– Марш туда, оба. Я уже почти все приготовила, а ярмарок на своем веку я повидала немало, так что как-нибудь переживу, если пропущу несколько часов.
Итак, поздним утром Кейт с нетерпением ходила по территории ярмарки в поисках Джесси Форбс. Она уже начала отчаиваться. Ей пришлось продираться сквозь толпы мужчин, пройти не через один пыльный проход и миновать множество загонов, заполненных похожими друг на друга животными. Ковбои, впрочем, тоже выглядели на одно лицо. На них были широкополые шляпы, жилеты поверх линялых хлопковых рубах, пыльные джинсовые штаны и неизменные кожаные чапсы. Почти у всех лица были грязными после перегона скота, так что отличить их друг от друга было очень трудно. Пока Кейт не увидела ее.
Заметив Джесси, Кейт поразилась, как только она могла принять ее за мужчину-ковбоя несколько недель назад. Джесси стояла к ней в профиль, разговаривая с каким-то здоровяком раза в два больше нее. Хотя ее глаза оказались в тени под шляпой, изящная грация ее тела была очевидна. Худая, в прекрасной физической форме, она во многом походила па некоторых молодых мужчин, но тонкий изгиб шеи и утонченный овал лица рождали столь естественную красоту, с которой было трудно тягаться даже самым распрекрасным юным красавцам.
Джесси стояла в своей обычной позе, засунув руки за пистолетный ремень, и Кейт внимательно рассматривала эти итригующие руки с длинными тонкими пальцами. Девушка вспомнила, с какой осторожностью Джесси держала ее ладонь вчера в гостинице, и ее сердце отчего-то забилось быстрее, а внутри все сжалось. У Кейт перехватило дыхание, и по телу разлилось непонятное тепло. В этот момент Джесси случайно посмотрела в ее сторону. Она улыбнулась Кейт, и та улыбнулась в ответ, не понимая, почему на нее вдруг обрушилось такое счастье при виде этой восхитительной улыбки. Джесси что-то сказала своему собеседнику и поспешила к Кейт.
– Вот это да, Кейт! Не ожидала увидеть тебя здесь сегодня. – Джесси обвела взглядом стоявших рядом людей. – Ты одна?
– Я пришла с Джоном Эмори, он отошел поговорить с кем-то из пастухов, – объяснила Кейт.
– Этот парнишка страсть как хочет стать ковбоем, – усмехнулась Джесси. – Но бьюсь об заклад, его отец хочет ему другой жизни.
– А твой отец разве не хотел тебе другой жизни? – уточнила Кейт, пока они шли обратно к главной арене, где вот-вот должны были начаться торги. Ее родители были с ней гораздо более мягкими, чем могли похвастаться многие из ее подруг. Кейт позволяли развивать проснувшийся у нее интерес к фотографии, истории, литературе и к другим вещам, которые считались неподобающими для молодых девушек. И все же Кейт не могла представить, что родители Джесси одобряли ее работу на ранчо. Даже на этой земле, требовавшей огромных усилий ото всех без исключения, где женщины были поневоле вынуждены заниматься каким-то трудом, который их товарки с Востока сочли бы немыслимым, Кейт быстро узнала, что женщины, как правило, все-таки были лишены права выбирать свою судьбу. Она думала, что отец Джесси лелеял те же надежды, что и ее собственный, желая, чтобы дочь нашла подходящего мужчину, которому он со спокойным сердцем передал бы ответственность за дорогого ребенка. После этого оберегать дочь и заботиться о ней должен был ее муж.
– Твой отец наверняка хотел для тебя безмятежной жизни, а не такой тяжелой и… полной опасностей, как жизнь владельца ранчо, – сказала Кейт. На мгновение лицо Джесси сделалось озадаченным.
– Да не то, что бы он говорил об этом. В нашем краю дети поселенцев всегда трудятся на земле, так или иначе. Самые младшие в семье носят воду и кормят скотину, а подростки арканят лошадей и ездят в седле или ходят за плугом, словом, делают то, что требуется сделать.
– И девочки? – осторожно поинтересовалась Кейт. Ей припомнились статьи, которые она читала в газетах про суфражисток в штате Нью-Йорк. Они выступали за то, чтобы женщины получили право голосовать на выборах и даже владели собственностью. Популярной эту идею назвать было нельзя. Ее мать, к примеру, заявляла, что собрания суфражисток были непристойными и что ни одна женщина в здравом уме не захочет решать проблемы, которые пришлось бы решать при таком раскладе. Некоторые вещи лучше оставить мужчинам.
Ну, если нужно сделать какую-то работу, то ее делают все, кто может, – продолжила Джесси. – Если потребуется, мальчики готовят, а мужчины помогают мыть посуду, а в пору сбора урожая в поле уходят все, кто здоров, и мужчины, и женщины, и дети.
– А как насчет стрельбы и сгона лошадей? – не отступала Кейт.
Джесси снова усмехнулась.
– Мне встречались женщины, превосходно стрелявшие из ружья. Что же до езды на лошади, то это практически необходимое умение, если хочешь поехать куда-то дальше нашего города. – Джесси вдруг посерьезнела и добавила: – отец учил меня управлять ранчо, потому что мне этого хотелось. Мать я почти не помню. Она умерла от гриппа, когда мне было три года. С самого раннего детства я хотела быть такой, как отец. Мой помощник Джед говорит, что я научилась скакать на лошади раньше, чем ходить, а когда мне исполнилось семь лет, у меня уже было мое первое ружье. В принципе, мне нравилось учиться в школе, но еще больше мне нравилось пасти и перегонять лошадей. Отец настоял, чтобы я проучилась до пятнадцати лет. Это дольше, чем обычно учатся девочки. Сейчас я очень рада, что он так поступил. В голосе Джесси послышалась тоска, и Кейт почувствовала, как сильно ей не хватает отца. Кейт сопереживала этой утрате, но в то же время ее до глубины души поразила естественная уверенность, свойственная этой женщине. Джесси жила той жизнью, которая ей нравилась, и это было просто невероятно. Кейт молча шла рядом с Джесси, думая о том, почему вплоть до сегодняшнего дня ей и в голову не приходило подвергать сомнению ее собственную жизнь и тот путь, который был ей предначертан.
Они остановились у забора вокруг главного выводного круга. Джесси прислонилась к ограждению и пристально посмотрела на свою спутницу. Взгляд ее темных глаз где-то блуждал, а ее лицо, обычно дышавшее воодушевлением, было тронуто печалью. – Что тебя тревожит, Кейт? На щеках у девушки заиграл стыдливый румянец. – Ничего. Я просто думала, как тебе завидую. Джесси рассмеялась. Ее глубокий мелодичный смех ласкал слух Кейт.
– Что-то сомневаюсь, что ты позавидовала бы мне, проведя ночь на холодной земле в каком-нибудь каньоне, где нет ни души, только волки бродят да горные козлы. Кейт тоже не удержалась от смеха.
– Ты должна как-нибудь взять меня с собой, чтобы я убедилась в этом на собственном опыте. – Она запнулась, а потом осмелилась добавить: – Возьмешь? Отвезешь меня туда когда-нибудь?
– Кейт, – ласково начала Джесси, стоит отъехать на несколько дюжин миль от города, как начнется необитаемая местность. Природа там прекрасна, но безжалостна. Там бывает тяжело даже тем из нас, кто привык иметь с ней дело всю жизнь. – Видеть промелькнувшее на липе Кейт разочарование, Джесси было не под силу. Но я с радостью покажу тебе свое ранчо. Там не особо есть на что посмотреть. Всего-то передвижной дом, летняя кухня и несколько загонов, но если захочешь…
– О, с превеликим удовольствием! – заверила ее Кейт. – Мне бы очень этого хотелось.
– Значит, договорились. – Джесси достала из кармана часы и нахмурилась. – Мне лучше бежать. У меня неотложные дела. – Я тоже обещала помочь миссис Шредер, – неохотно призналась Кейт. – Удачи на торгах. Я буду думать о тебе. – Спасибо, Кейт, – улыбнулась польщенная Джесси.
– До свидания, Джесси. – тихо сказала Кейт. Глядя вслед уходящей женщине, она подумала, что остаток дня не предвещал ей чего-то столь же приятного, как эти последние несколько мгновений, проведенные с Джесси Форбс.
***
Тем утром Кейт больше не удалось пообщаться с Джесси, хотя она постоянно искала ее взглядом. Один раз Кейт заметила ее у загона, когда Джесси увлеченно разговаривала с другим владельцем ранчо, в другой раз она водила на поводу лошадь внутри ограждения, а несколько мужчин оценивали животное. Каждый раз, ловя взгляд Джесси, Кейт махала ей рукой, а Джесси, в свою очередь, улыбалась и приподнимала шляпу. Впрочем, большую часть времени Кейт была слишком занята, помогая у столов и фотографируя. Постоянный фотограф в здешних местах не жил, так что фотография была в диковинку, поэтому Кейт осаждали вопросами. Многие жители сомневались, что она действительно может справиться со столь сложным процессом. Однако эти сомнения не мешали им просить Кейт их сфотографировать. В конечном итоге юный фотограф наобещала сделать семейные портретные снимки нескольким соседям после завершения ярмарки. Она проработала без перерыва несколько часов, пока не почувствовала себя плохо от припекающего солнца. Кейт сложила подставку камеры и оттащила ее к ближайшему прилавку с едой.
Смотри, тебя так солнечный удар хватит, если все время будешь стоять на жаре под этой черной накидкой, – предупредила ее Ханна, когда Кейт подошла к ней. Девушка с благодарностью взяла стакан с лимонадом, который протянула ей миссис Шредер.
– Пожалуй, ты права, – выдохнула она. Промочив горло кисленьким напитком. – Но я еще в жизни такого не фотографировала! Ничего не хочу упустить.
– Помню, у меня были такие же чувства, когда мы только приехали сюда, – кивнула Ханна. – Мне тоже было все интересно, когда не было страшно до смерти. – И как это было? – спросила Кейт. Ханна задумчиво улыбнулась.
– Таддеус сначала думал, что возьмет участок и будет возделывать землю, но одного сезона хватило, чтобы эта проклятая прерия быстро отбила у него охоту. Летом жаркие ветра иссушают каждую травинку, а зимой наступает лютый холод. – Ханна покачала головой и передвинула корзинку с едой, стоявшую на столе, подальше в тень. – Здешняя земля живо тебя погубит, если не питаешь к ней особой любви. И если она тебя тоже не полюбит.
Кейт тут же подумала о Джесси и вспомнила, как она говорила о своем ранчо.
– Мне кажется, некоторые люди действительно сроднились с этой землей и принадлежат ей. Ханна как-то странно посмотрела на нее.
– Не слушай ты байки этих ковбоев-голодранцев! Что хорошего, когда ты увязаешь по пояс в снегу и умираешь с голода? Хватит того, что Джон Эмори спит и видит, как обучиться ковбойскому ремеслу. Так что ты мне эти мысли брось!
– О, не волнуйся, Ханна, – рассмеялась Кейт. – Я не собираюсь становиться ковбоем.
Что же касается ковбойских историй, то Кейт подумала, что могла бы слушать их целую вечность, рассказывай их Джесси Форбс.
Глава Седьмая
На третий день ярмарки Марта бросила отговаривать Кейт от того, чтобы ходить на торги, и удовольствовалась обещанием дочери беречься от солнца. – Ты загубишь свою кожу! – предостерегала она Кейт. Кейт нежно чмокнула мать в щеку и сняла шляпку, висевшую на стоячей вешалке у входной двери.
– Я не буду ее снимать, не волнуйся! – крикнула она и поспешила на улицу.
Ей хотелось прийти на ярмарку пораньше, чтобы отыскать Джесси до того, как дел у той станет невпроворот. Ночью Кейт осенила одна идея, и ей не терпелось обсудить ее с Джесси. Она направилась прямиком туда, где, как она уже знала, стояли в загоне лошади с ранчо Джесси под названием "Восходящая звезда", и стала искать глазами приметную фигуру его владелицы. Увидев Джесси верхом на громадной лошади, Кейт стала наблюдать за ней, укрывшись в тени под деревом. Лицо Джесси было скрыто под низкими полями шляпы и банданой, которая закрывала ее рот и шею. Она гоняла лошадь из одного конца загона в другой, временами быстро натягивая поводья, чтобы сменить направление, при этом голова лошади резко уходила в сторону, и ее тело скручивалось. Это был крепкий, прекрасно сложенный жеребец черного цвета, блестевший под яркими лучами солнца, великолепный образчик физической силы и мощи.
Но у Кейт захватило дух не столько от этого восхитительного скакуна, сколько от Джесси, управлявшей им едва уловимым движением рук и стремительными ударами ногами по бокам животного. Не отрывая глаз, Кейт смотрела, как бедра Джесси слегка приподнялись над седлом, на котором проступили пятна от пота, когда она подалась вперед к выгнувшейся шее жеребца, заставляя его повиноваться не поводьям, а лишь ее воле. Дыхание у Кейт участилось, и к ее щекам внезапно прилила кровь, хотя на улице еще было прохладно. С ней еще никогда такого не было, чтобы вдруг скрутило внизу живота, и все ее существо словно куда то ухнуло вниз. Не будь ей так потрясающе приятно при этом, девушка бы чего доброго испугалась.
Сердце у нее колотилось с бешеной скоростью, и Кейт прикусила губу, потому что губы у нее тряслись. Она прислонилась к дереву, с облечением почувствовав за спиной твердую опору, и попыталась удержаться на слабых ногах. Может, Ханна не зря предупреждала, и ее и правда хватил солнечный удар?
***
Джесси перенесла ногу через седло, с легкое спрыгнула с лошади на землю и повела ее за повод к забору. Конь покорно следовал за ней, шумно фыркая после скачки.
– Он первый сорт, Джед, – объявила она своему помощнику, который стоял, оперевшись на ограждение. – Этот парень даст отличное потомство. У него крепкие ноги и скачет он без устали. Я за то, чтобы купить его. Джед кивнул, задумчиво пожевывая табак.
– Если найдем одну или парочку кобыл вроде него, то можно будет положить славное начало новой линии, – вынес он свой вердикт. Джесси хлопнула шляпой по ногам, подняв целое пыли от своих чапсов, и вытерла рукавом лицо, должая напряженно размышлять. – Железные дороги до нас дойдут нескоро, еще не один год уйдет на это, так что нам будет куда сбывать своих лошадок – ведь дилижансы снуют тут без конца. Думаю, дело выгорит. – Угу, я тоже так думаю, – согласился с ней Джед.
– Я схожу, поговорю с Джошуа Брэдли насчет его кобыл… – Джесси вдруг умолкла на полуслове с устремленным через плечо Джеда взглядом. В следующую секунду она швырнула поводья на забор и обеими руками ухватилась за его верхнюю перекладину. Перелетев одним махом через ограду, она не разбирая дороги помчалась через лужайку для выпаса, а Джед лишь смотрел ей вслед широко открытыми глазами.
– Кейт! – в тревоге воскликнула Джесси, затормозив рядом с девушкой. Кейт была бледной, ее трясло. – С тобой все в порядке? На лице Кейт появилась вымученная улыбка.
– Да… кажется, – ее голос прозвучал немного неуверенно. – Наверное, перегрелась на солнце. Джесси подняла взгляд на ясное небо и почувствовала дуновение ветра на своей щеке.
– Солнце еще не печет, Кейт, – с беспокойством сказала Джесси и провела пальцами по руке девушки. – Ты вся дрожишь. Кейт окунулась в голубые глаза Джесси, потемневшие от тревоги, и глубоко вдохнула, улыбаясь уже по-настоящему.
– Со мной все хорошо. Правда. – Теперь Кейт чувствовала себя глупо, ей не хотелось выглядеть в глазах Джесси слабой, тем более что она такой не была. Она постаралась не думать о том, что от легкого прикосновения Джесси она снова будто куда-то улетела. Кейт очень хотелось сменить тему, и она показала рукой в сторону загона.
– Что ты там такое делала?
Джесси проследила за ее взглядом и увидела, что Джед стаскивает седло с жеребца, которого она только что опробовала.
– Проверяла, как он ездит с седлом. Я собираюсь купить его и еще несколько лошадей похожих кровей. Так что я хотела посмотреть, насколько он послушен.
Кейт боялась, что ее слова прозвучат глупо, но она в жизни не видела ничего прекрасней, чем Джесси Форбс верхом на том черном скакуне.
– Я хочу тебя сфотографировать, – выпалила девушка.
– Что? Меня сфотографировать? – Джесси посмотрела на Кейт с удивлением, а потом засмеялась. Ох, Кейт! И с чего только тебе вздумалось? Вокруг такая красивая природа, а ты хочешь сфотографировать какого-то ковбоя в пыли с головы до ног?
Ты тоже очень красивая, – всерьез сказала Кейт. Увидев, как Джесси начала заливаться краской, она поспешила продолжить: – Ты… то есть я хочу сказать… как ты выглядела, сидя верхом на той лошади… вы словно слились воедино. Это… это… – в полном отчаянии Кейт замолчала. Почему так трудно выразить словами то, что Я чувствую к тебе?
– Кейт, – спокойно сказала Джесси, – если тебе так хочется сделать мою фотографию, то я не смогу тебе отказать. Сияющая улыбка Кейт стала Джесси наградой.
– Сегодня во второй половине дня?
– Когда захочешь, – со смехом пообещала Джесси. – Мне переодеться? Я все утро буду в седле, и вид у меня потом будет еще тот.
Вспомнив, как выглядит Джесси в мокрой от пота рубашке, Кейт покачала головой.
– Нет, не нужно, – тихо сказала она, внезапно оробев… Я хочу, чтобы ты была прямо так.
***
– Милли, можно мне взять пару твоих сэндвичей? – спросила Кейт. – А я вместо тебя подежурю здесь завтра утром.
Милли совсем недавно вышла замуж за местного маршала. Считалось, что она делает лучшую грудинку в городе, и прилавок с ее снедью пользовался особой популярностью у ковбоев. Она была одной из первых девушек, с которой Кейт подружилась в Новой Надежде. Будучи ровесницами, они легко находили общий язык.
– Конечно, возьми, – Милли посмотрела на Кейт с понимающей улыбкой. – Так-так-так, два сэндвича. Ищешь путь к сердцу мужчины, да? Кейт зарделась от смущения. – Нет, один для меня, другой – для Джесси Форбс. -Что ж, если у нее такой же аппетит, как у моего Тома после целого дня в седле, то тебе лучше взять три, – объявила Милли, собирая для Кейт корзинку с едой.
– Спасибо тебе, Милли, – поблагодарила ее Кейт, забирая корзинку.
– Обращайся, глупышка. Кстати! Не забудь про танцы завтра вечером, там все соберутся.