– В машине кто-нибудь есть кроме вас, сэр?
– Нет.
– Разрешите убедиться…
Контр-адмирал разозлился, но показал заднее сиденье и багажник. Он не был уверен в том, что где-нибудь в зарослях кукурузы не спрятано пулеметное гнездо. Он знал, что страну надо спасать, и как можно быстрее, но иногда действия этих людей заставляли его задуматься, во что он вляпался и к чему они идут.
Четвертый тем временем связался с главным домом и узнал о том, действительно ли приглашен Билл Рэндольф.
– Можете ехать, сэр.
Поездка до дома продлилась вдвое дольше, не менее пятнадцати миль. Заросли кукурузы уступили место пятиэтажным бетонным комплексам. Точнее, комплексу – они были установлены на большом расстоянии друг от друга, чтобы в случае заражения одного болезнь скота не передалась на другой. Это ранчо, по справочнику, входило в десятку крупнейших в Техасе, анонимный владелец после его покупки переоборудовал его из зернового в скотоводческое. Откуда он взял деньги на переоборудование – а в последнее время сельское хозяйство банкиры не жаловали, – сказать было сложно. Этот же фонд за последние пять лет скупил половину независимых производителей вооружения в САСШ и наладил выпуск большого количества боевого и полицейского оружия, почти свернув охотничье. Куда оно девалось – непонятно, но выпуск шел, и фирмы эти процветали, значит, покупатели были.
Затем появился дом – старый дом с колоннами в южном стиле, непонятно какой прихотью судьбы перенесенный сюда из дельты Миссисипи, то немногое, что осталось здесь от прежнего владельца. Машин на посыпанной гравием обширной площадке было немного, чаще встречались новенькие закрытые квадроциклы для четверых с небольшой грузовой площадкой от «Поларис», такие же, как и в армии. Неподалеку был аэродром, оттуда доносился шум реактивных двигателей. Многие крупные ранчо имеют собственные взлетные полосы, в том числе для реактивных деловых самолетов. Но немногие вместо одной полосы построили себе частный аэропорт с взлетной полосой длиной в три мили, где нет никакого таможенного контроля.
Человек в блузе рабочего, и явно, что со скрытым под ней оружием, подбежал от дома к внедорожнику, прыгнул на подножку. Контр-адмирал опустил стекло.
– Сэр, мистер Мисли на аэродроме, сэр.
– Спасибо…
Контр-адмирал обогнул дом и нажал на газ, дорогу он знал. На его глазах с «аэродрома для частной деловой авиации» в воздух, тяжело гудя моторами, поднимался четырехдвигательный грузовой «Нортроп Грамман»[73], способный везти груз до тридцати пяти тонн…
Бывший вице-президент САСШ, а сейчас – попечитель нескольких непонятных фондов и член советов директоров полутора десятков компаний, от оборонных до производства продуктов питания, встретил контр-адмирала Рэндольфа на бетонной площадке построенного ими аэропорта. Аэропорт был самый настоящий – с армейским контейнерным пунктом управления воздушным движением, с несколькими крупными ангарами, в каждом из которых можно было спрятать грузовой самолет. Около одного из них самолет сейчас грузился, новенький, серого цвета, как в ВВС «С130», точнее – его гражданская версия «L100». Погрузчики затаскивали в него штабеля ящиков, и по одному взгляду на них опытный Рэндольф определил, что в них находится – двенадцать винтовок «М16» в каждом ящике. У другого ангара стоял деловой «Гольфстрим», а еще один был спрятан в другом ангаре, выглядывал только нос. Возможно – спрятан был потому, что это был не «Гольфстрим», а его правительственная версия «С21», стоящая на вооружении ВВС САСШ, и закреплен он за человеком, которого здесь быть не должно. И кукуруза – она подступала к самым ангарам, и в ней можно было спрятать все, что угодно.
Бывший вице-президент, одетый в ковбойские сапоги, джинсы, клетчатую рубашку и повязавший шейный платок (только «кольта» на поясе не хватало, что с лихвой компенсировалось автоматическими винтовками охраны), перехватил взгляд контр-адмирала, улыбнулся.
– Если соблюдать все идиотские правила, которые в неизлечимой мудрости своей напринимал Конгресс, многие из отраслей нашей промышленности можно будет выбрасывать на помойку. Возьмем оружейное дело. Мы, американцы, нация стрелков, довели дело до того, что наши оружейные фирмы приведены на грань банкротства. А все почему? Потому что наше оружие излишне хорошо для того, чтобы позволять им владеть кому-то за пределами САСШ, и бюрократы запрещают нам его экспорт без кучи бумажек. Богемцы продают тем, у кого есть хоть какие-то деньги, если у вас есть деньги – они продадут вам дальнобойную гаубицу! После развала Королевства Бельгийского валлонцы и живут только тем, что продают оружие, их завод в Люттихе[74] может за год вооружить целую армию! И все, что они производят – изобретения нашего, американского конструктора Браунинга.
Вице-президент подмигнул.
– В наших арсеналах скопились миллионы винтовок, запасенных на случай большой войны. Когда министерству обороны нужно оружие, оно просто достает это старье. Мы выкупаем его по дешевке и продаем чуть дороже. А на его место кладем современное оружие. Таким образом, все довольны, и покупатели, и министерство обороны, и мы…
Вряд ли доволен только налогоплательщик, но ни его, ни комитет по ассигнованиям Конгресса – никто не спросит…
– Бизнес требует нестандартных решений, сэр, – дипломатично отозвался контр-адмирал.
– Вот именно! – засмеялся бывший вице-президент и хлопнул контр-адмирала по плечу. – Вот именно! Как это у вас говорят? Нестандартное мышление, скорость и огневая мощь, а?
– Примерно так, сэр.
– Давайте пройдемся. Я выписал повара из ресторана Нью-Орлеана, он готовит чудесный, просто очаровательный пунш.
– Сэр, я за рулем.
– Тогда он приготовит вам настоящий южный лимонад со льдом. Настоящий лимон, и настоящий лед, а не та дрянь, которую продают в бутылках по четверти галлона. Давайте пройдемся до дома. Здесь нам никто не помешает…
Бывший вице-президент сделал знак, и один из его охранников сел за руль машины, в которой приехал контр-адмирал. Вторая машина – уже с охраной бывшего вице-президента – тронулась за ними следом черепашьим шагом.
– Как идут дела во флоте? Альварадо еще не поймали?
– Нет, сэр.
– Ничего, скоро мы ему поджарим пятки. Как обстоят дела с русскими?
Подошвы чуть липли к расплавившемуся на дневной жаре гудрону.
– Все в порядке, сэр. Все по плану.
– Надеюсь, все и пройдет по плану.
– Да, сэр, иначе и быть не может. Наше участие минимально, только на первом этапе. Дальше – русским придется играть в эту игру, они не смогут уйти в сторону.
– Надеюсь, надеюсь…
Бывший вице-президент проницательно посмотрел на контр-адмирала.
– Вас что-то беспокоит, Билл?
– Да, сэр. Меня… беспокоит то, что мы делаем не совсем законное… дело.
– Вот как?
– Да, сэр.
– А когда Альварадо творит свои дела, вы считаете это законным?
– Нет, сэр, но он же… преступник. Наркоделец.
Мисли тяжело вздохнул, машины ползли следом, и едва слышное бормотание их больших моторов действовало на нервы.
– Альварадо не преступник, Билл, просто мы до сих пор не можем это понять. Проклятая концепция легитимизма не дает нам заглянуть дальше собственного носа. Весь мир, все происходящее в нем мы делим на то, что соответствует закону, и то, что ему противоречит. Всех людей мы делим на тех, кто соблюдает закон, и тех, кто его не соблюдает. Но окружающую нас действительность нельзя уложить в прокрустово ложе писаных законов. Возьмем того же Мануэля Альварадо. Он торгует наркотиками и убивает людей, поэтому мы считаем его преступником. Но мы не задаемся вопросом, почему он это делает, верно, Билл?
– Потому что он сукин сын, сэр?
– Не совсем так, Билл. Я верю, что первоначально его задачей было просто заработать. Как в Латинской Америке – построить себе дом на холме, и пусть там будут краны из чистого золота. Но это было строго до определенного момента – до этого момента Альварадо и правда был просто преступником. Но позже торговля наркотиками как бизнес и убийства людей как средство его сохранения и расширения стали всего лишь средством на пути к достижению цели. Вы понимаете, о чем я говорю, Билл?
– Вероятно, сэр.
– Если ты просто торгуешь наркотиками – ты преступник. Если ты торгуешь наркотиками для того, чтобы заработать деньги и пустить их на уничтожение Америки, – ты враг. В нулевых Альварадо из простого преступника превратился во врага. Он начал финансировать государственные перевороты и падения правительств. Он начал закупать оружие и передавать его всем, в том числе троцкистам. Оружие и средства для продолжения их деятельности. Мы забыли о том, что такое враг, и просмотрели этот момент. А вот Альварадо никогда и ничего не забывает. Он ведет осаду нашей страны по всем правилам тайной войны. Когда мексиканец с семьей нелегально переходит границу и начинает работать нелегально, отнимая хлеб у простых американцев, мы считаем его беднягой, и кто-то даже его жалеет. Но когда в приграничном графстве мексиканцев становится больше, чем белых, и когда дети этого самого мексиканца, которых мы вырастили и обучили на наши налоги, идут не работать, а берут автомат и начинают грабить или идут через границу, берут мешок с кокаином и возвращаются обратно – этот мексиканец становится для нас врагом. Причем – он для нас враг с самого начала, с того момента, когда он переступил пограничную черту. Просто у нас никак не хватает ума это понять. Теперь вам понятно, с чем мы имеем дело?
– Да, сэр… Но при чем здесь русские?
Мисли снова улыбнулся:
– У русских своя роль в этой игре. Ни о чем не думайте, Билл. Просто действуйте.
– И все-таки какого черта мы должны связываться с русскими для того, чтобы решить свои проблемы. Да пяти-шести дивизий, у которых не связаны руки всеми этими правилами ведения войны, хватит, чтобы покончить с мексиканским беспределом раз и навсегда…
Угостив контр-адмирала Рэндольфа настоящим южным пуншем и проводив его машину, бывший вице-президент Мисли поднялся наверх. Там его ждали три человека – только трое…
Джон Уайт, бывший посол в Сальвадоре и Мексике, бывший министр безопасности Родины. Ныне – председатель совета директоров «Ремингтон Армс», член совета директоров «Боинг Аэроспейс» и двух банков. Контролирует офшорную компанию, которой, в свою очередь, принадлежат доли в крупной торговой сети и в нескольких частных военных компаниях. Агрессивный патриот.
Вторым был министр обороны Ричард Нолан. Поставленный на пост предыдущей республиканской президентской администрацией, он сумел сохранить свою должность и при демократах, причем не на переходный период, а вообще, что было редчайшим случаем. Бизнесмен, председатель совета директоров «Нортроп Грамман», член попечительского совета «Бритиш-Американ Аэроспейс», в последнее время занимался нефтью и безопасностью. Стопроцентный ястреб, агрессивный патриот.
Кевин Лугар, бывший спецпредставитель президента САСШ в Мексике, человек, коррумпированный настолько, что это было уже неприлично. В Мехико отравлялись деньги, поскольку нормальной банковской системы там не было – их отправляли транспортными самолетами (!!!), и куда они потом девались – никто не мог точно сказать. Расследование, предпринятое двухпалатной комиссией Конгресса, ни к чему не привело, хотя Лугар был вынужден подать в отставку. Несколько офшорных компаний, доли в сетях быстрого питания, огромных сетях заправок, сталелитейной промышленности. Агрессивный патриот.
Дональда Миза, бывшего генерального атторнея САСШ, прославившегося сначала тем, что он предложил отменить презумпцию невиновности и ввести в нескольких штатах массовые казни, а потом дополнившего свою скандальную славу суммами взяток, здесь не было. Он дискредитировал себя как государственный деятель и как патриот и был изгнан из сообщества избранных. Бывший заместитель госсекретаря САСШ Пол Крейг погиб в дорожной аварии. Бывший советник президента САСШ по вопросам национальной безопасности Джон МакФадден просто не смог приехать – был занят делами в Вашингтоне, и одним из них была двадцативосьмилетняя новая супруга – четвертая по счету…
Бывший вице-президент еще какое-то время смотрел на подъездную дорогу, на зеленое море кукурузы, окружающее особняк. Потом резко повернулся:
– Кто еще считает, что я не прав?
– Сомнительное начинание, – дипломатично сказал Лугар, – действующая администрация и так дискредитировала себя, приглашая всяких международных наблюдателей, посредников и миротворцев. А ты предлагаешь отдать Мексику русским. Избиратели не поймут. Тем более – наши.
– А я не для избирателей работаю, а для страны, джентльмены. Призываю и вас посмотреть хоть на метр дальше очередных выборов. Хорошо, если этот вопрос опять встал, объясняю еще раз. Я не предлагаю отдать Мексику русским, я предлагаю одним выстрелом убить сразу двух зайцев. Великобритания – наш друг и союзник, но худшего союзника не придумаешь. Они нагло и бесцеремонно вмешиваются в наши дела, указывают нам, что делать, наконец – в последнее время предприняли экономическую экспансию, и Лондон отобрал у Нью-Йорка с его Уолл-стрит лидерство в плане финансового центра свободного мира. Англичанам нужна нефть. Нефть Мексиканского залива. Нефть бразильских территориальных вод. Если мы допустим их туда – их потом не выпроводить оттуда ни по-хорошему, ни силой. И никто нам не поможет, потому что никому это не надо. В то же время, если в мексиканскую ситуацию вмешаются русские – мы останемся с развязанными руками и сможем в случае чего опереться на международную поддержку против русских. У русских есть отличные технологии для борьбы с терроризмом, подготовленные люди, миллионное вооруженное ополчение. Они не связаны нашими дурацкими законами и надзором Конгресса, они делают то, что считают нужным. Они убьют Альварадо и помогут нам уничтожить его организацию. После этого мы попросим их оттуда. Британская империя поможет нам в этом, потому что она всегда будет против России, тем более России в Новом Свете, – но правила игры установим мы. И если британцы не согласятся с ними – пусть идут к черту. Священная Римская Империя будет против России, потому что она сама закрепилась в Аргентине и не хочет, чтобы рядом была равноценная конкурирующая держава. Японцы будут против России, потому что им прикажет быть против Великобритания и потому, что они до сих пор зарятся на русские земли. Таким образом, мы решим чужими руками свои проблемы, а потом по дешевке сколотим международную коалицию против России и вышибем ее отсюда!
– Это все равно опасно, – сказал Лугар, – мы связываемся с тоталитарным государством.
– Ай, брось! Какая разница, какого цвета кошка, лишь бы вывела из нашего дома мышей. Я лично знаю их Императора, разговаривал с ним не раз. Милейший молодой человек. Признаться, мне проще было разговаривать с ним, чем с нашими собственными проклятыми либералами, которые так и норовят распродать страну по дешевке!
– Кстати, про распродажу страны, – вступил в разговор Нолан, – мы не одиноки в своем стремлении разыграть русскую карту. Нынешняя администрация установила прямые контакты с русскими. И в Мексике уже есть их наблюдатели. Что с этим будем делать?
– Ничего не будем делать, – отрезал вице-президент, – я с этим разберусь. Демократы – это придурки, их пока не ткнешь носом… ладно. Что у нас с финансами?
Лугар, который был настоящим докой в вопросе зарабатывания, расходования и разворовывания денег, открыл кожаную папку, бумаги в которой после этого совещания планировалось пустить в шредер.
Отправив членов своей тайной и незаконной команды в аэропорт – каждый из них прилетел на чартере, арендованном на чужое имя, – бывший вице-президент отправился на свой тайный аэродром. Уже не пешком – на машине. Там он нашел ангар, в который закатили самолет, – как и предполагал контр-адмирал Рэндольф, это был правительственный «С-21», принадлежащий к восемьдесят девятой авиаэскадрилье. В самолете никого не было, несколько человек с оружием охраняли его, пилот отдыхал пока в доме. В тесном и несколько неприглядном салоне правительственного самолета сидел человек в дорогом костюме, а рядом, на столике для бумаг, лежал новейший планшетный компьютер. Он был подключен к видеокамере, которая была установлена на втором этаже дома с колоннами и транслировала собрание заговорщиков в самолет.
Это был Джон МакФадден. Бывший советник президента по вопросам национальной безопасности, сейчас – вице-президент корпорации RAND и попечитель SAIC – независимой корпорации ученых, включающей в себя уже двадцать тысяч человек. И то и то было тайным оружием Америки.
– Ну, как? – спросил бывший вице-президент, усаживаясь напротив.
– Идиоты, – коротко сказал МакФадден.
– Но полезные идиоты.
– Это слова главаря русских коммунистов Ульянова.
– Чьи бы они ни были, это так.
МакФадден неопределенно пожал плечами.
– Что нового в Вашингтоне?
– Британцы налажали. Убийство полицейских. У меня есть выходы на генерального атторнея, он этого момента не упустит.
В отличие от всех остальных членов группы, МакФадден ненавидел Британию не меньше, чем Россию. Его предки были вынуждены бежать в Европу, потом и в САСШ, когда Шотландия перестала быть государством – и он это хорошо помнил. Еще – в отличие от остальных – МакФадден был абсолютно беспринципен и готов на любое соглашение, что с другом, что со врагом. Это роднило их с Мисли, и потому они составили малую группу, которая состояла только из двух человек. Заговор внутри заговора.
– Еще… Птичка на хвосте принесла… СРС вышла на Альварадо.
– Младшего? – не понял Мисли.
– Старшего.
Мисли задумался. Еще при нем было несколько операций, но все они закончились неудачей.
– Насколько это реально?
– Более чем реально. Они использовали разведывательные возможности русских, их систему глобального прослушивания и их спутники. И нашли, что искали…
– Твою мать…
Мисли понял мгновенно – точнее, не столько понял, столько подтвердились его давние подозрения. Раз за разом не срабатывала глобальная система «Эшелон», призванная как раз выслеживать убийц, наркоторговцев, террористов. Эта система была в совместном ведении Великобритании и САСШ, соответственно обе стороны имели возможность и получать из нее информацию, и вводить в нее новые данные. И как только система «выдавала цель» – британцы или искажали данные, или успевали предупредить Альварадо. Три раза они сталкивались с тем, что цель уходила из-под удара в последний момент. Однажды морские пехотинцы ворвались в дом, в котором буквально кровать еще не остыла.