– Обними маму, Наоми.
Она снова посмотрела на отца, а потом на Ди, после чего обняла ее и заплакала, прижимаясь к ней. Джек уже слышал гул приближающихся пикапов.
Стало темно и холодно.
– Пойдем, мой ангел. – Колклу оторвал Наоми от Ди. – Отведи брата вон в ту впадину. Там вам нужно будет лечь на траву. Я скоро приду.
– Папа… – прошептала девочка и умолкла.
– Я знаю. Ни о чем сейчас не думай. Просто иди.
Наоми взяла себя в руки:
– Хорошо. Коул, пойдем, посмотрим, что там.
– Где? – спросил мальчик, и сестра взяла его за руку.
Ди посмотрела вслед детям, скрывшимся в темноте.
– Позволь мне взять машину, – попросил ее Джек.
– Я не могу идти, – возразила его супруга. – Дети должны будут меня оставить, чтобы найти помощь. Они останутся одни. Ты этого хочешь?
– Ди…
– Не трать понапрасну оставшееся нам время.
Колклу сдался и молча кивнул.
– Ты знаешь, о чем я буду думать? – спросила вдруг Ди.
– О чем?
– О том дне в хижине. О том замечательном дне.
– Об игре в бейсбол на поле.
Женщина улыбнулась:
– Пожалуйста, отвези детей в безопасное место. Сделай так, чтобы это что-то значило.
– Клянусь, так и будет.
– А теперь мне пора.
– Ты должна перестать плакать, чтобы вести машину.
Стемнело так сильно, что пикапы стали невидимыми, но их фары находились уже достаточно близко – Джек сумел разглядеть в темноте шесть ярких точек.
Он в последний раз поцеловал жену и спрятал лицо у нее на шее, словно хотел запомнить ее запах. А потом еще несколько бесценных секунд смотрел ей в глаза, пока она не оттолкнула его от себя и, захлопнув дверцу, включила зажигание.
Джип поехал прочь, набирая скорость, а ее муж опустился в траву и заплакал. Через десять секунд зажглись подфарники – тусклый оранжевый свет, – и по прерии прокатился шум работающего двигателя, рваный и кашляющий.
Джек наблюдал за приближающимися пикапами, которые продолжали двигаться в его сторону: по мере того как удалялся джип, их шум становился все более отчетливым. Пока что маневр Ди ни к чему не привел.
Затем Колклу посмотрел в сторону впадины – детей видно не было.
Он поднял глаза и увидел, что все пикапы начали сворачивать: теперь их фары светили на восток, и Джек уже не мог их толком разглядеть.
Он лежал и смотрел, как огоньки света перемещаются по равнине. Шум постепенно стихал, и вскоре стало совсем темно.
Джип исчез.
Пикапы тоже.
Теперь Джеку приходилось напрягаться, чтобы расслышать шум их двигателей.
Наконец наступила тишина, и теперь до Колклу доносился лишь шорох ветра в траве. Он взял дробовик, поднялся на ноги и зашагал к впадине.
Джек почти ничего не видел – тучи плотно затянули небо, а глаза ему застилали слезы. Он позвал в темноте детей и, когда они ответили, пошел, ориентируясь на их голоса.
В зеркало заднего вида Ди наблюдала за тремя преследовавшими ее пикапами. Температура двигателя приближалась к красной отметке, и женщина видела в свете фар, что над капотом поднимается дым, а потом еще и почувствовала запах горящего масла. В ноге пульсировала боль, но Ди продолжала давить на педаль газа, пытаясь поддерживать скорость двадцать миль в час. Однако в конце концов двигатель начал терять мощность – обороты падали, и пикапы догоняли джип.
Через милю с небольшим двигатель заглох, и из-под капота послышался оглушительный скрежет. Ди сняла ногу с педали газа, и машина остановилась.
Женщина выключила зажигание. Она задыхалась, и сердце отчаянно колотилось у нее в груди.
Фары пикапов становились все ярче: жуткая симфония шумящих двигателей неотвратимо приближалась.
Ди уже не чувствовала простреленную ногу и не знала, что тому причина: то ли потеря крови, то ли приток адреналина.
Ее руки дрожали, когда она взяла с сиденья револьверы.
Один из пикапов проехал мимо, продолжая двигаться на юг. Две другие пары фар застыли в сотне футов от джипа. Спустя некоторое время – казалось, прошли многие века, – свет усилился.
Наконец Ди услышала, как хлопают дверцы машин. Их фары погасли.
Женщина бросила револьверы на пассажирское сиденье, открыла центральную консоль и нащупала нож Эда. Нащупав ногтем большого пальца углубление, она открыла самое большое лезвие и разрезала жгут из рубашки, который сделал Джек.
Теперь Ди снова стала чувствовать ногу – покалывание и тепло. Она наклонилась, нащупала рычаг и отодвинула сиденье назад. В ветровом стекле, в четверти мили впереди, женщина разглядела фары третьего приближающегося к ней пикапа.
Теперь Ди слышала голоса и чувствовала, как вытекает из раны кровь – теплый ручеек расплылся по сиденью, и кабина наполнилась запахом железа. У женщины уже кружилась голова, дыхание стало неровным, а на теле выступил холодный пот.
Ее руки скользнули вдоль тела, и она попыталась вспомнить тот счастливый день в Вайоминге, но ее мысли мешались. К тому же ей не хотелось возвращаться в прошлое.
Но когда свет фонариков наполнил джип, она все-таки отыскала нужный образ и удерживала его в своих мыслях, даже когда все вокруг начало вращаться и громкие голоса приказали ей выйти из машины.
Это был не оставшийся в прошлом день, когда они играли в бейсбол. Это был будущий восход в прерии.
Три фигуры – мужчина, мальчик и девочка.
Усталые и замерзшие.
Они шли всю ночь и продолжают идти, им осталось всего несколько шагов до вершины холма.
Они добрались до вершины.
Все трое задыхаются.
Перед ними открылся великолепный вид.
Мужчина прижимает детей к себе и машет рукой.
Сначала они не понимают, что он хочет им показать, потому что солнце поднялось над горизонтом и слепит им глаза.
Но очень скоро они начинают видеть раскинувшийся на равнине палаточный городок.
Тысячи белых палаток.
В утреннее небо поднимается дым, и их уже видит отряд охраняющих лагерь солдат. Военные взбираются вверх по склону в их сторону, что-то кричат, а один держит в руках сине-белый флаг.
Ди хочет последовать за ними – она готова отдать за это все что угодно, – но они уже спускаются вниз по склону, и она теряет их из вида в слепящих лучах солнца.
Первые три минуты они бежали в темноте, а потом Коул внезапно замер на месте.
– Пойдем, – сказал ему Джек. – Нам нельзя останавливаться!
– Мы должны! – присоединилась к нему дочь.
Коул не двигался.
Джек выпустил руку Наоми, подхватил сына на руки и снова побежал вперед.
Ребенок закричал и начал размахивать руками.
– Проклятье, Коул!.. – выругался его отец.
Мальчик схватил его за волосы и попытался укусить за лицо.
Джек уронил сына в траву.
– Он превращается в одного из них! – закричала Наоми.
– Посмотри на меня, Коул! – крикнул Джек мальчику.
– Мы должны вернуться! – заплакал тот.
– Почему?
– Чтобы забрать маму!
– Коул, мы не можем вернуться. Это слишком опасно.
– Все кончилось!
– О чем ты?
– Я чувствую… – Сын рыдал все громче.
– Что ты чувствуешь?
– Свет. Его больше нет!
Джек опустился на колени в траву. Он почти не видел своего сына, тот был всего лишь тенью в темноте.
– Коул, сейчас мы не можем попусту терять время, – сказал мужчина плачущему ребенку.
– Папа, я говорю правду! – всхлипнул тот. – Я больше ничего не чувствую.
– Когда исчез свет?
– Только что, пока мы бежали. Я почувствовал, как он ушел из меня.
– Я не понимаю, что это значит, Коул.
– Ты должен вернуться за мамой. Теперь все будет хорошо. Плохие люди не причинят тебе вреда.
Джек посмотрел на дочь.
– Иди, – кивнула та.
– Ты серьезно? – с сомнением спросил он.
– Но ведь у тебя есть шанс, верно?
– Послушайте меня, – сказал Джек. – Не уходите с этого места. Возможно, я вернусь только завтра утром и, боюсь, в темноте не сумею вас найти.
– А если ты не вернешься? – спросила Ней.
– Если я не вернусь к середине утра, идите на запад, пока не доберетесь до границы и не найдете помощь. Коул, посмотри на меня! – Отец взял мальчика за руки и посмотрел ему в глаза. – Если ты ошибаешься, ты, возможно, никогда больше меня не увидишь. Ты это понимаешь?
Коул кивнул.
– Я не ошибаюсь.
Джек побежал по темной прерии. Его разбитые кроссовки хлюпали при каждом шаге, а сам он уже задыхался и не понимал, правильное ли выбрал направление. Со всех сторон его окружала темнота.
Через пять минут мужчина согнулся пополам: сердце отчаянно колотилось у него в груди.
Когда он снова поднял голову, то увидел красные огни на равнине – свет фар – и сквозь шум крови в ушах услышал работающие двигатели машин.
Колклу все еще задыхался, но, сообразив, что не сможет восстановить дыхание, побежал дальше, собрав все оставшиеся силы. Он ужасно боялся, что свет фар исчезнет, однако они не гасли, и больше того – не двигались.
Пот заливал мужчине глаза, и когда он попытался стереть его, огни исчезли.
Он остановился.
Шум двигателей стих.
Вокруг снова раскинулся океан безмолвного мрака.
А в следующее мгновение в темноте расцвели семь ярких вспышек. На долю секунды Джек увидел джип, на котором уехала Ди, и три окруживших его пикапа. Они находились гораздо ближе, чем он предполагал, всего в нескольких сотнях ярдов. Мужчина снова побежал, и когда на него обрушился грохот семи выстрелов, ему показалось, что у него вырывают внутренности. Последние четыреста ярдов Колклу переполняли ужас, боль и сомнения – возможно, ему следовало остаться с детьми. Теперь он найдет свою жену мертвой, погибнет сам и никогда больше не увидит детей. А они ведь почти спаслись!
Он остановился ярдах в двадцати от машин, чувствуя, что у него практически не осталось сил.
Казалось, в его сознании воют сирены. Темнота вокруг него начала вращаться.
Он наклонился, и его вырвало в траву.
Но потом Джек снова выпрямился и побрел мимо пикапов к джипу.
Дверь со стороны водителя оставалась распахнутой. Сильно пахло порохом, но Колклу все равно шел сквозь дым, дожидаясь выстрелов и нападения.
Когда Джек увидел их, то остановился, еще не понимая, что все это значит. Очевидно, он что-то упустил… Его мозг не мог осмыслить получаемую информацию – мужчина потратил слишком много физических сил.
Ему пришлось дважды пересчитать их.
Семь человек лежали в траве вокруг джипа. Все они были мертвы: каждый получил пулю в голову. Рядом лежали их пистолеты.
В тусклом свете, падавшем из джипа, Колклу увидел восьмого члена отряда, который сидел на корточках возле правого переднего колеса, засунув в рот дуло большого револьвера. По его лицу струились слезы. Мужчина был одет в шерстяной жилет, и на его покрытое угрями лицо падала прядь светлых волос.
Увидев Джека, он вытащил дуло пистолета изо рта.
– Я не могу это сделать, – сказал он и протянул ему оружие. – Пожалуйста…
– Что? – не понял Колклу.
– Убейте меня.
Джек все еще задыхался. Ноги его горели, и он едва не падал от усталости. Медленно протянул руку, словно опасался, что напугает мужчину, а потом выхватил револьвер из его руки.
– Куда вы? – спросил тот, когда Колклу обошел джип и заглянул внутрь.
– О, господи, любимая… – прошептал Джек, увидев свою жену.
Кресло водителя было отодвинуто назад, и она неподвижно лежала на нем с закрытыми глазами. По ее ноге продолжала течь кровь.
– Ди! – позвал ее Джек.
Он посмотрел на ее правую ногу и увидел, что она разрезала завязанный им жгут. Положил револьвер на пол, быстро завязал остатки рукава, затянув его еще сильнее, чем раньше. Вскоре кровотечение прекратилось.
– Ди… – Он коснулся ее лица. – Ди, очнись.
Снаружи продолжал плакать мужчина, умолявший Джека прикончить его.
Колклу выбрался из машины и подошел к нему.
– Какой из пикапов твой?
– О, боже, – плакал мужчина. – О, боже, моя дочь! Я…
Джек поднес револьвер к его колену:
– Посмотри на меня.
Скорчившийся у колеса человек поднял на него глаза.
– Моя жена нуждается в помощи врача, – сказал Колклу. – У тебя есть ключи от какого-нибудь из пикапов?
Мужчина показал рукой куда-то за джип.
– Там, «Шевроле», возьмите. – Он вытащил из кармана джинсов ключи и протянул их Джеку. – Что случилось?
– Ты о чем? – снова не понял его тот.
– Со мною.
– Понятия не имею.
– Вы должны меня убить! Я не могу жить со знанием…
– Я не стану тебя убивать.
– Пожалуйста…
– Но помогу тебе отвлечься.
Колклу нажал на курок, и мужчина закричал, сжимая колено. Джек тем временем встал и вернулся к джипу. Он засунул револьвер в задний карман джинсов, наклонился и поднял жену на руки. На сиденье осталась лужа крови.
Пот градом катился с Джека, ноги его дрожали от усталости, и он с огромным трудом зашагал с Ди на руках к другой машине, а оставшийся на земле молодой мужчина все продолжал молить его о смерти. Джеку едва хватило сил, чтобы донести жену до грузовичка.
Это был древний «Шевроле» 1966 года, зеленовато-голубого цвета.
Джек распахнул дверцу со стороны пассажира и положил Ди на виниловое сиденье, после чего, спотыкаясь, обошел пикап и сел за руль.
Третий ключ позволил ему завести двигатель.
Он включил фары, вдавил педаль газа в пол, и пикап помчался по прерии. Джек держал холодеющую руку Ди, без конца, словно заклинание, повторяя ее имя. Он не знал, есть ли у нее пульс, и обещал ей то, чего не имел права обещать: говорил, что они уже рядом с границей, что осталось совсем немного и скоро они будут в безопасности. Их ждут, и в лагере беженцев наверняка полно врачей, которые ей помогут. Она потеряла много крови, но она сильная, и ей удастся продержаться еще немного, впереди их ждет новая жизнь, они смогут забыть все плохое, Наоми и Коул тоже все забудут, и Ди еще увидит своих детей здоровыми и счастливыми, потому что впереди у них много лет жизни, много лет, которые они проведут вместе, никогда не расставаясь. Им предстоит многое пережить. И все это не будет иметь никакого отношения к страху смерти, и, пожалуйста, Господи, дорогая, если хоть какая-то часть тебя меня слышит, не сдавайся, не сдавайся, когда осталось совсем немного!..
Он сотрет все слезы с их глаз. Больше не будет смерти, горя и криков боли.
Откровения
Команда расходится, когда начинает темнеть. Однако она задерживается в котловане и осторожно счищает землю с грудной клетки скелета, который обнаружила около часа назад. Она полностью погружена в свою работу, и только раз далекий шум пролетающего самолета заставляет ее отвлечься, и она смотрит в небо – в лучах заходящего солнца блестит корпус идущего на посадку турбовинтового самолета.
Выбравшись из ямы, она идет в душ, отодвигает занавеску, снимает ботинки и длинные, по локоть, резиновые перчатки и встает под горячую струю воды, позволяя ей смыть тяжелый запах разложения.
Переодевшись во все чистое, она идет через поле.
Самолет останавливается на его краю. Открывается дверца кабины.
Она бежит к нему.
Немолодой мужчина спускается по трапу, улыбаясь, – должно быть, узнает ее издалека. Он бросает сумку, и она оказывается в его объятиях, они обнимаются на разбитой посадочной полосе в первый раз за последние шесть месяцев.
– Мой ангел! – шепчет он. – Мой ангел.
Когда они выпускают друг друга из объятий, она смотрит на него и думает: «Господи, неужели его волосы были такими же седыми в прошлое Рождество?» Однако мужчина не смотрит на нее. Его взгляд устремлен в другой конец поля, и в глазах у него загорается странный огонь.
– Что-то не так? – спрашивает она. – Папа?..
Он едва может говорить, и в его глазах появляются слезы.
– Это то самое место, – хрипло шепчет он.
Они пересекают поле, направляясь к котловану.
– Они поставили машины там, – рассказывает он. – Полдюжины грузовиков с полуприцепами. Примерно в том месте, где сейчас стоят твои. Они сказали, что нас ждут горячая еда и кровати. – На мгновение отец замолкает. – Запах…
– Да, – понимающе кивает она.
– Примерно в такое же время дня. Сумерки. Красивый закат. – Он продолжает идти, и с каждым его шагом зловоние усиливается, пока они не останавливаются на краю могилы.
Она следит за его лицом и видит, что его мысли сейчас где-то очень далеко – он вернулся на девятнадцать лет назад в прошлое.
– Они выстроили нас здесь, – говорит он. – Могилу выкопали заранее.
– Как ты думаешь, сколько здесь было людей?
– Может быть, около двух сотен. – Отец закрывает глаза.
«Что он сейчас видит?» – думает она, а вслух осторожно спрашивает:
– Ты помнишь, где стоял?
Он качает головой:
– Нет, в памяти остались лишь звуки и небо над головой. Я смотрел на небо, а тела падали на меня сверху.
– Они использовали цепные пилы?
Он смотрит на дочь, удивленный ее вопросом:
– Да. Откуда ты…
– Мы пытались понять, каким образом разрезаны кости.
Пожилой мужчина садится на траву, и она устраивается рядом с ним.
– Ты спускалась в могилу? – спрашивает он.
– Да, я провела там весь день. Это моя работа, папа.
Он смеется:
– Ты знаешь, что я горжусь тобой, мой ангел, однако, видит бог, ты сделала отвратительный выбор!
Она кладет голову ему на плечо и переплетает свои пальцы с пальцами отца, а затем поворачивает платиновое кольцо, которое он носит на обрубке безымянного пальца.
После ужина команда разводит костер.
Кто-то перебирает струны гитары.
Кто-то скатывает сигарету с марихуаной.
По кругу идет бутылка.
Она сидит между отцом и Сэмом, австралийским руководителем группы. После двух добрых глотков виски ею овладевает задумчивое настроение, и она молча смотрит в огонь. Прохлада ночи приятно контрастирует с теплом костра, согревающим ее голые ноги.