— И чем же оплачивается все это счастье? — осведомился я.
— Да всем, чем угодно. Землей, ресурсами, долями от прибыли ведущих госпредприятий, рыночными льготами, политическими уступками, возможностью размещения на территории клиента военных баз НАТО… Пока в стране царит неразбериха и отряды «гарантов» наделены чрезвычайными полномочиями, ЦРУ врастает корнями во все, во что только пожелает. После чего ему уже сам черт не брат. Такого размаха инфильтрацию во власть и экономику суверенного государства любая разведка мира может считать вершиной своей деятельности. И тут я, как профессионал, могу только снять перед «G. O. D. S.» шляпу. Единственное, в чем мы утерли ей нос, это в том, что так и не дали ей официальный допуск в Пятизонье. Вы бы знали, на какие только ухищрения она шла! Но как ни крути, а Зона — это все-таки наше «стихийное бедствие», и стричь на нем купоны будем мы, а не ЦРУ. Однако наивно было бы думать, что «гаранты» так легко откажутся от своих замыслов и не объявятся здесь нелегально. Что, собственно говоря, однажды и произошло.
— Странно, — удивился Мерлин. — И почему ими занимается Ведомственный отдел «Гермес», а не обычная контрразведка?
— Потому что мы не проморгали момент, когда «G. O. D. S.» пересекла Барьер. И решили наказать ее наиболее выгодным для нас способом. Чтобы получать прибыль, «гарантам» нужно сначала вложить деньги во что-то перспективное — такое, что в течение ближайшей пары лет многократно окупится. Сумма этих вложений нас и заинтересовала. По сравнению с ней твои алмазы, Мангуст, все равно что карманная мелочь. Здесь уже идет речь о числах с девятью нолями…
Я хмыкнул: что ж, догадка Пожарского подтвердилась. «Гермес» и впрямь играет по-крупному. Осталось лишь выяснить, какая роль в этой игре «с девятью нолями» предназначена мне…
— …Не сочтите за глупый пафос, — продолжал Трюфель, — но мой служебный долг — проконтролировать, чтобы «G. O. D. S.» распорядилась своими деньгами единственно правильным способом. То есть безвозмездно инвестировала их в экономику нашей страны. А потом убралась из Зоны не солоно хлебавши и не приумножала свои капиталы на нашей с вами трагедии.
— Потому что зарабатывать на нашей трагедии намерено исключительно Ведомство! И оно не потерпит на этом кровавом рынке конкуренции! — сверкнув глазами, перебила Арабеска комбинатора.
Но тот и бровью не повел.
— Можно сказать и так, — пожав плечами, заметил оборотень. — А можно придумать еще целую кучу других формулировок. Только они — всего лишь пустые слова, не более. Как правильно назвать автомат, который ты держишь в руках: орудием убийства или средством спасения твоей жизни и жизней твоих друзей? Все зависит от точки зрения тех, кто из этого автомата стреляет и на кого он нацелен. Как назвать то, чем я занимаюсь: паразитированием на людском горе или пополнением госбюджета, из которого выплачиваются пенсии старикам и инвалидам? Оба ответа абсолютно правильны, и потому мне больше по душе второй, уж извини… Однако не будем отвлекаться на философские споры. Не стану склонять вас к сотрудничеству, взывая к вашему гражданскому долгу и чувству патриотизма — вот еще! Такие стимулы я приберегу для тех дураков, на кого они действуют. Вас же — разумных, цивилизованных людей — я просто найму для одной рискованной работенки. Оплата строго по прейскуранту. Сколько пунктов из него выполните, столько в сумме получите. Вы ведь все равно намерены вторгнуться на «Альтитуду» и кое-кого там разыскать, верно? Ну так теперь вам придется делать это не за бесплатно, а за хорошее вознаграждение. Согласитесь, весьма выгодное предложение.
— И что конкретно входит в твой прейскурант? — спросил я.
— В нем не много пунктов, поэтому могу перечислить вам их по памяти, — вновь расплылся в улыбке Трюфель. — Первый пункт: найти и убить Талермана. Второй пункт: раздобыть материалы о проекте Талермана или их копии. Третий и самый высокооплачиваемый пункт: привести мне Умника живьем. На этом — все. Как видите, ничего такого, что шло бы вразрез с вашими целями. Они один в один совпадают с моими. В противном случае я бы не искал так настойчиво встречи с вами.
— Зачем Умник нужен мне и Мангусту, понятно, — проговорил Семен. — А ты-то за что на него взъелся?
— Выведение из игры Талермана нарушит планы «G. O. D. S.» так же, как их внезапный альянс спутал в свое время наши карты, — не стал скрывать свои тактические замыслы комбинатор. — Без Умника его проект окажется под угрозой: или застопорится, или вовсе будет заморожен. Его спонсоры начнут подыскивать новый вариант, куда еще можно инвестировать свои капиталы. Вот тогда-то я и обернусь котом Базилио, который покажет этим буратинам какое-нибудь местное Поле Чудес, где они могли бы зарыть свои денежки. Я мог бы сделать это и раньше, но проклятый Талерман появился и спелся с «гарантами» прежде, чем мы начали действовать.
— На кой черт ты нам все это рассказываешь? — удивился я. — А вдруг кого-либо из нас возьмут в плен и мы с потрохами выдадим тебя твоим врагам? Что-то ты, Трюфель, чересчур много болтаешь для аса военной разведки.
— Просто болтать и выбалтывать секреты — две совершенно разные вещи. Вы знаете ровно столько, сколько вам положено знать. И ни байтом информации больше, — ничуть не смутился редупликант. — «G. O. D. S.» в курсе, что Ведомство рассекретило ее присутствие в Пятизонье, и постоянно ожидает нашего ответного хода. Если вы попадетесь, вас примут за наших агентов независимо от того, являетесь вы ими или нет. Вы расколетесь и скажете, что встречались со мной и я посвятил вас в свои замыслы? Замечательно! В этом случае я все равно остаюсь в выигрыше.
— Как это? — вырвалось у Жорика.
— А вот так! При таком исходе «G. O. D. S.» утроит бдительность. И станет с маниакальной подозрительностью проверять и перепроверять все найденные ею варианты вложения капитала. И чем больше она будет тратить на это времени и сил, тем лучше для меня. Ведь я — из той породы охотников, которые, даже идя ловить птиц в силки, все равно берут с собой сокола и держат наготове ружье. Прямо так можете «гарантам» и передать, если, конечно, вам не повезет и вы будете вынуждены иметь с ними откровенную беседу… Как видите, вы — моя беспроигрышная козырная карта при любом раскладе. За что вас и ценю.
— Честный ответ, — заметил я. — Но ты не учел еще кое-что. Того, что мы можем передумать идти на полигон, если не найдем способ, как туда проникнуть. И тогда все твои откровения окажутся напрасны.
— Вы пойдете на «Альтитуду», — уверенно заявил Трюфель. — Сегодняшней ночью. Могу поспорить на что угодно. Хотите?
Мы переглянулись. Желающих спорить с Ведомством среди нас не нашлось. А тем более спорить на что угодно, хотя соблазн попробовать, конечно, был.
— Откуда такая уверенность? — полюбопытствовал я вместо того, чтобы заключать пари с дьяволом. — Ты знаешь способ, каким «гаранты» и Талерман спускаются на законсервированный военный объект?
— Знаю. Покидая полигон, «Светоч» залил бетоном все его выходы на поверхность. А также затопил кое-какие не имеющие стратегического значения ярусы. Не был перекрыт лишь один из подводных тоннелей — тот, что питает охладитель реактора «Альтитуды». Есть предположение, что впервые Талерман проник туда этим путем. А преодолеть шлюзы и подчинить себе тамошний искин Давиду помог Троян. Впоследствии, когда Умник спелся с «G. O. D. S.», спонсоры пригнали сюда маленькую разведывательно-диверсионную субмарину. На ней они с тех пор и выбираются наружу, всплывая подальше от Городища, дабы не вызывать подозрений.
— Как часто они это делают и где именно находятся места всплытия лодки? — оживился Мерлин.
— Маскируясь под вольных сталкеров, «гаранты» рыщут по всему Пятизонью. Но они рано или поздно всегда возвращаются на «Альтитуду», — сообщил комбинатор. — Само собой, что точные сроки их возвращения неизвестны даже им самим — мало ли где и как надолго им придется задержаться в Зоне? Поэтому раз в сутки, сразу после наступления темноты, подлодка наведывается на южную оконечность водохранилища. Там она подбирает очередную вернувшуюся из рейда группу, если та успеет прибыть в точку эвакуации. Таковых точек всего семь. На каждой из них субмарина появляется лишь раз в неделю. Мои ребята давно вычислили, где в какой день она всплывает, и сегодня, выдав себя за сталкеров «G. O. D. S.», захватят ее. Если, конечно, на берегу не объявятся настоящие «гаранты». В таком случае мы не станем понапрасну рисковать и перенесем операцию на завтра или послезавтра.
— Если все настолько просто, почему вы сами до сих пор не проникли на полигон и не устранили Талермана? — спросил я.
— Ты ошибаешься, — возразил Трюфель. — Затея кажется простой только при взгляде из нашего бункера. На самом деле все намного сложнее. Есть целая уйма причин, почему нам — сотрудникам Ведомства — нельзя появляться на полигоне. И главная из них — контролирующий его искусственный интеллект «Ректор». Доктор Свистунов, как бывший сотрудник «Светоча», наверняка рассказал вам, что это за дрянь. Созданная военными, она умеет распознавать их, даже если я или кто-то из моих бойцов нарисуемся перед ее сканерами в чем мать родила. Импланты с клеймом Военпрома, следы инъекций армейских наноусилителей и прочие характерные приметы выдадут нас Ректору, будто визитные карточки. А он считает военных, которые пытались его отключить, своими приоритетными врагами. И начнет бороться с нами сразу, как только мы окажемся в радиусе досягаемости его охранных систем. У «гарантов» есть на этот случай защитник в лице Трояна, а нас внутри полигона защитить некому. Зато среди вас военных нет, и в этом ваше преимущество. Вероятно, у Ректора сохранилась остаточная память, в которой прошито правило, запрещающее боевому компьютеру убивать гражданских. Я логично рассуждаю, доктор?
— Если все настолько просто, почему вы сами до сих пор не проникли на полигон и не устранили Талермана? — спросил я.
— Ты ошибаешься, — возразил Трюфель. — Затея кажется простой только при взгляде из нашего бункера. На самом деле все намного сложнее. Есть целая уйма причин, почему нам — сотрудникам Ведомства — нельзя появляться на полигоне. И главная из них — контролирующий его искусственный интеллект «Ректор». Доктор Свистунов, как бывший сотрудник «Светоча», наверняка рассказал вам, что это за дрянь. Созданная военными, она умеет распознавать их, даже если я или кто-то из моих бойцов нарисуемся перед ее сканерами в чем мать родила. Импланты с клеймом Военпрома, следы инъекций армейских наноусилителей и прочие характерные приметы выдадут нас Ректору, будто визитные карточки. А он считает военных, которые пытались его отключить, своими приоритетными врагами. И начнет бороться с нами сразу, как только мы окажемся в радиусе досягаемости его охранных систем. У «гарантов» есть на этот случай защитник в лице Трояна, а нас внутри полигона защитить некому. Зато среди вас военных нет, и в этом ваше преимущество. Вероятно, у Ректора сохранилась остаточная память, в которой прошито правило, запрещающее боевому компьютеру убивать гражданских. Я логично рассуждаю, доктор?
— Логично, господин Трюфель, — согласился Зеленый Шприц. — На остаточную память тамошних компьютеров я и рассчитываю. Господин Хомяков уже доказал однажды на примере своего вертолета, что при определенных условиях биомех способен опознать бывшего хозяина и не убить его. Есть мнение, что искин «Альтитуды» идентифицирует Талермана не как отщепенца, а как действующего сотрудника «Светоча». Это значит, что у меня имеется неплохой шанс разыграть ту же карту. Вряд ли Ректор в курсе, что я дезертировал со службы и моя фамилия наверняка все еще числится в его списках. А раз так, я мог бы попробовать найти с электронным разумом полигона общий язык.
— Будем надеяться, что ты прав, — кивнул комбинатор. После чего встал с ящика, подошел к мониторам и включил один из них. Перед нами высветился голографический макет огромного подземного комплекса, уходящего вглубь на добрый десяток ярусов. — А теперь, если не возражаете, я хотел бы ознакомить вас с планом «Альтитуды», который я раздобыл в архивах «Светоча» помимо прочих файлов… Доктор! Как человек, бывавший на полигоне, объясни мне и всем нам некоторые детали, какие я тут недопонял. Первым делом расскажи-ка вот про этот коридор на восьмом уровне. Никак не возьму в толк, куда он ведет и зачем вообще нужен…
Глава 6
При взгляде на плещущуюся у бортов субмарины ледяную воду меня бросило в дрожь — свежи были воспоминания о пережитом днем купании. Но я отринул неуместные страхи и перебрался на лодку по узким сходням, перекинутым с нее на льдину, где мы до этого стояли.
Ныряющий челнок, который отбила у «G. O. D. S.» знакомая нам троица Ведомственных головорезов, был вместимостью с микроавтобус. Они, их босс и мы могли бы без проблем втиснуться в подлодку. Но комбинатор не стал подниматься вместе с нами на борт и вдобавок приказал двоим своим бойцам сойти к нему на лед. С нами остался лишь тот из них, который сидел за штурвалом. Он же и привел субмарину в эту укромную заводь на западном берегу водохранилища. Куда подевался прежний капитан, мы не спрашивали. Это и так было очевидно: размазанная ботинками кровь на полу рулевой рубки свидетельствовала о том, что, в отличие от нас, к «гарантам» оперативники «Гермеса» не питали ни капли жалости.
— Бекар не станет заплывать в водозаборный канал, а просто высадит вас у его начала, — проинструктировал нас напоследок Трюфель, склонившись над еще не задраенным люком. — Нельзя, чтобы лодка возвращалась на полигон. Для противника она должна просто исчезнуть — пусть думают, что ее угнали. Так по крайней мере «гаранты» с наименьшей вероятностью решат, что на «Альтитуду» кто-то проник. Длина канала охладителя около двухсот метров. Проплывете это расстояние под водой на «каракатице». Что будете делать потом?
Комбинатор знал примерный план наших действий не хуже нас. Это был всего-навсего проверочный вопрос.
— Доплывем до коллектора и вынырнем сразу у входа в него, — не мешкая, отозвался Жорик, доказывая лишний раз всем нам, что он настроен на предстоящую операцию серьезнее, чем когда бы то ни было. — Затем установим акустический передатчик, чтобы перед отступлением подать подлодке сигнал прибыть за нами в коллектор. Затем сбросим скафандры и оглядимся… Или нет, виноват: сначала оглядимся и только потом их сбросим. Затем прикинем, по какому из трех идущих от коллектора путей будет проще всего добраться до полигона. Затем…
— Достаточно, — оборвал Дюймового редупликант. — Пути отхода также знаете. Субмарина будет дрейфовать неподалеку. С момента, когда она получит ваш сигнал, и до ее прибытия в коллектор должно пройти от пяти до десяти минут. Учитывайте этот нюанс. И если за это время Бекар вдруг не объявится, не ждите его, а выбирайтесь альтернативным маршрутом. Вопросы есть?.. Нет? Ну, тогда ни пуха вам, ни пера! Или как там говорят сталкеры: ни «Фрича», ни «Плети»! Так вроде?
— К Атомному Демону! — хором откликнулись мы из лодочной утробы. И я, обменявшись с Трюфелем на прощание рукопожатием, задраил люк…
Полуторакилометровое плавание от точки погружения до точки десантирования продлилось считаные минуты. За это время мы успели закрепить на шеях ошейники-генераторы, которые обволокли нашу одежду слоем водонепроницаемой нанопленки (при этом я прочел короткую молитву, чтобы мой высокотехнологичный скафандр не развалился на атомы до того, как я вылезу из воды), и приторочили к лицам дыхательные маски, а к ногам — ласты. Наш молчаливый капитан — тот самый тип, который едва не разбился, сброшенный моим выстрелом со стены Рижского вокзала, — даже толком не разогнался, как ему вновь пришлось сбавлять ход и останавливаться. Но уже без всплытия, поскольку сейчас мы находились всего в полусотне метров от восточной стены Городища.
За борт выходили поодиночке, через шлюзовую камеру для аквалангистов. После чего, держась за корпус субмарины, плыли наверх и собирались рядом с люком, через который мы в нее загружались. Видимость под водой оставляла желать лучшего, и это еще мягко сказано. На этот случай в наши ошейники были встроены ультразвуковые локаторы. Они сканировал округу, затем формировали схематическое изображение обнаруженных объектов и проецировали его на стекла масок. Поэтому отыскивать вход в водозаборный канал вслепую нам не пришлось.
Также не пришлось нам плыть, растрачивая силы на работу ластами. Доставить нас к цели должна была та самая «каракатица», о которой упоминал на последнем инструктаже Трюфель. Закрепленная снаружи на обшивке подлодки, она напоминала пузатую торпеду с двумя десятками кронштейнов и маленьким пультом управления. Двигалась эта хреновина посредством шнекового винта — не слишком скоростного, зато практически бесшумного. И могла увезти десяток прицепившихся к ней аквалангистов. Нас было всего пятеро, так что с нашей транспортировкой «каракатица» и подавно справилась.
Доверив Мерлину управление ею, мы рассредоточились по корпусу «каракатицы» и, дабы не сорваться при движении, просунули запястья в специальные лямки на пассажирских кронштейнах. Пожарский сделал то же самое, только одна его рука была прикреплена не к кронштейну, а к рулевому джойстику. Локатор «каракатицы» также мог видеть сквозь мглу и выводил сгенерированное изображение вместе с координатными отметками на штурманский пульт. Ориентирующийся по нему в кромешном мраке Семен словно играл на допотопной видеоприставке, чей маломощный процессор мог оперировать лишь примитивной, схематической графикой. И сил это занятие отнимало примерно столько же. Одно плохо: в случае проигрыша у нас уже никак не получится перезагрузить игровой уровень, чтобы снова попытаться пройти его сначала…
Когда-то жерло водозаборного канала перекрывали массивные решетки из толстых прутьев. Ныне все они были срезаны, и от них остались лишь торчащие из бетонных стен металлические «пеньки». Заблудиться здесь и уплыть не туда было невозможно. До коллектора канальная труба, если верить карте, не имела ответвлений и представляла собой прямой, затопленный доверху тоннель. Течение также нам благоприятствовало, обещая сделать наше и без того короткое подводное плавание еще короче.
От холода невидимая нанопленка не спасала, но одежду от воды оберегала надежно. К счастью для меня, когда мы добрались до коллектора — это выяснилось по встретившейся нам на пути первой развилке, — мой скафандр был еще цел. Впрочем, его поломка из-за контакта с моим разрушительным для электронной техники телом была вопросом ближайших минут. Мне следовало во что бы то ни стало выбираться на сушу, иначе мои высушенные в бункере Трюфеля комбинезон и ботинки опять промокнут, а у меня и без этого проблем предостаточно. И вряд ли в обозримом будущем их количество уменьшится. Скорее наоборот, поскольку проникновение на полигон станет не победой, а еще только объявлением войны Давиду Талерману и его заокеанским покровителям.