поселка, где жила Лида. — Так себе, ничего особенного… Вот пятый — это да… Правда, я не пробовал…
— Слушай, откуда ты такой взялся? — улыбнулась она.
— Какой такой?
— Такой… У меня муж телохранитель. Мастер спорта по боксу. В тяжелом весе.
— Ты даже не представляешь, как меня это заводит… Чем опасней, тем интересней… А куда мы едем? — Семен заметил, что машина шла в сторону от города.