— Эвон как! Одна-а-ако! А ведь чую: не брешешь, гад прыгучий! — Горбун понимающе кивнул. И, поскребя макушку, задумчиво уставился в стену, явно гадая, как извлечь выгоду из этой прелюбопытной информации. После чего, видимо, найдя удачное решение, встрепенулся и резюмировал: Что могу на сей счет сказать? Ежели ты и продешевил, то ненамного. Умение сигать по миру туда-сюда, да еще на халяву, стоит таких денег. А как быстро и с лихвой окупить твои вложения, я тебе по старой дружбе подскажу. И само собой, подсоблю. Только дай зарок никому больше об этом не трепаться, лады? Народец нынче в Зоне уже не тот, что прежде. Гнилой народец нынче сплошь пошел, только и норовит честного человека облапошить да в спину ему стрельнуть. То, что ты мне о своем новом даре рассказал — это правильно. Я мужик деловой, с понятиями. Да и ты — тоже, пускай во всем остальном мы с тобой изря-я-ядные сволочи, хе-хе! Но теперь, когда промеж нас эти проклятые стекляшки не стоят и взор мне не застят, мы поладим, ручаюсь… Ну так что, найдешь минутку-другую потолковать со стариком, обсудить пару-тройку исключительно выгодных делишек?
И, расплывшись в улыбке, заговорщицки мне подмигнул.
— Давай позже, Тимофеич, хорошо? — Мое желание послать горбуна с его идеями куда подальше было подавлено более сильным нежеланием ссориться с этим мерзким, но категорически полезным человеком. — Сейчас мне и вправду чертовски некогда. Но я непременно обдумаю твое предложение. Сразу, как только выдастся свободная минутка, обещаю. А теперь извини: пора бежать… в смысле исчезать. Бывай!
— Стой-стой-стой! — засуетился Упырь. — Погоди испаряться покамест! Ты ж это… вроде как с пустыми руками! А кто в Зоне с пустыми руками дела-то делает? Тут тебе, братец, не долбаная ООН. В наших краях одной болтологией конфликт не разрулишь. Верно я говорю?
— Вернее не бывает, — согласился я. Но, похлопав себя по пустым карманам, огорченно развел руками: — Одно дерьмово, на мели я сегодня, Тимофеич. И рад бы прикупить у тебя что-нибудь, да вот не на что. Сам видишь: не только без оружия, но и без багажа путешествую.
— Э-э-э, тоже мне, нашел из-за чего переживать: деньги! — отмахнулся старик. — Ты мне кто, в конце концов: хрен с горы или деловой партнер? А партнерам я завсегда рад кредит открыть. В разумных пределах, конечно. К тому же у меня тут еще с лета кой-какой редкостный товарец залежался. Специально для тебя, можно сказать, прибережен. Другим-то бродягам такое старье за ненадобностью, но ты подобные вещи ценить умеешь. Зуб даю, останешься доволен. Обожди-ка минутку!
И, жестом велев мне оставаться на месте, торопливо поковылял куда-то в свои бездонные полутемные закрома.
Вернулся он не через минуту, а через все пять. Тогда, когда я уже забеспокоился, а не заплутал ли хозяин, случаем, в собственных складских лабиринтах. В руках у него был запыленный бумажный сверток, в котором судя по стуку, с каким горбун положил его на стол, лежало что-то тяжелое и металлическое. Хитро улыбаясь, Упырь разорвал промасленную обертку, а потом с довольным видом извлек оттуда и протянул мне…
…Огромный длинноствольный револьвер внушительного калибра!
Нет, это был не «Кольт-Анаконда», который долгие годы оберегал в Зоне мою жизнь и был отобран прошлой осенью взявшими меня в плен чистильщиками. Федор Тимофеич предлагал мне не менее достойное оружие: классический «Смит-Вессон» двадцать девятой модели, любимый револьвер Грязного Гарри, если, конечно, вам его имя о чем-нибудь говорит. Вороненое покрытие этой авторитетной пушки было слегка потерто, но выглядела она для своего почти векового возраста очень даже неплохо. Я был абсолютно уверен в том, что ее техническое состояние тоже отменное, поскольку спекулировать неисправным оружием Упырю не позволяла его деловая репутация. В свертке также лежали кобура и три пачки патронов «магнум» сорок четвертого калибра — многократно опробованные мной еще на «Анаконде» боеприпасы, с успехом останавливающие как некрупных механоидов, так и облаченных в доспехи сталкеров.
— Вот это да! Ну ты даешь, Тимофеич! — присвистнул я от удивления и даже утратил к горбатому ублюдку некоторую часть застарелой неприязни. — Где ты раздобыл этот антиквариат?
— Где раздобыл, там таких больше нет, — уклончиво ответил тот. — Извиняй, правда, что патрончиков раз-два и обчелся. Сам понимаешь, нынче такие на каждом углу не продают. Но коли товар тебе приглянулся и мы ударим по рукам, обещаю: к следующему твоему приходу я тебе таких свинцовых «конфет» целый ящик разыщу. Вот прямо сейчас заявку на них за Барьер отправлю, ежели ты пушечку брать не откажешься.
Хитер барыга! Я мог бы поспорить на что угодно, что обещанный мне ящик патронов уже стоит у него в закромах. Но дабы я был материально заинтересован вернуться сюда в ближайшее время, Тимофеич нарочно выдал мне так мало боеприпасов.
Много кто в Зоне называл меня скользким типом, но до Упыря в этом плане мне было еще расти и расти.
— Беру пушечку. — Я не стал разочаровывать старика отказом. Тем более что он сам заикнулся о кредите — редкой для Зоны уступке, поскольку ни один должник здесь не был застрахован от скоропостижной смерти. — И от патронов не откажусь, хотя на Обочине они мне наверняка вдвое дешевле обошлись бы.
— Так я и поверю, что ты сам по Выгребной Слободе разгуливаешь и патронами затовариваешься, ага! — разулыбался старый хрыч, довольный тем, что сбыл залежалый товар и закабалил меня долговым обязательством. — Небось через посредников там все покупаешь, а им так и так платить надо. Да еще неизвестно, что они тебе принесут. На Обочине ведь каждый торгаш тебя объегорить стремится. И пока ты лично своими руками его товар со всех боков не пощупаешь, никогда не узнаешь, что тебе подсунули. Ничего не попишешь: в наших диких краях защита прав потребителя — дело рук самого потребителя… У меня же, ты в курсе, порядок строгий — дерьмом принципиально не торгую. А за настоящее качество и переплатить не грех, так ведь?..
Я не стал просить Упыря отвернуться, дабы он не раздражал меня, пока я готовлюсь к телепортации. Хотя под его любопытствующим пристальным взглядом было не так-то просто сосредоточиться на работе. Уверен, горбуну страсть как хотелось узнать, куда именно я тороплюсь и почему намерен совершить гиперпространственный прыжок со взведенным револьвером в руке. Однако эту тайну я ему не раскрыл. Не расслышал Тимофеич и то, о чем я подумал, прежде чем исчезнуть из его бункера тем же путем, каким сюда попал:
«Достаточно с меня, Умник! Шутки в сторону! Уроки закончились, просветление состоялось! Готовься, я возвращаюсь к тебе! Пора бы нам окончательно выяснить, кто я все-таки такой: дешевая марионетка или новый Господь Бог!»
Глава 13
— Добро пожаловать обратно на «Альтитуду», Мангуст! — прокричал мне Талерман, едва я осознал, что мой очередной прыжок через гиперпространство также прошел успешно. — Хватит валять дурака: я прекрасно знаю, где ты прячешься и догадываюсь, что замышляешь! К чему эти игры? Выходи, потолкуем в открытую, лицом к лицу!
Дабы не угодить в ловушку, какую Умник мог подстроить мне, пока я отсутствовал, я решил действовать с умом. Поэтому вернулся не в то место, откуда «Кладезь» меня похитил. Вариантов для такой импровизации у меня было немного. Я полагал, что выбрал лучший из всех: телепортировался за генератор. И если Давид Эдуардович все еще находился на той площадке, где я его оставил, мне, вероятно, повезет не попасться ему на глаза. Или, на худой конец, остаться незамеченным до тех пор, пока я не изучу обстановку и не выясню, что стало с моими друзьями.
Вся моя жалкая конспирация пошла коту под хвост. Талерман вычислил мое местонахождение еще до того, как я выдохнул затхлый воздух бункера Упыря и снова задышал кондиционированной атмосферой «Альтитуды».
Что ж, делать нечего. Придется выходить из тени и биться с открытым забралом. Или, вернее, открыть свое забрало, а врагу уж как заблагорассудится. Я мало-мальски разносил подаренные мне сапоги-скороходы и пообвык к ним. А также вновь разжился оружием. Но как с помощью этих двух козырей взять у Талермана реванш, мне в голову так и не пришло.
Я чертыхнулся и вышел из-за генератора. Взведенный «Смит-Вессон» по-прежнему находился у меня в руке, но был нацелен стволом в пол. На всякий случай. Кто этого Умника знает. Может, все, что ему было нужно, это узнать, способен ли человек к телепортации без тамбуров. После чего отслужившего свое подопытного попросту ожидало устранение…
А Талерман, оказывается, времени даром не терял и основательно подготовился к моему возвращению. Во взрывоустойчивых воротах стенда, которые Мерлин намертво заблокировал, виднелась внушительная брешь, прорезанная снаружи лазером. Но «гарантов» в генераторном зале не наблюдалось. Зато я сразу заметил тех наших противников, чьего появления на нижнем ярусе Умник до этого старательно избегал.
Гордии! Они выстроились в ряд на том самом месте, откуда наша компания впервые увидела «Кладезь» и где погиб Тиберий Свистунов. Как и в коллекторе, здесь также присутствовало лишь трое мигрантов. Что для битвы с нами было более чем достаточно. И раз в мое отсутствие эта битва не состоялась, значит Мерлин, Динара и Жорик были…
…Нет, все-таки не мертвы! Я не сразу их обнаружил, но когда сделал это, у меня отлегло от сердца. Все мои соратники были схвачены, но глаза их оставались открытыми, а взгляды — осмысленными. Пленники даже могли шевелить конечностями и вращать шеями. Разве только их движения были ненамного свободнее, чем у мухи, угодившей в паутину.
Роль паутины для них играли все те же Гордии. Это их многочисленные щупальца скрутили моих товарищей по рукам и ногам и удерживали их в вертикальном положении. Больше всего меня волновало то, что Умник сделал с Пожарским. Если пленить Динару и Жорика, опутав их стальными тросами, было легко, то для обуздания «жженого» сталкера связывание являлось лишь полумерой. Мигрант, которому Талерман это поручил, вроде бы ничем не отличался от своих собратьев. Кроме, пожалуй, того, что между его спутанными в клубок волокнами то и дело пробегали электрические разряды. Чего я не наблюдал на Гордиях, схвативших Арабеску и Черного Джорджа.
— С господином Мерлином все в относительном порядке, если ты хочешь меня об этом спросить. — Умник прочел мои мысли, заметив, как я пристально рассматриваю Семена и его искрящегося конвоира. — Да, конечно, ему сейчас больнее, чем остальным. Но у меня не было иного выхода, ведь он отказался дать мне слово, что не станет использовать против нас свою «магию». Пришлось приказать Гордию проткнуть его в нескольких местах шипами. Затем, чтобы напрямую подключиться к системе питания имплантов Семена и выкачать из них всю энергию. Процедура не смертельная, но, как я уже сказал, довольно болезненная.
Сам Давид Эдуардович, заложив руки за спину, неспешно прохаживался перед пленниками взад-вперед. Выглядел он так, словно читал лекцию студентам, а не поджидал идущего к нему человека со взведенным револьвером. Умиротворенный вид создателя Исгора говорил о том, что он, как всегда, держит ситуацию под контролем.
Я остановился на полпути между «Кладезем» и смотровой площадкой, где обосновался Талерман со своими заложниками. С его позиции я, должно быть, выглядел маленьким, усталым человечком на фоне огромного, величиной с дом, аномального сооружения. И оружие в моих руках, которое я до этого всерьез называл внушительным и грозным, казалось мне теперь всего-навсего безвредной игрушкой. А Умник его, как видите, и подавно не страшился.
— Не убивай их, — обратился я к Талерману. — Прояви, в конце концов, ко мне хоть немного уважения! Я сделал все, чего ты от меня добивался. И даже больше! Я удрал оттуда, откуда еще никому и никогда не доводилось сбегать — прямо из пыточного кресла самого Командора! Неужто не впечатляет?
— О да! И это было нечто совершенно потрясающее! — провозгласил Давид Эдуардович, победоносно воздев руки над головой. — Можешь не сомневаться: Хантер этот свой конфуз будет вспоминать даже на смертном одре… И чего же ты теперь от меня хочешь?
— Чего хочу? — Я кисло усмехнулся. — А сам не догадываешься?
— Да-да, конечно! — закивал Умник, состроив сочувственную мину. Лицемерный мерзавец продолжал надо мной откровенно изгаляться. И пусть, в отличие от товарищей, мои руки-ноги не были связаны и никто не отбирал у меня оружие, я ощущал себя немногим свободнее, чем пленники Гордиев. — Тебе хочется, чтобы я сдержал свое обещание и позволил вам беспрепятственно уйти отсюда. С моей стороны это и впрямь выглядело бы честно и благородно. Но, увы и ах, сейчас ваша банда находится не в том положении, чтобы требовать от меня какие-то уступки. Даже мизерные. Мне достаточно щелкнуть пальцами, и через мгновение вас настигнет вполне заслуженная кара. — Талерман демонстративно поднял правую ладонь, сведя вместе большой и средний пальцы. И явно не для моего благословления, а для вышеупомянутого щелчка. — Рука прямо так и чешется сделать это. Свершить справедливое возмездие — невероятно мощное искушение! Надо иметь недюжинную силу воли, чтобы ему противостоять. Не могу назвать себя стойкой личностью. Я вполне обычный человек, зависимый от своих вредных привычек и слабостей. И все же что-то меня сейчас останавливает.
— Может быть, это? — Я тоже поднял руку и ответил на жест Давида Эдуардовича более эффектным жестом: приставил ствол револьвера себе к виску.
— Да-да, ты совершенно прав. — Талерман посмотрел на свои сведенные пальцы, раздосадованно покачал головой и, рассоединив их, опустил ладонь. — Было бы большой ошибкой лишить тебя жизни, Мангуст. А особенно теперь, когда ты перешел на мою сторону.
— Ложь! — вознегодовал я. — Я не клялся тебе в верности и не намерен становиться твоим прислужником! Ты обманом приковал меня к «Кладезю» и силой заставил участвовать в своих экспериментах!
— Разве? — изобразил удивление Умник. — Так уж и силой? Когда ты понял принцип автономных гиперпространственных перемещений и в полной мере оценил свои новые возможности, тебе не составило бы труда отправиться куда угодно. Однако ты предпочел вернуться сюда. И это был твой абсолютно добровольный выбор, к которому я тебя не принуждал.
— Если бы я попробовал сбежать, разве ты не приказал бы «Кладезю» меня вернуть?
— Разумеется, приказал бы. Но ты ведь даже не попытался скрыться. И возвратился на «Альтитуду» сразу, как только я спустил тебя с поводка. Значит, тебе небезразлична жизнь твоих товарищей. И значит, ради них ты готов пожертвовать собственной свободой. Или все-таки не готов?
— Убей его, Мангуст! — выкрикнул дрожащим голосом Мерлин. — Ты знаешь этих тварей-Гордиев! Тебе нас не спасти — нам так и так конец! Поэтому убей Умника и убирайся отсюда так быстро, как только сможешь! Без него никто не сумеет управлять «Кладезем» и тебя контролировать! Беги отсюда и будь вновь сам себе хозяин! Уж лучше такой шанс, чем вообще никакого!
— Не могли бы вы помолчать, господин Мерлин?! — раздраженно бросил ему через плечо Талерман. — Разве не видите: вы сбиваете своего товарища с мысли! С вами нам больше говорить решительно не о чем. А вот с Мангустом у нас, можно сказать, разговор еще не начинался… Ну так что скажешь, дорогой сателлит? Как видишь, я опять тебя ни к чему не принуждаю. Судьба твоих друзей находится в твоих руках. И твоя тоже. Одно прискорбно: отныне у ваших судеб нет общего благополучного исхода. Кому-то из вас в любом случае придется проиграть.
Предложение Мерлина было не лишено здравого смысла. Мы в полной мере оценили коварство и жестокость Умника на новосибирском и сегодняшнем примерах. И если Семену, Жорику и Динаре не посчастливилось и они угодили в щупальца Гордиев, глупо надеяться, что эти твари оставят их в живых. Все мы ввязались в эту авантюру по собственной воле. И все мы в итоге проиграли. Но один из нас еще мог попытаться выжить и получить свободу, убив Талермана и телепортировавшись прочь из этого проклятого места. И так уж вышло, что этим «везунчиком» оказался именно я.
Се ля ви…
Я посмотрел на Жорика и Динару. Сожалели ли они в эту минуту о том, что не послушались моего совета и отправились вместе со мной на «Альтитуду»? Наверняка сожалели. Может быть, мне следовало отговаривать их тогда более настойчиво? Или найти грубый способ отвязаться от их компании? Не знаю… Но так или иначе, я их за собой силком не гнал и потому не нес никакой ответственности за их жизни. Разве они отвечали бы за мою жизнь, согласись я, к примеру, добровольно помочь им в каком-нибудь их важном деле и погибни при работе над ним? Мой выбор — мне за него и отвечать.
С Пожарским все обстояло еще проще. Вместо того чтобы сидеть за Барьером, он вернулся в Зону, решив поквитаться с негодяем, который сделал его калекой. Вернулся и пренебрег древней приметой, гласящей: «Собрался отомстить — выкопай две могилы!». Трудно поверить, чтобы Мерлин никогда об этом не слышал. А раз слышал, значит, он согласился с правилами игры, заранее выкопал себе могилку и не станет никого обвинять, что в итоге в ней и упокоится.
Оставалось лишь два неразрешимых вопроса. Первый: не изжарит ли меня «Кладезь» после убийства Талермана (а то и до убийства) так, как он изжарил несчастного Свистунова? И второй: если я все-таки убью злодея и «Кладезь» позволит мне сбежать обратно в Зону, не пожалею ли я о цене, какую заплатил за собственное освобождение?
Вряд ли в последнем случае моя жизнь станет хуже, чем прежде. Скорее, напротив, без алмазов в теле и с умением телепортироваться без тамбуров она значительно улучшится. Я стану неузнаваем и абсолютно неуловим. Без Умника его проект станет неуправляем, Гордии выйдут из-под контроля, размножатся сверх меры, как самые обычные биомехи, сожрут «гарантов», потом обратят на рост своей популяции внимание чистильщиков, и в один прекрасный день вояки разбомбят Исгор как рассадник неизвестной угрозы. После чего похороненный в недрах земли «Кладезь» станет моим персональным ангелом-хранителем и экспресс-тамбуром в одном флаконе.