— Прямо все? Кроме майора Роуна, наверное.
Маколл грубо усмехнулся:
— Ну хорошо, не то чтобы все. Но за право остаться пришлось побороться. Гаунт в итоге решил, что пойдут те, кто первыми вызвался. Так что, помимо вашей троицы, остались я, Бростин, Каффран, Клейг и Гатис. Плюс Тремард, дежурящий у ворот, и…
— И?..
Дорден резко обернулся, чувствуя чье-то присутствие за спиной. Он уперся взглядом в улыбающееся бородатое лицо Колма Корбека.
— И я. Ну, док, вы тут главный. Как будем действовать?
Пришла ночь. Воздух стал свежее. Где-то вдалеке завыли псы-падальщики. Не менее трех лун успели взойти и снова закатиться за горизонт, пересекая орбиты друг друга. Мгла была чистой и холодной. И пахла смертью. Где-то вдалеке, у горизонта, мерцали янтарным светом облака, предвещая бурю. Вместе со штормом к ним приближалась могучая армия. Молния расколола небеса ярко-белыми трещинами. Воздух стал тяжелым и удушливым.
В здании в последний раз содрогнулся и умер один из Аристократов. Дорден все это время сражался за его жизнь, его халат покрылся липкими пятнами крови. Ни он, ни Лесп не смогли ничего для него сделать.
Дорден отошел от остывающего тела и отдал окровавленные инструменты Леспу.
— Запиши время и причину смерти, перепиши имя и личный номер с солдатского жетона, — мрачно распорядился Дорден. — Буде на то воля Императора, мы сможем передать это начальнику отделения личного состава вольпонцев, и они внесут в списки потерь…
— Аристократы наверняка уже и так списали всех этих раненых в потери, — скептически фыркнул санитар.
Лесп был высоким, худым уроженцем Долгого Берега на Танит. Его сразу можно было узнать по льдисто-голубым глазам и выпирающему кадыку на тонкой шее. Там, на потерянной родине, он был моряком. Он происходил из рыбацкой семьи, бороздившей воды вокруг архипелага, прекрасно умел обращаться с парусами и плести сети, а его умение владеть ножом, отработанное на рыбных потрохах, приближалось к навыкам хирурга. Дорден нашел этим способностям применение, когда выбрал Леспа своим ассистентом. Лесп, в свою очередь, быстро освоился и принял новое назначение.
Дорден принимал всех желающих помочь ему. Большинство квалифицированных врачей, приписанных к полку, так и остались на Танит. В итоге полк начал свой путь всего с тремя медиками — Дорденом, Герраном и Мтейном. Еще двадцать солдат имели квалификацию санитара. Дорден опросил всех выживших солдат в поисках подходящих кандидатов на роль столь необходимых врачей. Без преданных и постоянно учащихся новичков вроде Леспа, Фоскина и Чайкера здоровье солдат полка не удержалось бы на приемлемом уровне.
Мтейн и Герран ушли с основными силами полка, хотя оба очень хотели остаться. Однако Гаунт счел недопустимой потерю сразу трех врачей из-за одного необдуманного решения.
Дорден вышел на грязный двор. Как по команде, небеса разверзлись, и на него обрушился дождь, смывая с халата кровь. Врач так и стоял, пока дождь не начал понемногу слабеть.
— Так вы совсем промокнете, — окликнул его голос.
Дорден обернулся и увидел Корбека, курящего под защитой косого навеса, — точнее, его силуэт и ярко-красный огонек сигары. Доктор подошел ближе, и полковник немедленно протянул ему блестящий портсигар.
— Лакричные. Пристрастился к ним на Вольтеманде, потратил уйму сил, чтобы откопать такие на черном рынке. Берите пару: одну сейчас, одну — на потом.
Дорден так и поступил. Одну он убрал за ухо, вторую прикурил от сигары Корбека.
Взгляды гвардейцев уперлись в ночную тьму.
— Будет жестко, — негромко произнес Корбек.
Полковник смотрел на грохочущие, мерцающие грозовые облака. Но Дорден знал, что он говорит вовсе не о буре.
— Но вы все равно остались.
Корбек глубоко затянулся, и от его косматого силуэта отделилось белое облачко дыма.
— Я слишком падок на добрые дела.
— Или на заведомо проигранные.
— Император нам в помощь. Да и вообще, разве мы все не одно давно проигранное дело? Первый, Последний и Потерянный?
Дорден улыбнулся. Сигара была очень крепкой, а вкус просто ужасным, но ему все равно нравилось. Последний раз он курил лет двадцать назад. Жена никогда не одобряла этого — говорила, что это плохой пример для пациентов. Потом появились дети, Микал и Клара, и он окончательно бросил эту привычку, так что…
Дорден оборвал воспоминание. Танит погибла, унеся с собой его жену, Клару, ее мужа и их ребенка. Теперь все, что у него осталось, — это Микал. Рядовой Микал Дорден, связист во взводе сержанта Хаскера.
— Вы думаете о доме, — тихо заметил Корбек.
— Что? — Врач согнал с лица печальное выражение.
— Я по глазам вижу.
— В темноте, полковник?
— Тогда я знаю… это ощущение, что ли. То, как опускаются при этом плечи. Накатывает на всех нас время от времени.
— Наверняка комиссар приказал вам вытравить подобные настроения, кто бы их ни проявлял? Плохо для боевого духа.
— Это не по мне. Танит все еще жива, пока мы храним ее частичку вот здесь, — Корбек постучал пальцем по лбу. — Мы не будем знать, куда идем, если не будем помнить, откуда пришли.
— И куда же мы идем, по вашему мнению?
Корбек щелчком пальцев послал окурок в грязь и подождал, пока тот потухнет окончательно.
— В худшем случае — прямиком в ад. В лучшем — я бы сказал, к трофейному миру, который Гаунт нам обещал. Подарок Слайдо. Первый мир, чье покорение станет нашей безусловной заслугой, будет отдан нам на заселение.
Дорден поглядел на бурю:
— Новая Танит, да? То, о чем обычно говорят солдаты в подпитии или перед смертью? Вы в это верите? Сможем ли мы когда-нибудь самостоятельно покорить мир, получить его как свой, и только свой трофей? Нас меньше двух тысяч. На каждом театре боевых действий мы сражались вместе с другими полками, а это бросает тень на наши заслуги. Не то чтобы я пессимист, полковник, но, похоже, нашу новую Танит мы найдем только на дне бутылки или в предсмертном бреду.
Корбек улыбнулся, и его белые зубы блеснули в полумраке.
— Что ж, значит, я счастливчик. Так или иначе, я смогу увидеть ее и там и там.
Слева хлопнула дверь. Из госпиталя появился закутанный в плащ Чайкер. Он направился к колодцу с жестяным бочонком в руках. Несколько минут металлического скрежета — и гвардеец потащил бочонок обратно к зданию. Дорден и Корбек уже унюхали похлебку, которую Чайкер и Фоскин готовили для всей компании.
— Чем-то вкусно пахнет, — сказал Корбек.
— Фоскин накопал зерна и кое-каких корнеплодов за оградой, а в старой кладовке мы нашли сушеные бобы и солонину. Думаю, у нас с вами давно не было такого вкусного ужина. Но сперва мы накормим всех раненых, которые в состоянии принимать такую пищу.
— Конечно. Им это нужнее, чем нам. У меня, вот, например, припасена фляжка сакры и коробка сигар. Так что я еще продержусь.
— В таком случае заходите, когда почувствуете желание как следует поесть, — сказал Дорден так, словно прописывал рецепт. — И спасибо за сигары.
Он направился обратно к госпиталю.
Обход раненых занял еще полтора часа. Лесп и остальные санитары постарались на славу, так что многие гвардейцы поели похлебку или хотя бы бульон. Тем не менее двенадцать тяжелораненых солдат так и не пришли в сознание, и Дорден держал их первыми в очереди на выдачу лекарств. Молодой Кулцис и еще несколько гвардейцев уже могли сидеть и теперь радостно переговаривались. Вольпонцы, считающие себя благородными, наверное, презирали танитцев, но были вежливы. Их бросил собственный полк, а от смерти их спасли варвары. Возможно, это развеяло некоторые предрассудки и предубеждения, свойственные Аристократам. Это не могло не радовать Дордена.
Он заметил, как рядовой Каффран в промокшем плаще вернулся из обхода периметра. Взяв свой котелок с похлебкой, он присел рядом с Кулцисом. Дорден вдруг понял, что оба солдата примерно одного возраста. До его слуха донеслась шутка, над которой оба засмеялись. Такие же юные, как его Микал.
Лесп потянул врача за руку. Один из тяжелых пациентов угасал. Он и Чайкер перетащили пациента в комнату, некогда бывшую кухней. Теперь здесь наспех оборудовали операционную. Обеденный стол был достаточно длинным, чтобы уложить на него человека, и санитары перенесли сюда раненого.
Аристократ — капрал Регара, если верить жетону, — потерял часть ноги ниже колена и получил осколочное ранение в грудь. Его кровь оказалась совсем не голубой, чтобы там ни говорили Аристократы. Она уже успела залить стол и теперь капала на выложенный плиткой пол. Чайкер чуть не поскользнулся, и Дорден приказал ему найти швабру и принести еще ваты.
— Здесь нет ни одной швабры, — развел руками Чайкер.
— Тогда найди что-нибудь похожее на швабру.
— Здесь нет ни одной швабры, — развел руками Чайкер.
— Тогда найди что-нибудь похожее на швабру.
Дордену пришлось отрезать еще часть искалеченной ноги ручной пилой, не обращая внимания на вопли Регары, и только тогда он смог наложить жгут и остановить кровотечение. Потом он направлял уверенные движения пальцев Леспа, который зашил рану прочными стежками опытного моряка. К тому моменту вернулся Чайкер. Дорден обнаружил, что он вытирает пол обрезками своего плаща, привязанными к старому черенку от граблей. Чтобы Призрак разрезал свой драгоценный камуфляжный плащ и вытирал им кровь с пола?.. Дорден был потрясен преданностью своих ассистентов.
Санитары унесли тихо стонущего гвардейца на его койку. При удаче и достаточной дозе обезболивающего у него был шанс выжить. Но Дордена тут же отвлек раненый, с которым не смог справиться Фоскин. А потом — солдат, очнувшийся только для того, чтобы немедленно начать извергать изо рта потоки крови.
Ближе к полуночи, когда поток тяжелых событий наконец иссяк, госпиталь погрузился в тишину. Дорден ополаскивал кипятком хромированный реберный расширитель, когда в помещение вошел Маколл, стряхивая воду с плаща. Снаружи все еще бушевала буря, гром сотрясал ставни и крышу. Время от времени где-то в здании выпадало под натиском ветра стекло или с треском падали на пол плитки. Гроза бесновалась весь вечер, но до этого момента Дорден не обращал на нее внимания.
Он наблюдал за тем, как Маколл чистит оружие. Это было первым, что он делал по возвращении с задания, забывая о еде и тепле. Дорден принес ему котелок похлебки.
— Что там, снаружи?
Маколл лишь покачал головой:
— Если нам повезло, то буря задержит их продвижение.
— А если нет?
— Нам не повезло в том случае, если буря — их рук дело.
Маколл поднял взгляд на перекрытия и высокую крышу:
— Должно быть, это было хорошее место. Замечательная усадьба, стоящая трудов. Почва тут щедра, и скота и прежних хозяев, похоже, было немало.
— Семейный дом, — неожиданно для себя самого заметил Дорден.
Мысль о еще одной семье, еще одном доме, разоренном войной, больно кольнула его. Он чувствовал себя усталым стариком.
Маколл тихо ел похлебку.
— В дальнем конце дома есть небольшая часовенка. Разоренная, конечно. Но там все еще сохранился расписной алтарь Императору. Вольпонцы справляли там нужду. Кто бы здесь ни жил, это были преданные слуги Императора, возделывавшие землю и растившие тут своих детей.
— До всего этого.
Дорден замолчал. Хаос захватил Накедон всего два месяца назад, во время контрудара, направленного против Макарота. Мир не был оккупирован, местное население не было тронуто порчей. Накедон, сельскохозяйственный мир с населением в три миллиона имперских колонистов, был захвачен и разграблен всего за три ночи.
«Что же это за вселенная, — думал Дорден, — где люди годами трудятся в поте лица, любят свои семьи, строят дома, воздают хвалу Императору, чтобы потерять все это за несколько часов?» В конце концов он решил, что это его вселенная. Та же самая, что отняла у него Танит.
Луна взошла одиноким часовым в темных небесах, внезапно покинутых бурей. Дождь прекратился, и серебристые облака скользили по фиолетовой глади над головой.
Будто подражая луне, одинокий часовой стоял у ворот госпиталя. Рядовой Тремард, коротавший уже вторую свою смену в укрепленной точке у ворот, наблюдал за деревьями вдалеке — размытыми силуэтами на краю темного поля и топей. Черное на черном. Он устал, а еще он жалел о том, что вольпонцы не оставили в гнезде тяжелое орудие.
Над болотами поднялся туман, уносимый ветром, словно дым. Что-то мигнуло в темноте.
Тремард насторожился и подхватил свой монокуляр. Покрутил настроечное кольцо, пытаясь придать резкости зеленоватой пелене ночного видения. Туман. И что-то еще. Отблеск, который заметил гвардеец. Отблеск лунного света, упавший на сетчатку присматривающихся глаз.
Часовой включил свой коммуникатор.
— Ворота — Призракам! Слышите меня, полковник? К оружию! К оружию! Движение с юга!
Корбек резко вскочил со своей койки, напугав Дордена. Полковник решил вздремнуть на свободной койке, пока врач раскладывал таблетки по бумажным кулькам.
— Что такое?
Корбек был уже на ногах.
— Угадаете с трех раз, док?
Дорден встрепенулся. Он смотрел на хрупкое помещение, полное беззащитных, едва живых людей, пока Корбек заряжал свой лазган и вызывал остальных Призраков. Дорден внезапно почувствовал себя глупцом. Он ведь знал, что такое атака Хаоса. Их убежище раздавит, как скорлупку. Зачем он настаивал на том, чтобы остаться? И теперь из-за него все эти люди погибнут. Аристократы, Призраки… бесценные, не знающие себе равных солдаты вроде Маколла и Корбека. Он погубил их всех ради своей гордыни и какой-то старинной клятвы. Старая врачебная клятва, данная им в лучшие времена спокойной сельской работы, где самой тяжелой раной был порез пилой на лесопилке.
«Фес меня, какой же я глупец! Фес меня за мое упрямство!»
— Мы будем драться столько, сколько сможем. Парни покажут им пару трюков, — бросил Корбек. — Мне понадобятся Чайкер и Фоскин. Лесп может остаться с вами. Если мы не удержим первый натиск, вам с ним придется перетащить как можно больше раненых в дальние комнаты. Я знаю, там одни развалины. Но так между вами и боем будет пара лишних стен.
Дорден сглотнул, осознав, чего им с Леспом будет стоить перетащить шестьдесят семь человек на носилках в другой конец здания. До его слуха донеслось завывание лазерного огня, и он понял, что все эти усилия не будут стоить и малой доли подвига, который предстоит совершить Корбеку и его бойцам. Поэтому он просто кивнул, подзывая Леспа.
— Император да пребудет с тобой и заслонит от беды, Колм Корбек, — произнес он.
— И с вами, док.
Тремард удерживал ворота. Темные фигуры двигались в его сторону через остатки живой изгороди, изрыгая зеленоватые лазерные импульсы и пули. Обманчивый свет луны время от времени выхватывал чьи-то движения, отблески брони. Гвардеец старательно выцеливал противника, вспарывая мглу над болотами яркими оранжевыми плетями лазерных лучей.
Уклоняясь от огня, кто-то рухнул в укрытие рядом с ним. Это был полковник Корбек. Офицер отпустил пару нелицеприятных фраз по поводу родителей и способа рождения их врага. Танитец рассмеялся непристойности шутки, а Корбек тем временем уложил свой лазган на укрепление из мешков и дал очередь в темноту болот.
Вдоль стены вспыхнули выстрелы остальных Призраков. Восемь лазганов против подступающей темноты. Восемь лазганов, которыми вооружены опыт и отвага. Всего восемь против сотен вражеских стволов на болоте.
— Где Бростин? — рявкнул в микрофон Корбек, перекрикивая ритмичный рев перестрелки.
Мгновением позже его вопрос утонул в грохоте обрушившегося на укрепления штурма. Не меньше сотни воинов Хаоса ринулись на приступ, поливая все вокруг огнем. Корбек и Тремард видели только сверкающую пелену их выстрелов.
Полковник пригнул голову, спасаясь от шквального огня. Не было сил даже ругаться. Он знал, что все кончено. Пришел конец Колму Корбеку. Реакция Тремарда оказалась не столь быстрой, и гвардеец, секунду назад сидевший рядом, отлетел назад. От его левой руки ниже плеча остался лишь кровавый обрубок. Повалившись на спину, он забился в конвульсиях, громко крича. Его лазган вместе с левой рукой каким-то непостижимым образом остался на огневой позиции.
Корбек подобрался к солдату под жутким ураганом лазерных и пулевых зарядов и крепко схватил его. Он должен был успокоить несчастного гвардейца и заставить его лежать смирно, чтобы перевязать страшную рану. Если он, конечно, доживет.
Тремард все кричал, извиваясь, как пойманный зверь. Он и Корбек уже перемазались в фонтанирующей из обрубка артериальной крови. Полковник обернулся, только чтобы увидеть, как темные фигуры в стеганой броне и противогазах перебираются через укрепления. Он чувствовал их звериную вонь. Один лишь взгляд на символы, намалеванные на их доспехах, обжигал его разум и выворачивал желудок наизнанку.
Раздался громкий сухой щелчок. А потом язык пламени осветил ночь. Корбек поморщился. Рядовой Бростин стоял рядом с ним, поливая бруствер и пространство за ним потоком прометия. Ураганная мощь огнемета срезала ряды противника, словно коса траву.
— А я думал, куда это ты подевался, — сказал Корбек, включая свой коммуникатор. — Санитар! Санитар!
Дорден и Лесп успели перенести в дальние помещения примерно половину раненых, когда до них дошел сигнал. Шальные пули прошивали коридор, круша перекрытия, превращая в пыль штукатурку и кирпичную кладку.
Военврач начал возиться с коммуникатором, пытаясь одновременно удержать на весу носилки, которые он нес вместе с Леспом.