Продолжая суммировать донесения нерассекреченных агентов — на большее работающему в энергосберегающем режиме «Дмитрию Ивановичу» не хватало сил, — он высчитал, куда сегодня уходит почти вся мощь реактора «Альтитуды». Весь ее верхний ярус превратился в плантацию быстрорастущих железных образований, чья природа никогда не сталкивающемуся с автонами, а тем паче с их искусственными формами Менделееву была неизвестна. Крепкие потолки полигона не удержали прущие вверх металлорастения, и уже через пару месяцев они очутились на свободе. Где устремились в зенит уже не беспорядочно, а сплетаясь между собой в сложную однородную структуру.
В последнем им помогали боты-культиваторы, классифицировать которые Менделеев также не сумел. Зато выяснил, где и из чего их производят. Чтобы вся потребляемая Исгором энергия тратилась на его рост, растущим в обе стороны автонам приходилось постоянно купировать корни. Которые им были не нужны, поскольку, сплетаясь друг с другом, металлорастения и так образовывали устойчивую конструкцию. Для ее питания хватало дюжины подключенных к реактору корней-кабелей. Обрезки же прочих и шли на производство Гордиев, оживляемых при помощи «Сердец зверя». А примитивный разум в них, судя по всему, закладывал Троян, вселяя в каждого мигранта специально выведенного для этого скорга.
Все описанное Менделеевым творилось ярусом выше. Отлаженный до автоматизма процесс: Троян и Гордии подстригают корни автонов и создают других культиваторов, количество коих растет сообразно росту Городища… Однако нас больше интересовало то, что происходит не над нами, а под нами — на семи остальных уровнях. Там, где скорее всего и находился украденный у нас Талерманом «Лототрон».
— У меня нет достоверных сведений о том, какие работы ведутся ниже шестого яруса, — заключил искин, обработав поставленную ему вводную. — Но туда через одну из четырех главных лифтовых шахт пророщен металлический корень. Очень мощный. Средний диаметр его сечения в десять раз больше диаметра корней, что питают от реактора аномальное образование, которое вы называете Городищем. Также на лабораторном ярусе ощущается нетипично высокий энергетический фон. Могу предположить, что там во множественном количестве складируются аккумуляторы, подобные тому, от какого я в данный момент функционирую.
— Вот она — наша ключевая косвенная улика! — осенило Зеленого Шприца. От этой новости он возбудился настолько, что у него затряслись руки. — Тысячи «Сердец зверя»! Понимаете, что это означает, господин Хомяков?
— Как тут не понять? — ответил я. — Умник собирает второй супергенератор, подобный тому, который был установлен в Жнеце и мог двигать эту махину весом в миллионы тонн. И теперь, когда у Талермана есть «Лототрон», создание такого агрегата для него — всего лишь вопрос времени. Не исключено, что даже самого ближайшего.
— …А идущий на нижние ярусы мощный кабель явственно указывает, к чему будет подключен этот генератор, — закончил за мной Тиберий.
— Неужели к Городищу? — озадаченно нахмурился Пожарский.
— К нему самому! — подтвердил Свистунов. — Я наконец-то понял, какая судьба была уготована Жнецу! Мы ошиблись, когда предположили, будто этим катком Талерман намеревался превратить весь Керченский остров в поле для выращивания искусственных автонов. Глупая была догадка. Умнику требовалось нечто иное. Он не планировал сооружать плацдарм. Сначала ему хотелось избавиться от очагов потенциальных угроз — Цитадели Ордена и Керченской базы чистильщиков. Они могли бы помешать Давиду на начальном этапе формирования его детища. А когда эти объекты были бы ликвидированы, Жнец доставил бы установленный в его утробе генератор в выбранное Талерманом место на острове. И встал бы на вечный прикол, превратившись в точку отсчета строительства будущего Исгора. Взрывоустойчивый инкубатор, который защитил бы Давидовы всходы на раннем этапе их роста. И если бы не ваше вмешательство, все, вероятно, именно так и обернулось бы.
— Постой-ка, — попридержал я севшего на своего любимого конька доктора. — Значит, по-твоему, не «алмазный» генератор придавался Жнецу, а Жнец служил самоходной тележкой для генератора, который в действительности предназначался для иной цели?
— Теперь это совершенно очевидно. Химкинское Городище растет, питаясь от реактора «Альтитуды». Но какова мощность этого реактора? Она незначительна. Ведь местная электростанция рассчитана на энергообеспечение не города, а всего лишь единственного объекта, пусть и крупного. И если для автономного функционирования полигона этой мощности хватает, то для роста Исгора — явно нет. Сами видите, какой он маленький по сравнению с другими Городищами, хотя его строительство начато больше года назад. Груда железа, что возвышается у нас над головами, представляет собой, по сути, первый блин Умника, при выпечке которого он понял: обычная земная энергия для этого не подходит. Для полноценной работы над проектом такого масштаба требуется «батарейка» во сто крат мощнее. И корпус у нее должен быть, разумеется, очень крепким. Таким, каким был Жнец. Первый отобранный Талерманом у Центра «Лототрон» был найден в Керчи. Там же, как вы помните, по первоначальному замыслу Давида, предстояло осуществиться его зарубленному «Светочем» проекту. Вот почему он перенес начатые в Москве нелегальные исследования в место, которое он тоже отлично знал. Точно не скажу, с какой скоростью росли бы искусственные крымские автоны, когда их подключили бы к генератору Жнеца. Но, готов спорить, это происходило бы многократно быстрее, чем в Химках.
— И теперь, раздобыв новый «Лототрон», Талерман решил допечь свой первый блин до нужной кондиции, раз уж со вторым у него ничего не вышло, — добавил я.
— Согласен: не лучший вариант, — кивнул Тиберий. — С научной точки зрения это не шаг вперед, а не до конца продуманный и поспешно реализованный запасной план. И здесь я Умника прекрасно понимаю. После провала керченской авантюры его спонсоры из «G. O. D. S.» явно пришли в негодование. Вот и приходится их успокаивать, усиленно делая вид, что ошибка не фатальна, а вполне поправима.
— А какова она на самом деле?
— В техническом плане — поправима. А вот в политическом — все куда сложнее. Не место Исгору под Московским Барьером. Полупустынный остров в Черном море тем и хорош, что Городище на нем по большому счету никому не мешает. Раньше сталкеры не совались туда из-за находящейся там Цитадели узловиков, потом начали бы бояться Исгора. Здесь же, в самой многолюдной локации Пятизонья, разрастание черного «муравейника» многим встанет поперек горла. Особенно когда он вымахает до размеров Керченского острова.
— Но поскольку рост Исгора пока не ускорился, следовательно, строительство генератора не завершено, — рассудил Мерлин. — И если мы отправимся туда, куда ведет «высоковольтный» корень, на другом его конце наверняка обнаружим то, что ищем… Менделеев! Ты можешь помочь нам добраться до нижних ярусов?
— Я запрограммирован выполнять приказы предъявителя оперативного ключа, — отозвался Искин. — Но должен вас предупредить: уровень вашего доступа запрещает вам вносить административные поправки в мой системный код. Поэтому, если ваши приказы войдут в противоречие с любой из моих директив, я буду вынужден не подчиниться. В связи с чем заранее приношу свои извинения и напоминаю: каждый ваш приказ должен быть сформулирован корректно и не превышать ваших полномочий.
— Твои идеи, доктор? — обратился Семен к Тиберию. — Выскажи их сейчас. Возможно, они окажутся более практичными, чем те, какими я хочу озадачить «Дмитрия Ивановича».
— Крайне досадно, — замялся Зеленый Шприц, — но в данный момент мне не приходит на ум ничего толкового. Вероятно, позже меня посетит какая-нибудь дельная мысль. И как только это произойдет, я вас с ней сразу же ознакомлю. А пока прошу меня простить…
— Ладно, черт с тобой, — отмахнулся от него Мерлин, после чего вновь обратился к Менделееву: Мне необходим перечень охранного оборудования, которым Талерман обезопасил лабораторные уровни. Типы сигнализаций. Схема расстановки видеокамер и сканеров. А также данные о разведывательных наноботах, если таковые задействованы. В общем, добудь всю информацию о том, что может помешать нам добраться до яруса, на котором ты зарегистрировал повышенный энергетический фон.
— Моим агентам потребуется время, чтобы подготовить для вас такой отчет, — предупредил «шпион». — При этом большинству из них придется себя рассекретить. Однако ваш запрос корректен, а значит, принят к исполнению. Ожидайте результата. На это может уйти от двадцати минут до получаса. Или дольше, если вы намерены меня отвлекать.
И на экране свистуновского компа появилась индикаторная шкала, по которой мы могли отслеживать, на какой стадии находится выполнение нашего поручения.
— Моим агентам потребуется время, чтобы подготовить для вас такой отчет, — предупредил «шпион». — При этом большинству из них придется себя рассекретить. Однако ваш запрос корректен, а значит, принят к исполнению. Ожидайте результата. На это может уйти от двадцати минут до получаса. Или дольше, если вы намерены меня отвлекать.
И на экране свистуновского компа появилась индикаторная шкала, по которой мы могли отслеживать, на какой стадии находится выполнение нашего поручения.
— Внезапная активизация Менделеева наверняка вызовет у Ректора подозрения, — заметила Динара, усомнившись в правильности принятого Мерлином решения.
— Вызовет, — не стал отрицать тот. — И Ректор несомненно свяжет это с прорывом воды из заблокированного яруса. Но учитывая, сколько еще программных сбоев породила эта авария — а она их породила, не сомневайтесь, — в их числе пробуждение «шпиона» может оказаться не самым критическим. И вполне логичным. Для вируса такого уровня в порядке вещей взяться за сбор данных, пользуясь сетевой неразберихой. И если наш Менделеев не растерял за годы бездействия чутье и хватку…
Пожарский не договорил, поскольку в этот момент сквозь прикрытые оконные жалюзи в квартиру хлынул свет. Он ударил одновременно во все окна, но его источники не двигались. Все ясно: это зажглось уличное освещение, а не прожектора выследивших и окруживших нас «гарантов». Случись такое, они, дабы не вспугнуть нарушителей, не стали бы врубать раньше времени в городке фонари. И раз те загорелись, значит, хозяева по-прежнему не подозревают о нашем вторжении, а просто осматривают осушенный ярус.
Мы предвидели подобный поворот событий и тем не менее переполошились. Все вскочили с мест и схватились за оружие, но быстро обуздали панику и взяли себя в руки. Я, Свистунов, Динара и Жорик без суеты рассредоточились у окон. А Мерлин достал из футляров те самые два «Фрича», какие мы уже использовали близ Рижского вокзала, и разместил их на стульях. Один — в метре от входной двери, а второй — на таком же расстоянии от внешней стены спальни.
Почему прямо не на двери и стене? Для того, чтобы артефакты не оставляли на них чересчур ярких морозных пятен. Которые выглядели бы подозрительно на инфракрасных сканерах врага, поскольку здесь, под землей, не было снега. А так «Фричи» всего лишь равномерно обрабатывали холодом поверхность, рядом с которой располагались, и превращали ее в термозащитный экран. Достаточно надежный, чтобы он скрыл тепловое излучение наших тел.
Загруженный работой Менделеев не отреагировал на наступивший в городке день. И все же мы прикрыли от греха подальше дверцы тумбочки, в которой стоял ректификатор. Для полной конспирации неплохо было бы спрятать в экранированный футляр и «Сердце зверя», на каком функционировал сейчас носитель программы-«шпиона». Но тогда нам пришлось бы прервать выполняемую ею задачу, так что пока с этой мерой решили повременить.
Наблюдать за подступами через полузакрытые жалюзи, да еще не подходя близко к окнам, было неудобно. Но, во-первых, даже будь наши окна открыты, мы все равно не разглядели бы через них многого. Видимые из квартиры Грищенко улицы не были прямыми и просматривались от силы на полсотни шагов в обе стороны. А во-вторых, Мерлин уже навострил все свои «жженые» инстинкты, готовясь почуять врага задолго до того, как тот объявится в пределах нашей видимости.
Усевшись на пол в позу «лотоса», Семен прикрыл глаза и как будто принялся медитировать. В действительности же он всего лишь увеличил до предела чувствительность своих имплантов-сканеров. Со стороны могло казаться, что он ведет себя безалаберно, но пользы от его «дуракаваляния» было больше, чем от нас остальных, вместе взятых. Поэтому мы все как один затаили дыхание, замерли без движения и старались не сбивать Пожарского с ментальной концентрации.
За журчанием все еще текущей по улицам воды прочие шумы в городке были почти не слышны. Тем более что наш вероятный противник также наверняка соблюдал тишину. Мне припомнилась охота, какую Умник учинил в Новосибирске на боевую группу Центра, завладевшую «Лототроном». Тогда на стороне Давида выступал сильный мнемотехник, сумевший натравить на чистильщиков весь технос, какой он отыскал среди тамошних сугробов. Кем был тот специалист, мы не выяснили. Но если в команде Талермана таких не один, а несколько, нам несдобровать.
Мы поглядывали не столько за улицей, сколько за Мерлином, чьим инстинктам лично я сейчас доверял больше, чем своим. И потому никто из нас не пропустил момент, когда Семен, не размыкая век, вскинул вверх руку. Его жест был понятен без слов и призывал усилить бдительность. А также следить за дальнейшими сигналами насторожившегося благодетеля. Сами мы пока не слышали и не наблюдали ничего такого, о чем следовало бы предупредить соратников.
Спустя еще четверть минуты Пожарский сжал поднятую руку в кулак, а затем оттопырил вверх средний и указательный пальцы. «Victory»? Было бы превосходно, кабы так. Только вряд ли этот знак Семена расшифровался как победный. «Чую поблизости двух противников», — вот что он означал на самом деле. А когда вслед за этим Мерлин указал поочередно на входную дверь и на окно спальни, стало очевидно: враги движутся к нам поодиночке, но с двух направлений. И движутся не на ногах, а на колесах. Эту деталь уточнил последний жест дозорного: вращение кистью руки, рисующей в воздухе катящееся колесо.
Механоиды! Явно некрупные — из тех аборигенов, что были порабощены Трояном. Что ж, здравый ход. Незачем отвлекать на поиск вероятного нарушителя взвод бойцов, если можно отправить сюда одного мнемотехника-дрессировщика со стаей биомехов. Которых, в отличие от людей, не жалко, если они вдруг угодят в засаду. Главное — отобрать для этой цели самых чутких тварей. Таких, какие могут расслышать дыхание мыши даже сквозь бетонную стену метровой толщины…
Железных ищеек, каких запустили сюда «гаранты», сталкеры называли в шутку коврососами. Боты-уборщики, кибернетические пылесосы и полотеры ныне представляли вымирающий вид техноса. Они не могли перемещаться на своих маленьких колесиках и низеньких шасси по пустошам и обитали преимущественно в уцелевших зданиях, редко выбираясь из них наружу. По этой причине коврососы практически не подвергались модернизации. Главная движущая сила здешней техноэволюции — пульсация Узла — не могла затащить в тамбур отсиживающихся в домах и подвалах тварей. Без крепкой брони и орудий, коими обрастали в Узле их собратья, уборщикам было трудно сопротивляться вторгающимся в их убежища сталкерам. И те планомерно истребляли их, не испытывая жалости к вышедшим из повиновения бывшим слугам и помощникам человека. По сути, таким же случайным жертвам Катастрофы, какими являлись сами пострадавшие в ней люди.
Проникающие на «Альтитуду» скорги хорошо потрудились над здешними коврососами, перекроив их по уродливым лекалам Узла. Но поскольку в самой «мекке» техноса эти боты не побывали, опознать в них бывших уборщиков было несложно. Возможно, они по сей день не разучились наводить чистоту. Разве только делали это по приказу не прежних программ, а своих нынешних хозяев, которым вряд ли нравилось самим драить полы и подметать грязь.
Приземистые коврососы чем-то напоминали уменьшенный в три раза малолитражный автомобильчик и передвигались зигзагами, переезжая с одной стороны улицы на другую и обратно. Для чего они так делали, стало понятно, когда коврососы подкатили поближе. Останавливаясь ненадолго у стен домов, биомехи засовывали в окна шланг-манипулятор, после чего спустя несколько секунд вытягивали его и отправлялись дальше.
— Что это они вытворяют? — недоуменно прошептал Свистунов, наблюдая вместе со мной за улицей, проходящей под окном спальни.
— Делают забор и анализ воздуха, — также вполголоса отозвался Мерлин, вставая с пола и глядя на индикатор Менделеева, чья шкала готовности заполнилась лишь наполовину. Судя по всему, Семен прекратил медитацию, выяснив все, что ему требовалось. — Отлично придумано, надо заметить. Мы можем обмануть тепловые, звуковые и прочие сенсоры ботов, но такую проверку гарантированно провалим. Атмосфера во всех пустых квартирах после потопа одинакова. Но не в нашей. Даже будь я здесь один, мое присутствие все равно изменило бы химический состав и влажность воздуха. А мы сюда аж впятером набились. Да нас не то что механоид — даже человек легко унюхает.
— И как теперь быть? — вмиг упал духом Зеленый Шприц. — Бежать?
— Не самая удачная мысль, — возразил я. — Оба коврососа двигаются с одной скоростью в одном направлении. Это — организованная облава. «Гаранты» хотят вспугнуть нарушителя и заставить его бежать в нужную им сторону. Боты отрезают нас от главной лифтовой шахты и гонят назад к коллектору. Значит, там мы и угодим в западню, потому что вряд ли нам позволят уйти беспрепятственно.