Вот только что-то мне подсказывает, что Марк планировал еще какое-то время водить за нос людей Давыдова. Ведь номер в гостинице был снят еще на два дня, а оригинал картины мой горе-попутчик передал только вчера… Именно вчера на задворках ночного клуба Марк тайно вручил оригинал полотна своему напарнику по имени Ник. «Картина у меня, Миша Кравец умеет организовывать такие дела», – припомнились мне слова этого человека, сказанные нервным тоном в телефонную трубку.
– Черт! Черт! – стукнула я кулаком по крышке «бардачка».
Я злилась на Марка, кидалась с кулаками, я твердила, что ненавижу его. А он сделал все, чтобы меня сегодня отпустили… Несмотря ни на что. Вопреки всему.
Решительная, как никогда, я затушила недокуренную сигарету, перебралась на водительское сиденье и повернула ключ в замке зажигания. Я не знала точно, куда нужно ехать, но не сомневалась – я найду Марка во что бы то ни стало!
Я упрямо вела машину вперед – напрямик по улицам, через скверы и объездные дворы. Я промчалась через весь город и исколесила самые отдаленные спальные районы, прежде чем нашла нужный мне захолустный дворик с размокшей от дождя дорогой, ведущей в сторону гаражей.
Никаких иномарок во дворе уже не было, но я все равно надеялась. Я остановила «Фольк» у обгоревшего сарая и, позабыв про зонт, выскочила из авто. Скользя по талому снегу и грязи, я помчалась в сторону гаражей. Номера ракушки, в которой остался Марк, я не помнила, бежала наугад: сначала прямо, потом под низкой трубой теплотрассы с вспоротой обшивкой, потом направо. Я бестолково кружилась среди однотипных металлических коробок, кидалась то к одной, то к другой, скользила каблуками в жидкой грязи, едва не падала, но ни разу не остановилась. Я отчаянно и безнадежно искала того, кого ненавидела все это время.
Найдя нужную дверь, ударила по ней кулаком, изо всех сил потянула на себя ручку, еще раз ударила. Должно быть, в этот момент я была на грани нервного срыва, так как в здравом уме я бы такого не сделала: выхватила из сумочки пистолет, щелкнула взведенным курком и выстрелила в замок. Он тут же слетел с петель, и я рванула на себя дверь гаража.
Задыхаясь от отчаяния, злости и полной безнадеги, я ворвалась внутрь и замерла как вкопанная. Внутри не было ни души… Только перевернутый стул, неярко горящая электрическая лампочка под потолком, да бурые пятна под ногами напоминали о том, что не так давно здесь были конкретные разборки.
Я присела на корточки и коснулась кончиками пальцев незасохших пятен на бетонном полу – пятен крови.
Мне вдруг стало совершенно понятно, почему Колька отвез меня на другой конец города. Давыдов, конечно же, догадывался, что я вернусь сюда, одна или с ментами, но вернусь. И просто выгадывал время, чтобы успеть…
Я спрятала пистолет обратно в сумочку и поникшая вышла из гаража. Дождь, сырость, слякоть. И на улице, и в душе – пакостнее некуда!
Не помню, как я добрела до машины, села в салон, включила печку посильнее, поставила «дворники» на автомат и нехотя завела мотор.
Что делать? Как быть? Где искать Марка? Живого или мертвого – я уже не знала. «И что теперь будет с моей дорогой тетей Милой?» – екало сердце. Я была в тупике.
Пожалуй, единственным человеком, который мог бы дать ответы на все эти вопросы, был Миша Кравец. Но как отыскать того, о ком ты не знаешь ничего, кроме имени, – задачка не из простых. «А впрочем…» – я так задумалась, что едва не врезалась в затормозивший впереди автомобиль. Водитель иномарки, чудом избежавший аварии, нажал на гудок. Должно быть, он сейчас послал в мой адрес все мыслимые и немыслимые проклятия. Мне было все равно.
«А впрочем, есть у меня одна зацепка», – размышляла я, втыкая первую передачу и трогаясь с места. Я включила поворотник, свернула на прилегающую улицу и поехала вперед. В голове у меня был вполне четкий и логичный план и не менее конкретный пункт назначения – Соборная, дом пять, квартира тридцать два. Именно по этому адресу проживал небезызвестный господин Мартынов – рядовой художник и случайная пешка в крупной игре Миши Кравца.
До нужного квартала в центре города я добралась за час, поставила машину во дворе и бегом поднялась на самый последний этаж.
Трясясь от нетерпения, я нажала на звонок раз, другой, третий. Тишина. Я подождала, позвонила еще раз, тот же результат. Неужели художника нет дома? Позвонила снова. Ждать дольше не имело смысла. Я разочарованно выдохнула и отвернулась – кажется, потеряна последняя ниточка, которая могла привести меня к человеку по имени Миша Кравец. Медленно я поплелась прочь к лестнице, шагнула на одну ступеньку вниз.
Дзинь! По ту сторону двери послышался приглушенный грохот – как будто обвалилась полка с посудой. Я тут же развернулась и во все глаза уставилась на кожаную обивку двери.
В квартире кто-то был.
Не шевелясь, я встала на месте и ждала. Но больше не последовало ни единого звука. Я напряженно прислушивалась, скользя взглядом по запертой двери. «Или не запертой?» – вдруг обратила внимание на чуть отошедшую от косяка створку. Стараясь не цокать каблуками, я приблизилась в двери и толкнула ее. Створка с легкостью открылась – не к добру. Внутри меня шевельнулась колючая тревога.
Машинально я вытащила из сумочки пистолет, сделала шаг вперед и тихо-тихо позвала:
– Эд…
В квартире темно и тихо. Должно быть, художник закрыл все шторы. Такой же бардак, как и в прошлый раз, ничего не изменилось.
– Эд, – чуть громче окликнула я, заглядывая в кухню. В раковине немытая посуда, на окне свалка, на столе размалеванная клеенка. И здесь все осталось по-прежнему.
Я снова вышла в коридор и позвала уже в голос:
– Эд! Ты здесь?
Под ногами скрипели старые половицы, я наугад шла вперед по длинному коридору.
Дзинь! – тихо, но отчетливо звякнуло что-то в другой части квартиры.
Я вздрогнула, обернулась и быстро пошла в ту сторону, откуда донесся звук. Без колебаний толкнула дверь в комнату, вскинула руку с пистолетом, шагнула вперед.
– Эд… – в ужасе выдохнула я.
На полу в осколках битого стеклянного столика полулежал художник. В руках он сжимал глиняную статуэтку, а на его белой рубахе растекалось красное пятно.
Должно быть, у Мартынова уже не было сил, чтобы подняться на ноги и открыть дверь. Поэтому он разбил стеклянный столик тяжелой статуэткой в надежде, что тот, кто звонит в дверь, услышит и придет ему на помощь…
– Эд! Эд! – я грохнулась на колени перед раненым и схватила его за руку. – Сейчас-сейчас, – приговаривала я, – потерпи чуть-чуть, я вызову «Скорую».
Я переворошила содержимое сумки, потом вспомнила, что мой сотовый был конфискован подручными Миши Кравца, и чертыхнулась.
– Эд! У тебя есть телефон? В квартире есть телефон?! – пыталась я расшевелить художника.
Мартынов открыл тяжелые веки, обвел комнату мутным взглядом, затем остановился на мне, сфокусировался.
– Ты?..
– Да, это я. Ты меня помнишь? Эд… Эх, Эд… Значит, Дима не получил мою записку…
Художник закашлялся.
– Сейчас я тебе помогу, только скажи, где телефон?
– Не надо… – одними губами произнес он.
– Как же?! Врачи тебе помогут! – я попыталась встать, но Эд с такой силой стиснул моей запястье, что я невольно ойкнула.
– Они не успеют… А я еще могу… – бормотал он.
– Как же так? Эд! Кто это сделал? Ты видел этого человека?
– Это все из-за нее…
– Из-за кого? – окончательно потеряла я нить разговора. Скорее всего у художника просто начался бред.
– Так пусть никому не достанется…
– Что?
Эдд точно бредил.
– Помоги мне…
– «Скорую»?! Врача?
– Нет, – сильно сжал мою руку он. – Мы можем отомстить… Помоги… – просил он.
– Что сделать? – я поняла, что спорить не имеет смысла.
– Они наверняка узнают… Рано или поздно узнают…
– О чем, Эд? О чем узнают?
– О ней.
Это был полный абсурд, я ничего не понимала.
– Они думают, что получили от меня, что хотели, но они ошибаются… – он зашелся то ли в бредовом смехе, то ли в предсмертном кашле. – Когда они узнают… Скажи им…
– Что?
Эд говорил все тише и тише, мне приходилось склоняться к нему, чтобы различить слова.
– Эд, это сделал Миша Кравец? Это он стрелял? Он или его люди?
– Помоги мне… Сделай, что я прошу… – должно быть, Эд меня уже не слышал и твердил одно и то же. – Запоминай…
– Кравец? В тебя стрелял Миша Кравец?! – в отчаянии вопрошала я. – Ты знаешь, как его найти? Скажи мне? Умоляю! Он похитил мою тетю!
– 3… 2… 4… 5… 6… 7…
– Эд, что это значит?
– Только… – голос прерывался, он говорил из последних сил. – Пусть они сами получат, что хотят… Ты не трогай! Они сами должны… Сами… Понимаешь…
– Да о чем ты говоришь?
– Запомни эти цифры… 3… 2… 4… 5… 6… 7…
– Что они значат?
Но художник уже не мог ответить. Остекленевшие глаза безразлично уставились в потолок. Его рука, до этого сильно сжимавшая мои пальцы, разжалась. Я провела дрожащей ладонью по его лицу, закрывая глаза. Невольно коснулась воротника распахнутой рубашки, зацепилась взглядом за окровавленное пятно на груди. Эда не застрелили, не зарезали ножом. Его закололи чем-то длинным и острым вроде шила. От металлического острия на рубашке осталась крошечная дырочка…
Но художник уже не мог ответить. Остекленевшие глаза безразлично уставились в потолок. Его рука, до этого сильно сжимавшая мои пальцы, разжалась. Я провела дрожащей ладонью по его лицу, закрывая глаза. Невольно коснулась воротника распахнутой рубашки, зацепилась взглядом за окровавленное пятно на груди. Эда не застрелили, не зарезали ножом. Его закололи чем-то длинным и острым вроде шила. От металлического острия на рубашке осталась крошечная дырочка…
Я отдернула руку, быстро поднялась. Художник умер, так и не сказав мне, где я могу найти Мишу Кравца. А в том, что убийца именно он, я не сомневалась ни на секунду. «Больше некому!» – думала я, убегая из квартиры художника.
«Это ужасно! Они заставили меня!» – звенел у меня в ушах голос Эда.
Я миновала один лестничный пролет.
«Заставили на них работать! Меня убьют, если я что-то сделаю не так…»
Я перепрыгнула через несколько ступенек и оказалась на площадке третьего этажа.
«Это все Миша Кравец… Это по его указке…»
Я съехала вниз по перилам и выбежала вон из подъезда, села в машину, включила двигатель и, подняв веер грязных брызг, стрелой вылетела из безлюдного дворика.
– Час от часу не легче, – бормотала я, закуривая сигарету.
Что теперь делать? Звонить ментам? Ни за что! Меня трясло, как в лихорадке. Бандиты убили несчастного художника, им ничего не стоит пристрелить и мою тетю. Ведь она до сих пор в руках у людей, которые пригрозили ее убить, если только я свяжусь с правоохранительными органами. А господин Кравец, судя по всему, слов на ветер не бросает.
Но все же я остановила машину у ближайшего таксофона и дрожащей рукой набрала запретные «02».
– Дежурный Федоров. Слушаю, – отозвался бодрый голос на том конце провода.
– Соборная, дом пять, квартира тридцать два. В квартире труп мужчины. Дверь не заперта, – монотонно надиктовала я и повесила трубку.
Мне больше нечего было сказать полиции. Для Эда я сделала все, что могла. А с Мишей Кравцом мне предстояло разбираться без чьей-либо помощи.
Я снова села за руль и поехала к гостинице, хотя и не исключала, что мое появление вызовет некоторое недоумение – наверняка слух о «дружеском» визите людей Давыдова в наш номер не обошел стороной руководство данного заведения.
Но то ли у меня был такой жалкий вид, то ли у администратора действительно не было ко мне никаких вопросов, но стойку я миновала беспрепятственно. Поднялась на лифте на второй этаж, прошла по коридору.
Как это ни странно, дверь в номер была заперта, искореженный замок открылся только со второй попытки. Я вошла в комнату и включила свет. Надо заметить, что головорезы уважаемого дяди Семы не стали крушить номер, очевидно, их интересовали исключительно его хозяева.
Я закрыла дверь. Голова болела так, что хоть застрелись. Единственное, что могло меня сейчас спасти, так это добрая порция виски. Я открыла бар, плеснула в рюмку янтарную жидкость и выпила залпом, тряхнула головой, еще налила, снова выпила. После третьей рюмки я почувствовала, что ко мне возвращается способность соображать.
Итак, Марк пропал, Эд убит, где искать Мишу Кравца, я не знаю. Единственная зацепка, которая была у меня в руках, так это непонятные цифры, произнесенные художником перед смертью. «324567». Что это может значить? Возможно, номер телефона Миши Кравца?
Я забралась в кресло с ногами, подтащила к себе телефонный аппарат и набрала цифры, которые никак не выходили у меня из головы, 32-45-67. «Набранный вами номер не существует. Набранный вами номер…» – зачеканил электронный голос. Я повесила трубку на рычаг, задумалась. Возможно, этот номер не Зеленоградский, и нужно набирать его с кодом города. Вот только какого города??? Павловска? Саранска? Петровска? А может, это заграничный номер?
– Бр-р-р… – затрясла я головой. Пытаться отыскать Кравца таким способом – дело безнадежное.
Я одним махом проглотила остатки виски из бокала, прикурила сигарету и откинулась на спинку кресла. Минуты текли, я сидела, не шевелясь и не открывая глаза. Спиртное приятно согревало, табачный дым растекался по комнате, и только по ногам чуть сквозило.
Я резко открыла глаза, насторожилась. По полу тянуло холодком. Я уставилась на закрытую дверь ванной комнаты. Прислушалась…
Пропади все пропадом, если я ошибаюсь, но я здесь не одна. Кто-то был в ванной.
Я затушила сигарету, достала из сумочки пистолет и бесшумно соскользнула с дивана. На цыпочках я подкралась к двери ванной, взвела курок и, мысленно отсчитав «раз-два», распахнула ее настежь.
– Марк?! – тут же выдохнула я.
Действительно, в ванной комнате был мой попутчик. Потрепанный, помятый, избитый, но живой и относительно здоровый, он сидел на подоконнике и тяжело дышал.
– Оказывается, спрыгнуть из окна намного проще, чем забраться обратно, – поделился он со мной опытом.
– Марк!
Я отшвырнула пистолет в сторону, бросилась к мужику, схватила его за руку и помогла забраться в комнату. Охая и вздыхая, мой горе-попутчик перевалился через подоконник и шлепнулся на кафельный пол.
– Марк, ты жив! А ведь я вернулась за тобой, но в гараже уже никого не было… И я подумала… Я подумала…
– Даже не надейся! – беззлобно проворчал Марк. – От меня не так просто избавиться.
– Как же хорошо, что ты вернулся, – произнесла я. Как это ни странно, в этот момент я действительно была рада видеть ненавистного мужика. – Они тебя отпустили, да?
– Какое там, – пожаловался Марк, – еле ноги унес!
– Марк, и что теперь? Ты свяжешься с Кравцом? Мою тетю отпустят?
– С чего бы? – неожиданно выдал Марк.
– Как? Ведь ты был лишь подсадной уткой – водил за нос людей Давыдова, а я тебя охраняла, чтобы они раньше времени не сцапали тебя и не разоблачили. Но теперь-то все закончено. Настоящая картина передана твоему напарнику, он уже должен быть где-то на полпути к Тарасову. Ищейкам Семена его не догнать. Значит, мы свою работу выполнили…
Марк запрокинул голову и разразился громким смехом.
– Как бы не так! – произнес он. – Мы выполнили лишь часть работы.
– О чем ты?
– Женя, – Марк резко посерьезнел, взял меня за плечи и развернул к себе.
Меня передернуло. Впервые за все время нашего знакомства он назвал меня по имени.
– Женя, наш маршрут остается прежним. Завтра утром мы выезжаем в Тарасов.
– Но… Какой смысл? Ведь Давыдов знает, что у тебя нет картины!
– Видишь ли, в чем дело, – в глазах Марка плясали чертики, – я не только вор, но еще и отъявленный обманщик и аферист. Я наврал Давыдову про то, что у меня нет оригинала картины! Подлинник старинной живописи у меня.
– ???
Марк с некоторым трудом поднялся на ноги, снял пальто, встряхнул его.
– Такая отличная вещь была. Эх, жаль… – проворчал он, повесил пальто на крючок и открыл кран с холодной водой. Я наблюдала за тем, как он старательно закатывает рукава рубашки, ополаскивает лицо. И все это так, будто ничего не произошло. Когда он совершенно спокойно повесил полотенце на крючок и собрался выйти из ванной, я не выдержала – вскочила с места и налетела на него.
– Повтори, что ты сказал?! Настоящая картина у тебя, я не ослышалась?
– Ну да. А что такое? – пожал плечами мужик.
– Как картина могла оказаться у тебя? Ведь в кейсе была пустышка! Ты же сам сказал, что передал оригинал другому человеку.
– Нику?.. – вскинул брови Марк. – Ну да, конечно! Я так и знал, что ты не усидишь на месте и обязательно помчишься следить за мной. Но на этот раз твое любопытство сыграло мне только на руку. Спасибо, Женечка!
– За что? – растерялась я.
– За твою пламенную речь перед Давыдовым, когда ты рассказала ему о моей встрече с Ником возле ночного клуба. Если бы не ты, может, и не поверил бы мне прохвост Семка!
– Так для чего тогда все это было?
– Для того, чтобы пустить Давыдова и его свиту по ложному следу. Теперь они будут со всех ног догонять Ника, а мы с тобой доберемся до Тарасова.
– Так это не ты подсадная утка, а Ник?.. – наконец-то дошло до меня.
– Гениально, правда? Попасться в лапы Давыдова, суметь его убедить, что картина не у меня, а самому спокойненько продолжить путешествие с багажом стоимостью в целое состояние! – хлопнул в ладоши Марк. – Так что все идет по плану! Все лучше некуда! Предлагаю выпить за это! – Марк подмигнул мне, отвернулся и прошел в комнату.
Я пошла следом, чуть помедлила у порога, наблюдая, как Марк разливает по бокалам виски. В голове разом разбежались все мысли, в этот момент совершенно отчетливо я понимала одно – история только начинается…
Марк обернулся ко мне, уселся в ближайшее кресло и протянул бокал виски:
– Давай выпьем!
Почти на автомате я приблизилась, взяла емкость и опустилась в кресло напротив Марка.
– За великие аферы! – поднял он бокал и залпом выпил, я лишь пригубила. Мне никак не давал покоя один вопрос:
– Марк, тогда для чего ты так старательно просил меня отпустить? Не все ли было равно?