— Правильно, не будем суетиться, — поддержал меня Пожарский. — Тем более наш шпион еще не закончил работу. Нас в любом случае скоро вычислят, однако незачем ускорять наступление неизбежного. Пускай события развиваются своим чередом. А как только коврососы нас раскроют, поступим следующим образом…
Глава 8
Довести работу до конца Менделееву, к сожалению, не удалось. Чутье у коврососов оказалось острее, чем мы думали, и они обнаружили нас задолго до того, как засунули хоботы в наши окошки. Очевидно, запах заполненного людьми помещения контрастировал с прочими местными ароматами настолько, что его было легко унюхать даже издалека.
Когда это случилось, биомехи находились от нас на расстоянии около полудюжины квартир, которые им предстояло проверить, прежде чем они занялись бы восемьдесят пятой. Ищейки поддерживали между собой связь. Когда одна из них всполошилась и покатила прямиком к обители профессора Грищенко, вторая моментально бросила все и рванула туда же. И обе извлекли из корпусных отсеков оружие: странные штуковины, похожие на детские водяные автоматы. Вот только вид у них был не игрушечный. Похоже, когда-то они являлись пульверизаторами для мойки стекол. Во что эти безобидные брызгалки превратились теперь, страшно даже представить. Хотя, ежели приглядеться…
Гидропушки коврососов были оснащены крупными мушками — явно лишними приспособлениями для таких орудий ближнего боя. Да и на кой вообще мушка боевому роботу, целящемуся при помощи вшитых в него высокоточных дальномеров и баллистических программ? Стало быть, эта нашлепка нужна для чего-то другого. Устройство для поджигания горючей смеси? Но много ли навоюешь с маленьким огнеметом, плюющимся от силы на три метра? Было бы куда эффективнее поставить на его место импульсный пистолет-пулемет. Тогда что это за дерьмо такое, если не огнемет?..
Дружно двинувшиеся к нам биомехи так же дружно остановились метров за двадцать от квартиры Грищенко. Что это с ними? Неужто передумали? Вряд ли — их орудия по-прежнему нацелены на наши окна и дверь. Значит, решили открыть по нам огонь? А не далековато ли для стрельбы из такой маломощной гидропушки?
Как оказалось, нет, не далековато. Продолжая действовать сообща, оба коврососа выстрелили по нескольку красных струй толщиной с карандаш. Коротких и густых. Они не разбрызгались ни в полете, ни даже когда врезались в стены «восемьдесят пятой». Так и прилипли к ним, а также поверх жалюзи, словно вымазанные чем-то липким, обрывки веревки.
Шмяк! Шмяк! Шмяк!..
Мы вскинули оружие и ждали, когда ищейки подкатят поближе. Но, остановившись, они вновь повели себя непредсказуемо и выстрелили раньше нас. Однако открывать по ним ответный огонь было уже поздно. Едва я понял, чем заряжены их орудия, то немедля ухватил Свистунова за шиворот и, шарахнувшись вместе с ним от окна, проорал:
— Бомба! Ложись!..
Причем «Ложись!» орал не только я. То же самое в унисон со мной прокричала Динара, наблюдающая на пару с Черным Джорджем за другим коврососом. Дюймовый вряд ли сообразил, что дрянь прилипла к их стене. Зато питерке эта субстанция была, как и мне, хорошо знакома.
Спешно оттащенный подругой от окна и брошенный подножкой на пол Дюймовый едва не стукнулся лбом с Тиберием, коего я уронил туда мгновением раньше. Аккурат перед тем, как сам плюхнулся ниц напротив Арабески и зажал руками уши.
По идее, рядом с нами должен был упасть и Мерлин. Даже если он не успел увидеть эти красные «веревки», для многоопытного сталкера окрики «Ложись!» и «Бомба!» являлись достаточным поводом, чтобы без раздумий последовать примеру товарищей. Тем не менее Пожарский ему не последовал. Более того — даже не дернулся. Он как стоял, так и продолжал стоять посередине комнаты, будто внезапно оглох…
На самом деле оглохнуть ему и всем нам предстояло двумя секундами позже. Тогда, когда коврососы прикажут красной субстанции взорваться. По такому принципу работала бласторезка — устройство, которое в равной степени можно считать и оружием, и инженерным инструментом. Выстреливаемая им на определенное расстояние (оно зависело от силы давления поршня), порция взрывчатого геля прилипала к любой поверхности, даже к потолку. Но взрывалась не сразу, а лишь после того, как стрелок активировал дистанционный акустический детонатор. Настроенный на нужную частоту импульс ультразвука подрывал заряд, в состав которого входило легко воспламеняющееся от такого воздействия вещество. Ультразвуковые передатчики я и принял по ошибке за мушки, когда боты выхватили свое оружие.
При помощи бласторезки можно было, не подходя близко к стене, нарисовать на ней струей геля контуры двери, а потом прорубить ее одним нажатием на сенсор детонатора. Или же снести всю стену целиком, расчертив ее гелевыми линиями вдоль и поперек. Бласторезка превращала подрывника в настоящего художника своего ремесла, хотя сегодня она встречалась редко, поскольку ей на смену давно пришел лазер. Но в Пятизонье, где из гиперпространства порой выносило технику не только полувековой, но и столетней давности, антикварное оружие никого не удивляло. Особенно когда оно оказывалось в стальных лапах какого-нибудь механоида.
Коврососы — или, вернее, науськавший их мнемотехник — надумали взять нас в тиски, обрушив нам на головы стены квартиры. Вряд ли мы при этом погибли бы. Скорее всего просто оказались бы придавленными грудами пластика и заработали контузию. Что, впрочем, было бы для нас равносильно гибели. Проклятые боты не дали бы нам очухаться и обстреливали бы восемьдесят пятую до подхода своих хозяев…
…Если бы не Мерлин! Все-таки я его недооценил. Он видел маневры врага, заметил, как боты выхватили бласторезки, и понял, что это именно они, а не другое оружие. И когда мы шарахнулись от окон и попадали на пол, Семен не последовал за нами, поскольку у него созрел иной план. Мы спасали свои шкуры, а он в это время готовил контрудар. И нанес его практически в один миг с раздавшимися вокруг нас взрывами.
Любой сталкер-метаморф может ошарашить противника телекинетическим ударом или разбить им препятствие. А вот произвести одновременно два мощных и разнонаправленных таких удара способны, пожалуй, лишь «жженые». Растопырив руки в стороны так, словно он решил раздвинуть стены еще шире, Пожарский выстрелил в них синхронными энергетическими импульсами. Хотя почему «словно»? Мерлин и впрямь раздвигал или, точнее, сносил стены, нейтрализуя угрозу так, как пожарные гасят лесной пожар встречным палом.
Взрывчатка детонировала, когда Мерлин выдавил разломанные им стены наружу. Отчего те фактически оказались между невидимыми молотом и наковальней и были перемолоты в крошево. Я ощутил себя будто внутри огромного пузыря, который лопнул и разлетелся тысячами мелких брызг. Нас обдало резким порывом ветра, но иного дискомфорта мы почти не почувствовали. Заткнутые при крике «Бомба!» уши всех, кто лежал на полу, также не пострадали. А вот Пожарскому грохот наверняка безобидным не показался. Хотя он, как и мы, тоже избежал контузии. Во-первых, выброшенный навстречу взрывной волне поток телекинетической энергии сыграл роль шумоизолятора. А во-вторых, в крови Семена плавало столько медицинских нанокатализаторов, что даже лишись он сознания, те вмиг привели бы его в чувство и избавили от посттравматического шока.
— За мной! Не отставать! — прокричал Мерлин, не успело еще умолкнуть эхо от взрыва. После чего, подхватив упавший с тумбочки комп (индикатор готовности на нем был заполнен всего на три четверти), бросился в пролом, что образовался на месте стены спальни. Не поврежденный при взрыве каркас жилого комплекса не позволил обрушиться верхнему этажу. Однако растрескавшийся потолок и готовые вновь атаковать коврососы советовали нам проваливать отсюда как можно быстрее. Что мы и сделали, едва вновь очутились на ногах.
Биомех, который атаковал восемьдесят пятую с тыла, не дремал и обстрелял из бласторезки первого же выскочившего из пролома человека. И будь это не Пожарский, а кто-либо другой, даже не знаю, удалось бы ему увернуться от молниеносных плевков коврососа. Бегающему на протезах «жженому» это также не удалось. Поэтому он просто послал навстречу врагу очередной телекинетический импульс и вернул гелевые струи тому, кто их в него метнул.
Расстояние и обтекаемая форма твари не позволили Семену с ходу разнести ее на куски, как до этого он разнес стены. Но сгенерированная метаморфом ударная волна помяла коврососу корпус, оторвала одно колесо и разворотила консоль бласторезки. Вдобавок отраженный Мерлином гель облепил монстра так, словно он только что продрался через толстую красную паутину.
Схлопотав телекинетическую затрещину, бот не утратил своего боевого настроя и снова попробовал взять нас на прицел. Безуспешно. Этому мешала погнутая консоль, отчего собственное орудие было теперь направлено ему в корпус подобно тому, как пистолет самоубийцы нацелен ему в висок. Обычный механоид удрал бы в этом случае с поля боя — и дело с концом. Но наш ведомый мнемотехником противник тут же переквалифицировался в камикадзе и попер на нас, что называется, грудью. И не просто попер, а при этом обливал себя из бласторезки остатками геля.
Схлопотав телекинетическую затрещину, бот не утратил своего боевого настроя и снова попробовал взять нас на прицел. Безуспешно. Этому мешала погнутая консоль, отчего собственное орудие было теперь направлено ему в корпус подобно тому, как пистолет самоубийцы нацелен ему в висок. Обычный механоид удрал бы в этом случае с поля боя — и дело с концом. Но наш ведомый мнемотехником противник тут же переквалифицировался в камикадзе и попер на нас, что называется, грудью. И не просто попер, а при этом обливал себя из бласторезки остатками геля.
Намерения коврососа и его дрессировщика были очевидны и предсказуемы. Завидев катящуюся к нам перепачканную красной гадостью, измятую стальную дрянь, мы открыли по ней огонь изо всех стволов. И, разнеся вдребезги передние колеса, окончательно остановили ее в десяти шагах от пролома. После чего по команде «жженого» шарахнулись за угол комплекса, поскольку растративший много сил Семен не мог в данный момент оградить нас от взрыва энергетическим щитом.
«Застрелился ультразвуком», — так пришлось бы написать в некрологе этого коврососа, потребуй вдруг Талерман от своего мнемотехника таковой. Облепленный взрывчаткой монстр активировал акустический детонатор и разлетелся на куски, повыбивав в квартале последние уцелевшие стекла. А вслед за этим взрывом сразу грянул другой, разразившийся уже внутри восемьдесят пятой. Это собрат самоуничтожившегося биомеха выстрелил через другой пролом в квартиру, надеясь успеть застать нас там.
К счастью, не застал. Единственной жертвой его зачистки стал ректификатор «Менделеев». Его обломки были выброшены взрывной волной на улицу вместе с обломками тумбочки, в которой он находился, и прочей обращенной в хлам мебелью.
Ну вот и закончились прятки. Теперь, когда мы выдали себя пальбой и взрывами, начались другие, более подвижные и шумные игры…
Противник, надо отдать ему должное, вел себя грамотно. Я не ошибся: он действительно отрезал нас от главной лифтовой шахты и гнал обратно к коллектору. Все улицы, на какие бы мы ни сунулись, были забрызганы из бласторезок. Их красные росчерки испещряли стены домов и дорожное покрытие, недвусмысленно намекая, что переступать этот рубеж нам строго не рекомендуется. Коврососы, которые изобразили для нас свои смертоносные граффити, все дружно попрятались с глаз долой. Где они отсиживались, держа наготове детонаторы — в квартирах или в переулках, — мы не видели. Зато не сомневались, что как только приблизимся к нарисованным поперек улиц в несколько рядов полосам (так, чтобы их нельзя было перепрыгнуть), гель тут же взорвется прямо у нас под ногами. И заодно обрушит нам на головы обломки зданий.
Первое наше прямое столкновение с «гарантами» состоялось, когда наша компания, двигаясь переулками вдоль красной демаркационной линии, достигла главной улицы городка. Решив было пересечь и ее, мы наткнулись на заградительный огонь, не позволивший нам высунуться из-за угла и вынудивший убраться назад, в глубь переулка.
Врагов было около дюжины, а засели они на террасах верхних этажей и на переброшенном между ними через улицу мостике. Стрельба велась из автоматов, как минимум двух пулеметов и одной ручной картечницы «Мегера». Последняя, шарахнув по нам, враз оттяпала угол здания, за которым мы скрывались. Пришлось держаться подальше от простреливаемого «гарантами» пространства. Так, чтобы между ними и нами наличествовало побольше преград из высокопрочного строительного пластика.
Оставленный нам для отступления участок яруса был теперь четко обозначен и оказался невелик. Впрочем, отступать мы все равно не собирались. Вне всяких сомнений, в коллекторе нас тоже ожидала засада. Нам позволят беспрепятственно добраться до разбитых ворот, а потом запрут нас с двух сторон в тоннеле, как рыбешек в узкой протоке. Главная задача хозяев в эти минуты — хорошенько напугать нас своим количественным и огневым превосходством. Иными словами, сделать все возможное, дабы мы укрепились в мысли, что пробиваться в глубь «Альтитуды» — себе дороже.
И мы, несомненно, так подумали бы, если бы не знали: в действительности «гарантов» здесь не слишком много, поскольку две трети их разгуливает сейчас по Пятизонью. А без подлодки быстрое прибытие на полигон вражеского подкрепления стало и вовсе невозможно. Но как бы то ни было, идти напролом мы не хотели. И намеревались подыграть противнику. Пускай решит, что мы клюнули на его блеф, ну а дальше как карта ляжет.
Чтобы заблокировать нас в тоннеле, хозяевам придется подтянуть туда все силы, какие они перебросили в городок. Фронт, который они развернули для нашей поимки, начнет продвигаться по ярусу в сторону коллектора, по мере того как мы будем отходить туда же. И чтобы наше отступление не вызывало у врага сомнений, его следовало правдоподобно сымитировать. А что может быть правдоподобнее при бегстве с поля боя, чем спешка и нежелание встревать в перестрелки?
Разбившись на пары — по традиции последнего месяца, я со Свистуновым, а Жорик с Динарой, — мы вернулись на улочку, что шла параллельно главной и пока не простреливалась. После чего, оглядываясь, припустили вдоль стен жилых комплексов туда, куда нас настойчиво выпроваживали. Все по науке: каждая пара следит за террасами и окнами на противоположной стороне улицы, прикрывая друг друга от возможных засад. И хоть здесь их ожидать не приходилось — невыгодное для «гарантов» место, ведь мы также могли забаррикадироваться в здании и выкуривай нас потом оттуда, — забывать об осторожности все равно не стоило.
«Позвольте, а куда же делся Мерлин?» — спросите вы. Верно подмечено: его в нашей убегающей компании не было. На Мерлина возлагалась иная, более ответственная миссия. Чтобы справиться с ней, ему пришлось затаиться в одной из квартир в ожидании момента, когда линия вражеского фронта выдвинется следом за нами и, миновав укрытие Пожарского, оставит его у себя в тылу.
Скрылся он весьма виртуозно. Так, что даже мы проморгали, когда это произошло, не говоря о перекрывших улицу стрелках. Пока они поливали нас огнем, Семен прикоснулся к стене одного из домов, размягчил ее и буквально прошел сквозь нее, продавив свое тело через пластик. Где и с помощью каких уловок он схоронился потом, мы уже не ведали. Но надеялись, что отвлечем все внимание врагов на себя и позволим нашему другу выскочить у них за спиной, будто чертику из табакерки.
Обернувшись в очередной раз, я наконец-то засек давно ожидаемых нами преследователей. И опять «гаранты» вели себя исключительно грамотно. Они не гнались за нами так быстро, как могли бы, а старательно делали вид, что опасаются наших пуль. Поэтому и двигались перебежками от укрытия к укрытию, бегло постреливая нам вслед — вроде как подстегивая плеткой бегущую скотину.
Зачем они осторожничали? А затем, чтобы мы уверовали, будто нам хватит времени для бегства, и со всех ног устремились к выходу. Подберись враги слишком близко, и мы можем усомниться, что сумеем достичь коллектора, засядем в оборону и опять-таки вынудим их ввязываться в невыгодный им позиционный бой. Нет, «гаранты» дорожат собственными жизнями. В отличие от сталкерских группировок они не могут завербовать в свои ряды здешних бродяг. Контингент бойцов «G. O. D. S.» в Зоне ограничен по вполне очевидной причине. Вряд ли ЦРУ понравится регулярно слать сюда пополнение, поскольку любое пересечение оперативниками-нелегалами Барьера чревато их обнаружением и поимкой. И как следствие этого — новым провалом дорогостоящего проекта Талермана.
Вот почему хозяева из кожи вон лезли, выгоняя нас обратно в коллектор. А мы вовсю старались, чтобы они поверили, будто мы купились на их уловку. С каждой минутой количество наших преследователей возрастало. Растянутый ими по ярусу фронт планомерно сужался, формируя дугу, охватывающую нас с флангов и оставляющую единственный путь для отхода. Дистанция между нами и «гарантами» также сокращалась. Не слишком быстро, дабы мы преждевременно не запаниковали. Но с расчетом, чтобы наглухо запечатать тоннель сразу, едва мы в него сунемся. До входа в него оставалось всего ничего, и мы уже видели, что на дальнем его конце пусто — именно то, что нам полагалось там увидеть. Зато с другой стороны «гарантов» скопилось так много, что они отбивали всякую охоту вступать с ними в перестрелку.
Теперь пули летели в нас не только сзади, но и из проулков, мимо которых мы пробегали. Несмотря на возросшую угрозу, мы немного сбавили темп, желая оттянуть момент, когда хочешь не хочешь придется прекращать отступление и вступать в бой. Прежде чем миновать очередной проулок, мы высовывались из-за угла и выясняли, далеко ли погоня. А затем, прикрывая друг друга огнем, пересекали по очереди открытое пространство, благо оно было нешироким. Из-за опаски угодить в соратников, обходящих нас с другого фланга, враги отвечали нам не всегда и лишь одиночными выстрелами. При этом ни мы, ни они меткостью не блистали, но разделявшее нас расстояние не позволяло игнорировать свистящие над нами пули.