– Мне кажется, что у нас ничего не выходит. – Машина как раз тормозила возле лужайки, и Брайан смотрел не на нее, а на дорогу.
Откуда он это взял? Ей казалось, что все идет прекрасно. И не только сегодня, но и вообще. Вдвоем им было весело, они могли говорить без остановки, да и с точки зрения физиологии… было очевидно, что они подходят друг другу. Анджела даже рассказала о нем в письмах своим друзьям в Лос-Анджелесе, потому что все это выглядело как долговременное увлечение.
И вот теперь «ничего не выходит»?
Когда же это произошло?
Анджела посмотрела на Брайана и почувствовала, что, хотя она и должна была быть удивлена, никакого удивления не испытала. Это «плохое предчувствие» пыталось ей что-то сказать, но она не понимала, что именно.
– Почему?.. – Девушка откашлялась. Она не решилась сказать большего. Между ними внезапно возникла дистанция; они больше не были единым целым, лишь двумя отдельными людьми, и свой вопрос она задавала чужому ей человеку.
Машина давно остановилась, но Брайан продолжал смотреть прямо перед собой, через лобовое стекло, и не поворачивался к ней.
– Я просто… Я просто не знаю. Иногда, знаешь, можно сразу сказать, получится что-то или нет…
Почему он никогда не говорил об этом раньше? Очевидно, что он думает об этом уже какое-то время, потому что сегодня не произошло ничего такого, что могло бы привести к столь резкой смене приоритетов. Анджела разозлилась, вспомнив их легкую болтовню за обедом и то, как им было хорошо вместе перед концертом. И все это время Брайан врал и притворялся… За это она его ненавидела. Тогда зачем он пришел к ней на свидание сегодня? Почему не отказался? Потому что уже купил билеты, хотел посмотреть шоу, а искать кого-то еще было слишком поздно? Неожиданно она поверила, что все так и было.
Анджела ничего не сказала, заставив Брайана продолжить.
– Я не знаю, – сказал он. – У меня никого больше нет, если это тебя волнует. Просто я вдруг подумал… знаешь, может быть, мне стоит кого-то завести. То есть ты мне нравишься и все такое, и нам было хорошо вместе, но ни один из нас не считал, что у этих отношений есть какое-то будущее, правда?
Она-то как раз именно так и считала. По глупости. И сейчас с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
Брайан наконец посмотрел на нее, и выражение его лица заставило ее согласиться с ним и не устраивать сцену.
– Отлично, – сказала Анджела.
Это было все, что она могла сказать. И тут же пожалела, что не смогла придумать какого-нибудь остроумного ответа или не оказалась достаточно опытной, чтобы вести себя так, как будто это ее совсем не касается. Она не так хорошо владела собой и была недостаточно искушена в житейских делах, поэтому благодарила Бога за то, что не споткнулась или не зажала юбку дверью, когда вылезала из машины.
– Ты хочешь, чтобы я… – начал Брайан.
– Нет, – ответила Анджела, не повернув головы, не уверенная, что не расплачется, если обернется. Сейчас ей от него ничего не было нужно. Девушка шла к дому, желая только одного – чтобы он побыстрее уехал. Она ожидала услышать звук отъезжающей машины и почувствовала благодарность, когда та тронулась и скрылась в конце улицы.
Анджела остановилась и перевела дыхание.
Что, черт возьми, только что произошло?
Ничего страшного. Умом она это понимала. У нее уже было несколько ухажеров, с которыми тоже ничего не получилось. Это уже случалось раньше и, без сомнения, будет случаться в будущем. Проблема была в том, что на этот раз она позволила себе увлечься, этот парень ей действительно нравился, и ей действительно казалось, что у них «может получиться»…
Оказалось, что она ошибалась.
Больше всего – и морально, и эмоционально – ее убило то, что она даже не предчувствовала этого. До этого Анджела всегда реально оценивала свои романтические отношения, действительные или вероятные, в которых находилась. Она была способна понять эмоциональную сущность любой ситуации – и вот теперь то, что она не смогла предугадать такого развития событий, потрясло ее до глубины души.
А кроме того, всегда больно, когда тебя отвергают.
По лужайке она дошла до входной двери. Крисси сегодня не будет – у нее свое свидание, и Анджела была этому рада. Ей сейчас не хотелось никого видеть и отвечать на вопросы – она просто хотела забраться в постель, включить телевизор и остаться наедине со своими мыслями. Они все смогут обсудить завтра. И вообще – утро вечера мудренее.
Она достала ключ, открыла дверь…
…И увидела Уинстона и Брока, которые ждали ее в холле.
– Мы все видели, – сказал Уинстон с сочувствием в голосе. – Мы вроде как…
– Шпионили, – закончил за него Брок. – И по твоим движениям смогли догадаться, что происходит.
– Когда он уехал, а ты остановилась на лужайке, у меня чуть сердце не разорвалось!
– Нам так жаль…
Анджела не знала, радоваться ей или сердиться. Чувствовала она и то, и другое, но была благодарна, что у нее такие внимательные соседи. И хотя это звучало как клише, достойное канала «Лайфтайм»[36], но ей было приятно, что Уинстон и Брок поддерживают ее, и это позволяло легче относиться к самому факту расставания.
Анджела, однако, отказалась от предложения зайти к ним и вместе попереживать.
– Мне бы хотелось побыть одной, – объяснила она.
– Понятно, – сказал Уинстон. – Все понятно.
– Спасибо.
– Но совет хочешь?
– Конечно.
– Если на твоем пути слишком много камней… – начал Уинстон.
– …То бросай их в своих врагов, – улыбнулся Брок. – Целься между глаз. И старайся нанести максимальный урон.
– Вот именно. Используй все, что подвернется под руку, в качестве оружия.
– Я люблю вас, парни, – Анджела с улыбкой обняла их.
– Мы тебя тоже, – ответил Уинстон.
Поднимаясь по ступеням, она чувствовала себя уже гораздо лучше, но все-таки была рада, что дома никого нет. Поэтому, когда Крисси рано вернулась домой и постучала к ней в спальню, Анджела не стала ей отвечать и притворилась спящей.
На следующий день по дороге в университет она попала в пробку. Шоссе было свободно, но выехать на него было невозможно – чтобы проехать четыре квартала, ей понадобилось целых двадцать минут. Несмотря на то что, как и во многих старых центральных частях города, в районе, в котором она жила, имелось много улиц с односторонним движением, движение обычно было достаточно свободное. Так что, когда Анджела увидела, что все дороги, идущие с юга, парализованы, включая даже ту, которая шла от Сноубоула и Гранд-Кэньон, она поняла, что произошло что-то серьезное. Но не знала, что именно, пока не добралась до кампуса и не появилась с опозданием на первой паре по социальной антропологии. Аудитория гудела от новостей, и даже преподаватель отошел от темы занятия, чтобы обсудить происшедшее.
Под одной из улиц обнаружили тоннель.
Тоннель, набитый трупами.
Вся имевшаяся в их распоряжении информация исходила из вторых рук, но получалось так, что трупы были старые и даже, возможно, мумифицированные. Если так, то это значительная археологическая находка, сказал профессор и пообещал организовать для студентов посещение этого места после того, как полиция все там закончит, – может быть, даже уже сегодня, во второй половине дня.
– Следите за доской объявлений. Я помещу объявление и на сайте, но так как у большинства из вас занятия сегодня проходят в этом здании, то будет проще остановиться и посмотреть. Хочу подчеркнуть, что все это сугубо добровольно и никак не повлияет на ваши оценки. Это даже не даст вам никаких дополнительных преимуществ. Делается это специально для тех, кто интересуется древней историей здешних мест, и для тех, кто хочет первым лицезреть открытие, которое, не исключено, окажется одним из важнейших в своей области.
И он начал рассуждать о том, на что там могут наткнуться исследователи:
– Как вы знаете, в районе Флагстаффа существует несколько археологических площадок, самые известные из которых – Вупатки и Волнат-Кэньон. Но открытие того, что может оказаться гробницей, в самом центре Флагстаффа, в районе, который до этого не мог похвастаться значительными археологическими находками, да еще и там, где древние люди обычно не хоронили своих мертвых таким способом, может оказаться довольно важным. У нас появилась возможность больше узнать о том, как эти люди жили и как они умирали, из этой находки – больше, чем из всех предыдущих раскопок.
Анджела подняла руку.
– А кто их нашел? – спросила она.
– Насколько я знаю, муниципальные рабочие копали траншею под Стэйт-стрит для нового коллектора и наткнулись на твердую скальную плиту, которая оказалась крышей этого тоннеля.
– Насколько я знаю, муниципальные рабочие копали траншею под Стэйт-стрит для нового коллектора и наткнулись на твердую скальную плиту, которая оказалась крышей этого тоннеля.
Остаток занятий был посвящен рассуждениям о погребальных обрядах местных племен и о культуре Анасази.
– А вы идете? – спросил Анджелу парень, сидевший недалеко от нее, когда она шла по коридору вместе с остальными студентами.
Она с удивлением осмотрелась, чтобы убедиться, что он говорит именно с ней, а не с кем-то другим из окружающих. Раньше они ни разу не разговоривали друг с другом. Она даже не знала, как его зовут.
– Ну, в общем, да, – ответила Анджела.
– Я тоже. Тогда там и увидимся, ладно? – Парень улыбнулся и направился к лифту, который был расположен в противоположном конце коридора.
Анджела наблюдала за ним. Утром, когда она рассказала Крисси о Брайане во время поспешного завтрака, ее подружка равнодушно сказала:
– Может быть, это и к лучшему. Ты слишком молода, чтобы связывать себя обязательствами. Сначала надо перебеситься.
Анджелу такое отношение удивило и обидело – ей показалось, что ее подруга недостаточно серьезно относится к ее душевным проблемам. Но сейчас она подумала, что, может быть, Крисси была права.
Анджела повернула в противоположном направлении и по лестнице спустилась на один этаж на следующую лекцию.
Позже стало известно, что тела оказались не такими уж старыми и принадлежали не представителям древнего индейского племени и даже не первопроходцам. И тем не менее, доктор Уэлкс намеревался повести своих учеников в подземелье, чтобы они увидели тела, так что тайна все еще оставалась. Кто были эти люди и почему такое количество их оказалось в тоннеле под Стэйт-стрит? Полиция выяснила, что тоннель начинался от старого отеля, который в настоящее время реконструировали, и кончался в нескольких ярдах от того, что раньше было большим универсальным магазином, а теперь представляло собой комплекс бутиков. Оба здания были построены в конце 1800-х годов, поэтому смерть этих людей можно было датировать концом XIX века.
Но почему там было так много трупов? В этом замкнутом пространстве полиция насчитала их целых тридцать три. Профессор и его помощники из числа выпускников уже просмотрели газеты Флагстаффа за тот период – и не нашли никаких упоминаний о необычных похоронах, массовых смертях или исчезновении больших групп людей. Ожидая в назначенное время у двери кабинета профессора, один из выпускников рассуждал о том, что люди могли умереть в результате эпидемии, а тоннель использовали в качестве карантинной территории.
– Думаю, что эта теория имеет право на жизнь, так же как и любая другая, – сказал профессор, взглянув на часы. – Уже время. Пойдемте?
В холле собралось человек двадцать студентов, и они, взяв свои книги и рюкзаки, направились за профессором в сторону лестницы. Анджела оглянулась в поисках безымянного парня, который заговорил с нею утром. Она была разочарована тем, что он так и не показался, но это было ничто по сравнению с тем волнением, которое она испытывала в предвкушении осмотра того, что один остряк уже успел назвать «тоннелем смерти». Кто-то тронул ее за плечо. Это оказалась Бренда, девушка, которая сидела прямо за нею на лекциях доктора Уэлкса и которую она знала еще и по занятиям по американской литературе.
– Анджела, ты на колесах? – спросила она. – Можно с тобой? А то я живу в кампусе, и машины у меня нет.
– Ну конечно, – ответила Анджела.
– Если у кого-то из вас есть фонари, то захватите их, – посоветовал профессор, направляясь вниз по лестнице. – Там, внизу, будет темно.
Кончилось тем, что к ней в машину напросились еще два человека, и она оказалась первой за джипом профессора. Он показал им дорогу на стоянку рядом с закрытым отелем. Здесь их ждал полицейский, и, когда все студенты припарковали свои машины и собрались на тротуаре, офицер провел их под желтой лентой, обозначающей место преступления, прямо в отель.
Если б это была поездка в парк развлечений, то организовать ее лучше было просто невозможно. Лобби гостиницы, в котором только что начались переделки, было освобождено от мебели; стены и потолок сделаны из темного струганого дерева. Лохмотья старых обоев то тут, то там свисали с грязных белых стен, а неработающий лифт, расположенный за двойными дверями, был похож на сломанную металлическую коробку. Со всех сторон отель напоминал населенное привидениями здание, а недостаток электрического освещения вкупе с тусклым фрагментарным солнечным светом, с трудом пробивавшимся сквозь грязные передние окна, только усиливал это впечатление. Студенты, которые были оживлены и полны энтузиазма, пока ожидали подхода своих коллег на тротуаре, в этой мертвенной атмосфере замолчали и, войдя в здание, стали жаться друг к другу.
Они были напуганы.
Анджела не могла отвечать за других, но сама она точно была напугана, хотя и не понимала причины этого. Почему-то ей пришло в голову ужасное бормотание в квартире Уинстона и Брока, и, может быть, это сыграло свою роль, но ей казалось, что причина ее страха заключается не только в воспоминаниях о былом. В этом было что-то новое, хотя и напоминающее прошедшее, и ее ужас усиливался от того, что она не знала, чего ожидать.
Девушка с продвинутого курса доктора Уэлкса, с белым, как мел, лицом, остановилась посреди холла и сказала, что передумала: что она больше не хочет смотреть на трупы и подождет их снаружи. Анджела понимала, что ощущает эта девушка, и часть ее сознания тоже хотела отказаться от просмотра, но любопытство пересилило страх, и она пошла за полицейским в то время, как девушка развернулась и вышла на улицу. Профессор и соученики Анджелы все вместе прошли через служебный проход к лестнице.
– Включить фонари! – распорядился Уэлкс, и те, у кого они были, повиновались. В руках у полицейского был мощный фонарь с сильным лучом, который освещал большой кусок помещения перед ними, но в середине толпы было темно, и Анджела была благодарна отцу, который заставил ее положить фонарь в багажник машины.
Они стали спускаться. Внизу, двигаясь один за другим, прошли мимо двух промышленных стиральных машин, к которым примыкали сушилки и массивная печь, наполовину разобранная, и только после этого оказались у желтой ленты, обозначающей место преступления. Офицер держал желтую ленту, пока они по одному подныривали под нее. Прямо за лентой оказалась каморка привратника, а уже за ней – старинная металлическая дверь, которую совсем недавно открыли. Мусор и осколки кирпичей, валявшиеся вокруг, свидетельствовали о том, что многие годы эта дверь была замурована.
Мощный луч полицейского фонаря разгонял темноту.
И они увидели тела.
Один за другим студенты входили в тоннель. Трупы находились чуть дальше, не у самого входа, а в нескольких ярдах от него – скорее под поверхностью улицы, чем под фундаментом отеля. Даже со своего места в самом конце очереди Анджела хорошо их видела, однако основным ее желанием было оказаться сейчас на улице с той, другой, девочкой. Неожиданно ей стало тяжело дышать, а ее рука, державшая фонарь, стала вдруг липкой от пота.
Тела никто не двигал. Полиция оставила их в точности так же, как их нашли. Они были нагромождены вдоль стен тоннеля, изогнуты в невероятных позах и прижаты друг к другу. Провалившиеся глазницы казались живыми от света фонарей, и выглядели они совсем не мумиями, а настоящими трупами. Одежда истлела до состояния бесцветных лохмотьев, кожа была страшно сморщена и туго обтягивала кости, на которых не осталось и намека на мускулы и жир. Все они, вне зависимости от позы или местоположения, казалось, улыбались… вернее, скалились на фонарные лучи.
Анджела была не рада, что оказалась здесь. Она никогда не страдала от клаустрофобии[37] – по крайней мере, до сегодняшнего дня, – но неожиданно у нее появилось навязчивое желание убежать из этого тоннеля. Оно было более сильным, чем простой импульс или порыв, и больше напоминало все усиливающуюся отчаянную необходимость. С каждым шагом в глубь тоннеля это чувство становилось все сильнее, пока, наконец, девушка не остановилась, не в состоянии идти дальше.
– В чем дело? – спросила Бренда, которая шла за нею. Впереди, в самом начале очереди, доктор Уэлкс рассуждал о том, кем могли бы быть все эти люди.
Неожиданно ее схватила чья-то рука.
Рука трупа.
Анджела завизжала, и все завизжали вместе с нею. Тела оказались живыми, они двигались, и люди лезли друг на друга, толкаясь в попытке выбраться из тоннеля тем же путем, которым вошли в него. Анджела услышала удивленный крик профессора впереди и недоуменный рев полицейского позади себя. В этот момент луч ее фонаря уперся в небольшой труп, который раскачивался на ногах, отчаянно кивая ей своей безумно улыбающейся головой. Она попыталась перескочить через него, но кто-то сзади толкнул ее в спину. Анджела споткнулась об это тело и упала на живот, приземлившись еще на один скелет, при этом не прекратила отчаянные попытки двигаться к выходу. Она ощутила под руками кожу, похожую на наждачную бумагу, ее ноздри заполнил затхлый запах пыли. На мгновение ее губы коснулись волос – ломких мертвых волос, – а потом она вскочила на ноги. Прежде чем Анджела добралась до открытого пространства рядом со входом в тоннель, она столкнулась еще с одним студентом. Наконец, девушка оказалась рядом со сторожкой привратника.