— Ищут тебя. И в Сочи у твоих родителей ищут, и мне покоя не дают. Думают, что ты со мной.
— Дураки думают. А умные знают. Мы за Женей едем, или я сам?
— Да как-то неудобно. Поминки, а я, как-никак, жена…
— Тогда я сам. — Семен решительно открыл дверь.
— Хорошо, через час поедем.
— А догоним?
— Какой в этом смысл? Завтра начнем все заново. Где Женя живет, мы знаем.
— А если она сегодня куда-то поедет?
— Куда? Да и такси ты отпустил. Или нет?
— Отпустил.
— Зачем?
— Ну, отпустил…
— И правильно сделал, — улыбнулась Антонина.
Она поняла его намерения. Зачем ему такси, если есть она? Зачем ему болтаться в проруби, если можно опереться на нее? Она не в розыске, и у нее есть возможность снять для него жилье, о котором не узнает Скважин. И главное, она может помочь ему в розыске убийцы.
А с жильем могла решить проблему и здесь, на селе. Ольга Матвеевна с мужем построила для себя новый дом, а старый оставила для сына, который должен был вернуться из армии. Дом неплохой, со всеми удобствами, и Антонина неплохо провела там ночь.
— Никуда Женя не денется. Если она виновата, мы обязательно выведем ее на чистую воду… — сказала она. — Главное, что я тебе верю… Во всяком случае, хочу верить.
— Верь.
— Тебе отдохнуть надо.
— Надо.
— Может, не будем гнать коней? Есть дом, мы бы могли переночевать, а завтра в Москву.
— Ну, если там есть чистая постель… И отдельная кровать…
— Все есть, и отдельная кровать, и ванна.
— Отлично.
— Ты побудь здесь, а я скоро…
Антонина закрыла машину, зашла в столовую. Ольга Матвеевна приветила ее, как родную. Усадила за стол, ее муж наполнил стопку.
— Будь проклята ваша Москва, — сказала вдруг Ольга Матвеевна.
— Что там хорошего? — поддержал ее Иван Михайлович. — Стреляют, убивают…
— Это деньги стреляют, — вздохнула Ольга Матвеевна. — Это они убивают.
— Вот-вот! Есть такой зверь, «золотой телец» называется.
— А Радик в Москву когда подался? — спросила Антонина.
— В девяносто втором… За Сонькой поехал…
— За кем?
— Да была у нас тут одна финтифлюшка, все хвостом перед Радиком вертела. Он у нас в колхозе бригадиром работал. Справный мужик, работящий, такие в цене. Жениться собирался… Жил бы сейчас со своей Катей и горя бы не знал. А нет, за этой поехал…
— За Соней?
— Да какая она Соня? Сонька и есть… — Ольга Матвеевна пренебрежительно выкатила нижнюю губу. — Окрутила Радика, а сама в Москву подалась. В институт поступила. Он за ней поехал… На работу там устроился, деньги хорошие стал зарабатывать… Потом сел по чужой вине…
— Вот-вот, конкуренты подстроили! — закивал Иван Михайлович.
Антонина сделала вид, что соглашается с ним. Зачем ему знать, что Радика посадили за дело.
Скачков занимался криминальным бизнесом, где человеческая жизнь стоила ровно столько, сколько брал за свои услуги киллер. И бандитствовал Радик, и убивал. Но зачем его родственникам знать об этом?
— А с Соней у него что было?
— Так не нашел он ее, — покачала головой Ольга Матвеевна. — Пропала она куда-то…
— Совсем пропала?
— Как есть, совсем. Ни слуху, ни духу… Там в Москве каждый день кто-то пропадает. И Сонька пропала. Мать ее убивалась, кляла себя за то, что в Москву отпустила…
— Не надо было отпускать, — покачала головой Антонина.
Может, Радик и убил Соню. В этом человеке прекрасно уживались две стороны одной медали — светлая и темная. У нее самой претензий к Радику не было, а Женю он заживо похоронил. Вроде бы одумался, но ведь и убить мог.
А Соню, может, и убил. Может, она изменила ему, как Женя… В любом случае, Ольге Матвеевне совсем не обязательно знать, что Радик мог быть зверем…
За окном вдруг пронзительно запищала сирена. Антонина поднялась, вышла из-за стола. И в этот момент прозвучал выстрел.
Она сломя голову выскочила из столовой и увидела Скважина. Он стоял возле служебного «Форда» с пистолетом в руке, а два каких-то человека гнались за Семеном по узкому проулку, в который не смогла бы втиснуться даже легковая машина.
— Ну, и что ты теперь скажешь, Антонина Евгеньевна? — зло спросил Скважин.
Видимо, Семен заметил его машину и покинул «БМВ», который, как назло, стоял на сигнализации. Он обнаружил себя, и Скважин бросил за ним оперов, с которыми приехал. Возможно, приехал именно за ним.
— Скажу… Если догонишь, — усмехнулась Антонина.
Она видела, как Семен сиганул через забор и скрылся из виду. Оперативники повторили его маневр, но без той легкости, которую показал Семен.
— А если не догоним? — Скважин тоже усомнился в том, что его люди смогут догнать Семена.
— Значит, ничего и не было.
— Было, Антонина, было… Мы же договаривались, что ты позвонишь, — с осуждением произнес он.
В ответ она лишь вздохнула, хотя можно было соврать, мол, она как раз собиралась звонить ему, когда сработала сигнализация.
— С огнем играешь, Антонина, с огнем…
— А если Семен не виноват?
— Виноват, — зыркнул исподлобья Скважин.
Антонина скривила губу в саркастической усмешке. Этого типа совсем не интересовало, убивал Семен или нет. Он даже не занимался убийством Скачкова. Ему нужно было найти Семена и взять его, а там хоть трава не расти. Идея фикс у него такая… Поэтому не было смысла разубеждать Скважина.
— Виноват, — повторил подполковник. — И экспертиза это подтверждает. Там его волос на винтовке нашли…
— А если это с расчески волос?
— Антонина, не будь дурой, — поморщился Скважин.
— Там в канализации что-то было, может, есть и волос настоящего убийцы! — зло посмотрела на него Антонина.
— Хочешь доказать, что ты дура? — ухмыльнулся он. — Так я тебе не поверю. И экспертиза подтвердит твою дееспособность… Учти, я слова в твою защиту не скажу, если вдруг выяснится, что ты в сговоре с Арбатовым… А это выяснится…
— Тогда и поговорим! — вспылила Антонина.
И повернулась к собеседнику спиной. Она понимала, что это не аргумент в споре с матерым волкодавом, но не было у нее в арсенале никаких козырей. Она должна была позвонить Скважину, когда появился Семен. Должна была, но не сделала этого. Какое могло быть к ней после этого доверие?
Доверие своих сослуживцев она могла вернуть только одним способом — доказать, что Семен в убийстве Скачкова не виноват…
Глава 19
Если тонешь, спасай себя сам. Барахтайся, как мышь в молоке, взбивая сливки, или вытаскивай себя сам за волосы, как барон Мюнхгаузен — из болота. Только не факт, что спасешься…
Непросто было Антонине найти материал для анализа. Ермолаев хоть и собрал отходы, которые, возможно, оставил после себя киллер, но ими, практически, не занимался. А зачем, если на месте преступления найдена расческа с отпечатками пальцев Семена? И волосок, возможно, с этой расчески нашелся — на орудии убийства. Все, убийца выявлен, осталось только его задержать.
Антонина разговаривала с Ермолаевым, просила заняться Евгенией Скачковой, он вроде бы согласился, но делать ничего не стал. Тогда она взяла все в свои руки. И свое служебное положение задействовала, и живые деньги в ход пустила — для ускорения процесса. В экспертно-криминальном центре работают настоящие профессионалы, и техника у них самая современная. Вещдоки побывали в агрессивной среде, но специалисты все-таки смогли выделить эпителий из использованных гигиенических прокладок, провести молекулярно-генетическую экспертизу.
Женю без присмотра не оставляли. Антонина могла и сама за ней проследить, но это нудное дело. К тому же у нее были деньги и знакомства. Она наняла частных детективов из агентства, которое ей рекомендовали знающие люди. Ребята получили деньги, приступили к работе. Они же доставили ей образцы волос, которые Женя оставила в салоне красоты.
А волосы у Скачковой действительно были седые, именно поэтому их приходилось подкрашивать чаще обычного. А делала она это в салоне красоты неподалеку от своего дома…
Из этих волос экспертиза выделила дезоксирибонуклеиновую кислоту, провела идентификацию…
Оказалось, что Антонина вытаскивала себя из болота за чужие волосы… Не признала экспертиза в Жене человека, который пользовался найденными в канализационной трубе прокладками.
А еще до этого прошла информация, что в момент убийства Скачкова Женя гостила у матери своего сожителя, в Солнечногорском районе Подмосковья, в доме на берегу озера Сенеж. И Женю там видели, и ее дочь Ирину.
Антонина работала с экспертизой, нанятые ею детективы следили за Женей, собирали по ней информацию. В общем, барахталась она, как могла, но молоко в густые сливки, увы, не превратила. И Семена из болота не вытащила.
Хотелось бы привязать Женю к убийству, но никак не получалось. Сомнения на ее счет имелись, а доказательств не было.
И еще Антонина хотела увидеться с Семеном. И даже детективам задачу поставила, чтобы они дали о нем знать, если он вдруг появится на их горизонте. Она надеялась, что Семен продолжит наблюдение за Женей. Но нет, за неделю работы детективы с ним ни разу не пересеклись. Как в воду он канул. Сбежал от Скважина, да так, что и след его простыл…
Не нашла она Семена. И Женю к убийству Скачкова привязать не смогла. А тем временем отпуск ее закончился и пришлось возвращаться в прокуратуру. А там ее встретили, как неродную. Не успела она зайти к себе в кабинет, как появился Гречихин. Сел за приставной стол, дождался, когда она займет рабочее место, и заупокойным тоном начал:
— Такое дело, Берестова… Или вы уже не Берестова?
— Я оставила свою фамилию, — стараясь скрыть волнение, ответила Антонина.
И тон ей не нравился, и то, что начальник обращается к ней на «вы».
— Ну да, брачный контракт, все такое… А наследство все-таки получила, да?
— Еще нет, но все возможно… В декларации я все укажу.
— Дело не в декларации, дело в другом. — Поджав губы, Гречихин посмотрел в окно.
— Говорите, я все приму, как должное. Надо будет, подам рапорт на увольнение.
— Ну, это не обязательно… Просто вы могли бы перейти на службу… ну, например, в Красногорский следственный отдел. У вас ведь дом в этом районе, да?
— А что, есть предложения? Или это у вас такое пожелание? — Антонина пыталась, но не могла сдержать волнение — голос ее возмущенно дрожал.
— А если пожелание? — пристально посмотрел на нее Гречихин.
— Так и скажите, что вместе мы работать не сможем.
— Хотелось бы полюбовно все решить…
— Я все понимаю. Порочное замужество, порочные связи…
— Возможно, ты прячешь беглого преступника. Как мы с тобой после этого будем работать рука об руку?
— Ну, Семена еще преступником не объявили.
— Ключевое слово — еще, — усмехнулся начальник.
— К тому же я его не прятала. Он за Женей Скачковой следил, за бывшей женой моего покойного мужа. Она поехала на кладбище, он за ней, а там я. И машину забыла закрыть. Он в машину ко мне сел, а тут я…
— Ты могла бы позвонить Скважину и помочь ему задержать Арбатова.
— Я об этом не думала.
— Почему?
— А вдруг Семен прав, вдруг его подставили?
— Кто, Скачкова и Панарина?
— Я понимаю, что это звучит неубедительно… Хорошо, я попробую перевестись в другой отдел.
— В принципе, ты можешь остаться здесь… Но с понижением в должности… Я тебя, Берестова, конечно, понимаю, но мне бы хотелось иметь в замах более надежного человека…
— Это приговор, — вздохнула она.
— Ну, зачем же так категорично?
— Приговор…
Она могла сменить место службы, это не так уж и трудно, если есть, чем подмазать. Но шила в мешке не утаишь, молва быстрее самолета движется. Не примут ее на новом месте службы, а здесь, тем более, будут тыкать пальцем в спину.
Что ж, придется увольняться. Не хотелось бы, но другого выхода нет.
— Ну, не то чтобы приговор… Просто наложилось одно на другое. Скачков, Арбатов… Я слышал, ты работала по первой жене Скачкова.
— В какой-то степени.
— И что?
— Ничего.
Антонина уныло рассматривала свои ногти. Все, закончилась ее служба, впереди новая жизнь, которая не радовала. И дом есть, и миллионы будут, но лучше бы вернуть все назад. Лучше бы она сбежала тогда от Скачкова… Сбежала бы от искушения и осталась бы с Семеном…
— Все, больше сказать нечего?
— А смысл? — мрачно усмехнулась она. — Ермолаев и знать ничего не хочет, вы меня выгоняете…
— Нет, не выгоняю. Просто выражаю свое недоверие…
— Вот и у меня все просто. Просто уволюсь, просто буду жить.
— А если ты в сговоре с Арбатовым?
Антонина возмущенно посмотрела на Гречихина.
— Лично я в это не верю, — как-то не очень убедительно сказал он. — Но ты все равно оправдывайся… Что ты узнала насчет Скачковой?
— Скажите, что бы вы сделали с человеком, который закопал бы вас заживо?.. А Скачков закопал свою жену заживо!
— Скачков?! Свою жену?! Заживо?! — Гречихин сошел с лица. — Ты в этом уверена?
— Ну, Семен где-то узнал… Да и по ней видно. Ей всего двадцать шесть, а она выглядит почти на сорок. И это при том, что она из салонов красоты не вылазит… И волосы у нее совершенно седые…
— Семен узнал… Это не аргумент… Ты сама с ней говорила?
— Нельзя мне самой.
— Почему?
— А потому что мы делим с ней одно наследство… Вдруг она решит, что я на ее долю претендую? Еще обвинит меня в этом во всеуслышание, а у меня и так с репутацией не очень…
— Может, и обвинит… Ермолаеву бы сказала, он бы съездил к ней…
— Говорила. Но у него уже все решено. Экспертиза на Арбатова показывает. На него показывает, а Скачкову выгораживает… Не было ее на чердаке дома, откуда стрелял снайпер. Другой человек там был. Возможно, женщина. Если женщина, то не Скачкова. И алиби у Скачковой…
— Алиби… Значит, все-таки разговаривала с ней.
— Ну, есть информация…
— Откуда?
— Ну, есть.
— Снова Арбатов?
— Да нет, я с ним не контактирую…
— Тогда кто?
— Ну, скажем так, не совсем законный сбор информации. Частных детективов я подключила. А у них свои методы работы, скажем так, в обход законных санкций.
— Я знаю, какие у них методы работы. И какие методы оплаты… Но ты правильно все делаешь. Со Скачковой сейчас аккуратно надо. И что нарыли твои «пинкертоны»?
В глазах Гречихина читался живой интерес. Уж очень его заинтриговала предыстория конфликта, в которой Скачков закопал заживо свою жену.
— Тяжелое детство, бетонные игрушки… Это я про Женю. Восемьдесят пятого года рождения, уроженка города Смоленска. В конце девяностых сбежала в Москву. Из неблагополучной семьи. Отца не было, мать злоупотребляла алкоголем. В общем, дома ничего не держало… Здесь в Москве бродяжничала, попрошайничала, занималась проституцией. От случая к случаю занималась. А потом пошли дела посерьезней. Серьезные люди для этого нашлись. Они находили для девочки клиентов, она подпаивала их, усыпляла, очищала карманы.
— Откуда информация?
— Ну, и Арбатов кое-что узнал. А детективы это подтвердили. В двухтысячном году Скачкова… э-э, тогда еще Угрюмова имела привод в милицию. Все-таки нашелся клиент, который не побоялся заявить. Угрюмова тогда отвертелась, сказала, что клиент ее изнасиловал, и она ему отомстила, украв у него бумажник. Понятное дело, что после такого обвинения потерпевший забрал заявление. Изнасилование, да еще малолетней… Больше она не попадалась.
— С кем она работала?
— История, покрытая мраком… Дело тогда, в нулевых, не возбуждали, подельников не выявляли… И еще Лида могла бы много чего рассказать. Она сама в этой банде состояла. Пока ее Панарин не подобрал… А Женю подобрал Скачков… Я не знаю, какая между ними кошка пробежала, но Скачков ее жестоко наказал…
— Он с тобой об этом не говорил?
— Я не хотела. Да он бы и не сказал. Кто ж такое скажет, что человека живьем закопал? Может, он выкапывать ее не собирался?
— Да уж…
— Такие вот подружки, одна за Панарина вышла, другая за Скачкова. И та вдова, и другая. Скачкова с мужчиной живет, от которого, возможно, и родила ребенка… А родила она, когда Скачков еще срок досиживал. Она к нему в зону ездила, на долгосрочное свидание. Он-то думал, что ребенок от него, а потом вдруг выяснилось, что это не так. Вот он и взбесился. Это мое предположение. Может, он ее за что-то другое наказал, я не знаю…
Антонина очень надеялась на экономку Радика, но Инна Сергеевна ничего не знала об этом случае. Она работала у Скачкова с тех самых пор, как он построил дом, знала Женю, но ничего плохого о ней сказать не могла. Хотя и хорошего не говорила.
Называла ее черствой, холодной штучкой, но при этом не жаловалась. Женя не обижала ее, не оскорбляла, просто была неласковой в общении с ней. Ластилась она только к Радику, потому что зависела от него. Даже к своей дочке она относилась с прохладцей, хотя и любила ее. Вроде бы любила…
И не гуляла Женя от мужа. Во всяком случае, Инна Сергеевна про это не знала. Женя нигде не работала, практически целыми днями сидела дома с ребенком. Ей просто некогда было гулять… А однажды Радик с Женей куда-то уехали на неделю, а вернулся он без нее и сказал, что с ней покончено…
Так сказал, что Инна Сергеевна испугалась за Женю. Как будто Радик ее убил… Она не знала, что там произошло, но через год Женя объявилась. Радик с ней жить не стал, а еще через год они официально развелись. Он купил ей квартиру, выделил содержание на ребенка. Можно было подумать, что его заставили это сделать, но ведь он завещал дочери часть своего состояния добровольно. Возможно, сделал это из чувства вины перед ее матерью…