– Спасибо тебе, Милли, – поблагодарила ее Кейт, забирая корзинку.
– Обращайся, глупышка. Кстати! Не забудь про танцы завтра вечером, там все соберутся.
Кейт улыбнулась, ее взгляд был прикован к площадке для торгов, а мысли – к Джесси. – Ни за что не забуду, – пообещала она.
Это был самый крупный аукцион за всю ярмарочную неделю, так что на скотном дворе яблоку негде было упасть. Кейт встала с краю от толпы, окружившей помост для торгов. Она смотрела, как несколько кастрированных бычков-призеров, как назвал их ведущий торгов, ушли с молотка по явно высокой цене. Кейт обнаружила, что следить за ходом аукциона оказалось довольно трудно, потому что мужчины предлагали цену молча.
– А теперь, джентльмены, последний лот на сегодня, уверен, вы как раз его и ждете, – объявил ведущий. – Я предлагаю вам лучшую племенную кобылу по эту сторону Миссисипи. Она принесет самых прекрасных жеребят, которых когда-либо видели в Монтане. Кто предложит начальную цену?
По толпе прошел глухой рокот, и Кейт увидела, как Джесси, стоявшая, на другом конце скотного двора, небрежно прикоснулась к своей шляпе. Одну ногу она поставила на ограду, а рукой опиралась на забор сверху. Она выглядела расслабленной, словно ничего особенного не происходило. Торги пошли очень быстро, и Кейт уже не знала, о какой сумме идет речь, но время от времени видела, как Джесси прикасается к шляпе. Наконец, цену стали предлагать медленнее, и толпа притихла.
– Кто-нибудь еще назовет свою цену, джентльмены?! – громко спросил ведущий. – Еще будут заявки? Раз, два, продана! – Он посмотрел в сторону Джесси и прокричал: – Продана на ранчо "Восходящая звезда"!
Владелица "Восходящей звезды" довольно улыбнулась и повернулась к ковбою, который стоял с ней рядом. Тот энергично пожал ей руку и пошел к загонам, где держали скот. Толпа начала расходиться, а Кейт стала аккуратно переходить через разъезженную дорогу.
Джесси смотрела, как Кейт идет к ней, и переполненная счастьем, не удержалась от широкой улыбки.'! – Привет, Кейт.
Этот глубокий бархатный голос каждый раз приятно удивлял Кейт. Она немного запрокинула голову, чтобы взглянуть Джесси в глаза, и, слегка задыхаясь, спросила: – Эта та лошадь, которую ты хотела купить?
– Ага, она самая. Я почти два года искала подходящую кобылу, и вот она наконец-то нашлась.
– Я очень рада за тебя, – искренне сказала Кейт, – она подняла салфетку, которой была прикрыта корзинка. – Я принесла сэндвичи. Я подумала, что, если ты будешь мне позировать, то сначала я должна накормить тебя. На лице Джесси сначала промелькнуло удивление, а потом отразилось удовольствие. – Да, я бы определенно что-нибудь съела. Сегодня было столько дел из-за этой покупки, что я, напрочь, позабыла о своем желудке. – Джесси нахмурилась. – А где твоя камера и все остальное?
– Я оставила ее у столов с едой. Мы можем забрать ее потом, как перекусим. – Давай заберем сейчас.
Повинуясь безотчетному порыву, Кейт взяла Джесси под руку.
– Хорошо. Тогда давай найдем какое-нибудь тихое приятное место, чтобы отпраздновать твою удачную покупку.
Джесси на мгновение застыла. Было очень странно чувствовать тело Кейт так близко. Она никогда бы не подумала, что нежное прикосновение женской руки способно заставить ее почувствовать себя такой счастливой. – Прекрасная мысль, Кейт. – негромко сказала она.
***
Выйдя за пределы городка, они немного прошлись и отыскали укромный уголок под сенью вязов. Джесси помогла Кейт расстелить скатерть. Позади них предгорья резко поднимались к возвышавшемуся над ними горному хребту, который своими вершинами заслонял немалую часть темно-синего неба. Кусочки пушистых облаков прятались за горными вершинами или свободно плыли по небу. Кругом было тихо, раздавалось лишь слабое жужжание насекомых и отголоски рева животных, запертых в загонах.
– Я так рада, что ты предложила взять камеру, – Призналась Кейт, раскладывая подставку. – Теперь, когда мы здесь, я не хочу искать ничего другого. Это идеальное место. Хочется начать поскорее.
Засунув руки в задние карманы, Джесси наблюдала, как Кейт готовится к съемке. На ее лице было написано любопытство.
– Все-таки я до сих пор думаю, что мои лошади смотрелись бы лучше.
Кейт лишь улыбнулась и показала рукой туда, где Джесси получилась бы на фоне гор.
– Встань вон туда, пожалуйста. – Кейт установила камеру с расчетом на то, чтобы фигура Джесси оказалась на переднем плане. – Нет, шляпу оставь. Просто сдвинь ее чуть-чуть назад. – Она подняла голову и встретилась с Джесси взглядом. – Ты мне нравишься в этой шляпе.
Дразнящая нотка и что-то еще, что-то очень теплое в голосе Кейт заставили Джесси покраснеть.
– Куда мне деть руки? – спросила она, чтобы скрыть свое смущение. Кейт уже скрылась под накидкой и приглушенным голосом прокричала:
– Просто стой как тогда, когда ты разговаривала с Джедом. Представь, что меня здесь нет.
– Ну это уж точно будет какой-то фокус, – пробормотала Джесси. -И не разговаривай! – со смехом велела ей Кейт.
Она сфокусировала взгляд на Джесси через линзы в камере. Укрывшись под черной накидкой, Кейт словно осталась с ней наедине, и это было столь необычно интимное ощущение, что сердце у нее в волнении забилось быстрее. Ее по-новому поразила уверенность, сквозившая в позе Джесси, и завораживающее сочетание гибкости и силы в ее теле. Джесси Форбс была не похожа ни на одного мужчину и ни на одну женщину, которых Кейт когда-либо видела в своей жизни. От ее бесподобной красоты у Кейт перехватило горло.
Трясущейся рукой она открыла затвор объектива и стала тихо считать вслух. Закончив экспозицию, Кейт еще несколько секунд любовалась Джесси, впитывая каждую черту ее лица и линию тела. Наконец, она объявила:
– Все, мы закончили. – Ее голос показался странным ей самой, и Кейт почувствовала, как необычное тепло разлилось у нее где-то внутри.
– Да я не против продолжить, – заметила Джесси легким тоном. Она растянулась на земле рядом с импровизированной скатертью, наслаждаясь легким ветерком, овевающим ее лицо, и чувствовала себя довольной, хотя и непонятно почему. – Кажется, я уже сто лет не стояла больше минуты на одном месте.
Кейт села рядом, поставив между ними корзинку с едой. Почувствовав в голосе Джесси усталость, девушка обвела ее лицо изучающим взглядом. Джесси сдвинула шляпу на затылок и лежала на спине, положив одну руку под голову и раскинув свои длинные ноги. Глаза у нее были закрыты. Густая копна золотистых волос едва доходила ей до воротника. Сквозь расстегнутую сверху рубашку виднелась полоска незагорелой кожи. Сейчас Джесси выглядела такой уязвимой. Кейт внезапно осознала, что при всех ее способностях и силе она все-таки была женщиной, причем лишь немного старше ее самой. И очень уставшей женщиной.
– С тобой все в порядке, Джесси? – спросила она хриплым от тревоги голосом.
Джесси повернула голову и открыла глаза. Ее взгляд уперся прямо в глубокие черные глаза Кейт. Завороженная девушкой, Джесси не сразу нашлась с ответом. У Кейт была самая красивая кожа на свете, белая с кремовым оттенком, как у свежих сливок. Черные волосы и выраженные брови подчеркивали миловидный овал лица, напомнивший Джесси картинку с ангелами, которая встретилась ей в одной из отцовских книг. Но сейчас девушка смотрела нахмурившись, и над ее переносицей прорезалась маленькая черточка. Джесси улыбнулась ослепительной улыбкой, которая прогнала тени из глаз Кейт.
– Я в порядке, Кейт. Неделя выдалась тяжелой. Я продала или обменяла большую часть своих животных, вдобавок было несколько сделок, насчет которых я не была уверена. Не думала, что мне удастся заключить их. Но, думаю, все уже позади.
– Так ты скоро уедешь? – лицо Кейт снова омрачилось. Ей стало грустно при мысли о том, какими скучными и пустыми станут ее дни, когда ей не нужно будет ждать встреч с Джесси. После отъезда из Бостона, когда ей пришлось оставить позади всю свою прежнюю жизнь, она еще ни разу не чувствовала такой острой печали. Джесси приподнялась и облокотилась на локоть.
– Мы возвращаемся на ранчо послезавтра. Мои люди уже выпустили пар, и нас ждет куча работы.
– Ну конечно, я понимаю. – Кейт отвернулась, стиснув лежавшие на коленях руки. Тут Джесси встревожилась. Видеть Кейт расстроенной было для нее тяжелее, чем она могла признать. – Кейт, что такое?
Кейт повернулась к Джесси, на ее щеках заиграл румянец.
– О Джесси, не обращай внимания. Это из-за того, что все закончится, – выпалила Кейт, и ее глаза неожиданно наполнились слезами. – И… и ты уедешь, – тихо закончила она.
– Кейт, я… я… – Джесси нерешительно вытерла тыльной стороной руки слезинку, которая упала с длинных ресниц Кейт и покатилась по ее щеке. У нее так стеснило грудь, что показалось, что она сейчас задохнется. – Кейт, – прошептала Джесси.
– Ш-ш-ш, – Кейт нежно накрыла руку Джесси своей ладонью. – Не бери в голову, это же не по твоей вине.
В воздухе повисло напряжение. Пальцы Джесси слегка задрожали. В ее голове звенело так, как бывало после слишком долгой скачки в седле под августовским зноем.
Время для Кейт остановилось, все звуки умолкли, она лишь смотрела на Джесси, застыв на месте. Она отчетливо видела, как быстро поднимается и опадает ее грудь под хлопковой рубашкой. Кейт отчаянно хотелось провести пальцами по кровоподтеку, который все еще красовался на щеке Джесси, но она не смела шелохнуться. Она боялась, что умрет, как только Джесси уберет свою руку. Кейт чувствовала, как у нее полыхает лицо, но могла думать лишь о глазах Джесси. И как только у человека могут быть такие голубые глаза?
Джесси не отрывала взгляда от Кейт. Она была зачарована. Ей казалось, что она падает куда-то в пропасть, и ухватиться ей не за что. Ноги у нее тряслись сильнее, чем если бы мимо пробегал табун лошадей. Что-то всколыхнулось у нее внутри, рождая голод и страх одновременно. В ее жилах забурлила кровь от желания, которого Джесси не понимала. Она отдернула руку, борясь с целым шквалом доселе незнакомых эмоций. Рука Кейт бессильно упала на колени.
– Сэндвичи… – пробормотала Кейт, не глядя потянувшись к корзинке. – Да, нам надо… – неровным голосом произнесла Джесси.
Они избегали встречаться взглядом во время еды. Их обычно непринужденная беседа сейчас обрывалась и приводила в смущение. Когда Кейт случайно задела Джесси за руку, они обе дернулись. Закончив есть, они пошли обратно в город, промолчав всю дорогу. Джесси донесла камеру Кейт до стола Милли.
– Ты придешь на танцы? Пока ты не уехала, – наконец спросила Кейт, когда пришла пора прощаться. Они стояли совсем близко, но не прикасались друг к другу. – Приду, – кивнула Джесси.
– Обещаешь? – свою тревогу Кейт спрятала за улыбкой. О, как же я не хочу, чтобы ты уезжала. – Обещаю, – улыбнулась Джесси в ответ.
Кейт все же дотронулась до нее, слегка проведя пальцами по руке. – Хорошо. Джесси посмотрела Кейт вслед и увидела, как Милли взяла девушку за руку и потащила разговаривать с каким-то местным парнем. В душе Джесси словно что-то разрывалось, хотя она и не понимала почему. Она побрела в гостиницу в сгущающихся сумерках, чувствуя себя одинокой как никогда в жизни.
Глава Восьмая
– Марта! Мы опоздаем, если не поторопимся! Мартин и Кейт нетерпеливо мерили шагами гостиную, нарядные и готовые к выходу из дома. Мартин не хотел пропустить ни минуты вечернего празднества, а Кейт весь день не могла думать ни о чем другом, кроме того, что это последняя ночь, которую Джесси проведет в городе, предчувствуя, как тоскливо станет после отъезда этой женщины и других ковбоев.
– Знаешь, Кейт, раз сегодня вечером на танцы соберется весь город, можно считать, что это будет твой первый выход в свет здесь. – Мартин одобрительно взглянул на дочь. – Ты прекрасно выглядишь, дорогая! Кейт надела вечернее платье цвета темного индиго, которое она, тщательно упаковав, провезла всю дорогу из Бостона в Новую Надежду. Хотя молодые незамужние девушки обычно не отдавали предпочтения темно-синему цвету, Кейт он так нравился, что мать сдалась и позволила носить это платье. Платье было с небольшим вырезом, открывавшим шею и грудь, и приталено спереди, как диктовала последняя мода на Востоке, чтобы подчеркнуть фигуру. Кейт однажды уже надевала это платье, но совсем в другом настроении. Сегодня, одетая в это шуршащее тканью платье, с обнаженными руками в длинных лайковых перчатках, она чувствовала себя женщиной, а не молоденькой девочкой, на которую все глазели на первом балу.
– Вряд ли там будет что-нибудь грандиознее того приема, который вы с мамой устроили на мое семнадцатилетие, – любезно сказала Кейт, – но я с нетерпением жду встречи с моими новыми друзьями. И с Джесси. Больше всего с ней.
– Уверен, что после сегодняшнего вечера у нашей двери появится далеко не один молодой человек, – восторженно воскликнул Мартин, светясь от отцовской гордости.
Кейт улыбнулась ему и слегка пожала плечами, не став развивать эту тему.
Мы этого никогда не узнаем, если не попадем на танцы. Пойду посмотрю, где там мама застряла.
Она оставила отца нетерпеливо поглядывать на часы, а сама поднялась наверх в комнату матери. Марта сидела перед туалетным столиком в полной готовности.
– Мама! Что случилось? Ты плохо себя чувствуешь? – громко спросила она, совершенно не ожидав увидеть страдальческое выражение лица.
– Нет, я не заболела. Всего-навсего напугана, как мне кажется, – Марта слабо улыбнулась. – Вы с отцом так хорошо сюда вписались, словно всю жизнь прожили здесь. Но я, все еще чувствую себя чужой здесь.
– Чужой?! Но ведь наш дом всегда полон гостей, а соседи так приветливы, – возразила Кейт.
– Ох, знаю, знаю. Все на самом деле добры и не откажут в помощи, и, тем не менее, я чувствую себя не на своем месте. Сегодня соберутся все, и мне кажется, я не смогу пойти туда.
– Ты слишком к себе требовательна, мама. – Кейт подошла к матери сочувственно положила руки ей на плечи. – Не нужно спешить. С течением времени ты поймешь, что эти люди ничем не отличаются от твоих знакомых в Бостоне. Ты должна перестать судить о них по одежде и привычкам, которые здесь другие, и разглядеть в них честных и хороших людей. – Она встретилась со взглядом матери в зеркале. – Я не жду, что тебе понравятся сразу все, но думаю, что ты поймешь, что большинство из них могут стать твоими друзьями. Здесь есть совершенно необыкновенные люди! – Да, несомненно, – Марта слегка улыбнулась. Глаза Кейт засверкали огнем.
– Пойдем скорее, пока отец не взорвался окончательно! Она выглядит такой взрослой, и дело не только в этом платье и новой прическе, подумалось Марте. Она мимоходом заметила, что вместо традиционных тугих локонов Кейт просто подняла волосы наверх, оставив на шее лишь несколько завитков. Возможно, эта укладка была слишком смелой, но уверенность, которую излучала дочь, так захватила Марту, что она ничего не сказала про ее волосы. Я еще никогда не видела ее такой счастливой. Да она просто вся сияет. Сегодня она вскружит голову всем местным молодым мужчинам. И мне не стоит мешать ей в этом. Марта поднялась с места и взяла Кейт за руку.
– Это будет чудесный вечер, я уверена. Давай избавим твоего отца от нетерпения.
Она спустилась вслед за дочерью вниз, не чувствуя, однако, заявленной уверенности по поводу грядущего вечера, но твердо намереваясь примириться с ситуацией. Марте стало ясно, что Новая Надежда стала для ее мужа и дочери новым домом.
***
Джесси собрала свою дорожную сумку и поставила ее у подножия кровати. Она собиралась уехать утром, все финансовые дела в банке она уже уладила и осталась на ночь лишь из-за гуляний и танцев. Это была здешняя традиция, отмечать окончание ярмарки, а Джесси воспитали в уважении к традициям, хотя с большинством жителей она не была близко знакома, а лишь здоровалась с ними. К тому же она обещала Кейт, что придет.
При мысли о девушке Джесси невольно улыбнулась. Время, которое они провели вместе, показалось ей куда более волнующим, чем все, что она делала прежде. Да, она любила свое ранчо, и эта земля была ее плотью и кровью, но все же еще ничто не заставляло ее ощущать всю полноту жизни, как присутствие Кейт. Ни с одним человеком она не чувствовала себя так спокойно и в то же время радостно и приподнято. Кейт пробуждала в ней и другие чувства, но, не зная, как это объяснить, Джесси их отбросила.
Она не понимала, почему общение с Кейт казалось ей столь естественным и приятным. Впрочем, это уже было неважно. Совсем скоро она вернется к себе на ранчо и, быть может, вообще больше не увидит Кейт, разве что кивнет в знак приветствия, если вдруг они случайно пересекутся на улице. Эта мысль безотчетно расстроила Джесси. Решив больше не думать ни о чем, кроме предстоящего веселого вечера, она посмотрелась в зеркало над комодом.
Джесси надела черную рубашку, отделанную серебряной нитью на карманах и манжетах, заправив ее в черные штаны в обтяжку. Волосы она не туго перевязала на затылке черной лентой. Изрядно истертая отделка ее кобуры гармонировала с мерцавшими серебряными нитями на рубашке. Выгляжу так, словно первый день на Диком Западе, сокрушаясь, подумала Джесси, но не то, что бы ей это было неприятно. Она взяла свою черную стетсоновскую шляпу и вышла из номера.
Шум праздника Джесси услышала за несколько кварталов. Люди высыпали на улицу из переполненного дома собраний, из распахнутых двойных дверей которого, раздавалась громкая музыка и сдержанный рев множества голосов. Джесси боком протиснулась сквозь толпу, кивая и бросая "привет" ковбоям, с которыми была знакома, и горожанам, которых узнавала в лицо. Оказавшись внутри просторного помещения, под завязку набитого народом, она стала медленно ходить вдоль стен. В центре зала люди стояли, толканись, болтали, а некоторые танцевали под зажигательную мелодию, которую выдавали несколько скрипачей.