– Вот уж это неизвестно! – отчеканила Илна. – Ты не знаешь, что тебя там ждет, и не можешь даже догадываться, кто и что может там пригодиться!
– Зато точно знаю, что там опасно! – маг страдальчески поморщился.
– Здесь тоже опасно, – мягко проговорил брат Ласти, и готовая сорваться на крик Илна замерла, сжав кулаки. – «Морские люди» лезут на берег, Стена трясется под ударами Хаоса. А мы, вместо того, чтобы объединиться, продолжаем резать друг друга… Помоги немощному в печали его, и укрепитесь вы оба – сказано в Книге Предписаний, и против заповедей Творца-Порядка я не пойду. Кем бы ни считали Хорста из Линорана остальные, для меня он – просто слепой человек, бросить которого я не могу.
«И точно, – подумала Илна, – об его незрячести мы и забыли».
– И я не могу, – Альфи кашлянул, а когда пошевелился, то лицо его исказила гримаса боли. – Я с вами, господин, с самого Карни, от лиходеев всяких оберегал, меч не раз обнажал. И не ради того, чтобы остаться в этой дыре. Нет, я пойду до конца, клянусь мошонкой Хаоса…
Для наемника это была невероятно длинная речь и, произнеся ее, он тяжело запыхтел.
– Мы пойдем с тобой, – сказала Илна. – Хочешь ты этого или нет, но избавиться от нас ты не сможешь.
– Но тогда ваши смерти будут на моей совести! – отчаянно выкрикнул Хорст.
– На нашей, – кивнул брат Ласти, – мы сами выбрали этот путь.
– Сами, – эхом повторил наемник и огладил потную лысину.
– Мы, – улыбнулась дочь редара.
– Владыка-Порядок свидетель, я пытался отговорить вас, – маг поднял руки, точно собираясь махнуть ими. Подержал, а потом опустил. – И очень рад, что не сумел.
Свеча, догоревшая до основания, зашипела и погасла, оставив людей в полной темноте.
Хозяин караван-сарая тряс пузом, угодливо улыбался и кланялся, чуть ли не приседал, и в голосе его звучало огорчение:
– Ай, дорогие гости, зачем покидаете? Жили бы дальше, я бы сам вам деньги платил, видят все Порядочные.
– Спасибо, но нам пора, – прервала Илна поток излияний и, сунув толстяку серебряную монету с изображением хана, вышла во двор.
Тут ее ждали – Альфи с мученической миной на похудевшем лице, безмятежно улыбающийся брат Ласти, и Хорст, подставивший лицо восходящему солнцу.
– В порт? – спросила дочь редара.
– Пусть они идут, – сказал маг, – все равно долго будут ковылять. А мы пока с тобой прогуляемся.
– Хорошо, – Илна посмотрела на него с недоумением, взяла за руку, положила ее себе на плечо.
За воротами караван-сарая их встретил Ил-Бурзум, шумный и пыльный, напоминающий громадный рынок. Бросились к прохожим уличные торговцы, замелькали перед глазами разноцветные халаты.
– Отойди! – девушка шуганула назойливого попрошайку, канючащего что-то о собственной слепоте, и неторопливо пошла вперед, лавируя среди толпы.
– А ведь на его месте мог оказаться я, – со странной интонацией проговорил Хорст. – Не спеши…
Из харчевен и караван-сараев текли пряные, жирные запахи, собаки дрались около груды отбросов, на перекрестке седобородый дед вопил что-то немелодичное, терзая струны необычайно широких гуслей.
– Сказание об Исходе, – заметил Хорст, – давно я его не слышал. А здесь, если не ошибаюсь, сапожная мастерская? Постоим немного…
Илна остановилась, с подозрением глянула на дверь в полутемный подвальчик, откуда тянуло запахом кожи и клея, доносился негромкий перестук молоточков и сердитые окрики.
– Вай, госпожа? Золото не желаешь? – перед девушкой возник смуглый усач в драном халате.
Сверкнули белоснежные зубы, блеснули украшения из желтого металла, разложенные на широком, подвешенном за ремень на шею лотке.
– Если это золото, то ты – сам Порядочный Марди, – сказала Илна. – Иди, не позорься.
Усач пробормотал что-то на степном наречии и исчез в толпе, Хорст вздохнул и сжал ее плечо:
– Пойдем дальше.
Они шагали мимо лавок, где торговали халатами и посудой, оружием и хлебом, мимо конского рынка, над которым колыхалось густое облако из лошадиного пота и людских ругательств.
Прошли базарную площадь, возносящийся над соседними домами куб главного храма Ил-Бурзума, в котором было тихо и спокойно. Миновали улицу, занятую ювелирными мастерскими. Мнущиеся у дверей охранники проводили парочку удивленными взглядами.
Когда Хорст просил остановиться, а случалось это нередко, Илна ждала, глядела на замершего неподвижно мага и думала, зачем именно понадобилась ему эта странная прогулка?
И лишь у бедной харчевни, где грязные люди в рваных халатах хватали пальцами жирный плов, а от кухонного чада слезились глаза, она поняла: Хорст впитывал в себя звуки и запахи, запоминал и одновременно прощался, и не просто с Ил-Бурзумом, а вообще с людьми.
Уроженец Линорана, помимо собственной воли ставший Сыном Порядка, не надеялся вернуться на Полуостров.
В этот момент дочь редара пожалела, что захотела плыть с ним.
Они прошли берегом реки, желтой и пахнущей болотом, и через короткий переулок выбрались на центральную площадь, где уперлись в громадную, воняющую и болтающую толпу.
В центре ее виднелась груда хвороста, торчащие из нее столбы и надрывающийся с помоста человек в халате цветов ханского герба.
– Ты хоть слово понимаешь из того, что он говорит? – спросила Илна, вытягивая шею, чтобы разглядеть хоть что-нибудь.
– Э… госпожа, – неожиданно обернулся стоящий рядом старичок, бородатый и морщинистый. – Приказ хана читает… Нехороших людей жечь будут… Тех, кто вере Утешителя-Порядка противен…
И старичок осенил себя знаком Куба.
– А кого именно, почтенный? – спросил Хорст.
– Тех, кто себя режет… Тех, кто в Сына Порядка верит… Забери их проклятые души Хаос!
– И здесь то же самое, – бывший сапожник вздрогнул, как будто его хлестнули кнутом. – Пойдем. Здесь мне делать больше нечего.
Что именно он имеет в виду под словом «здесь», Илна спросить не осмелилась.
Через воняющие рыбой и мокрым деревом кривые улочки они выбрались к порту. Неторопливо дошагали до покачивающегося у причала бирюзового корабля, около которого стояли Альфи и брат Ласти.
– Ждут, – ухмыльнулся наемник и кивнул в сторону переброшенных на берег сходней.
– Они всегда держат слово, – проговорил Хорст. – Пойдемте.
Стоило Илне вступить на широкую доску, как у борта появился фреалсинни.
Узкоплечий для своего роста, он выглядел пугалом, на которое повесили балахон служителя. В гриве черных волос выделялись зеленые прядки, похожие на пучки водорослей, прозрачные глаза смотрели равнодушно.
– Прошу на борт, – скорее пропел, чем проговорил чужак. – Мы готовы поднять якорь.
– А нас точно выпустят из гавани? – спросил Альфи.
– Обязательно, – кивнул фреалсинни. – Капитан еще вчера вечером договорился с главным из людей, а прорицатель уловил, что линии мира сегодня благоприятны для выхода в море…
Илна недоуменно моргнула, брат Ласти осенил себя знаком Куба, и только Хорст спокойно кивнул.
– Хорошо, – сказал он. – Когда мы отправляемся?
– Сейчас, – фреалсинни хлопнул в ладоши, и на палубе непонятно откуда появилось множество его сородичей.
Они перемещались плавно и неторопливо, длинные балахоны должны были стеснять их движения, но все на корабле происходило почему-то с невероятной скоростью.
Завертелся якорный ворот, загрохотала цепь, на носовой мачте с шорохом развернулись белоснежные, как лебединые крылья, паруса. Колыхнулась, зашумела за бортом вода, и берег потихоньку начал удаляться.
– Клянусь мошонкой Хаоса, это магия, – заявил Альфи, вцепившийся здоровой рукой в борт.
– Всего лишь умение и выучка, – отозвался фреалсинни с непонятной улыбкой.
Громадный корабль развернулся кормой к городу, и на башнях, ограничивающих выход в море, началась суета. В воду полетели какие-то горшки, привязанные к длинным веревкам.
– Это еще что? – удивилась Илна.
– Крысиная отрава, – пояснил наемник. – На тот случай, если на дне у решетки затаились «морские люди». Они от нее дохнут, как мухи в мороз, так что едва почуют, разбегаются.
Горшки перестали падать, вода между башнями потемнела, завоняла гадостно. Решетка, склепанная из толстенных полос металла, медленно, с надрывным скрежетом поползла в сторону.
– А где ваш рулевой? – брат Ласти оглянулся на корму, где никого не было.
– Капитан слушает прорицателя, и им не нужны глаза, чтобы видеть, – сказал фреалсинни.
Корабль вошел в проем между башнями точно посередине, поплыли мимо серые, изрытые временем и оружием «морских людей» стены.
– Легкого пути! – заорал кто-то с правой башни. – Возвращайтесь к нам, зеленые дылды!
Илна покосилась на фреалсинни, ожидая увидеть на его лице обиду, но высокий чужак лишь улыбнулся.
Глава 12. Пределы Хаоса.
В море тоже можно ориентироваться по запахам – это Хорст понял еще вчера, в первый день на борту корабля фреалсинни.
Глава 12. Пределы Хаоса.
В море тоже можно ориентироваться по запахам – это Хорст понял еще вчера, в первый день на борту корабля фреалсинни.
У берега вода чуть пованивала тухлятиной, тяжелыми волнами накатывал запах гниющих водорослей. Сегодня, когда судно шло далеко от суши, ветер щекотал нос легким ароматом соли и воды.
– Никак не могу привыкнуть, – стоящая рядом Илна пошевелилась. – Эти светящиеся доски, гобелены на стенах…
– Привыкай, – сказал Хорст, вслушиваясь в гудение удерживающих паруса канатов. – Больше ничего не остается.
Людей поселили в отдельной каюте где-то на корме, где точно – узнать не было возможности. Круглое помещение оказалось лишено окон, а спускаться в него и выходить на палубу удавалось только в присутствии фреалсинни.
Лишь при них в одной из стен возникала дверь.
Счастье еще, что гостей навещали довольно часто, а просьбу вывести подышать свежим воздухом исполняли охотно.
– Это уже точно. Я… – дочь редара поспешно замолкла, когда снизу, из-под палубы донесся полный муки рев.
Хорст улыбнулся, вспоминая, как вчера рассказывал спутникам про двойственную природу фреалсинни. Тогда магу показалось, что хотя его и выслушали, не перебивая, до конца не поверили.
Решили, наверное, что чудище, на котором сражался капитан – порождение магии нелюдей.
– Что там происходит? – спросил Хорст, когда рев стих и на смену ему пришел протяжный скрип.
– Открывается тот большой люк, что на носу, – ответила Илна, – как в день боя, из него выезжает капитан на своем аллэ’виллаэ.
– Целый капитан, проще говоря, – поправил Хорст.
– Да, а за ним еще и еще… – в голосе девушки зазвучало потрясение. – И у всех на головах какие-то венки, а одежды нет вовсе…
Палуба содрогалась, толстые уродливые чудовища, похожие на покрытых чешуей свиней, вышагивали важно, как дрессированные лошади, неподвижно возвышались на их спинах кори’виллаэ.
Раздетые, тощие и костлявые, они куда меньше напоминали людей, скорее каких-то чудных бледных ящериц, по недоразумению обзаведшихся волосами на голове и человеческими лицами.
Аллэ’виллаэ капитана проревел что-то, остальные выстроились в два ряда, образовав что-то вроде коридора от люка к борту.
– Ой! – когда на палубу выбралось следующее чудовище, Илна не сразу поняла, что его «наездник» мертв.
Он сидел прямо, но незрячие глаза смотрели не мигая, а в боку зияла глубокая рана, в которой белели обломки костей.
– Что там такое? – забеспокоился Хорст.
– Вышел один из тех, кого убили в бою с «морскими людьми», – ответила девушка, глядя как «свинья» с мертвым наездником шагает к борту.
Капитан махнул рукой, несколько фреалсинни поднесли ко рту блестящие штуковины, похожие на причудливо изогнутые трубы, и над волнами поплыл мелодичный, очень печальный вой.
«Свинья» поднялась на задние ноги и прыгнула через борт. Раздался плеск, в стороны полетели блестящие брызги. Вскипели тысячи белесых пузырьков, морская гладь сомкнулась.
Илна ощутила, как перехватывает горло: вот так просто – и в воду?
С удивлением она смотрела, как топят себя прочие аллэ’виллаэ, чьи «наездники» погибли в гавани Ил-Бурзума. Хорст стоял рядом мрачный и неподвижный, как статуя бога холиастов, и только учащенное дыхание выдавало, что бывший сапожник взволнован.
– Все, – сказала Илна, когда последний из погибших скрылся в волнах, а рев труб стих. – Зачем они так?
– Вы тоже хороните своих мертвых, – отозвался капитан, заставив девушку вздрогнуть, и его аллэ’виллаэ сделал несколько шагов к людям.
– Но эти же… они… – Илна ткнула в безглазую морду «свиньи», – еще живы!
– Если кори’виллаэ погиб, то его нижняя половина обречена, – покачал головой фреалсинни. – Как отрубленная от твоего тела рука или нога, она попросту сгниет, превратится в груду тухлого мяса.
– Мне очень жаль, – Хорст делал небольшой шаг вперед. – Если бы я не поднялся на борт, «морские люди» не напали бы на ваш корабль, и ваши товарищи не погибли…
– Не говори ерунды, человек, – в мелодичном голосе капитана появились сердитые нотки. – Смерть каждого взвешена и определена на небесах задолго до рождения, и даже Сын Порядка не в силах заставить кого-либо умереть раньше срока…
Фреалсинни помолчал, глядя куда-то в морскую даль, а потом вновь посмотрел на людей.
– Идите вниз, – сказал он, – скоро вам принесут обед…
– Да, конечно, – кивнула Илна.
Капитан, тяжело топая по палубе, отошел, а рядом с людьми появился молодой фреалсинни, точнее – его кори’виллаэ.
– Прошу за мной, – пропел он, тряхнув волосами, рыжими, как у Хорста.
Они прошли на корму, к открытому прямоугольному люку. Спустившись по уходящим вниз, в полутьму ступеням, оказались в узком коридоре с очень высоким потолком, отдельные доски в котором излучали мягкий желтый свет.
Фреалсинни повернул не туда, куда ожидала Илна, но через десяток шагов остановился перед возникшей в стене дверью. Толкнул, и она со скрипом отошла в сторону.
– Ага, вернулись, – пробурчал лежащий на лавке Альфи. – И чего там, снаружи, хорошего?
– Ничего, море да небо, – ответила Илна, глядя, как закрывшаяся за ними дверь сливается с висящим на стене гобеленом.
Качнулись разлапистые деревья с черными стволами, колыхнули чашечками крупные золотые цветы, и следы того, что тут был проход, исчезли.
– Вновь чувствую себя в темнице, – хмыкнул наемник, – пусть даже в темнице со всеми удобствами. Пока вас не было, опять эти приходили, зеленые, поили меня всякой дрянью, раны мазали…
Альфи все еще лихорадило, но благодаря заботам лекарей-фреалсинни болезненная желтизна сошла с его лица, а рана на ноге перестала гноиться.
– А мы похороны видели, – сказал Хорст, усаживаясь в кресло, обтянутое розовой, неприятно блестящей кожей. – Тех, кто погиб тогда, в Ил-Бурзуме, фреалсинни в море отправили.
– Да примет их души Творец-Порядок, – вздохнул из угла брат Ласти.
После отплытия его одолела морская болезнь, и хотя к сегодняшнему дню она слегка отступила, выглядел служитель чуть менее зеленым, чем хозяева корабля, и таким же худым.
За стеной заскрипело, словно там сошел с ума сверчок размером с собаку, в гобелене появилась дверь.
– Обед, – шагнувший в каюту фреалсинни держал в одной руке большую серебряную миску с плоским дном, а в другой – пузатый кувшин.
Брат Ласти позеленел еще больше и отвернулся к стене, зато Альфи выразительно причмокнул и принялся слезать с лавки.
Хорст понимал, что находится в темноте. Не в той, какую слепцы носят с собой, а в обычной, в которой теряют зрение все, и люди, и красноглазые холиасты, и даже фреалсинни.
Тьма пахла вытершимися шкурами, мускусом и немного вином, она негромко посапывала, но разговаривать пока не желала.
Хорст ждал, вспоминая, как совсем недавно в каюту заглянул молодой фреалсинни и сказал, что с Сыном Порядка хочет встретиться прорицатель. Потом они долго шли переходами корабля, не раз поворачивали, спускались по узким лестницам, проходили через двери.
И сейчас бывший сапожник не мог сказать, в какой части громадного судна находится.
– Вот ты какой, – тьма родила голос, такой же певучий, как у всех фреалсинни, но куда более низкий, – когда смотришь глазами, твоя внешность не впечатляет и уж тем более не ужасает…
– И это хорошо, – кивнул Хорст. – Меня не радует, когда от моего вида можно испугаться. К сожалению, я не могу разглядеть, каков ты из себя, так что извини, ответной похвалы не дождешься.
Тьма негромко хмыкнула.
– Ты хорошо понимаешь, что только из-за моего решения мы снялись с якоря и отправились на восток, – заявила она, и в голосе ее задрожали струны опаски. – И сегодня я захотел оценить, правильно ли поступил, стоит ли человек по имени Хорст того, чтобы ради него рисковать?
– И что ты думаешь?
– Пока не знаю, – прорицатель хмыкнул еще раз. – Пока не вижу. Если хочешь – спроси меня о чем-нибудь, это в любом случае поможет убить время…
Бывший сапожник пожал плечами, поскреб шрам на щеке:
– Как вы хороните своих, если моря нет под рукой? Закапываете?
– Нет, – судя по тону, фреалсинни улыбнулся. – Обычно умерших сжигают на кострах. В наших телах не так много влаги, как в ваших, поэтому горят они много лучше, даже аллэ’виллаэ.
– Надо же, – Хорст кивнул, понимая, что до погребальных обрядов чужаков ему нет никакого дела. – А каково это – быть прорицателем? Не спрашивай только в ответ – каково быть мной. Все равно я не найду слов, чтобы ответить.
На этот раз темнота молчала долго и так основательно, что бывший сапожник начал думать – не остался ли он в одиночестве.
– Как можно тебе ответить? – в музыкальном голосе фреалсинни прозвучала тоска. – Месяцами не видеть неба, вообще света, сидеть в темноте, охраняя дар, как скупец – драгоценности, метаться взбесившимся пауком по линиям мира, выискивая те, что безопасны, шарахаться от воронок судьбы и темных облаков неведомого, рассматривать то, что не замечают другие, разговаривать на расстоянии, смотреть чужими глазами – кто-то назовет это жизнью. Я не назову.