– Как заговорил? – Панольф нацедил из кувшина в кружку, отхлебнул и сморщился. – А что, если мы приехали оборонять Стену?
Командор переступил с ноги на ногу, дернулись уголки рта на неестественно бледном лице.
– Это что, шутка?
– Нет, – ответила Анитра. – Это правда. Хаос напирает, мы чувствуем это много лучше обычных людей, как и то, что без помощи вам не устоять. А если Стена будет прорвана, то погибнут все.
– Клянусь Владыкой-Порядком… – командор выглядел растерянным, насколько это возможно для редара Ордена. – Среди послушников ходили слухи, что в Цитадель приехал кто-то из магов… но я не верил.
– Уж поверь, – промурлыкал Панольф, протягивая руку к кувшину.
– Хорошо, – судя по блеснувшим глазам, командор принял решение. – Живите пока здесь, будьте моими гостями. А я сегодня же отправлю гонца к магистру. Пусть он решает, что делать с вами.
– Глава Ордена будет очень рад нам, – Анитра улыбнулась так, что редар отступил на шаг. – Это я обещаю.
Степь к северу от пологих холмов выглядела так, будто по ней прошелся чудовищной силы пожар. Трава кое-где пробилась сквозь черную спекшуюся корку, но только у самого края.
– Однако, – сказал Прир-Ак, старейшина рода Золотой Выдры, и остановил коня.
– Да, клянусь Победителем-Порядком, – поддержал его молодой Вук-Нал, сдвигая на лоб шапку и чеша затылок.
– Странно выглядит, – заметил Прир-Ак, судорожно пытаясь вспомнить, видел ли он за шесть с лишним десятков лет жизни что-нибудь подобное.
По всему выходило, что не видел.
Вук-Нал промолчал, только кивнул и принялся чесать вихрастый затылок еще ожесточеннее.
Старейшина и молодой воин отделились от родственников три дня назад, когда кибитки Золотой Выдры остановились у Глубокого оврага. «Идите, – сказал тогда вождь, – пусть зоркие глаза и зрелый ум вместе оценят, стоит ли кочевать там, где, если верить разошедшимся с зимы слухам, поселились неведомые чудовища».
Вук-Нал тогда раздулся от гордости, что выбрали именно его, а Прир-Ак покачал головой и подумал, что слухи просто так на свет не являются.
Сам старейшина чудовищ не видел, но о сгинувшем неведомо куда роде Серебряного Оленя слышал, да и прикатившуюся с севера больше месяца назад дрожь земли ощутил вместе с остальными.
Поэтому в путь он отправился с тяжелым сердцем.
– Что делать будем? – спросил Вук-Нал, отрывая Прир-Ака от размышлений.
– Смотреть и думать, – ответил тот, дергая поводья. – Пожарище опасности не таит, если это просто пожарище…
Кони шли вперед неохотно, фыркали, норовили взбрыкнуть.
– Что с тобой такое, клянусь Победителем-Порядком? – выкрикнул разозлившийся Вук-Нал, вскидывая плетку, и замер, уставившись в землю. – Кости, разрази меня Хаос, кости…
– Очень много костей, – добавил подслеповато сощурившийся Прир-Ак.
Обглоданные зверьем и птицами, выбеленные ветрами и дождями, скелеты и их части лежали вдоль края пепелища, и среди тусклой желтизны там и сям блестели куски металла, точно осколки разбившегося тут громадного зеркала.
– Топоры? – удивился Вук-Нал, свешиваясь с седла. – Но это…
– Не оружие людей, – тихо проговорил старейшина, заставив молодого воина умолкнуть. – И это не люди.
Костяки были слишком короткими для человеческих, зато руки их казались необычайно длинными.
– Холиасты, – Вук-Нал оглянулся, в темных узких глазах блеснула тревога. – Что они тут делали?
– Сражались, если я что-нибудь понимаю, а вот с кем… – Прир-Ак пригляделся и ощутил, как холодок ползет по спине.
Среди останков горцев попадались и конские, многие были раздроблены страшной силы ударами, конечности и черепа порой валялись отдельно, а топоры из прочнейшей стали казались погнутыми.
Кто же способен сотворить такое?
– Когда случилась битва? – Вук-Нал вновь потянулся к затылку. – Почему мы о ней ничего не знаем? Ведь их тут много, несколько тысяч, а смотрятся так, будто лежат много месяцев…
Эту странность Прир-Ак тоже отметил – скелеты выглядели старыми.
– Не знаю, – проговорил старейшина, – но нравится это мне все меньше и меньше.
– И мне, – Вук-Нал осенил себя знаком Куба.
Ветер принес воющий, едва слышный звук, похожий на стон, и степняки одновременно повернули головы. Молодой воин неожиданно громко икнул, а старейшина ощутил, как седые волосы у него на затылке поднимаются, будто иглы у рассерженного дикобраза.
По пожарищу, вздымая облачка пепла, брел человек ростом с высокое дерево, глаза его светились злым пурпуром. Вслед за великаном толпой плелись холиасты, и лезвия их топоров покрывала черная слизь
– Они… эээ… прозрачные, – сказал Вук-Нал, пытаясь справиться с лязгающими зубами. – П-призраки…
– Избавь нас от такого Победитель-Порядок, – Прир-Ак нахмурился, обнаружив, что руки его позорно дрожат.
Видение заколебалось, начало расплываться. Снизу, из-под земли донесся протяжный, унылый вздох, и все исчезло, только потревоженный пепел остался висеть в воздухе.
– Вот что святой Куб творит, – проговорил старейшина истово.
– А ты уверен, что это он? – Вук-Нал икнул еще раз и стыдливо прикрыл рот ладонью.
Прир-Ак не стал врать.
– Нет, – мрачно сказал он. – Кажется мне, что этих призраков молитвами не испугаешь. Поехали, посмотрим вблизи, что это за пепел.
Кони идти дальше отказались, уперлись всеми копытами, а в ответ на удары плети только укоризненно зафыркали.
– Придется идти, – Прир-Ак закряхтел и принялся слезать с седла. – Ты оставайся здесь.
– Хорошо, – кивнул Вук-Нал, даже не пытаясь скрыть облегчение.
Старейшина постоял несколько мгновений, что-то бурча себе под нос и глядя на пепелище, а потом решительно шагнул вперед.
Сердце колотилось как в молодости, когда вместе с побратимом отправился красть коней в соседний род, ноги подгибались, а горький запах пожарища забивал дыхание, заставлял судорожно вздыматься грудь.
Прир-Ак старался идти осторожно, но то и дело наступал на чьи-то останки. Кости погибших хрустели, точно сухие ветки.
Шагов за десять до пепелища старейшина понял, что дальше идти не в силах. Непонятно откуда навалился дикий ужас, сознание помутилось, на краю взгляда замелькали туманные фигуры.
Большого труда стоило просто оставаться на месте.
– Нет, я не побегу! – прохрипел Прир-Ак, медленно, шаг за шагом, отступая. – Со мной Победитель-Порядок, и все Порядочные его…
– …рядочные, рядочные, – шептало в уши непонятно откуда взявшееся посреди степи эхо.
Так, пятясь, дошел до коня, и только уткнувшись спиной в его теплый бок, понял, что все закончилось – ужас исчез, как суслик, заметивший в небе силуэт коршуна, и руки больше не тряслись.
– Ну как? – спросил Вук-Нал. – Мне показалось…
– Неважно, что тебе почудилось, парень, – Прир-Ак спешно полез в седло. – Мы убираемся отсюда и как можно скорее! И пока я жив, ни один человек из нашего рода не ступит на эту проклятую землю!
Ударили копыта, всадники развернули скакунов и помчались на юг, за холмы. Топот стих вдали и над растревоженным пепелищем вновь завыл ветер, заколыхались призрачные силуэты.
Каменный алтарь изображал священный Куб, но больше напоминал обыкновенный валун, который долго и упорно скребли чем-то твердым, пытаясь стесать неровности.
– Вот тут мы молимся, – гордо сообщил наряженный в когда-то серый, а ныне просто грязный кафтан коротышка, отзывающийся на имя Тальф и являющийся старостой небольшого приречного селения.
– Э… а храм? Служители? – брат Ласти со скорбной миной оглядел поляну, в центре которой располагался алтарь.
– А что это? – поинтересовался Тальф, наивно хлопая глазами, а Вортей, тот самый седой охотник, первым встретивший гостей вчера, поскреб выпирающую под рубахой лохматую грудь.
– У нас Владыке-Порядку молятся в особых домах, – пояснил Хорст. – И руководят этим особые люди.
– Да? А зачем? – Вортей нахмурился. – Он же всех и так слышит.
Вчера от приглашения в гости удалось отказаться, но сегодня с рассветом к кораблю заявился улыбающийся старейшина, мрачный Вортей и еще полдюжины местных жителей.
Сейчас они шагали позади гостей, без особого удивления поглядывая на увязавшихся с людьми фреалсинни.
– Ладно, в каждой деревне свои песни, – поспешил вмешаться миролюбивый староста. – Чего спорить? Пойдемте лучше, а на пиру все без нас съедят.
Протоптанная тропинка, ведущая от алтаря, вывела к берегу реки и запетляла вдоль него. По левую руку открылось засеянное пшеницей поле, а за ним одинаковые, крытые соломой хижины.
Ветер донес собачий лай, запах дыма и аромат жареного мяса.
– Псов мы заперли, – сообщил старейшина, – а то покусают еще, оглоеды…
– Это хорошо, клянусь мошонкой Хаоса, – кивнул Альфи и убрал ладонь с рукояти меча.
Дым поднимался от разведенного у крайнего дома костра, над углями шипела, истекая жиром, насаженная на вертел кабанья туша. Лежали бревна, на которых, судя по всему, полагалось сидеть, и под охраной солидных, похожих на Вортея мужиков стояли высокие кувшины.
Ветер донес собачий лай, запах дыма и аромат жареного мяса.
– Псов мы заперли, – сообщил старейшина, – а то покусают еще, оглоеды…
– Это хорошо, клянусь мошонкой Хаоса, – кивнул Альфи и убрал ладонь с рукояти меча.
Дым поднимался от разведенного у крайнего дома костра, над углями шипела, истекая жиром, насаженная на вертел кабанья туша. Лежали бревна, на которых, судя по всему, полагалось сидеть, и под охраной солидных, похожих на Вортея мужиков стояли высокие кувшины.
Хорст еще за десяток шагов определил, что в них брага.
– Попотчуем же гостей! – гаркнул старейшина.
– Попотчуем! – ответили десятки сильных голосов.
Хорст услышал приближающиеся шаги, напрягся, но его всего лишь подхватили под руки и куда-то потащили. Рядом вскрикнула Илна, но не испуганно, а скорее удивленно.
Бывшего сапожника аккуратно усадили на что-то твердое, шишковатое, сунули в руку кружку с источающим кислый запах напитком.
– За гостей! – провозгласил оказавшийся рядом старейшина. – Да будет доволен ими Порядок!
– Ура! Да будет! Наливай по второй! – без особой стройности отозвались с разных сторон.
Хорст отхлебнул из кружки и едва не поперхнулся – брага оказалась настолько крепкой, что драла горло, как кошка – дерево. В глотку пролезла с трудом, тяжело плюхнулась в желудок, там разгорелось тепло.
– Заесть, заесть, – пробормотал староста, и Хорст почувствовал, как в руку ему кладут что-то жирное, горячее.
Не такой уж и маленький кусок жареного мяса сжевал в один миг, после чего спокойно допил то, что оставалось в кружке.
Со всех сторон орали невнятные здравицы, ржали в полный голос, слышался хруст костей и плеск браги в кружках. Волнами накатывали запахи хмельного, пота и горелого мяса.
Жители поселка, не имеющего даже имени, пировать умели.
– Почтенный, – Хорст наклонился к старосте, шумно обгладывающему кость, – тогда, у алтаря Владыки-Порядка, ты упоминал песни. Нельзя ли послушать, что поют у вас о давних временах?
Тальф важно засопел, вытер жирные руки прямо о траву.
– Хорошо, – проговорил он. – Никто в нашей деревне не ведает сказания лучше меня. Итак, слушай: вначале был только Хаос, могутный, необоримый, и в глубинах его появилось нечто…
Хорст вздохнул и остро пожалел, что не видит, где стоят посудины с брагой.
Староста гордо вещал о создании первых людей (если верить ему, Порядок сотворил их прямо тут, за соседним холмом), о том, как они начали расселяться в разные стороны.
– И родил Адрон Ратильфа и Кадри, и пошли они вверх по долине Светлой реки, – бубнил занудливый голос, – и основали там первый город, окрестив его в честь сестры своей…
Хорст слушал, и мысли его упорно возвращались к тому дню, когда в душном и пыльном шатре прорицатель пообещал, что зрение к бывшему сапожнику вернется в тот момент, когда он встретит предков.
Долгое время Хорст думал, что предсказание если и сбудется, то после смерти – когда еще увидишь пращуров?
Он почти смирился со слепотой, с тем, что будет ходить в темноте до конца дней. И только вчера дикая, безумная надежда зародилась в душе, заставила сердце сбиться с ритма.
Хорст очень хотел поверить в то, что здесь, в землях Прародины, о которой на Полуострове даже в сказках не осталось воспоминаний, найдется тот, кто вернет ему зрение, и в то же время до боли в сердце боялся обнаружить, что исцеление на самом деле невозможно.
Староста болтал без устали, селяне не обращали на него внимания, и пир продолжался как ни в чем не бывало. Илну, судя по веселым возгласам, взяли в осаду молодые парни, брат Ласти объяснял захмелевшим мужикам что-то относительно истинной веры. Альфи и фреалсинни слышно не было.
– И в тот год, когда снег зимой пал на долгие месяцы до самого берега, родил Ратильф близнецов Сигмона и Эрнона, и сильный голод случился тогда по всем землям, и многие возмущались…
– Еще бы, – негромко пробормотал Хорст, но староста этого не заметил. Он продолжил увлеченно рассказывать, как злокозненные близнецы выросли, собрали вокруг себя недовольных и увели их на север, через горы, до того момента считавшиеся неприступными…
Оставшиеся на старом месте долгое время полагали беглецов погибшими, пока к берегам около Светлой реки не прибило первый корабль.
– И когда это случилось? – спросил Хорст, пытаясь завершить бесконечный рассказ.
– Веков эдак с пять назад, – подумав, сказал Тальф. – Тогда мы поняли, что потомки Сигмона и Эрнона уцелели.
– А сами вы что, в море не ходите? – вмешался в разговор Альфи.
– За рыбой только, – староста потянулся и налил себе еще браги. – Чего там еще делать-то?
– А Хаос? Как вы отражаете его наступление? – в голосе наемника звучали недоверчивые нотки.
– Молитвами отгоняем дурные помыслы… – несколько удивленно отозвался Тальф.
– А фиолетовый туман? Чудовища Хаоса? – терпеливо поинтересовался бывший сапожник.
– У нас такого нет, слава Порядку. Кто в горы поднимался, говорят, что на другой стороне что-то лиловое светится, но так до нас не доходит…
Изумление, смешанное с завистью испытал Хорст, когда понял, что обитатели Прародины слыхом не слыхивали о вторжении Хаоса в этот мир, что от залившей все земли к северу пакости их лучше любой Стены защитили горы.
– У вас тут тоже что-то вроде Полуострова, – вздохнул Альфи, – только Ордена не надо. А князья свои есть?
– Как же им не быть, – староста гордо хмыкнул. – У нас все как надо – князь в Старолье, и маг при нем…
– Маг? – Хорст ощутил, как сердце вздрогнуло. – Ты расскажешь нам, как добраться до него?
Надежда обрела четкие очертания – магическое повреждение сможет излечить лишь тот, кто знаком с колдовством не понаслышке.
– Конечно, – кивнул староста. – Но это потом. А сейчас – выпьем!
Отказываться никто и не подумал.
Тьма пахла вином, пылью, и совсем немного – мускусом, а голос того, кто прятался в ней, звучал немного растерянно.
– Ты уверен, Сын Порядка, что хочешь сойти на берег здесь? – спросил прорицатель.
– Да, – ответил Хорст. – Даже если местные маги не смогут вернуть мне зрение, то через горы я попробую пройти в земли Хаоса и там исполнить то, что должен.
– Судьба, окутывающая тебя словно крыльями, темна даже для меня, – это признание далось фреалсинни с трудом. – Но ты отважен, а перед смелостью отступает даже злой рок…
Хорст улыбнулся, вспоминая, как не раз трясся от страха, как пугался чуть ли не до мокрых штанов.
– Посмотрим, – сказал он, – насколько хватит этой храбрости.
– Ну раз решил – иди… – в темноте зашуршало, будто тряхнули мешок с соломой. – Помочь я тебе не могу ничем. Разве что пожелать удачи. Будь смел и… прощай.
– Прощай и ты, – Хорст повернулся, услышал, как скрипнула перед ним дверь, уловил легкие шаги.
Нащупал руку проводника и двинулся вслед за фреалсинни – вперед и вверх, по внутренностям громадного корабля. Они миновали длинный коридор, под полом которого волновались и ревели аллэ'виллаэ, поднялись по скрипучей лестнице и оказались на палубе.
Бывший сапожник уловил запахи свежей смолы и соленой воды.
– Покидаете нас, – в хриплом голосе капитана прозвучало нескрываемое облегчение.
– Горы на судне не переплыть, – ответил уроженец Линорана. – Желаю вам удачно вернуться домой.
– И вам… – капитан замялся. – Хотя не верю в такое возвращение.
Илна взяла Хорста за руку и повела туда, где через борт была переброшена веревочная лестница. Люди по одному спустились в лодку и гребцы-фреалсинни налегли на весла.
Вода забурлила под плоским днищем.
– Ты знаешь, – сказала Илна негромко, – тогда в Ил-Бурзуме, я боялась подниматься на борт, а сейчас мне не хочется покидать корабль…
– К хорошему быстро привыкаешь, – ответил Хорст. – Куда лучше лежать на лавке в каюте, чем бить ноги или отсиживать задницу в седле.
Нос лодки с хрустом вошел в прибрежные тростники, и маленькое суденышко остановилось.
– Легкого пути, – зазвучали напевные голоса с разных сторон.
– Спасибо, и вам того же, – ответил Хорст и, опираясь на руку Илны, зашагал через лавки.
На берегу их ждал хмурый Вортей, вызвавшийся быть проводником, и четыре набитых провизией мешка.
Насчет еды староста не поскупился, а вот лошадей, которых в селении имелось чуть больше десятка, для чужаков пожалел. Нашел отговорку, что ходить под седлом его кони все равно не обучены.
Хорст взвесил доставшийся ему мешок на руке, хмыкнул и повесил на плечо. Услышал, как недовольно закряхтел брат Ласти.
– Готовы? – мрачно спросил Вортей.
– Да, клянусь Творцом-Порядком, – ответила Илна. – А далеко ли идти до этого вашего Старолья?
– Дней пять, – ответил Вортей после паузы. – Дойдем когда-нибудь с помощью Порядка, не сомневайтесь.
Хорст усмехнулся и привычным жестом положил руку на плечо Илне.